Actions

Work Header

Искусство общения в прикосновениях

Summary:

Перевод фика the touching art of communication (автор LorenIndra).
Джейс постоянно его касается. Виктор же тщательно отмечает все прикосновения, которые тот ему дарит.

Notes:

Разрешение на перевод: получено

Перевод на фикбуке

(See the end of the work for more notes.)

Work Text:

В первый раз Джейс касается его едва заметно. Он берёт из рук Виктора браслет, задевает кончиком большого пальца сухую и холодную кожу. Такие прикосновения обычно никто не замечает. Но только не Виктор, лишённый тесных уз.

Он замечает и остальное: как схожи их устремления и душевные травмы. Как легко ему быть рядом с Джейсом, даже когда тот будто бы утопает в печали.

Однако всё это не имеет значения. Главное, что Виктор замечает в Джейсе, это возможность.

***

Второй раз Джейс к нему прикасается в своей разрушенной лаборатории, когда они стоят перед доской. Джейс называет мечту «нашей», и лишь одно слово зажигает в сердце надежду. До этого знакомства Виктор всегда либо вёл, либо следовал. Теперь же, глядя Джейсу в глаза, он понимает, неизъяснимо и нелогично, что с этим человеком он может быть на равных.

Джейс кладёт ладонь ему на плечо и слегка сжимает. Коллеги нередко касаются друг друга, так что Виктор не придаёт прикосновению значения.

***

Волшебство — или чем бы оно там ни было — рассеивается, и они медленно опускаются на землю. Виктор обшаривает комнату взглядом в поисках трости. При других обстоятельствах он мог бы постоять и без неё, но сейчас он коленям не доверяет. Под тяжестью волнения и нервной дрожи те вот-вот подогнутся.

И тут Джейс касается его в третий раз. Он притягивает Виктора в объятия, поддерживая лучше всякой трости.

Нежным объятие не назовёшь: Джейс охвачен тем же ликованием, что и Виктор, поэтому, наверное, движения его несколько неуклюжие и резковатые. Виктор замирает, почти не дыша.

Он чувствует плечом, как колотится сердце Джейса, и его собственное отвечает с тем же пылом.

— У нас получилось, — жарко выдыхает Джейс ему в шею. Он обнимает Виктора так крепко, что объятия чувствует каждая косточка. — Получилось. Я… Спасибо тебе.

Виктору хочется возразить, что он сам ничего не привнёс, хочется вырваться, освободиться. Так себя не ведут с человеком, с которым только что познакомились.

Однако он лишь проводит по спине Джейса рукой. В первый раз прикасается к нему сам.

— У нас получилось, — повторяет Виктор.

***

В десятый раз Джейс к нему прикасается, когда они переезжают в новую лабораторию. На них по-прежнему косятся, так что Джейс в одиночку перетаскивает коробки со всем необходимым оборудованием. Виктор, отнюдь не любитель бездельничать, помогает их распаковывать.

Он достаёт из коробки очередную записную книжку Джейса, проводит рукой по обложке. Она несколько отличается от тех, что Виктор уже видел.

— Не открывай, — просит Джейс, проходя мимо. Он ставит на пол коробку, особенно поражающую своими размерами. Когда он выпрямляется, щёки у него окрашены румянцем. — Извини, это личное. Понятия не имею, как она сюда затесалась.

В объяснениях Виктор не нуждается, но то, что он получил, лишь разжигает его любопытство.

— Как скажешь, — говорит он, убирая книжку обратно в коробку.

«Спасибо», — глазами отвечает Джейс и касается Виктора в четвёртый раз. Снова похлопывает его по плечу — кладёт ладонь на ключицу. В прикосновении совершенно нет нужды, но и неуместным его не назовёшь. По большому счёту. Не нужно протестовать или шлёпать Джейса по руке, хотя и неясно, почему бы просто не выразить благодарность словами.

— Осталась только одна. — Джейс блуждает взглядом между Виктором и грудой коробок. Капля пота скрывается за воротником его рубашки. — Я сейчас вернусь, — бормочет он и, не дожидаясь ответа, выходит из комнаты.

***

В двадцатый же раз Джейс прикасается так неуместно — до чрезвычайности. Он всем своим телом прижимает его к столу, так что Виктор на миг даже задумывается, не подыскать ли другого партнёра. Ведь если ему прямо сейчас и не сломают позвоночник, его уж наверняка добьёт неловкость из-за дурных манер Джейса.

— Может, подвинешься уже наконец? — выдыхает Виктор.

— А? Да, конечно, я просто искал один чертёж.

Хватило бы и одного извинения, думает Виктор.

В конце концов он отпускает Виктора, поднеся к его глазам листок бумаги, — словно это оправдывает его детский поступок. Виктор обеими руками поправляет жилет и открывает было рот, чтобы выразить недовольство, но у Джейса такой вид, будто он уже позабыл, что натворил лишь секунду назад, так увлечённо он записывал что-то на доске.

***

На двадцать шестой раз Джейс к нему прикасается, накрывая его мягким одеялом. Виктор вздрагивает и резко подскакивает, поворачиваясь на стуле к Джейсу лицом.

— Извини, я, наверное, заснул, — говорит он, придерживая одеяло рукой, чтобы не упало.

— Хочешь закончить на сегодня?

Виктор моргает, прислушиваясь к себе. Он устал — да ещё и занемел, оттого что так долго сидел на одном месте. К тому же ещё не стряхнул с себя дремоту. И всё же.

— Я продолжу работу. А ты можешь идти. Уже поздно, — но это всего лишь предположение, ведь Виктор понятия не имеет, который теперь час.

— Если останешься, останусь и я.

Джейс занимает место напротив.

— Как же нам привести в действие такое огромное сооружение? — спрашивает он, открывая блокнот, беря в руки карандаш — готов делать заметки.

Выглядит он так, как чувствует себя и сам Виктор: вконец измученным. Джейс давно не брился, тёмные круги у него под глазами стали ещё глубже в тусклом свете настольной лампы. Но отчего-то его присутствие наполняет сердце Виктора радостью.

В голове что-то щёлкает. Что-то подсказывает, что Джейс для него уже не просто возможность. Не просто партнёр. А друг.

— Виктор?

— Извини, я отвлёкся. — Виктор проводит по губам языком. — А если нам…

***

На тридцатое прикосновение Джейс легонько его встряхивает, крепко обнимая за плечи. Трость выскальзывает из руки и с мягким стуком падает на пол.

— Просто потрясающе! — выдыхает Джейс. — Самый настоящий прорыв.

Виктор улыбается и, даже разделяя его волнение, всё же говорит:
— Надо бы записать.

И желательно прежде, чем из него вытрясут все умные слова.

— Само собой. — Джейс его отпускает.

А потом подбегает к доске и с кусочком мела в руке театрально кланяется.

— Не окажешь ли честь?

***

— Ты долото не видел?

Виктор перебегает взглядом с Джейса, который нервно ходит из угла в угол, на инструмент у себя в руке.

— А, нашёл, спасибо. — Джейс поднимает его запястье и забирает долото.

До него Виктор делил прикосновения на уместные и неуместные. И большинство, разумеется, относил к последним — ведь с чего бы кому-то касаться его? Но когда в его жизни появился Джейс с его неспособностью играть по общепринятым правилам, пришлось изобрести новую систему для сортировки физических контактов.

К сорок седьмому прикосновению Виктор уже начал их делить на те, что не значили ничего, и весьма значимые. Первые Джейс, скорее всего, не замечает и сам. Они же краткие, мимолётные, часто вообще еле заметные. Да и нужды в них почти никогда нет — но то, что другие выражают словами, простыми «да» или «нет», Джейс склонен показывать своим неуёмным желанием прикоснуться.

Прикосновения второго типа, однако, затягиваются. Согревают. Виктор не зря называет их значимыми. За ними будто бы что-то стоит — и, хотя они преисполнены смысла, не всегда понятно, какого именно.

Виктор не знает, куда отнести сорок седьмое прикосновение, но оно первое, от которого он забывает, как дышать.

***

Джейс внезапно касается его волос, и Виктор подпрыгивает на стуле.

— Я тебя напугал?

Тон на удивление близок к извиняющемуся — Виктор тут же отбрасывает эту мысль. Привычный ему Джейс понятия не имеет, как извиняться за прикосновения. И когда Виктор поворачивается, то и впрямь видит, как Джейс усмехается.

Когда тот к нему прикасается в пятидесятый раз, Виктор с удивлением обнаруживает, что извинения ему не нужны.

***

Виктор гневно смотрит на себя в зеркало. Смешно, что на обычный галстук можно глядеть таким волком.

— Сдаюсь, — говорит Виктор, наблюдая, как Джеймс улыбается ему в отражении. Улыбка злит ещё сильнее — ведь свой-то галстук Джейс завязал хорошо. Безукоризненно. Да и сам он…

Выглядит безупречно. Неотразимо. В самый раз для предстоящего вечера.

— Давай научу.

И не успевает Виктор отказаться, как Джейс подходит к нему сзади. Он двигается так быстро, что обучением это не назовёшь — и всякий раз, когда его рука касается обнажённой кожи, Виктор замирает.

— Готово. — Джейс разворачивает его к себе. И легонько похлопывает по лацкану пиджака. — Ты только не затмевай меня, хорошо?

Прикосновение номер шестьдесят один значит ещё меньше, чем предыдущие, но именно после него Виктор осознаёт, до чего же отчаянно влюбился в Джейса.

***

Они на вечеринке. Комнату наполняют голоса и тепло. Виктор стоит, прислонившись к стене; толпы он не избегает, просто вдали от неё легче дышать. Джейс же, как видно, полностью поглощён всем тем осторожным вниманием, которое ему готовы уделить.

Губы Джейса растягиваются в улыбке, а его собеседница — молодая блондинка — запрокидывает голову. Смех её наполняет комнату, мягко и мелодично, словно трель соловья. Джейс касается её запястья — прикосновение неуместно и, как надеется Виктор, ничего не значит — и вот уже к нему прикованы две пары глаз. Джейс показывает на него и, бросив девушке несколько слов через плечо, оставляет её стоять в одиночестве.

Джейс подходит к нему, грациозно принимая у официанта два бокала вина.

— Хочешь, уйдём? — выгибая бровь, спрашивает он и предлагает второй бокал.

Виктор кивает. Они добираются до балкона. Ночь привечает их свежим воздухом и лёгким ветерком. Город под ними спит, тишину нарушает только музыка из зала.

— Слышал о брудершафте? — наклоняясь к Виктору, спрашивает Джейс. От него пахнет забродившим виноградом, и он вот-вот насладится уже пятым бокалом за вечер.

Виктор качает головой.

— Это… Ну… — запинается Джейс и опускает взгляд. — Традиция такая. Двое переплетают локти и пьют.

— Зачем прилагать столько усилий, чтобы просто выпить?

— Смысл тут не в том, чтобы просто выпить. А в дружбе. В братстве. Давай покажу.

Джейс поднимает руку в ожидании, что Виктор сделает то же самое.

— Разве я многого прошу?

Виктор вздыхает, но отзеркаливает позу Джейса. Та кажется совершенно нелепой, пока Джейс не подступает вплотную и не просовывает под его руку свою. А потом подносит стакан к губам — и Виктор делает то же самое, невольно отводя глаза в сторону…

— Нет, тебе надо… Надо смотреть на меня, пока мы пьём.

— Ты что, придумываешь правила на ходу?

У Джейса вырывается смешок.

— Да нет же, так нужно. Честное слово.

И они пьют, всё это время продолжая смотреть друг другу в глаза. А когда заканчивают, Джейс его не отпускает, напротив, придвигается ещё ближе. На миллиметр в мгновение ока, пока не касается его губ своими.

Когда Джейс его целует, Виктор не знает, что это за прикосновение.

Джейс навеселе, и уже только поэтому касание вовсе ничего не значит. Пьяные же часто повинуются мимолётному порыву, забывая и сожалея обо всём на трезвую голову.

Но ведь это же поцелуй. Да вдобавок у Виктора ещё и первый. Романтичным его не назовёшь, да ему и не верится в какую-то особую магию первого раза. Вот только на электрический разряд, пронзивший позвоночник от этого конкретного прикосновения, необычайно трудно закрыть глаза, и Виктор надеется в глубине души, что оно что-нибудь да значит.

Он отступает на шаг, освобождается от руки Джейса, подносит пальцы к губам.

— Прости, — говорит Джейс. Его извинения, столь желанные в прошлом, теперь вызывают одну тошноту. — Я не хотел…

«Конечно же, нет», — думает Виктор. Странно, но он чувствует себя преданным, сбитым с толку, напуганным. Ведь это шестьдесят третье прикосновение значит для него самого так много, в то время как для Джейса — совершенно ничего.

— Мне пора. Ещё надо кое-что сделать, — лжёт Виктор и вылетает с балкона.

***

— Доброе утро, — с порога говорит Джейс.

— Доброе, — тихо отвечает Виктор, не отрываясь от проекта — их будущего грандиозного изобретения в миниатюре.

— О вчерашнем… — начинает было Джейс.

Разумеется, ему хочется это обсудить. Хотя Виктор надеялся, что они о случившемся просто забудут. То есть, забудет Джейс.

— Нельзя ли обсудить потом? Я занят важным делом, — прерывает его Виктор, записывая в блокнот параметры перспективы.

И вовсе он не увиливает от разговора. Это было бы в высшей степени глупо. Но он занят делом, отвлекаться нельзя, к тому же оправдания ему не нужны.

— На это уйдёт всего минута, я обещаю, — говорит Джейс и подтаскивает стул, чтобы сесть рядом.

— Не сейчас. Я всё понимаю, ты просто пошутил. Ну или поделился со мной традицией. Неважно. — В тоне нет и намёка на досаду. Будет он раздражаться из-за всяких там пустяков.

Виктор осматривает стол и хмурится. Где же…

— Всё было не так. То есть, да, я и впрямь поделился традицией, но совсем не шутил…

— Так мы теперь братья, да? Принеси мне гаечный ключ номер три, пожалуйста. Он должен быть в ящике с инструментами, вон там.

Джейс вздыхает; краем глаза Виктор видит, как он сгорбился на стуле, потирая лицо ладонями.

— Можешь послушать хотя бы секунду?

— Я весь внимание, — бездумно говорит Виктор, поворачиваясь на стуле спиной к Джейсу. Ключ ведь сам себя не найдёт.

Прикасаясь к Виктору в шестьдесят четвёртый раз, Джейс кладёт руку ему на плечо, не давая встать.

— Ну чего тебе? — досадует Виктор, поворачиваясь к нему лицом.

— Говорить я не мастак, — прорывает Джейса, и он опускает глаза. И выглядит как побитый щенок — щенок, на которого совершенно нет времени.

Виктор фыркает. Тоже мне откровение.

— Поверь, я заметил.

Виктор пытается припомнить, в какой именно коробке лежит гаечный ключ. В той зелёной? Или в синей с золотой гравировкой?

— Мне так сильно хотелось тебя поцеловать, и не только вчера…

Или, возможно, его там вообще нет? Два дня назад Джейс возился с каким-то гаечным ключом. Куда же он его положил?

— Но я не понимал, как тебе признаться. Я же не знал, хочешь ли ты в ответ…

На подставке для инструментов? Наверняка.

— Виктор?

Виктор прикусывает губу — да так, что чувствует во рту металлический привкус. Требуется вся его сила воли, чтобы думать только о дурацком гаечном ключе, ведь, конечно же, он слышит слова Джейса. И равнодушным они его, уж конечно, не оставляют.

— В следующий раз… — Виктор сдаётся. Язык его мелькает между приоткрытыми губами. — В следующий раз постарайся получше донести свою мысль.

Джейс растерянно моргает. Поднимает на Виктора глаза.

«В следующий раз просто спроси», — вот что хотел сказать Виктор. В его до сих пор наивно-возвышенном взгляде на мир люди друг с другом сперва разговаривают, а уж потом начинают касаться. Особенно вот так. Но Джейс понимает его по-своему: наклоняется ближе и снова целует.

И впервые за все шестьдесят пять раз Виктор готов к прикосновению — и рад ему.

***

— А вдруг… Вдруг! Мы отыщем способ стабилизировать кристалл, — лихорадочно бормочет Виктор себе под нос, записывая мысли на доске. — Тогда нам останется…

Он не заканчивает, вздрагивает всем телом от прикосновения номер восемьдесят: к шее сзади нежно приникают губами. Так и хочется отругать его, сказать привычное «мы же на работе, прекрати, неужели не видишь, что я тут пытаюсь добиться прогресса», но Джейс открывает рот и целует, лижет, оставляя капли слюны, и у Виктора учащается пульс, и кровь приливает к лицу. Он прижимает кулак к доске, прерывисто выдыхает.

Он почти уже ждёт, что Джейс коснётся его смелее, расстегнёт ему рубашку и проберётся под неё, обхватит за пояс мозолистыми руками, но Джейс лишь вздыхает — горячая струя воздуха обжигает кожу.
— Так о чём ты там говорил?

Виктор тихо смеётся.

— Вечно ты мне мешаешь работать, — отвечает он и сам удивляется от того, сколько в тоне благоговения.

***

— Джейс, где речь для презентации?

Тот пожимает плечами. Он стоит, прислонившись к стене, скрестив руки на груди, и неотрывно смотрит на Виктора — и его мучения, отчаянные и беспомощные попытки найти тот жалкий клочок бумаги в громадных кипах других жалких обрывков. Не то что не помогает, ещё и ухмыляется, показывая свои заострённые клыки.

— Понятия не имею, — откликается он.

— Так, может, оно у тебя появится, если поможешь мне в поисках? — тихо спрашивает Виктор, отвернувшись от Джейса и сгорбившись над столом.

— У меня так-то есть дела поважнее.

— Дела поважнее, — не веря ушам своим, повторяет Виктор. — Смотреть, как другие выполняют твою работу, это… это… — он запинается, чувствуя, как Джейс прижимается к нему сзади.

— Кто сказал, что я буду просто смотреть?

— Ты что творишь?

— Так такой красивый. — Джейс вжимается лицом в местечко у Виктора за ухом. — Мне захотелось тебя коснуться.

— Прямо сейчас?

— Каждую минуту.

— Мы опаздываем.

— Когда ты так нужен, тебя могут и подождать.

— Только не говори, что не видишь ошибок в собственных рассуждениях.

Джейс хмыкает. Лёгкая дрожь его губ необычайно заводит.

— В моих рассуждениях ошибок нет.

Виктор кожей чувствует его невыносимую улыбку.

О Джейсе выяснилось недавно и ещё кое-что: тот прекрасно считывает настроение. Понимает все намёки и недосказанности, просто закрывает на них глаза, чтобы получить желаемое. Он из тех, кто действует, а потом никогда не извиняется. Но сейчас он ждёт разрешения, и Виктор, невзирая на раздражение, благодарен ему за это.

— У тебя пять минут, — говорит он.

— Ухватись за что-нибудь.

Не успевает Виктор спросить, зачем, как сразу же получает ответ. Джейс стаскивает с него штаны вместе с трусами, раздвигает ягодицы и проводит между ними языком. От первого влажного прикосновения Виктор вздрагивает, широко раскрыв заблестевшие глаза, но тут же расслабляется, опираясь грудью на стол. Он стонет, когда язык проникает в кольцо напряжённых мышц, и прижимается лбом к деревянной поверхности, отчего все бумаги, разбросанные на ней, разлетаются в разные стороны. Держится Виктор и правда крепко — пальцы отчаянно впиваются в стол — и в ту секунду, когда Джейс вжимается костяшками ему в пах, Виктор думает, что недолго и сломать несчастный предмет мебели.

Джейс водит рукой по его члену — удивительно, что он точно знает, как сильно нужно сжать. В конце концов, он перестаёт его облизывать, поднимает Виктора со стола, обнимая за талию, трётся бёдрами о задницу, целует в спину — и Виктор кончает, изливаясь на лежащие под ним бумаги.

Они дышат вместе, на миг разделяя громовые удары своих сердец, а потом Джейс его отпускает. Виктор перекатывается на спину. Джейс нависает над ним: ну, прямо хищник, сытый, довольный — но совсем не в своём уме. Он причмокивает, и Виктор прикрывает глаза, пытаясь спрятаться от вульгарности жеста.

— Совсем умом тронулся, — задыхаясь, говорит Виктор. — Я перевожусь в другое место.

— В какое? Умнее меня ты никого не найдёшь, а тебе нужен равный, как иначе поддерживать разум в тонусе.

Точно, разум. Виктор помнит, как приятно, когда тот поддерживают в тонусе. Почти столь же приятно, как и то, что с телом делают сейчас.

— В нижний город. Стану злодеем с единственной целью: наказать тебя за саботаж работы всей моей жизни.

— И моей жизни тоже. Кстати, я нашёл речь.

Виктор украдкой смотрит сквозь пальцы. Джейс держит перед его лицом листок бумаги. Ну что ж. Виктор вздыхает. Бесспорно, речь ещё можно прочитать, но нельзя же пронести в Зал Совета бумажку, всю перепачканную спермой.

— Тогда нам, пожалуй, придётся импровизировать.

— Ничего страшного, — откликается Джейс, дыша Виктору в волосы. — Я всё равно вчера её вызубрил.

***

Они лежат в постели, и число прикосновений тут же устремляется в бесконечность.

Ведь, конечно же, Джейс трогает его везде. Он помогает Виктору раздеться, и каждая снятая вещь отмечается мириадами поцелуев. Джейс начинает с шеи, расстёгивает воротник, проводит языком влажную полоску от уголка рта до уха. Кусает за ключицу, постепенно обнажая всё больше кожи — вынуждая ахнуть. Прижимается лбом к его плечу. Гладит руки Виктора, обе сразу, когда он полностью избавляется от рубашки.

Поистине удивительно — насколько Джейс нежен и внимателен. Конечно, Виктор никогда и не думал, что тот будет эгоцентричным или — что ещё хуже — плохим любовником, но он точно не знал, чего ожидать. Хоть они и ласкали друг друга раньше, их ласки ни разу не были такими. Неторопливыми. Сосредоточенными.

По крайней мере, для Виктора. Джейс без проблем стирает все границы, которые он тщательно выстраивает в голове. Джейс берёт то, что хочет и когда хочет, не особенно заботясь о том, где они и с кем. А вот Виктору, как ни больно это признавать, нужно поддерживать этот хрупкий баланс между работой и…

И тем, что происходит сейчас.

Поэтому теперь, когда они в постели и сосредоточены только на одном, чувство это Виктору в диковинку. Будто всё в первый раз. Ведь в некотором смысле так оно и есть — и Виктор предвкушает, как будет хорошо, когда он наконец коснётся Джейса.

Он запускает пальцы тому в волосы, и Джейс глубоко и отчаянно вздыхает. Он толкает Виктора на подушки, наклоняется поцеловать. Поцелуем страстным, влажным — совсем не похожим на те мимолётно украденные, которыми они обменивались у себя в лаборатории.

— Хочу тебя коснуться, — шепчет Джейс, разрывая поцелуй, — и тут же дарит ещё один, в уголок губ. — Хочу безумно.

Виктор хрипло смеётся.

— Ты же и так меня касаешься.

Постоянно.

— Я знаю, но… — он на мгновение перестаёт кружить вокруг соска языком и смотрит на Виктора. — Этого мало.

В ту секунду глаза у Джейса словно у наркомана, который наконец-то урвал себе дозу — расфокусированные, затуманенные, с расширенными зрачками. Он наклоняется к поясу брюк и щекочет дыханием нежную кожу живота.

— Можно?..

— Вовремя же ты начал задавать такие вопросы.

Виктор вовсе не хочет испортить настроение. Это всего лишь наблюдение. Прежде Джейс вопросами себя не утруждал. Молча ждал согласия — это да. Виктор уже начал думать, что Джейс умрёт, если будет спрашивать.

— Я же ещё только учусь.

Так и тянет немного посмеяться над Джейсом, но Виктор говорит лишь:
— Какой хороший ученик. Такой старательный. Такой внимательный.

Глаза у Джейса чернеют ещё больше, и он громко втягивает в себя воздух.

Виктор тянется к ширинке его брюк, чтобы показать: он готов, он жаждет прикосновений столь же сильно, как и сам Джейс — но тот мягко шлёпает его по руке. А потом снимает с него брюки вместе с трусами, целуя мягкую плоть бедра — тоже впиваясь кончиками пальцев — и проводит губами вниз к колену. А затем опускается ниже, прижимаясь открытым ртом к лодыжке.

И всё это чудесно и восхитительно: тело Виктора поёт от наслаждения, и за каждым его вдохом следует тягучая сладкая дрожь, вот только удовольствие кажется таким невероятно и несправедливо односторонним.

— Джейс, — бормочет Виктор, наблюдая, как тот утыкается носом ему в пах. — А какие ласки нравятся тебе?

Почти слышно, как в голове у Джейса застопорились шестерёнки.

— Тебе вовсе не обязательно, — шепчет тот… И берёт член Виктора в рот.

Это так приятно; влажно, жарко, ново — поистине головокружительно. Виктор комкает простынь в кулаке, закатывает глаза к потолку и, стараясь, чтобы голос звучал ровно, просит:
— Стой, стой.

Когда Джейс отстраняется, глядя на него так недоверчиво, что почти больно, больше всего на свете Виктор жалеет о том, что остановил его.

— Иди-ка сюда.

Виктор берёт лицо Джейса в ладони и целует, повторяя его действия. Припадает губами к виску, к щеке и под конец снова завладевает ртом. Он вынимает член Джейса и поглаживает — Джейс хрипло стонет ему в губы.

— Хочу, чтобы ты меня трахнул, — выдыхает Виктор ему на ухо. Слова чересчур непристойны, но, если Джейс хочет, чтобы его желание было озвучено, Виктор с готовностью пойдёт ему навстречу.

Он нежно покусывает Джейсу мочку уха, наблюдая, как тот извивается под его прикосновениями — наконец-то Виктор касается его в ответ. Становится понятно, насколько приятно было Джейсу от всех его прикосновений.

— С радостью.

И Джейс доказывает свои слова: неспешно его растягивает, проверяя, что он достаточно раскрыт, смазан маслом и готов. Прикасается к нему глубоко внутри. И Виктор прикасается в ответ — к сильным широким плечам, впиваясь, царапая, целуя; к шее, слегка надавливая большим пальцем на гортань, чувствуя, как она двигается; к лицу, очерчивая скулы, убирая со лба влажные волосы.

И когда Джейс наконец входит в Виктора, мир отнюдь не раскалывается на куски в ослепительном взрыве, но ведь это же Джейс, прижимает его к себе, постоянно поглаживает ему член и касается губами, телом, членом, глубоко внутри; это нескончаемая череда прикосновений, череда чисел, которым Виктор теряет счёт — и это прекрасно.

Он кончает первым, и Джейс — истинный джентльмен, вздыхает Виктор с нежностью, дрожа от оргазма, — вынимает член, пару раз поглаживает себя и изливается ему на живот. Виктор раскрывает объятия, ожидая, что Джейс устало в них рухнет, но тот лишь качает головой, тяжело дыша, и размазывает по нему свою сперму.

— Я тебя обожаю, — говорит Джейс ему в шею, когда наконец ложится рядом. И Виктор, переплетая их пальцы, понимает, что слова ему не нужны.

Он знает и так. Джейс доказал уже много раз.

— И я тебя, — эхом звучат слова, но только лишь потому, что Джейсу, наверное, хочется их услышать. И, если судить по медвежьим объятиям, признание радует Джейса столь же сильно, как радуют Виктора его прикосновения.

Fin

Notes:

Спасибо, что прочитали! 🧡