Первая часть

---

Считая, что стрельба также была подставой, и что стрелки вернутся закончить начатое, Тупак выписался из больницы через несколько часов после операции, и тайно переехал в дом актрисы Жасмин Гай, чтобы восстановиться. Когда он вернулся в суд, перевязанный и в инвалидной коляске, то был оправдан по трём статьям о содомии и хранении оружия, но обвинения в сексуальном домогательстве избежать не удалось (в частности, его обвинили в том, что он касался задницы пострадавшей).

Сумма залога – 3 млн. долларов. Тупак сдался и был заключен под стражу. 7 февраля 1995 года его приговорили к сроку от полутора до четырех с половиной лет лишения свободы.

Спустя несколько месяцев после того, как Тупак был осужден, обвинительный приговор Жака Агнанта отклонили, и он признал свою вину в двух уголовных преступлениях. Когда я спросил Мелиссу Мургес, помощницу окружного прокурора, которая пыталась вести дело против Тупака, почему Агнанту повезло, она сказала, что Айанна Джексон «не хотела проходить через это снова». Однако Джексон подала гражданский иск против Тупака уже после судебного разбирательства. (Впоследствии иск удовлетворили.)

Адвокат Агнанта, Пол Бреннер, убежден, что Тупака вовсе не должны были осуждать. «Очень хлипкое дело», — вспоминает он. Бреннер подозревает полицейских, якобы они подбросили пистолет, который нашли в гостиничном номере. «Я работал на PBA на протяжении 10 лет, я знаю полицию… Полиция – мне друзья» — говорит он. — «Но у Тупака не было друзей в полиции. Я не могу найти ни единого копа, который мог бы сказать хоть что-то хорошее о Тупаке».

Убеждение Тупака, что Агнант подставил его,лишь упрочнилось в его голове. Он вынес это в широкие массы в своем последнем альбоме «The Don Killuminati»:

«Слушай эту историю

Про стукача по имени Haitian Jack,

Я знал, что он работает на федералов…

Ниггеры подставили меня»

Агнант подает иск за клевету против Тупака, Death Row, Interscope, продюсеров и авторов песни и издательской компании. Айанна Джексон утверждала, что не принимала участия ни в одном из них.

Какую роль Агнант, полиция или любой другой государственный орган сыграли в деле об изнасиловании? Можно лишь догадываться. Но ясно одно: как только механизмы системы правосудия пришли в движение, Тупака наказали, в большей степени, за то, кем он был – харизматичным гангста-рэпером с политическим бэкграундом, – чем за то, что он сделал.  Мелисса Мургес, казалось, разделяет враждебность многих полицейских по отношению к Тупаку; Чарльз Оглтри заявлял о её эмоциональном поведении (она называла Тупака «головорезом»). И только благодаря этому новое судебное разбирательство закончилось оправданием рэпера. Залог в 3 млн. долларов, как прокомментировал Оглтри, был «негуманным» и приговор был «вне линии обивнения».Тупака посадили в клинтонское исправительное учреждение строгого режима в Даннеморе, Нью-Йорк. «От всего дела» — говорил Оглтри, — «разило некорректностью».

Изначально тюрьма представилась Тупаку своего рода индульгенцией. Она избавляла его от маний, отягчающих его существование, которые он сам для себя и создал. Снаружи он спивался и непрестанно курил марихуану. Сейчас же его разум был чист. Он не делал музыку в тюрьме. Гангста-рэп являлся необходимостью для поддержания имиджа, и он не сожалеет, что так поступал, но, так или иначе, это было позерство и он все же отрекся от престола. Тупак записал треки для нового альбома «Me Against The World» перед тем, как был заключен в тюрьму и, закончив, он заявил следующее: «Я свободен. Когда ты пишешь рэп, тебе нужно тренировать самого себя. Вы привыкли видеть рэперов, читающих о всяком жестком дерьме, а потом вы видите их в костюмах на American Music Awards. Я не хочу быть одним из таких нигеров. Я хотел сохранить это настоящим, и вот что я думал — я делал. Но…  пусть кто-то другой занимается этим. Я стоял за это слишком долгое время. Я жил жизнью головореза».

Благодаря возможности трезво обдумать все события, которые привели его к отбыванию срока, он осознал, что «даже если я невиновен в преступлении, в котором они меня обвинили, я виновен в том, как я действовал… Я ровно так же виновен в том, что я бездействовал, как и в том, что делал различные вещи». Он признал вину за невмешательство в произошедшее с Айанной Джексон.

В апреле 1995 он женился на Кейше Моррис, хотя и сидел в тюрьме. С ней он встречался почти 6 месяцев до того, как сел в тюрьму. Ответственная. Уравновешенная. Она ходила в школу и устроилась на работу; она не курила марихуану; и она не сразу легла с ним в постель. Моррис сказала мне, что на их первом свидании они смотрели фильм, после чего Тупак уговорил ее остаться в его номере отеля. Когда же она настояла на том, чтобы спать полностью одетыми, он пошутил: «Ты можешь снять свои кроссовки».

В своих показаниях, которые он дал в гражданском деле, возбужденном в отношении него семьей молодого человека, который убил техасского полицейского, Тупак описал свою новую жену: «Ей 22, она – Скорпион, она только что окончила Джон Джей Колледж со степенью в области криминалистики и она взяла годовой отпуск, чтобы пойти в школу юристов… она милая, она тихая. Она — ботаник. Хорошая девочка. Она моя первая и единственная девушка, которая была в моей жизни, и теперь она — моя жена».

Тупак и Моррис обсуждали переезд в Аризону и как они назовут своих детей. Он начал организовывать свои финансы и попытался урегулировать многочисленные судебные иски, возбужденные против него по всей стране. Но в неприступной, практически феодальной обстановке в клинтонском исправительном учреждении, все его усилия казались всё более бесполезными. Его адвокаты подавали прошения о рассмотрении апелляций по его делу, и несмотря на все эти обстоятельства, он мог бы получить разрешение на внесение залога, но прокуратура боролась с его правом сделать это и разбирательство тянулось месяц за месяцем. Его лишили свободы, когда она так была нужна.

«Даннемор был адским котлом: он был приговорен от одного до четырех лет заключения, и они поместили его в колонию строгого режима!» — говорит один из его адвокатов, Стюарт Леви. Леви вспоминает, что, когда он однажды навещал Тупака, «он был подвержен ректальному обыску, когда зашел в зону для посещений». «Потом мы провели 6 часов в полном окружении охраны. Затем охранники начали кричать “Тупак! Тупак!” этим ужасным фальцетом, поднимая пальцы в резиновых перчатках вверх, размахивая ими – “Пора! Пора!”. Для чего был второй анальный осмотр, когда он сидел там у всех на виду со своим адвокатом, зачем, если не для унижения?» Ясмин Фула, которая знала его еще с детства и часто навещала в тюрьме, вспоминает: «Это был ужасный опыт для него – быть в плену, в ужасной ситуации, с охранниками, угрожающими убить его, и заключенными, угрожающими тем же… Он говорил: “Меня никогда так не унижали и не позорили, как в этой тюрьме”».

Другие факторы тоже давили на Тупака. Он был единственным кормильцем большой семьи: его мать, сестра, ее ребенок, его тетя и ее семья и так далее. Ирис Крюc, одна из его адвокатов в деле об изнасиловании –Тупак относился к ней с недоверием, но она доказала свою преданность – вспоминает, как однажды, когда он сидел в суде с кучей маленьких детей, беспрестанно ползающих по нему во время перерыва, он сказал ей: «Если я не буду работать, этим детям будет нечего есть». «Он был лишен своего детства, но затем, в двадцать лет, он стал отвечать за 20 человек» — говорит адвокат.  Также на нём висели огромные судебные издержки в связи с делами по всей стране. После почти шести месяцев в тюрьме, несмотря на деньги, которые были выручены от лейбла Interscope, Тупак был на грани банкротства.

Студия звукозаписи Death Row предложила заниматься всеми финансовыми проблемами Тупака. Death Row основали Шуга Найт и Dr. Dre в 1992 году, когда Найт был футбольной звездой университета Невады. Он вырос в Комптоне в Южном Централе Лос-Анджелеса. В конце восьмидесятых он работал телохранителем на рэперов Лос-Анджелеса, тем самым завязав дружбу с Dr. Dre, который тогда выступал в составе N.W.A. Найт убедил Dr. Dre, что его обманывает звукозаписывающая компания? и он должен уйти. Найт якобы угрожал продюсеру Dre бейсбольными битами и трубами, чтобы освободить артиста от контракта.

Релиз альбома Dr. Dre «The Chronic» вскоре после основания Death Row помог представить компанию как серьезную силу. К лету 1995 лейбл стал одним из лидирующих в хип-хопе. «Шуга и Dre действительно были магическим тандемом», — сказал мне чернокожий директор из сферы развлечений. В то время он работал в одной из крупнейших музыкальных компаний.

Найт был жестким руководителем. «Он всегда был энергичен. Он инстинктивно мог распознать, перспективен человек или нет. Он мог мотивировать Dre закончить начатое. И он никогда не принимал такой ответ как “нет”. Dre придумывал идеи, а у Шуги была предпринимательская жилка для их реализации»

Death Row обязан своим началом Interscope. Джимми Йовин и Тэд Филд решили финансировать Death Row и распространять их продукцию в 1992, когда другие компании отказались. Один из руководителей крупной студии, который не счёл предприятие Death Row перспективным, поведал мне, что он и его коллеги считали, что «жизнь слишком коротка», чтобы брать на себя риск сотрудничества с Найтом. «Джимми комфортно себя чувствует с гангстерами, он может с ними работать, это его не беспокоит», — говорит управляющий. — «Он сам парень с улицы.»

Йовин – сын бруклинского грузчика, который, как говорят многие, стремился стать следующим Девидом Геффеном – хотел добиться успеха быстро, и поначалу он был нетерпелив в развитии своего нового бизнеса. Поэтому он играл и пожинал плоды: гангста-рэп оказался золотой жилой.

Но недостатком в причастности к Death Row были непрекращающиеся упреки от общественных критиков и ярость акционеров. Time Warner поддалась давлению такого характера, когда самоустранилась от Ice-T в 1993. Но в начале 1995 доходность от гангста-рэпа, казалось, склоняла чашу весов со стороны страха на сторону жадности. Когда Time Warner обсуждали вопрос об увеличении своей доли в лейбле Interscope от двадцати пяти процентов до пятидесяти, они попросили дать гарантии, что сотрудничество с Death Row продолжится. Затем, поздней весной 1995, Time Warner снова подверглась нападкам за свое отношение к гангста-рэпу, на этот раз со стороны объединенных сил Уильяма Беннета и К. Такер, председателя национального политического Конгресса черных женщин. Такер, указывая на проблемы с законом Тупака, Snoop Doggy Dogg и Dr. Dre, заявила: «Interscope, компания TimeWarner, должна уйти из бизнеса немедленно».

Тупак был слишком многообещающим, чтобы отказаться от него. Однако боссы нашли компромиссное решение, создающее впечатление, что Interscope изолирован от него. Решение было приемлемо для всех, кроме Тупака.

Шуга Найт хотел видеть Тупака на лейбле Death Row, хотя и не был сторонником рэпера сначала. «Он не улавливал эти фишку Тупака-артиста», — говорит продюсер, знающий Шугу. — «Но потом, когда его называли насильником, он попадал в драки… С его проблемами он стал более привлекательным для Шуга».Найт стал отпускать реверансы в сторону Тупака с благословения Interscope. Музыкальный директор, который работал с Interscope, вспоминает, как Айовин говорил Найту: «Возьми этого ребенка, возьми его, пожалуйста. Он вышел из-под контроля. Ты можешь его контролировать. Возьми его». ВатаниТехимба вспоминает, как в 1993 Тупак, Найт и Айовин проводили переговоры.  На них Айовин просил, чтобы Тупак работал с артистами Death Row. Техимба удивился. Но Айовин сказал, что Interscope и Death Row имеют «уникальные взаимоотношения». Он считал, что усиление Death Row Тупаком не станет потерей для Interscope.

Хоть Найт и был вполне независим, он и Айовин тесно сотрудничали. «Они были вместе, Джимми и Шуг» – сказал мне один из их знакомых. Поскольку никто не хотел говорить Найту то, от чего бы он «закипал», по большей части дела с ним вел именно Айовин. У них были довольно практичные и тесные отношения. Промоушн и маркетинг на Death Row осуществлялся работником Interscope. Если кто-то снимал видео для Death Row, то, скорее всего, у них был контракт с Interscope. Соседство лейблов лишь подчеркивало их близость. До прошлого года они располагались буквально в зале друг от друга, в офисном здании в Вествуде.

В рамках бизнеса могло показаться, что Тупака просто переместили из одной коробки в другую, но для него самого уйти с Interscope на Death Row означало войти в иной, куда более зловещий мир. Существовало поверье, что один из ключевых инвесторов Death Row был драгдилером по имени Майкл «Harry-O» Харрис, который отбывал срок за покушение и продажу наркотиков. Поговаривали, что он дал Death Row стартовый капитал. Предполагалось, что Найт и адвокат Харриса, Дэвид Кеннер, который позже стал и юристом Death Row, должны были защищать его интересы. Также ходили слухи, что компания долгое время отмывала деньги. Более того, у Найта истекал контракт, а Харрис был недоволен тем, как тот ведет бизнес. Разумеется, он знал о судимости Найта и его склонности к жестокости на момент сделки с Death Row, и по прошествии времени его стала беспокоить постоянная атмосфера насилия, что охватила компанию. Тогда от имени мужчины, которого в 1995 году до смерти затоптали на вечеринки лейбла, на Death Rowбыл подан иск.

Что касается финансирования Майклом Харрисом Death Row, то между 1994 и 1995 годами Айовин рассказал федеральным следователям о подобных слухах. Но никто в это не верил до декабря 1995, когда Харрис угрожал засудить компанию, утверждая, что ему принадлежит половина. Если это было правдой, то Айовин вел себя подозрительно отстраненно. Однако в подтверждение слухов, летом 1995, за несколько месяцев до того, как Харрис написал Айовину о желании подать иск, глава музыкального отделения TimeWarner, Майкл Фукс, предпринял попытку организовать тюремную встречу с Харрисом. Он верил, что независимо от того, должна ли будет компания прогибаться под политическое давление, оказываемое на гангста-рэп, и продавать свои интересы Interscope, главой может стать Харрис, а не Найт, человек, который мог бы на равных говорить с Time Warner о дальнейшем пути развития Death Row. Встреча так и не состоялась, поскольку руководство и совет директоров Time Warner вскоре решили слить проблемную инвестицию, продав свою половину Interscope. Interscope же могли воспользоваться этим, продав долю MCA Music Entertaiment (сейчас известную как Universal) примерно за 100 миллионов долларов.

Какими бы заманчивыми ни были предложения Найта (а Death Row на тот момент был ведущим рэп-лейблом, выпуская один платиновый альбом за другим), Тупак решительно отказывался покидать Interscope. Но летом 1995, когда, казалось, его тюремный срок был не определен – он мог попасть в тюрьму на нескольку лет, если бы ему отказали в залоге – никогда еще он не был в таком отчаянии. Это был тот самый момент, когда Найт – и, вероятно, Айовин – углядел возможность уладить дела желаемым для себя способом. Подписание Тупака на Death Row стало не просто привлекательной, но и вполне реальной сделкой. Одна из самых крупных суперзвезд лейбла, Snoop Doggy Dogg, в тот момент был замешан в разбирательстве по делу об убийстве, а Dr. Dre, по слухам, собирался уйти с лейбла (и он ушел, но в начале 1996 года). Death Row не могли позволить себе потерять сразу двух артистов. Найт наверняка знал, что после выхода из тюрьмы Тупак станет популярнее, чем когда-либо, еще более «настоящим» в глазах своей аудитории.

Несмотря на то, что Death Row отправили Тупаку 600 тысяч долларов, пока тот был в тюрьме, он был беден и подавлен. Для Тиембы [Tyehimba] (бизнес-партнер Тупака) все было очевидно – у Interscope не было достаточно денег для Шакура. В то время как Найт становился все более настойчивым в своих предложениях, Interscope, по словам Тиембы, «оказывал на нас давление касательно ухода на Death Row». Найт – в компании адвоката Death Row, Дэвида Кеннера, который сыграл огромную роль в успехе лейбла – продолжал ездить в Даннемору с целью навестить Тупака. Найт пообещал решить его наиболее трудные проблемы. По словам некоторых приближенных к Тупаку людей, Найт заявил, что Кеннер мог бы договориться и выбить разрешение на залог. Позже Найт также пообещал внести часть денег и, что более важно, сделать Death Row поручителем по вопросу выплаты полной суммы. Он клялся, что сделает Тупака суперзвездой, куда более крупной, чем во времена Interscope, а также утрясет его финансовые проблемы. Он даже пообещал купить Афени дом.

Обещания были ослепительные. Но козырем Найта, тем, что только он мог предложить Тупаку, стало расширенное влияние в гангстерских кругах. Несмотря на то, что Тупак заявлял, что уже вырос из образа гангстера, его заключение в Даннеморе заставило его почувствовать себя как никогда уязвимым. «Он хотел выйти из тюрьмы, и ему нужен был лейбл, который поддержал бы его, – сказал друг, навещавший его тем летом. – Уличные проблемы нужно было как-то решать, а у Найта как раз было влияние на улицах». Тупак не мог выбросить из головы перестрелку в студии на Тайм-Сквер, а также тот факт, что ее организовал, как ему казалось, Жак Эгнант. Он также подозревал и тех, кто был в студии той ночь: Андре Харрелла (нынешний глава Motown), Шона Комбса (он же Puff Daddy), Кристофера Уоллеса (NotoriousB.I.G.) и других. Они в свою очередь отрицали любую причастность к перестрелке. Поначалу, как говорил Man Man, Тупак не верил, что Бигги, который был ему другом и который навещал его во время реабилитации после ранения, мог быть вовлечен в это. «Но когда Тупак сидел в тюрьме, ему приходили письма, в которых утверждалось, будто Бигги имеет к этому отношение. И он начал думать об этом, сначала наотрез отказываясь верить в это, но когда подозрения стали расти и дело получило публичную огласку, ему пришлось принять это».

Уатани Тиемба, Стюарт Леви и Чарльз Оглтри постоянно оспаривали решение Тупака перейти на Death Row. «Тупак сказал нам: “Ваша проблема в том, что вы чересчур хорошие”» – вспоминает Леви. Тиемба же рассказал мне, что во время их последней тюремной встречи с Тупаком тот обнял его, всплакнул и сказал: «Я знаю, что продаю свою душу дьяволу». Кеннер подготовил для Тупака трехстраничный, вручную написанный контракт. Через неделю, по стечению обстоятельств, Нью-Йоркский апелляционный суд позволил ему выйти под залог. Деньги были переданы через Interscope и подразделение Time Warner, хотя сам Тупак все заслуги присвоил Шугу.

Найт и Кеннер прибыли за Тупаком на белом длинном лимузине. По словам некоторых приближенных к переговорам, Тупак разорвал контракт с Interscope лишь «на словах», тем самым подчеркнув напряженные отношения между лейблами. Что касается рукописного документа Кеннера, то по словам Оглтри, который долгое время не видел его, это был «незаконный документ». «Было абсурдным полагать, что кто-то в здравом уме согласится на такие условия, – продолжал Оглтри. – Он подписал его лишь потому, что находился в тюрьме. Тупак говорил: “Свобода для меня – все. Если дадите мне свободу, то получите доступ к моей музыке”».

И в жизни, и в искусстве Тупак всегда подсознательно раздвигал привычные границы, а когда он вышел из тюрьмы и присоединился к Death Row, этот порыв только усилился. Он работал часами напролет (по 19 часов в день, и это несмотря на гигантское количество потребляемых алкоголя и марихуаны), он собирался стать самой большой звездой, стать «суперсилой» в рамках мира гангста-рэпа, в котором доминировал Death Row. За девять месяцев до этого он сказал: «Я покончил с Thug Life». Но теперь он принял эту идеологию назад. «Пак был словно хамелеон, – говорил Сайк, выражая общее мнение среди друзей рэпера. – Вокруг чего бы он ни вертелся, он становился частью этого. И когда он попал на Death Row, то попытался стать частью этого мира».

---

Мы бы рады дать статью одним текстом, но наша админка не выносит много текста. Завтра — финальная часть ;)