Часть 1

                                    

                                          
Я покинул кладбище и направился к старой каменной кладке у Северного моря. Там никого не бывает, и поэтому я часто прихожу туда после того, как навещаю отца. Серые облака быстро плывут по небу, а гравий дороги хрустит под ногами. Ощущения странные. Как будто весь мир замер. Холодный ветер взъерошивает мои светлые кудри, бросая их на глаза. Поэтому я не сразу замечаю чью-то фигуру у каменной ограды. Стена невысокая, но, кажется, девушке (это ведь девушка?) она достает до груди.
Я осторожно подхожу ближе, пытаясь разглядеть незнакомку. Её руки и ноги тонкие, как сучья берёзы, сама она тоже похожа на молодое деревце. Одежда на девушке выглядит старой и растянутой. Но это меня не удивляет. Здесь все такие.
Я никогда никого не встречал в этом месте, поэтому мне становится интересно, кто она такая. Я останавливаюсь у стены на небольшом расстоянии от девушки.
— Привет. — Звук моего голоса разрывает давящую тишину вокруг.
Незнакомка подпрыгивает и смотрит на меня удивлёнными глазами, приоткрыв рот. Кажется, девушка не думала, что кто-то может здесь появиться. Её длинные черные волосы развеваются на ветру. Кожа такая болезненно бледная, что незнакомка невольно напоминает мне призрака.
— Извини, не хотел тебя пугать. Нечасто здесь кого-то встретишь, — оправдываюсь я.
Её вид становится чуть более расслабленным, но я чувствую, что девушка все ещё напряжена. Ладони её до сих пор стиснуты в кулаки, а брови сдвинуты к переносице.
— Не думала, что кто-то до сих пор ходит сюда, — тихо отвечает она, отворачиваясь и продолжая смотреть на море за стеной.
— Никто и не ходит. Кроме меня. А теперь, похоже, и тебя.
Я слегка улыбаюсь, пытаясь разбавить эту неловкость. Мне редко удается завести новые знакомства, тем более в этом районе. Я нервно поправляю очки, стараясь не делать резких движений, будто могу спугнуть девушку, как какого-то зверя.
— Мне просто нужно было побыть одной. В тишине, — отвечает она более уверенным голосом.
— Извини.
— Нет, что ты. Я, кстати… — девушка раздумывает, стоит ли ей продолжать. — Меня зовут Лия. Кауфман.
Она неуверенно протягивает руку. Я так же неуверенно пожимаю её.
— Кей Зауэр.
Девушка с некоторым подозрением смотрит на меня. А потом мы оба отворачиваемся и продолжаем вглядываться в бескрайние воды моря.
***
Я с трудом пробираюсь через толпу мрачных рабочих, плетущихся по домам, либо на новую смену. Многие тут работают сверхурочно, чтобы прокормить семью. Налоги повышают всё чаще, и это не может не волновать людей.
Ханн машет мне впереди. Ей не обязательно это делать, я бы и так заметил девушку. Её яркая одежда выделяется среди серых тряпок толпы бедняков. Да и как человек Ханн ярче остальных. Но это всё происхождение. Это неважно.
Я подхожу к девушке, и она стискивает меня в сильных объятиях, будто мы вечность не виделись.
— Ханн, осторожнее, очки мне сломаешь, — говорю я, еле дыша.
— Извини. Как ты? — Подруга отпускает меня, поправляя воротник моей коричневой рубашки.
Ханн всегда чувствует моё настроение. Я постоянно этому удивляюсь. На окраинах города все практически одинаковые — уставшие и голодные. Я чаще всего такой же. Но подруга улавливает любые изменения во мне. Даже когда я сам их не особо чувствую.
— Всё хорошо. С мамой тоже.
Я знаю, что Ханн беспокоится. Она выросла в другой обстановке. Более расслабленной. Комфортной. Для тех, у кого есть деньги, конечно. Но всё равно волнуется за меня и маму. Это необычно для людей из круга Ханн. Они стремятся если не заработать больше, то сохранить то, что уже имеют, чтобы не оказаться среди таких, как я.
Мы идём все ближе к центру, оставляя округи бедняков позади. Старые захолустья медленно сменяются всё более хорошими домами. Осталось несколько километров до района среднего класса. Довольно утомительно, ведь транспорт не ходит в моём бедном районе, но Ханн все равно часто приходит ко мне пешком.
Её пшеничные короткие кудри пружинят от резвой походки, а глаза сияют, как и всегда, когда подруга в хорошем настроении. Внешне нас можно принять за брата и сестру. Не знаю почему, но мне приятно это осознавать.
— Что ты решил с предложением Дайса?
Ханн пытается выглядеть непринужденно, но я вижу, что ей трудно об этом спрашивать. Это неудивительно, учитывая, что я всегда реагировал остро на эту тему, сам не зная почему.
— Кажется, у меня не осталось выбора, — мрачно отвечаю я.
— Выбор есть всегда. — Ханн улыбается.
— Не в моей ситуации. Надо думать о маме.
Ханн понимающе кивает. У меня действительно не остаётся выбора. Мамина работа приносит копейки, мои подработки — тоже. Отец умер давно, но она все ещё не может оправиться. Кажется, будто медленно сходит с ума. Трудно смотреть на мамин болезненный вид и понимать, что ничем не можешь помочь.
— Тогда едем к Дайсу? — нерешительно спрашивает Ханн.
— Да. — Мой голос твёрдый и уверенный.
Мы садимся на трамвай до центра. Здесь довольно чисто и комфортно. Солнце светит в окна. Пассажиры выглядят весёлыми. Разговаривают, улыбаются. Ханн резво болтает ногами. А я чувствую себя не в своей тарелке.
Станция «Академия научных разработок».
Киллиан Дайс основал Академию здесь, в столице Дестониана, через некоторое время после того, как вступил на пост президента. До этого президентом был мой отец. Как странно всё иногда может перемениться. У тебя есть дом, тёплая еда, хорошая одежда. И в один момент всё это пропадает.
— Ты уверена, что Дайс сейчас здесь? — спрашиваю я у Ханн.
— Я видела его утром. Когда он приезжает, то остается на весь день, — уверенно отвечает она.
Академия занималась обучением кадетов, а также разработкой военно-технического оборудования. Это довольно интересно, но главное для меня — нуждающимся платят пособия. Тошно осознавать, что я теперь нуждающийся. Хотя я уже давно им являлся.
Мы подходим к чёрным кованым воротам. Во дворе кадеты нежатся под лучами августовского солнца. Я краем глаза наблюдаю за ними. Кто-то играет в теннис, компания ребят разложила плед на траве и обедает, а парочка справа думает, что за деревом не видно, как они обнимаются. Всё это так непривычно.
Мы заходим в просторный холл и по белоснежной плитке поднимаемся на третий этаж. Последняя дверь в коридоре слева — кабинет президента. Позолоченная именная табличка сверкает, будто издевается. Дайс тоже, можно сказать, сверкает.
Ханн стучит в дверь, и после приглушенного «Войдите!» мы оказываемся в красивом кабинете, заставленном мебелью из тёмного дерева. Дайс, как всегда в пиджаке, с идеально прямой спиной сидит за своим лакированным столом. И улыбается, как только видит меня.
— Кадет Маутнер, вам наконец удалось уговорить Кея вступить к нам? — спрашивает мужчина со своей фирменной улыбкой. Женщины от неё с ума сходят.
— Кей сам всё решил, — Ханн также улыбается в ответ.
— Замечательно. Оставьте нас ненадолго. — Он вежлив, но сквозь его низкий голос слышны властные нотки.
Ханн выходит за дверь, а Дайс жестом подзывает меня, и я сажусь на стул напротив.
— Я очень рад, что ты наконец принял моё предложение, Кей. Твой отец бы гордился тобой. — Президент фамильярно треплет меня по волосам.
— Да, я… Пособие ведь достаточно большое? — теряясь, спрашиваю я.
— Разумеется. Мне очень жаль, что так вышло. И с мамой тоже. — Голос Дайса становится ниже. — Но, ты же понимаешь, я не могу оказывать кому-то благосклонность в моём положении.
На некоторое время в кабинете воцаряется мрачная тишина. Затем я отвечаю:
— Понимаю. Я ничего и не прошу.
Мой отец и Дайс были друзьями детства. Они выросли вместе, вдвоём поступили в университет политологии и работали в этой сфере. Наверное, после смерти отца Дайс испытывает вину за то, что не может нам помочь.
— Знаешь, твои результаты тестов имеют высокие баллы. — Мужчина разглядывает какие-то бумаги из стопки на столе. — Тебе здесь понравится.
— Я надеюсь, — отвечаю я, улыбаясь.
— Думаю, тебе будет неудобно добираться от… дома сюда каждый день. Проще жить здесь. Жилые корпуса у нас в отличном состоянии.
Дайс снова улыбается. Я недолго раздумываю над этим.
— Возможно, вы правы.
Тяжело будет оставить маму. Но с ней так трудно. Забирать её домой, когда сосед скажет, что она снова сидит на улице и разговаривает сама с собой. Или возвращать её из фантазий, когда она, сидя на кухне, воображает, что разговаривает с отцом. Отсюда я смогу присылать ей деньги. Это уже что-то. Я поправляю съехавшие на нос очки.
— Тогда пока отправляйся домой. Завтра утром жду тебя с необходимыми вещами. — Дайс снова улыбается. От этих его улыбок я иногда чувствую себя странно.
Мы прощаемся, и я выхожу из его кабинета. Ханн стоит в отдалении, но по её горящим глазам и по тому, как она теребит рукава своей розовой кофты, я вижу, что ей любопытно.
— Ничего особенного, — говорю ей я. — Сегодня еду домой, а завтра с вещами сюда.
Ханн удовлетворённо улыбается и кивает. Мы выходим из здания.