Work Text:
Бульон раздраженно фыркнул и полез из кастрюли сероватой пеной. Окделл душераздирающе закашлялся. Пена залила плиту, та по-кошачьи мяукнула и отключилась.
— Зар-раза, — прошипел Эстебан, тыкая пальцами в черную зеркальную поверхность.
Плита насмешливо молчала.
— Вы знаете, как восстановить ее дееспособность? — прохладным голосом осведомился Валентин. — Потому что, мне кажется, сейчас она перестала греть, а значит, мясо просто плавает в остывающей воде…
— Заткнитесь, Валентин, — как можно дружелюбнее попросил Эстебан. — И найдите лучше кого-нибудь, кто разбирается в этих закатных агрегатах и знает, как готовить это кошкино варево!
Повернулись и посмотрели на закутанного в три пледа и два шарфа Ричарда они одновременно. Тот прохрипел что-то невнятное, тыкая пальцем себе в горло. На покрасневшем лице выступили бисеринки пота. Олени на свитере глядели с беспокойством.
— Я звонил сестре, — с нарастающей паникой в голосе сказал Валентин. — Она сказала: делать все по рецепту, пошагово. В обычное время я бы согласился с ее предложением…
Эстебан изловчился, накинул ему на голову кухонное полотенце и завязал рот.
— Я делаю все возможное! — заявил он в ответ на негодующее мычание Ричарда. — Кому-нибудь удалось загрузить хоть одну страницу с каким-нибудь этим… рецептом? А дозвониться до кого-нибудь вменяемого?
— Я только до Эмиля дозвонился, — с печальным вздохом заявил появившийся из соседней комнаты Арно и принялся выпутывать Валентина из полотенца. — Он начал очень издалека. Сказал, в армию меня не возьмут, кастрюля — это такой тазик с ручками, сначала надо луковицу, а потом связь отключилась…
— Неудивительно, здесь же снег валит, как в Ледяных пустынях Схуга, — пробормотал Эстебан и уставился в пространство широко раскрытыми глазами: — Луковица! А она разве не овощ? Овощи же потом?
Окделл простонал что-то неразборчивое и зашелся в приступе кашля. Эстебан подошел к старенькой тахте, символизировавшей в небольшой гостинице на Надорском тракте диван, критически оглядел конструкцию из трех пледов и одеял и пошел за своей курткой: во-первых, укрыть. Во-вторых, попробовать дозвониться сестре.
***
Алые искры последнего залпа праздничного салюта разлетелись над Ружским дворцом и истаяли в темном небе. Анна-Рената смахнула с лица пушистые снежинки и полезла в карман за надоедливо звонившим уже пару минут телефоном.
— Да! Да, что случилось, что ты названиваешь? Я думала, ты уехал к этому своему, на праздники! — прокричала она в трубку.
— Анна, — сказал очень далекий и тихий голос Эстебана, пропадая в шуршании помех. — Ты знаешь, как варить суп? Бульон? Для простывших?
— Конечно, знаю, — согласилась она. — Все девочки сразу рождаются с этим сакральным знанием! Мальчики с членом, понимаем международной политики и экономики, а девочки — с умением варить суп и способностью отличить одну таблетку от другой! Закажи доставку! Или что там у тебя со связью, давай я закажу! Где ты?
— Где-то в Надоре, — с отчаянием сказал Эстебан. — Посреди пустоши, занесенной снегом. Единственный магазин — он же почта, он же кафе и заправка — закрылся с наступлением темноты, это примерно в три часа дня. Доставка осталась в Олларии. Ищи рецепт, будешь передавать мне телеграфной азбукой! Когда класть лук?
— Лук? — растерянно переспросила она. — В начале. А потом надо вынуть. Подожди, я тебя найду по геолокации. Тев? Теван, ты меня слышишь?
В трубке было тихо, только шуршал густой непроглядный надорский снег.
— Так, — мрачно сказала Анна-Рената и постучала одним сапожком об другой, чтобы сбить налипший лед. — Так. Девочки майорат не наследуют, так что твоя гибель в надорских снегах мне все равно не выгодна. Держись, братец. Я иду. С луком. И морковкой!
***
В маленькой комнатке было уютно: салфеточки с вышитыми розами накрывали маленькие столики, красовались на тумбочках и даже защищали от пыли беленький ноутбук. Селина отложила очередную вышивку, дотянулась до телефона в самодельном чехле с вышитым котенком и пропела в него:
— Слушаю вас!
— Вот именно, — деловито и собранно сказала в трубке Анна-Рената Колиньяр. — Слушаешь меня очень внимательно, крыса белобрысая. Сейчас отрываешь свою задницу от креслица с вязаным пледиком и передаешь телефон этой кобыле, соседке твоей, поняла меня, Арамона? Скажи, что ее брата сожрала грудная жаба или как там эта надорская хрень называется!
Селина вскрикнула и прижала телефон к вздымающейся груди, глядя на Айрис Окделл прекрасными голубыми глазами, наполненными слезами:
— Айрис! Что-то с Ричардом!
Та, своротив стул и зацепившись бедром за край тумбочки, бросилась к ней и выхватила трубку:
— Алло! Что ты несешь, медведица! И откуда у тебя мой номер!
— У меня нет твоего номера, кабаниха тупая, — раздельно сказала Анна-Рената, и Айрис отчетливо увидела, как та закатывает глаза. — Поэтому запиши мой и через пятнадцать минут спускайся вниз из этого клоповника, где ты квартируешь с асоциальными элементами! Твой брат простыл и кашляет так, что у дома крыша трясется, а там, между прочим, мой, который мне и государству нужен живым. Быстро собирай, что там надо! И оденься нормально, мы едем в эту вашу глушь! Что вы носите, валенки, телогрейки?
— Сама оденься нормально, — выкрикнула Айрис, с размаху села на жалобно скрипнувшую кровать и шмыгнула носом. — Ричарду нельзя простужаться, у него же астма! Что будет, если мама узнает! Я ему говорила не ездить!
На длинных ресницах Селины дрожали прекрасные, как растаявшие на еловых ветвях снежинки, слезы.
***
— Села, — скомандовала Анна-Рената сбежавшей с лестницы в распахнутой тяжелой шубе Айрис. — Пристегнула этот бабушкин тулуп. Нам еще на левый берег надо заехать.
— Зачем? — прошипела Айрис. — Ты меня торопила, как будто Закат взорвался и все кошки из него повыскакивали, а теперь куда? Ты забыла зайти в пару бутиков?
— Ну смотри, — принялась перечислять Анна-Рената. — Твой брат свалился с неведомой хворью, при том, что прекрасно знал, как на него действует холод. Можно подумать, он в Багряных Землях вырос! Мой не смог организовать даже доставку супа и вообще пропал с радаров, хотя прекрасно знал, в какой кабаний угол едет. Еще там два бесполезных идиота, Придд с Савиньяком. У Савиньяка хоть старшие братья есть, эвакуируют тела после смерти во льдах. Так что нам с тобой, двум хрупким девицам, точнее, одной… ты, кстати, готовить умеешь? Так и знала. Заедем еще сами суп из доставки заберем. Так вот! Нам нужен хоть один нормальный мужчина. И вот он, между прочим, вовремя, в отличие от некоторых. Вон стоит!
— Нормальный мужчина? — недоверчиво переспросила Айрис. — Этот тощий рыжий заика?
— Константин! — прокричала Анна, опуская стекло. — У меня нет слов, чтобы выразить, как я счастлива тебя видеть! Садись, пожалуйста, назад, нам нужен хоть один парень с головой! Да, — продолжила она, поворачиваясь к Айрис. — Нормальный мужчина — это тот, кто решает твои проблемы с тем, что у него есть.
— Так а что у него есть, кроме денег? — выкрикнула Айрис.
— Ты дура? — хладнокровно поинтересовалась Анна-Рената, стартуя на льду с пробуксовкой и лихо вписываясь в поворот боком. — А что тебе нужно, кроме денег? Вышла бы за него — всю вашу провинцию из дерьма бы вытащила. Кроме того, он еще умеет договариваться. Константин, дыра посреди Надора: изба с одной комнатой на всех, магазин в трех хорнах и уже закрыт, никто не умеет готовить, что делать?
— Анна, — тихо и вежливо сказал Константин с заднего сиденья, — я совершенно уверен, что за небольшую сумму можно договориться и с магазином о закупке продуктов с отдельным проведением оплаты, и с кем-то из местных жительниц о помощи с приготовлением пищи.
— Вот! — торжествующе заявила Анна. — Я говорила, он умеет договариваться. Кошки, дорожный патруль. Константин, начни, пожалуйста, прямо сейчас!
***
За окнами проехал трактор — сначала в одну сторону, потом в другую.
— Изумительно, — пробормотал Эстебан, прижимаясь лбом к запотевшему от исходящего паром супа стеклу. — Трактор. В Надоре. Как будто ему кто-то специально заплатил…
Следом за трактором подъехал и остановился у их одноэтажного бревенчатого домика, притворявшегося гостиницей, огромный, по самые окна забрызганный дорожной грязью… джип отца!
— Анна, а с ней… — изумленно сказал Эстебан, наблюдая, как из распахнутой двери вывалилась в огромной старомодной шубе девушка с носом Ричарда, скулами Ричарда и глазами Ричарда: — Дик, а ты дозвонился до сестры, что ли?
Из-за машины появилась очень недовольная Анна-Рената в короткой куртке, сапожках и колготках, уверенно волоча за собой…
— Константин, слава Создателю! — заорал Эстебан и кинулся к дверям.
Створки распахнулись раньше, чем он успел до них дотронуться, и в проем шагнула высокая худая женщина, закутанная в такую же старомодную тяжелую шубу, как у Айрис Окделл.
— Не понимаю этих жалоб на состояние дорог, — произнесла она чуть надменно, снимая высокую меховую шапку. — Прекрасно расчищены! Где мой сын? Мне позвонили из деревни, сказали, этот безответственный поросенок вновь довел себя до приступа астмы и, конечно же, не взял ингалятор…
— Матушка! — проорала смутно знакомая Эстебану девица, с разбегу врезаясь в шубу дамы. Мирабелла Окделл покачнулась, но устояла. — Матушка, какое счастье видеть вас! Но зачем же вы беспокоились, Дик всего лишь немного прихворнул, все его лекарства есть, все есть!
Следом за ней в тесную прихожую протиснулась Анна-Рената, тряся какими-то пакетами на уровне головы и делая Эстебану странные знаки глазами.
— Кроме того, сестра Ричарда сварила прекрасный суп! — сказал он, решительно не понимая, чего хочет сестра. — Бульон с травами! Очень полезен при легкой и неопасной простуде. Позвольте вашу шубу!
Где-то в глубине дома ткнулся в подушку, давя хриплый лающий кашель, Ричард.
Мирабелла величественно развернулась к Эстебану, оглядела его с ног до головы и спросила:
— А вы, юноша?..
— Мама, — прохрипел с тахты Ричард, — это Эстебан Колиньяр, мой…
— Брат невесты! — громко заявил Эстебан, хватая сестру за руку с термопакетами. — Я всецело доверяю Ричарду и его чести, но все же отпускать Анну одну мне не хотелось…
Анна громко клацнула челюстями.
— П-позвольте все же вашу ш-шубу, эрэа, — тихо сказал в дверях Константин, подхватывая пакеты Анны.
— Р… р… роскошный винтаж, — сказала та, цепляясь за руку Эстебана. — Восхитительная шуба, эрэа. В Олларии о такой мечтает каждая. Ричард, э-э-э, мне, да, мне очень много о вас рассказывал! Хорошего! Давайте поедим! Айрис такая мастерица, я уверена, суп прекрасно получился!
За окнами с рычанием, перемалывая гусеницами лед, остановился армейский вездеход.
Арно громко ойкнул и схватился за голову, сломав один из игрушечных оленьих рогов на обруче. Валентин медленно стащил свой такой же и сглотнул.
— Добрый вечер, армия Талига! — звонко проорал с улицы высоченный светловолосый парень в хаки. — Получен сигнал бедствия! Но я смотрю, у вас уже все в порядке? — продолжил он, пригибаясь, чтобы пройти в двери. — Здравствуйте, тетушка Ми! Значит, детишки под контролем?
— Здравствуй, Эмиль! — неожиданно любезно ответила Мирабелла и, поведя плечами, наконец избавилась от тяжелой, пахнущей нафталином шубы, скинув ее ему на руки. — Излом — прекрасное время, чтобы встречаться с родственниками, даже дальними. Давайте, наконец, поедим и переберемся в замок. Эмиль, ты знаком с моей дочерью Айрис?
Блондин тряхнул головой и поклонился, пряча усмешку.
— Не надо меня ни с кем знакомить, — заливаясь краской, прошипела Айрис. — Что вы опять, матушка! Я, может быть, уже решила! Я выйду замуж за Константина, вот! Я его люблю!
Константин ухватился за Эстебана, чуть ниже руки Анны. Эстебан умоляюще сжал его плечо.
— Да, — слабым голосом сказал рыжий. — Эрэа, мы и в самом деле ехали в Надор, чтобы представиться… познакомиться…
— В смелости вам не откажешь! — объявила Мирабелла. — Ричард, вы в силах встать? Айрис, накрывайте же на стол. Эмиль, проходи. Последний раз, когда мать оставляла вас со мной, вам с братом было лет десять?
— Незабываемые воспоминания, тетушка, — подтвердил Эмиль, щелкнув каблуками и с размаху приложившись к ее руке.
— Я-то тебя помню еще младенцем, размером с мою куклу, — сказала Мирабелла, поглаживая его рассыпавшиеся по плечам волосы.
В стихающей суете из кармана куртки Анны-Ренаты стал все отчетливее слышен слабый девичий голосок, нараспев с гоганским акцентом твердящий: «а после вымачивания в четырнадцати и одной травах готовящей мясо птицы следует заплатить ей дань…»
— Это… это подкаст, — прошептала Анна-Рената, стремительно заливаясь краской. — Подруга Айрис посоветовала. Никак не выключается.
— Знакомый какой подкаст, — покивал Эмиль. — Брат мой, Лионель, очень удобно устроился, траха… нанял, простите, себе кухарку, которая вот эти гоганские подкасты ведет — скоро форму перешивать надо будет.
Эстебан бочком пробрался к Ричарду, сел рядом с ним, положив руку на его лоб.
— Я не знал, что Савиньяки вам родственники, — растерянно сказал он.
— Через Карлионов, по материнской линии, — пропыхтел Ричард. — Почему ты не дал мне сразу сказать, что мы с тобой…?
— Потому что инфаркт твоей матушки на Излом никому не нужен, — ответил Эстебан. — Вот, держи, ингалятор твой, растяпа. Моя сестра привезла твою сестру, хотя они друг друга терпеть не могут. Изломное чудо, не иначе! Они мне сейчас еще Косту женят.
— Не женят, — пробормотал Ричард, поспешно ритмично вдыхая. — Коста влюблен в твою сестру. Ну, которая теперь моя невеста. Зачем ты это сказал, Надор и так на грани разорения, не хватало только с Манриком ссориться!
— Ничего, он не мстительный, — пробормотал Эстебан. — До сих пор был.
***
В Большом зале ставили огромную, достающую до самого потолка ель. Украшения на верхние ветви навешивали с идущей под самым потолком галереи для оркестра.
Мирабелла поднялась по парадной лестнице, придирчиво оглядывая ковры и начищенные древние люстры. Ее сын, заложив руки за спину, стоял у больших окон, выходивших на заснеженное поле и дальше — на Росный лес, где его отец гонял когда-то кабанов и зайцев.
— Ричард, — сказала она с привычной суровой нежностью: воспитывая сына в одиночестве, всегда так страшно избаловать его чрезмерной материнской докучливостью. — Вы стали совсем взрослым, я ценю серьезность ваших поступков. Даже привезли к матери вашу бунтующую сестру, я так вам благодарна. Но позвольте мне сказать, только потому, что сегодня Излом и все мы немного ожидаем чуда. — Она поманила его за собой, подошла к большим багряно-золотым креслам и села, расправляя складки старомодной юбки. Он устроился у ее ног. — Эта девушка, Анна-Рената, возможно, единственная во всем Талиге подходит вам по происхождению и уровню. Я, конечно, отметила, что она умна, ведь я прекрасно знаю, что Айрис безрукая и не умеет готовить. Кроме того, Анна обладает чувством стиля и тактом, но, сын мой, вы еще так молоды! Не принимаете ли вы вашу общность интересов с ее братом за то, чего, в сущности, нет? Не играете ли вы в эту старую дворянскую игру «объединить дома — объединить интересы»? Кроме того, Ричард, я боюсь, что вы навязываетесь девушке, которая откровенно предпочитает другого, но молчит, возможно, из любви к брату?
— Константина? — хрипло спросил Дик.
Мирабелла кивнула, жалобно пожав плечами и сложив руки перед грудью.
— Я рада, что вы решили посоветоваться со мной, и, если вас интересует мое мнение: отпустите ее. Вы еще встретите другую.
— А Айрис? — спросил Ричард, опустив голову, словно пряча улыбку. — Она же объявила, что любит Константина!
— Глупости, — Мирабелла махнула рукой и рассмеялась от облегчения: сын не собирался ни бунтовать, ни устраивать трагедий. — Айрис сама не понимает еще, что несет. Создатель, вот бы Эмиль мог задержаться еще хотя бы на неделю — взрослый мужчина, состоявшийся, разумный…
— Мама! — укоризненно сказал Ричард и засмеялся.
— Но я рада видеть всех ваших друзей! — объявила Мирабелла, вставая. — В конце концов, у меня три дочери!
Она наклонилась поцеловать сына в лоб и отослала его быстрым движением руки, словно боясь расчувствоваться.
***
Эстебан старательно подпирал плечом статую маленького шада с факелом у входа в нижние, самые древние этажи замка.
— Что сказала? — быстро спросил он.
— Чтобы я оставил твою сестру в покое, потому что слепому видно, что мы с ней друг друга не интересуем, — прошептал Ричард, прижимаясь щекой к его щеке. — Может, все-таки…
— Ни в коем случае! — отрезал Эстебан. — На этот Излом у нас игра в прятки. Вон, видишь, Савиньяк от брата прячется?
Ричард посмотрел на целующихся за огромной черной вазой Валентина и Арно, потом поднял глаза и посмотрел на облокотившегося на перила парадной лестницы двумя этажами выше Эмиля, задумчиво разглядывающего их.
— Мы так же удачно прячемся? — спросил он.
— Смотря от кого, — ответил Эстебан, схватил его обеими руками за щеки и быстро поцеловал в нос. — Пахнешь луком, — засмеялся он. — Это из моего супа. Создатель, никогда со мной не случалось ничего более романтичного, Ричард!
***
Нанятая в деревне к Излому прислуга натирала покрывшиеся патиной подсвечники. Мирабелла прошла между длинными деревянными столами с разложенной на них бесценной фамильной рухлядью, сдержанно улыбаясь и кивая сельчанам, и села, подобрав юбки, у огромного закопченного камина, помнящего еще Алана Святого.
– Интересуетесь древностями, Константин? – спросила она у примостившегося у самого огня худого рыжего дылды, наследника писавшего ей когда-то легкомысленные письма всесильного Леопольда Манрика. – Или боитесь подняться на свет Создателя? Девушку не завоюешь, сидя в подвале с прислугой. Тут нужна смелость.
– Эрэа Айрис спрашивала обо мне? – пробормотал рыжий, заливаясь краской по самый лоб. – Я не привез ей достойный подарок. Я, честно сказать, не думал… то есть я хотел сказать…
– Как! – изумилась Мирабелла, высоко подняв брови. – Разве вы не собирались с ней приехать в Надор и просить моего благословения?
Она засмеялась. Молодой Манрик смотрел на нее, перестав даже, кажется, дышать.
– Я все понимаю, Константин, – сердечно сказала она. – Моя взбалмошная дочь, разумеется, не могла понравиться, как выражаются гоганы, внуку вашего деда, но Анна Колиньяр – совсем другое дело! Она любознательна и умна. И когда бы еще она попала на самый север? Я дам вам книги, полистаете вечером, а завтра расскажете ей о замке, о его стенах и гобеленах, добавите пару героических историй. Но не перестарайтесь с подвигами! Ей такое понравится. Если хотите, можете считать, что я, как всякая мать, не одобрила выбор единственного и драгоценного сына и ищу способ избавиться от неподходящей невестки. Идемте!
– Благодарю вас, – выкрикнул Константин, подскакивая. – Благодарю вас, эрэа Мирабелла… я… я вечно буду…
– Вечно – это очень долго, – ответила она. – Достаточно будет, если вы посчитаете мне наиболее подходящую величину ввозных пошлин на гаунасские товары в соответствии с ключевой ставкой, я уже часто упускаю из внимания подобные вещи. За мной, рыцарь отчетности и баланса!
***
В женском крыле замка визжали и чем-то кидались, на кухне гремели огромными старинными кастрюлями, место которым уже два круга как было в музее, Константин Манрик задумчиво трогал кончиками пальцев фельпский мрамор стен, под самыми окнами кто-то слепил огромного снеговика с деталями, не оставляющими сомнений в его половой принадлежности. Изломные сумерки медленно укутывали старый замок, отступая перед сиянием свечей и глаз.