Chapter Text
У двери в кабинет, которую Отто готов был своей грудью защищать, собралась, кажется, вся свита Хольта, потому что из-за двери на протяжение часа слышались громкие голоса самого Хольта и Димы Дубина, а электричество в особняке то и дело мигало.
Отто не спешил открывать дверь, когда кто-то из них ломился изнутри наружу, справедливо полагая, что они должны высказать (и выкричать) всё, что накопилось за месяцы их разлуки. Если бы Хольт чувствовал настоящую опасность, он бы ушел через потайную дверь за книжным шкафом, а если бы Дима пострадал, Отто перестал бы слышать его голос и тогда бы быстро пришел на помощь. Так что он ждал, не стараясь прислушиваться к их словам.
Отто, конечно, дождался. К моменту, когда глаза свиты стали уж слишком умоляющими, в кабинете всё затихло, и тогда Отто с чистым сердцем отпер дверь и вошёл.
Август и Дима сидели на диванчике в том самом объятии, когда конечности переплетены невозможным образом, не понять, где начинается один и кончается другой. В кабинете было немного беспорядка — опрокинута настольная лампа, бумаги разбросаны по полу и стакан с отколотым краем валяется у стены (вот, оказывается, что это за стук был) — стакан был неразбиваемый, с учётом характера Хольта, но, видимо, производитель не учел его силу.
Глаза и Димы, и Августа были красными, а ресницы слиплись от слез. Мужчины промолчали и даже не удостоили Отто взглядом, когда он пришел.
— Хотите взять выходной, сэр? — спросил Отто, едва сдерживая улыбку.
Хольт кивнул, всё ещё не отрываясь от Димы.
***
Отто понимал, что это — только начало, и впервые его догадка подтвердилась, когда они с Хольтом ждали Диму из операционной.
— Я не хочу умирать, — сказал Хольт внезапно посреди их диалога о разработке нового оружия на секретной базе в Монголии. Отто старался держать лицо, но всё-таки, видимо, слишком выразительно дёрнул бровями вверх.
— Конечно, не хотите, — сказал он как можно нейтральнее.
— Команда биотехнологов пока не справляется, — продолжил Хольт свою мысль, будто в трансе.
— У вас пока что есть время, сэр. Они справятся, вот увидите, — сказал Отто мягко.
Хольт помотал головой.
Операция Димы прошла успешно. Ему стало лучше, Хольту — нет. Он сам предложил Диме работу и сам же начал изводить его ревностью буквально тут же. Дима молчал, как рыба об лёд, когда дело касалось их с Августом личной жизни, и Отто, поняв, что все его вопросы всегда останутся без ответа, только если он не будет Диму пытать, не сильно настаивал. Ситуация критической не была, в конце концов. Август тоже закрылся в своей скорлупе и включал режим мистера Хольта, стоило Отто спросить, почему они снова ночевали в разных спальнях. Но однажды он услышал через дверь, как Хольт прорычал Диме:
— Что, уже подыскиваешь себе кого-то, кого будешь трахать, когда меня не станет?!
Дима ожидаемо ничего не ответил, лишь через несколько секунд пулей вылетел из дверей с таким лицом, будто у него умер котенок, и удалился в сторону своей спальни.
Отто вошёл к Хольту, который, конечно, сидел на кровати, обхватив голову руками.
— Ты ведь знаешь, что детей нельзя бить? — спросил Отто.
Август поднял на него ошарашенный взгляд. Медленно кивнул.
— Ты не ребенок, так что я тебя сейчас перегну через колено и отхожу так, что ты неделю на светских раутах сидеть не сможешь.
— Я не хочу... — начал было Август, а потом уткнулся лицом в ладони. — Мне просто так страшно.
Отто подошёл и сел рядом с ним на край кровати.
— Ты так боишься, что ты умрёшь и Димы там не будет, что хочешь сейчас его оттолкнуть? — спросил Отто тихо. — У тебя ведь может получиться. Он соберёт вещи и уедет, и, знаешь, ты никогда его не вернёшь. Он тебя любит, но он не их тех, кто будет терпеть подобное обращение.
— Я знаю, — прошелестел Хольт. — Я... пытаюсь. Это будто сильнее меня. Будто если я сделаю ему больно, мне самому станет легче, но...
— Не выходит?
Август покачал головой и жестом попросил обнять его. Прижимая его — дрожащего, всхлипывающего, бьющегося током — к себе, Отто думал, что все они безнадежно больны и всем им нужна помощь.
— Не хочешь попробовать психотерапию? — проговорил Отто. Август кивнул.
Дима нашелся в своей комнате, в движении, будто думал, стоит ли ему собрать вещи сейчас или всё-таки повременить.
— Пойдёмте, Дмитрий, — сказал Отто. — Ему есть, что вам сказать.
Позже Дима озвучил Отто предмет их разговора, изменив своим правилам по необходимости. Хольт попросил прощения за свою выходку и предложил поставить их отношения на паузу, пока он сам не разберётся со своей головой. Отто понимал, как тяжело дались Августу эти слова, уже хотя бы потому, что всю неделю до первой сессии терапии он не вставал из постели. Отто и штатные медики уже начинали всерьёз беспокоиться о его здоровье.
Дима съехал из особняка на съёмную квартиру. Впрочем, он продолжал на Хольта работать, просто не хотел лишний раз попадаться на глаза. Хольт же действительно пошел на психотерапию, и пару непозволительно долгих месяцев спустя написал Диме. Когда Дима вернулся в особняк, стало легче, выдохнули, казалось, все, включая горничных.
Август становился рядом с ним мягче, рассудительнее, и Отто впервые сформулировал для себя мысль, что Дима — идеальный муж для Августа. Мысль эту он, конечно, держал при себе.
***
Бывали плохие дни. Когда биоинженеры не могли порадовать новостями, когда Балор отвечал в чате односложно и тоже не радовал новостями, когда Отто надолго отлучался на базу, на Августа наваливались тяжёлые мысли, которыми он не хотел делиться с Димой.
— Дима начинал встречаться с красавчиком-миллионером, — говорил Август, завернувшись в плед перед камином в его норвежском доме, когда, наконец, добирался туда с Отто на выходных, — он разочаруется, если увидит нытика и плаксу.
— Какой же ты глупый мальчишка, Агге, — говорил Отто мягко. — Нет ни одной силы во вселенной, которая заставила бы Диму Дубина в тебе разочароваться.
К тому же, хотел добавить Отто, но не решался, ты вовсе не нытик, ты бедное израненное существо. Ты заслуживаешь любви и принятия. И ещё ты заслуживаешь покоя.
Фраза "Я умираю, Отто" превратилась во что-то вроде приветствия в плохие дни.
— У меня уже снизилась чувствительность в кончиках пальцев — последствие хронической электротравмы, — говорил Август тихо-тихо, протягивая руку к костру, когда они решили навестить Пашу и Балора в их домике и те решили сделать шашлык.
— У тебя ещё есть время, и мне, признаться, не понять, почему бы тебе его не провести с Димой, — ответил Отто так же тихо. — Он скоро ко мне ревновать начнет.
Август покачал головой.
— Ему будет больно, если... когда...
Он не закончил фразу, да это и не требовалось. Конечно, Диме будет больно, только сейчас-то зачем ему делать ещё больнее?
Августу теперь становилось хуже с каждым месяцем. Он прекратил общение с отцом, потому что тот, как понял Отто из его ругани под нос, уже начинал воодушевленно и со смаком организовывать похороны. Вскоре Август умудрился поссориться с Балором, потому что тот в очередной раз предложил решить его проблему с помощью магии.
— Почему ты отказываешься? — поинтересовался Отто, когда Август рассказал — прорычал — ему о беспардонности кошмара.
— Потому что не хочу зависеть от какой-то там магии! Заклинания ненадёжны, их в любой момент можно разрушить.
— Они могли бы дать тебе время.
— Нет!
К тому моменту, как учёные принесли Августу благую весть, он мучился бессонницей и постоянными головными болями. Дима, едва держащийся на ногах от усталости, признался Отто, что Август просил его уехать и не смотреть, как он умирает. Дима ожидаемо отказался, но нервы его тоже были на пределе.
Генноинженерный препарат должен был помочь, и была только одна проблема: он должен был помочь не сразу. Кроме того, его не успели в достаточной мере исследовать, но когда это останавливало Августа? Препарат ввели ему в вену в медицинском центре. Ничего не произошло. Это была прекрасная новость, потому что врачи опасались аллергической реакции.
Казалось, спустя неделю всё ещё ничего не произошло. Однажды утром Отто, пришедшему с законного выходного, сообщили, что мистер Хольт не выходил из комнаты и просил не беспокоить его в крайне резких выражениях. Мистер Дубин, сообщили слуги, из комнаты выходил, был бледен, измождён и едва держался на ногах, однако завтрак для себя и мистера Хольта забрал. На этом всё.
Отто выслушал с каменным выражением лица, а потом вошёл в комнату решительно и бесстрашно, оставив притихшую свиту позади.
Дима сидел на кровати и, склонившись, что-то шептал одеяльному свёртку, который, очевидно, был Хольтом. Дима, конечно, дёрнулся и обернулся на Отто.
— Сэр, — произнес Отто.
— Убирайся, — раздалось из свёртка надломленно.
— Нет, — лаконично ответил Отто. Дима, как ему показалось, вздохнул с облегчением, и его можно было понять — у бедного лейтенанта в отставке под глазами залегли глубокие тени.
— Ничего не помогает, — простонал Хольт. — Я не чувствую улучшения.
— Врачи говорили, что нужно ждать не менее двух недель. Поэтому сейчас вы встанете и пойдете делать утреннюю зарядку.
Отто показалось по движению свёртка, что он собирается спорить, но нет. Свёрток сдулся. Через полчаса Хольт уже пришел к обеду и выглядел он безупречно.
А ещё спустя неделю у Августа появились первые движения, что выяснилось по его крику на рассвете. Отто при этом не присутствовал, но Николь рассказала в красках, как она сама и медики подорвались, когда Хольт закричал громко, надсадно и без всякого выражения.
Оказалось, ему приснился кошмар, но на этот раз вместо того, чтобы спокойно лежать до утра с открытыми глазами, переживая свою беспомощность, он невольно сжал руку в кулак. И заорал, когда понял, что ему это удалось при выключенном позвоночнике.
Дима ночевал в другой спальне, так что новость узнал с утра, одновременно с Отто. Глаза Августа сияли от слез и надежды, и он наконец выглядел так, будто ему всё по плечу.
Отто же впервые за долгие месяцы почувствовал, что сумел расслабить плечи.
Как только к Августу вернулась полноценная свобода движений, Отто попросился в отпуск. И через день уже переплыл озеро, чтобы на другом берегу павлоры встретили его с полотенцем и кружкой добротного пива.
— Обратно на машине повезём, — проворчал Балор, когда он уже сидел в халате у них на веранде.
— Когда протрезвеете, — резонно заметил Отто.
***
"Если он выживет". Через несколько месяцев, когда любая необходимость в искусственном позвоночнике отпала, Хольт решил от него избавиться. Уговоры врачей, что операция сложная и длинная, и что в случае отката ему придется снова вживлять позвоночник, конечно, не подействовали. Он признался Отто, что собирается залечь на дно и заниматься наукой для улучшения жизни на земле. Август мечтал, чтобы о нем забыли, чтобы его не искали ни преступники, ни госслужбы.
— Я уже достаточно пробыл публичной персоной, теперь я хочу просто жить, — говорил Август, непроизвольно сжимая зубы, и Отто догадывался, что первым, с кем он разорвет все контакты, будет его отец. И правильно.
И вот теперь они с Димой вынуждены ждать, пока кошмарную конструкцию вытащат из позвоночника Августа в операционной, и надеяться, что Август останется жив и сохранит способность двигаться.
За месяц до того, как лечь в больницу, Август попросил Диму стать его мужем. Он сомневался, стоит ли такое предлагать, потому что справедливо полагал, что Дима в принципе не настроен провести с ним остаток жизни, поэтому именно попросил.
— Давай сделаем это по необходимости, чтобы тебя пустили ко мне в больницу, и потом... — Август запнулся и искоса глянул на Отто, которого позвал на этот разговор, чтобы исключить романтический подтекст. — Если я окажусь в вегетативном состоянии, ты будешь тем, кто сможет подписать бумаги и отправить меня на тот свет.
Лицо Димы приняло такое выражение, будто он вот-вот разобьётся на части.
— Я согласен. Не только по необходимости, — прошептал он.
Август замер на долгое мгновение, закрыв глаза.
— Я тоже, — ответил он тихо. — Сейчас только формальности. Свадьбу устроим потом. Хорошо?
— Конечно, — Дима порывисто встал и подошёл к нему, обнял его, сидящего, прижал его голову к своей груди, поцеловал его в макушку. Отто вышел из комнаты тихо, как мышка.
Из воспоминаний его вырвал лёгкий стук в дверь.
— Да! — ответил он, надеясь, что Дима не слишком испугается и не подорвётся с кровати, как ошпаренный.
В палату вошла медсестра, и Дима как раз сел, пока с закрытыми глазами — явно не до конца проснулся.
— Операция у мистера Хольта закончилась, я могу проводить вас к нему, — сказала медсестра мягко.
Дима резко открыл глаза и тут же вскочил.
— Всё в порядке? С ним всё в порядке? — спросил он первым делом, оглядываясь в поисках своих очков.
— Всё скажет врач, когда мы дойдем до реанимации, — вежливо ответила медсестра.
Дима, наконец, нашел и надел очки, и рванул за медсестрой так, что стало понятно — в реанимацию они не пойдут, а побегут. Отто двинулся за ними.
В коридоре реанимации им дали надеть одноразовые халаты (Отто в нем еле поместился) и вышедший к ним врач быстро ввёл Диму в курс дела, периодически бросая на Отто настороженные взгляды.
Да, мистер Хольт жив. Да, чувствительность и двигательная активность сохранены в полном объеме. Мистер Хольт пока что находится под действием сильных обезболивающих, хотя и в сознании. Из реанимации его переведут в лучшем случае через двое суток, а на полное заживление потребуются недели. Да, к нему можно.
После последней новости Дима слегка подпрыгнул на месте, и Отто, признаться, хотел сделать то же самое, хоть это и как-то несолидно для охранника миллиардера.
Что ж, Отто подпрыгнул у себя в воображении и пошел вслед за врачом и за Димой в палату, остановился в дверях.
Хольт, которого едва можно было разглядеть за спиной мельтешащего Димы, цветом кожи не сильно отличался от простыней, на которых лежал на боку, увитый проводочками и трубочками. Казалось, он боится пошевелиться, и только мутный взгляд темных глаз выдавал, что он в сознании.
Хольт что-то тихо сказал, и Дима тут же перестал метаться, взял стул и сел рядом с ним, взял его за руку. Отто видел, как Хольт крепко сжал Димину руку, и перевел взгляд на монитор. Насколько он мог судить, исходя из своего опыта, его жизненные показатели были в норме.
Дима говорил что-то тихо, строго и уверенно, и Август едва заметно кивал, даже его взгляд становился более осмысленным.
Август в надёжных руках.
Отто выдохнул.
Вот теперь можно и в настоящий отпуск. Или даже в отставку.
22.12.2024