Archive of Our Own ^beta

Ибо надвинул бейсболку чуть ниже, посмотрел в зеркало заднего вида фирменным взглядом убийцы — не, не то, козырек мешает. Снял бейсболку, зачесал пальцами волосы назад, ещё раз на пробу ожег зеркало глазами, наставил пистолетом палец и зло, шершаво выдохнул — бэнг-бэнг!

Очень круто. По-настоящему круто. Он точно мог бы играть главную роль! Но Цунь Жень уперся, как осел: а где мы другого водилу найдем, а вон какие у Ми Фаня хорошие отзывы, а ты вообще слишком милашный.

Ибо нахмурился в зеркало, между бровей прорисовалась складка. Сговорились все, что ли. Девчонки сюсюкают, и Цунь Жень туда же. Ничего он не милашный! Просто самый молодой из всех, и щеки эти…

Ибо краем глаза заметил движение слева, повернул голову. Это она! Клиентка! А сколько уже времени? Пять минут шестого? Пора! Но где Цунь Жень????

Цапнул телефон, набрал быстро:

«Клиентка вышла, где подтверждение?»

Прилетело мгновенно:

«Жди!»

«Что значит жди, она сейчас другое такси вызовет!»

В ответ высыпалась груда смайлов — злых и умоляющих вперемешку.

Ну все понятно, Ми Фань опять опаздывает.

«Она озирается, ищет машину»

«Я знаю, она мне звонит!»

«Я подъеду»

«Тяни время как можешь!»

В 17.08 Ибо аккуратно подкатил к девушке, стоящей у дома. Перебил ее сердитый взгляд широкой улыбкой, выскочил из машины.

— Добрый день! У вас сегодня праздник? Вы такая красивая. Разрешите помочь?

 Он тараторил и сиял, пока девушка не прекратила хмуриться. Ясное дело, у нее сегодня праздник, она стоит на тротуаре в туфлях на шпильках и серебристом чешуйчатом платье из-под пуховика!

— Давайте я поставлю ваши коробки в багажник?

Что за коробки, коробок в заказе не было. Что у нее там?

— Ставьте, — девушка раздраженно махнула рукой. — Надеюсь, с ними у вас лучше получится, чем с подачей машины вовремя!

— Конечно, вот, смотрите, — Ибо выкрутил обаяние на максимум, с преувеличенно серьезным видом поднял первую коробку, она оказалась очень легкой. Перенес ее в багажник, жестом пригласил клиентку полюбоваться. Вторая, неожиданно тяжелая, зазвенела стеклом. Ну тут понятно что, выпивка. Ибо постарался и с ней двигаться непринужденно, поставил ровненько, показал девушке, что обе ее коробки находятся в идеальных условиях, закрыл багажник и поспешил с поклоном распахнуть заднюю дверь. Ни к чему клиентке оказываться на переднем сиденье.

— Мне кажется, в вашем заказе было два человека? Мы кого-то ждем?

Подруга. У нее должна быть подруга, где она?

— Сегодня все опаздывают! — пожаловалась клиентка. — Вы тоже!

— Простите! — Ибо умоляюще сложил руки.

— Мы подберем ее по дороге. И без всяких доплат!

— Само собой, — согласился Ибо, усаживаясь за руль. Он молился про себя, чтобы эта подруга жила на другом конце города. Бросил взгляд на экран — ни слова от Цунь Женя! Они там с ума сошли? Уже двенадцать минут шестого! Что ему делать? — Мы можем ехать?

Он с улыбкой обернулся к клиентке, но та уже уткнулась в телефон и только кивнула в ответ. Видимо, общалась с подругой.

Убедившись, что за ним не следят, Ибо не спеша покатил налево. Там одностороннее движение, придется сделать крюк через два перекрестка. Если повезёт, на этом ещё минут пять удастся потерять. Но где этот чертов неудачник Ми Фань??? Цунь Жень тоже хорош, хоть бы отписался, какая ситуация. В конце концов, кто тут координатор и чья это фирма?

Ибо старался не раздражаться, получалось плохо. Вот если бы он был исполнителем главной роли, он бы не проваливал заказы! А Ми Фань постоянно то опоздает, то слова переврет, то пистолет дома оставит. Но он брат девушки Цунь Женя, и этот козырь было не перебить. А Ибо что, он просто Ибо. Ему просто нужна подработка.

— А куда это вы едете? — спохватилась клиентка.

— В ресторан «Дин Тай», улица Чаоянлу, тридцать три.

— Сначала нужно за подругой, я же вам ясно сказала! Она ждет на Фатоу, со стороны парка.

— Без проблем, — Ибо порадовался, что улица Фатоу достаточно далеко. — Сейчас подберем ее.

Сделав крюк, Ибо не спеша катил к парку, когда экран его телефона наконец ожил:

«Ми Фань подсядет после моста Чжоу. Не пропусти его!»

Ибо втянул воздух носом, стараясь не злиться, но челюсти стиснулись сами собой. То есть проблема в нем, да? Цунь Жень это хочет сказать? Не в раздолбайстве Ми Фаня, не во всей херовой организации, а в нем, в Ибо? Который такой глупый, что может проехать мимо этого раздолбая. А кто, спрашивается, должен был занять позицию ровно в пять??? И что значит подсядет? Когда? Где Ми Фань сейчас? Может, до моста он вообще ещё не добрался? Ибо прикинул в уме — сейчас они подругу заберут, это минут семь, потом к мосту… Допустим, четверть часа ещё получится покружить, но не больше! Хоть бы этот неудачник Ми Фань успел.

Движение на дорогах становилось все плотнее. Неудивительно, субботний вечер. В конце концов Ибо встрял в небольшую пробку перед самым парком, потом оказалось, что подруга стоит не на той стороне, и пришлось развернуться. Была уже половина шестого, когда она, хорошенькая толстушка, плюхнулась на сиденье рядом с Ибо, заговорщицки подмигнула — ловко у нее это вышло! — но он не дрогнул лицом.

— Едем наконец в ресторан, надеюсь? — проворчала с заднего сиденья клиентка. — Настроения уже никакого!

Подруга принялась чирикать о том, что все ещё не начиналось, будет обалденный день рождения, ой, какая ты сегодня красотка, смотри, это тебе подарочек от Фэн-Фэн, правда, мило?

Ибо слушал краем уха, подруливал одной рукой, бросал короткие взгляды на часы. Успокоилась клиентка или нет, он не смотрел, а на него щебетание подружки подействовало благотворно, он расслабился и даже начал отбивать пальцами ритм песни, которая с утра болталась в голове. Если Ми Фань не успеет к мосту, то Ибо просто пошлет их вместе с Цунь Женем в одно темное и тесное место, вот и все. Оно того не стоит. Он найдет себе подработку получше, сто процентов. Это хуже надо поискать! А лучше — запросто.

Он притормозил на перекрестке. Упс, затор. Авария, что ли? Ми Фань, а судьба тебе подыгрывает. Вот почему с раздолбаями частенько так? Ему тогда и с мотоциклом повезло, ни царапины, а ещё…

Клацнул замок задней двери, парень в черном костюме скользнул на заднее сиденье, на освободившемся перекрестке загорелся зеленый, и Ибо пришлось тронуться. Это Ми Фань подсел? Он нашел его тут? Во дает! Но как? Цунь Жень никак не мог знать, что они поедут за подругой! У него что, в машине трекер? Вопросов было много, а времени даже взгляд бросить в зеркало — мало. Ого, да тут в самом деле авария, две машины, регулировщик… Нет, это полиция. Точно, два полицейских топчутся посреди дороги. Хорошо, что они уже тут, иначе пробка растянется до самого моста.

Когда сложное место наконец осталось позади и удалось влиться в нормальный поток, Ибо посмотрел в зеркало заднего вида на Ми Фаня. В ответ из зеркала ему улыбнулся совершенно незнакомый парень.

Ибо моргнул. Улыбка парня стала ярче.

Ибо повернул голову к пассажирам. Подружка на переднем сиденье сидела с покерфейсом, делала вид, что ее интересует город за окном. Клиентка на заднем сиденье с кем-то оживленно говорила по телефону. Она вообще заметила, что к ней подсели? А, заметила, вон косится раздраженно, но пока отвечает на поздравления и прерваться не может.

Ибо снова поймал взгляд незнакомца в зеркале. Красавчик, куда там Ми Фаню. Что происходит вообще? На поле замена? Цунь Жень наконец понял, что Ми Фань безнадежен, и нашел кого-то получше? А предупредить??? Ибо ткнул в телефон — ничего. Тишина. Блин, из Цунь Женя организатор, как из скисшего тофу бомба!

Ладно, не важно. Главное, что исполнитель на месте, он красавчик, костюм, улыбка, все будет нормально.

«Пистолет» — беззвучно произнес Ибо парню в зеркало. Пора уже, чего он тупит? Ждет, когда клиентка придет в себя и спросит, какого черта в ее машину кто-то уселся? Вон она уже прощается.

«Пис-то-лет» — проартикулировал Ибо ещё раз.

Парень в зеркале нахмурился, глянул в сторону, вопросительно поднял брови — что?

Да жеваный ты коврик! Он что, забыл пистолет???? Пальцем будет тыкать???

Ибо зажмурился от острого желания заглушить нафиг мотор, посильнее хлопнуть дверью и никогда, никогда больше не слышать даже про «Бомбический праздник»! Контора с таким тупым названием не могла быть нормальной, на что он вообще надеялся? За какие грехи прошлой жизни он должен иметь дело с идиотами? Один потерялся в городе, второй в чате, и этот туда же, реквизит просрал. Три дебила это сила, вот пусть справляются без него, он им не подходит!

Вы-ы-ыдох.

Ибо открыл глаза. Мимо пронеслась машина с грохочущей музыкой. Впереди виднелся мост Чжоу. Ибо решительно перестроился к обочине, когда услышал за спиной:

— Просто захотелось сказать вам, что вы красавица, пришлось подсесть. Рад был провести с вами эти минуты!

Ибо успел увидеть, как незнакомец поймал и поцеловал руку ошарашенной клиентки, торжественно вернул ей конечность и распахнул дверь. Ибо ударил по тормозам, сзади испуганно бибикнули.

Он куда, за пистолетом, что ли??? Совсем уже?

Дверь хлопнула, машина качнулась, Ибо, клиентка и ее подружка уставились друг на друга.

— Что это было? — выдавила та, что сидела на переднем сиденье.

Чтоб я знал, подумал Ибо, вслух сказал:

— Разве он не ваш друг?

Девушки переглянулись, прыснули.

— Нет, конечно!

— Но он такой краси-и-ивый!

Они перешептывались и хихикали, а Ибо переживал второй приступ желания броситься вон из машины. Да что за день такой! Даже за ручку схватился — к дьяволу эти триста юаней! Два шага и свободен.

Выйти он не успел, снова хлопнула задняя дверь, и в машину ввалился запыхавшийся Ми Фань. Девушки уставились на него.

— Дай угадаю, я красавица? — осторожно уточнила та, что сидела на заднем сиденье.

— Что? — Ми Фань поморгал на нее, потом на подружку, наконец повернулся к Ибо. — Трогай давай живо, чего уставился?

***

— Тебе было сказано после моста! — орал Цунь Жень. — «После» это когда проехал мост! Ты что, в школе плохо учился?

Я буду молчать, говорил себе Ибо. Пока не заплатят, буду молчать.

— А если бы я не увидел, что ты останавливаешься и не успел добежать до машины? — надрывался Ми Фань. — Кто бы неустойку платил, а? Ты! Ты бы платил!

— И какого такого друга ты подсадил? А? Тебе кто разрешал? Ты что тут задумал устроить вообще?

— Он мне не друг!!! Я его впервые вижу! — не выдержал Ибо.

— А девушки говорят, вы с ним переглядывались и улыбались!

— Нет! Он подсел неожиданно, я думал, это замена Ми Фаню!

— Что-о? Какая ещё замена?

— Так вот что ты удумал! — побагровел Цунь Жень. — Притащить дружка и мой заказ увести?

— И что ж не увел??? — заорал Ибо ему в лицо. — Давай, скажи! Ми Фаня тоже я подговорил опоздать на полчаса, да? Или он просто долбоклюй?

— Хотел воспользоваться заминкой! — не унимался Цунь Жень.

— Не воспользовался! Все прошло как надо, только потому что я тянул время, пока этот дятел тупил!

— Ой, глядите, спаситель, — скривился Ми Фань. — Я сажусь в машину, а у них всех ухмылочки. Знаешь, как трудно было создать нужную атмосферу! Кто поверит, что я гангстер, когда тут уже какой-то клоун побывал!

Ибо в шумом втянул воздух, сжал зубы, посмотрел в потолок. Не наговорить лишнего, не наговорить лишнего, пока не заплатят.

— Ты отлично справился, — сказал он Ми Фаню. — И мы с подругой клиентки тебе помогали. Все прошло хорошо.

Это было правдой. От окрика девушки притихли, а когда Ми Фань начал угрожать пистолетом, занервничали. Подружка оказалась актрисой хоть куда, нагоняла панику похлеще Ми Фаня. Именинница полностью поверила, что вляпалась в историю, позволила натянуть себе на голову мешок и связать руки, клялась, что никому-никому не скажет о молодом симпатичном гангстере в черном костюме, подружка скулила рядом и ни разу не прыснула со смеху, только озорными глазами стреляла в Ибо с Ми Фанем. После чего девушек привезли на «заброшенный склад» и заперли там, чтобы через пять минут к ним ворвалась хохочущая толпа гостей с поздравлениями.

Потом была фотосессия именинницы с «гангстерами» и пистолетами, хороший отзыв на страничке агентства и тысяча юаней в руках Цунь Женя. Отлично все прошло! Если бы не этот чертов незнакомец.

— Я. Этого. Парня. Не. Знаю, — устало подытожил Ибо. — Просто нагло влез и прокатился пару километров.

— Ну конечно. И костюм случайно надел, — проворчал Цунь Жень. — В феврале все ходят в костюмах.

— Ты мне платишь или нет? — не выдержал Ибо. — Хочешь, чтобы я уволился?

— Хочу, чтобы вел себя нормально, — Цунь Жень отсчитал две розовых бумажки.

— Триста.

— Компенсация! За потраченные на тебя нервы! — взвился Ми Фань.

Ибо выдернул из руки Цунь Женя две сотни и сунул вместо них ключи от машины.

— Сами себя катайте.

— Ай, что за истерики ты устраиваешь! — поморщился Цунь Жень. — Вообще не умеешь нормально разговаривать. Возьми свою сотню и не плачь.

Сотню Ибо взял, ключи — нет.

Никаких больше «Бомбических праздников» в его жизни. Он найдет себе другую подработку.

***

От удара в челюсть Цин Су не упал, его бросило к стене, рот брызнул кровью. Из руки выпала белая тканевая салфетка с ножом, которую он протягивал председателю Суэ. Второй удар, ребром ладони по шее, и третий, кулаком в живот, сломили его и бросили на колени.

— Прошу простить, — шептал он окровавленными губами, не смея поднять глаз, кланялся. — Я виноват перед председателем. Я должен был приложить больше усилий…

Цин Су говорил это искренне. Ему было бесконечно стыдно за то, что он не смог выполнить указания председателя. Не просто не смог, оставил его в опасности! И не важно, на сколько минут, пуле много времени не нужно.

— Ты высоко поднялся, — прозвучало над его склоненной головой. — И твоя ответственность выросла с тобой. Может, она тяжела для тебя?

— Господин председатель оказал мне честь… Я оказался недостоин, я сожалею… — Цин Су смотрел, как капли его крови пятнают салфетку. Такие яркие на белом, но это всего лишь кровь из разбитого рта, председатель Суэ не взял протянутый нож. От острой признательности к глазам Цин Су подступили слезы. Председатель Суэ добр к нему! Даже бьет его лично. Хотелось броситься ему в ноги, но Цин Су не решался взглянуть на безупречные лаковые туфли, только клонился все ниже, тыкался в пол. — Прошу вас доверять мне, я приложу все силы!

Председатель Суэ отошел к столу, кто-то бросился отодвигать ему стул. Цин Су не поднимал глаз без приказа. Он и по звукам понимал, что происходит. Вот председатель открывает папки, которые принес Цин Су, листает, просматривает подшитую в них информацию. Там все, что ему удалось найти за несколько часов — имена всех троих, информация на каждого, данные машины и ее владельца. Цин Су помнил все наизусть — Минь Хо, Ван Ибо, Фан Цуминь были в машине, владелец ее — Цунь Жень….

— То есть они занимаются розыгрышами?

Цин Су осторожно скосил глаза, пытаясь понять, к нему ли обращен вопрос.

— Да, господин, — ответил Хань Мо, и Цин Су скорчился от досады. Почему председатель не спросит его? Он все знает лучше!

— Клиентом была Фань Цуминь, она сидела на заднем сидении. У нее был день рождения, — продолжал рапортовать Хань Мо. Когда он успел все выучить? — Услугу для нее заказала ее подруга, Минь Хо, в фирме «Бомбический праздник». Этот розыгрыш называется «Под прицелом гангстера».

Цун Су услышал смешок председателя.

— Ван Ибо, сотрудник фирмы «Бомбический праздник», по сюжету изображает таксиста. Он должен доставить клиента в назначенное место. Но по дороге в машину подсаживается актер, который изображает гангстера, выхватывает пистолет…

Цин Су ещё ни разу не слышал, как смеется председатель Суэ. Он даже глаза вскинул от удивления. Да, он смеется! И все, кто в комнате, стараются улыбаться тоже, но они слишком напуганы, и зрелище выходит жутковатое. Цин Су поспешил опустить глаза.

— Свободны, — председатель резко встал, и кто-то бросился к нему помочь со стулом, а потом помчался обратно. Видимо, председатель жестом велел всем выйти. — Цин Су, останься.

Комната опустела. Цин Су слышал, как председатель отошел к окну, и стало очень тихо.

Тишина длилась долго, председатель Суэ что-то обдумывал, Цин Су вовсе не хотел ему помешать и потому не шевелился, хотя колени горели огнем и мучительно ломило разбитое лицо.

— Встань, — прозвучал голос председателя.

Цин Су поспешил исполнить, вскочил, но лишенные крови ноги не слушались, подламывались и колко болели, пришлось схватиться за стену. К счастью, председатель продолжал смотреть в окно, и у Цин Су было время немного прийти в себя. Он даже отлепился от стены и кое-как выпрямился.

— Сейчас я скажу тебе, что нужно сделать, — не глядя на него, задумчиво произнес председатель Суэ. — Ты сделаешь все это один, так, чтобы никто не знал. Не расскажешь никому. Будешь использовать только тех людей, которым ничего не известно обо мне и о тебе.

— Да, господин.

Председатель Суэ обернулся, но лица его было не рассмотреть — острый черный силуэт напротив окна.

— Это твой последний шанс, Цин Су. Другого не будет.

— Да, господин. Я не подведу.

— Во-первых, мне нужен парикмахер…

Цин Су от изумления забыл о боли. Что? Парикмахер???

***

— Слушай, вот какая тебе разница, что за мероприятие? Тебе нужно просто заменить Мо-мо.

— Я хочу понять, насколько все серьезно, — настаивал Ибо. — Осталось два дня, а я всего один раз с вами репетировал…

— Не загоняйся, я тебя умоляю. Какие-то шишки будут открывать этот развлекательный центр, устроят там гудеж на всю ночь. Мы там не главное блюдо, а так, затычка в паузах. Чисто чтоб сцена не пустовала, пока нормальные артисты готовятся к выступлению, понятно?

— Все равно нельзя опозориться.

— С чего вдруг ты опозоришься? — Рен Цухай, которого все звали просто Сальто, закатил глаза. — Ты танцуешь получше половины состава. Накануне ещё разок прогоним и окей.

— Этого мало.

Сальто цокнул от досады.

— Вот ты душный. Ты собрался каждый день репетировать? Да ты никого не соберешь! Всем пофиг! И знаешь, почему? Нам заплатят всего по 350 на рыло, ты в курсе вообще? За целую ночь! Это не те деньги, чтобы убиваться.

— Надо танцевать лучше, чтобы платили больше, — не сдавался Ибо.

— Я этого не слышал! — Сальто махнул рукой на прощанье и куда-то слинял.

Ибо стянул с головы мокрую от пота шапку, обтер ей лицо, шею и сунул в карман. Как можно так наплевательски относиться к работе? Да за то, как они танцуют, он бы и сотни не дал.

Ладно, черт с ними всеми. Готовы позориться, пускай, их дело. А он не станет. Есть ещё немного времени, он может потренить в одиночестве. Но сначала надо купить ещё одну бутылку воды и сходить в туалет.

Ибо пересек звенящий пустотой зал, вышел на галерею. Здесь тоже никого не было. Над эскалаторами вращались здоровенные сияющие инсталляции, внизу светились разными цветами игровые зоны, рабочие собирали полукруглую сцену для выступлений. Развлекательный центр был почти готов к открытию, огромный, но пока пугающе тихий.

Ибо спустился к сцене, взял со стойки для персонала бутылку воды, хрустнул крышкой.

— Вы тут ещё долго будете? — спросил он у одного из рабочих.

— Ну… Вот эту всю обшивку надо сегодня закрепить, — махнул рукой тот. — Часа три, не меньше. А ты чего тут делаешь?

— Репетирую.

— А, — рабочий, парень лет тридцати, внимательно осмотрел Ибо с головы до ног. — Ну понятно. Поёшь, что ли?

— Танцую, — Ибо напился и закрутил бутылку, чтобы остаток взять с собой. — Где тут туалет?

— Да их тут… — парень покрутил головой, нахмурился и вдруг заорал. — Таблички так и не привезли, что ли?

Подбежала девушка с планшетом, какой-то мужчина, они принялись разбираться, как так вышло, что таблички доставлены, вот накладная, но не повешены. Ибо решил не ждать ответа и найти нужное место самостоятельно. Что он, не знает, как обычно выглядят туалеты?

Искомое нашлось довольно скоро. Ибо не без интереса оглядел причудливой формы зал, полностью выложенный фиолетовой плиткой — пол, потолок, стены. Огромные круги светильников, зеркал и стеклянных люков, скругленные дверки кабинок. Это вообще мужской или женский? Хотя какая разница, если он тут один.

Ибо оттянул от груди влажную футболку, глянул на себя в зеркало. Ну и видок, волосы прилипли ко лбу. Это все шапка, зачем только он ее надел. Ибо сунул голову под кран, выполоскал пряди, выжал с них воду и промокнул подолом футболки, а потом решил стянуть ее совсем. Эта все равно уже пропотела, в рюкзаке есть запасная. Если постирать и повесить, за пару часов высохнет, только надо ее под кондиционер пристроить. А где мыло? Ибо оглядел ряд раковин, но шары-дозаторы везде оказались пустыми. Может, тут где-то есть кладовка с моющими средствами?

После бесплодных поисков по всему странной формы помещению и в коридоре Ибо вернулся на исходную позицию, к брошенной футболке. Похоже, стирке было не суждено случиться.

Зато случилось кое-что другое, и Ибо от неожиданности ойкнул на входе — у раковин обнаружился человек. Ничего особенного он не делал, руки мыл, но Ибо успел привыкнуть к своему одиночеству в этом фиолетовом мире и теперь смотрел на нарушителя территории с неприязнью. Он подошел и решительно сдернул оставленную на раковине футболку, отчего незваный гость вскинул голову, поймал взгляд Ибо в зеркале и улыбнулся виновато. Он оказался совсем молодым, лет двадцати, не больше, и от его смущенной улыбки Ибо почувствовал себя идиотом и грубияном. Можно подумать, его футболку хотели украсть! Позарились на растянутый ворот и мокрые пятна. Чего он кинулся спасать свое сокровище? И вообще, это его туалет, что ли?

— Прости, разбросал тут, — пробормотал Ибо. — Думал, никого нет.

— Я тоже! — парень радостно заулыбался снова, теперь широко и свободно. — Испугался даже, когда ты вошел.

Ибо уставился на него в зеркале. Моргнул, прищурился. Улыбка незнакомца снова стала растерянной, померкла, и без того огромные глаза за стеклами крупных очков распахнулись шире.

— Ты! — Ибо ткнул пальцем в зеркало. — Это же ты был тогда…

Парень крутнулся, спеша отвернуться от Ибо, и нелепо, по-детски закрылся руками.

— Ты, да? — напирал Ибо, пытаясь заглянуть ему в лицо и натыкаясь на растопыренные пальцы, которыми, как веерами, это лицо закрывалось со всех сторон.

— О не-е-ебо! — простонал незнакомец, когда Ибо загнал его в угол с сушилками, беспомощно опустил руки. — Я так надеялся, что никогда тебя не встречу! Я такой невезучий.

— Просто ты не долбоклюй, это им всегда везет, — зачем-то сообщил ему Ибо. Показалось, что это к месту, это утешит очкарика, но вместо этого ситуация стала совсем уже нелепой. Чего они встали тут в углу?

— Откуда тебе знать, — проворчал незнакомец.

Они ещё помолчали. Ибо покачал зажатой в руке футболкой и сделал очередное ценное замечание:

— Ты тогда был без очков.

— В том-то и дело, — горестно кивнул незнакомец. — Или ты думаешь, я постоянно катаюсь в чужих такси?

— Смешно вышло, — снова попытался в поддержку Ибо.

— Обхохочешься, — незнакомец трагически свел брови, отвел глаза, но уже через секунду блеснул ими и фыркнул: — А что ты мне там пытался сказать? Ну, в зеркало?

— А, это! — развеселился Ибо. — Я просил вынуть пистолет.

— В смысле? Пистолет — это пистолет или… — незнакомец сделал лицом такое, что у Ибо уши запылали. Ну блин, стоит красивый такой, и языком своим… Так вообще можно с незнакомым человеком? Или как раз с незнакомым и можно? Ибо осторожно облизнул губы. Может, это он озабоченный, только об одном и думает, а этот парень не имел в виду… Или имел? Срочно нужно отвлечься, отвлечься, что там есть отвлекающего. А, под просторной кофтой у него майка с единорожком. Как мило.

О чем они говорили? Пистолет.

— Игрушечный! Для розыгрыша. Помнишь девушку на заднем сидении? Ее должен был захватить в заложницы гангстер. Ну, актер, конечно, не настоящий. А вместо него сел ты! — Ибо вспомнил вдруг про свои растрепанные после мытья волосы, поспешил зачесать их пятерней назад. Незнакомец с таким с интересом пронаблюдал за его движениями, будто Ибо стриптиз ему показал. Ну а что такого, пресс у него что надо, пускай смотрит, не жалко. Штаны только сползли немножко, почему у них вечно пояса такие широкие делают.

— Сяо Чжань, — незнакомец улыбнулся снова, протянул руку, и Ибо ее взял.
Подержал, теплая.

— Ван Ибо.

Пожатие сильное, но без вызова. Руку Ибо выпустил с сожалением.

— Прости, если я вам все испортил, — улыбнулся Сяо Чжань. — Ой, погоди! Вы же за деньги этим занимаетесь, да? Я, наверное, должен…

— Нет-нет, все нормально, не переживай, ничего не должен! — отмахнулся Ибо. — И вообще я оттуда уже ушел, не выношу бардак.

— Это точно не из-за меня? Точно? Если я создал тебе проблемы…

— Точно, — заверил его Ибо и выпалил решительно. — А я надеялся тебя снова встретить.

Хотел добавить «я таких красивых никогда не видел, но на этой неделе мне повезло аж два раза», решил, что это слишком.

— Конечно! — возмутился Сяо Чжань. — Это же не тебя мучает стыд!

Но глаза его смеялись, и Ибо рассмеялся тоже. Улыбался и не мог перестать, как дурак со своей драгоценной мокрой футболкой.

— А ты что тут в такое время делаешь? Ты с этими, кто сцену собирает?

— Да, я подрабатываю в дизайнерской конторе, которая ее спроектировала. Повезло устроиться, не все берут студентов.

— Тоже учишься? — обрадовался Ибо. — Дизайнер, да?

— Когда-нибудь буду, — улыбнулся Сяо Чжань. — А ты на кого поступил?

Неужели сразу видно, что он первокурсник? Ибо смутился. Это все щеки.

— Политехнический. Хочу получить специализацию на двигателях, особенно для мотоциклов, особенно многоцилиндровых, гоночных. Когда у меня появятся деньги, сразу куплю. Можно даже старый, ничего страшного, потренируюсь. На V4 я не рассчитываю, понятное дело, но три цилиндра было бы неплохо, вот например… — Ибо оборвал свою вдохновенную речь. Что он разошелся-то? Наверное, потому что Сяо Чжань так смотрит, будто ему все это правда интересно. Ибо облизнул пересохшие губы и добавил смущенно. — Но это потом, конечно.

— Уверен, что купишь, — глаза Сяо Чжаня искрились весельем. — Кем-то подрабатываешь? Ты же не просто так в туалете в полночь?

— Да я… — Ибо взмахнул футболкой, будто она что-то объясняла. — Репетирую.

— Ты будешь здесь выступать? Поёшь?

Далось им всем это пение!

— Нет, танцую. Подтанцовка.

— Покажешь? — загорелся Сяо Чжань.

— Ну не в туалете же, — фыркнул Ибо. — В полночь.

— А где?

Ибо прикусил губу, решаясь. Потом подхватил с раковины свою воду и сказал:

— Пошли!

Вдвоем идти по пустому гулкому зданию было тоже удивительно, они словно два последних человека на земле, спаслись от зомби апокалипсиса или чего похуже. Может, у Сяо Чжаня были те же мысли, потому что он всю дорогу до зала улыбался. Ибо — тоже, черт его знает, почему. Само как-то.

— Тебя на работе не потеряют? — спросил Ибо, усаживаясь с телефоном перед колонкой. Что выбрать? Вот это, точно.

— Я все равно уже уходил, зашел руки помыть, — Сяо Чжань разглядывал огромный зал, в котором Сальто разрешили репетировать. Потом в нем, наверное, магазин сделают или что-то ещё, а пока это было просто пустое помещение, коробки по стенам, какие-то мешки в углу. Сяо Чжань неловко переступил на месте, явно не зная, куда себя деть. Смешной такой.

— Садись куда хочешь, — Ибо махнул рукой. — Вон те белые мешки вроде ничего, я пробовал, мягкие.

Сяо Чжань рассмотрел мешки с подозрением, очки поползли по носу, он подоткнул их пальцем выше. Так забавно.

— Я не буду тебе показывать тот танец, который мы репетируем.

— Да? — Сяо Чжань, осторожно опустившийся на край мешка, поднялся снова. — А почему?

Потому что он дурацкий, хотелось сказать Ибо.

— Потому что приходи на открытие, посмотришь, — Ибо подмигнул. — А сейчас покажу другое.

Сяо Чжань со смехом плюхнулся обратно на мешок, развалился на нем.

— Ну, танцуй. Я чувствую себя героем дорамы!

— Это еще почему? — удивился Ибо.

— Или это был фильм, — Сяо Чжань картинно подпер голову рукой, замер в ожидании. — Ну, помнишь? С Энди Лау! Там герой приходит в цветочный дом, лежит на подушках, а героиня перед ним танцует. Они с ней ещё пели!

А что ещё они с ней в цветочном доме делали, чуть не выпалил Ибо, но сказал только:

— Я не очень разбираюсь в дорамах.

— От та-ко-о-ой кра-со-ты-ы-ы гибнут го-ро-да-а-а, — мягко напел Сяо Чжань.

Он ещё и поет.

Ибо беспомощно пожал плечами — ну не смотрит он дорамы! Хотя про города согласен. Сяо Чжань надул губы, подтянул колени и сел. Сказал обиженно:

— Я не старый! Я ее в детстве смотрел!

А Ибо подумал — как тебе идет майка с единорожком! Ты такой же милый. Он включил Derulo, чуть помедлил, пропитываясь ритмом, и начал танцевать. Сначала легко, разогреваясь, а потом тело и сияющие глаза Сяо Чжаня потребовали большего, и Ибо им не отказал. Танец — его жизнь, его кровь, ему легко в нем, а когда на тебя так смотрят, хочется выложиться, раствориться, отдать все.

Ибо отдавал, пока песня не кончилась. А потом стоял, дышал и все ещё не отводил взгляда от лица Сяо Чжаня. А тот молчал. Потом сказал тихо:

— Тебе нельзя танцевать, ты знаешь?

— Я смертельное оружие? — Ибо выгнул бровь, но сердце замерло. Флиртует же, флиртует? Или ему правда не понравилось?

— Невозможно смотреть, — Сяо Чжань поднялся с мешков, медленно двинулся к Ибо, остановился в паре шагов и продолжил задумчиво: — Хочется броситься и что-нибудь с тобой сделать. Сожрать?

И улыбнулся.

Сердце Ибо взорвалось салютом, он аж застонал от облегчения, стиснул свою счастливую физиономию ладонями.

— Я думал, тебе не понравилось!

— Ты совсем, что ли? — цокнул Сяо Чжань. — Сам-то себя видел?

Конечно, видел, а как ещё изучать свои ошибки! По двадцать раз просматривать записи.

— Но вот в чем проблема, — все тем же низким, проникновенным голосом продолжил Сяо Чжань, гипнотизируя Ибо огромными своими глазищами. — Мне нельзя есть на ночь. Совсем. Поэтому я сейчас уйду. Но! В день открытия я буду тут!

— Договорились, — поспешил выпалить Ибо.

Сяо Чжань попятился спиной к двери, весь из себя демонический, и взгляда не разрывал, пока не сшиб задницей одну из коробок. Расхохотались оба.

— Увидимся! — Сяо Чжань поставил коробку на место, на прощание улыбнулся в проеме и исчез, оставив Ибо стоять посреди зала с сияющим лицом, бьющимся сердцем и рассыпавшимися волосами.

Ибо подтянул штаны, растер щеки. Блин, футболку-то чего он не надел, в рюкзаке ведь есть чистая?

***

— Давайте, чего там у вас, — сержант Мун тяжело опустился на диван, отбросил фуражку. Ну и духота здесь! Зато хоть гарью не воняет. — Выводы, кратенько.

Криминалисты на манер сурикатов всей командой вытянули шеи в поисках главы отдела, закрутили головами. На сержанта Муна никто из них старался не смотреть, чтобы не оказаться крайним. Ну, картина ясная, за свои слова отвечать желающих тут нет.

— Да сходите вы за Ги Чхолем! — не выдержал сержант. — Если сами ничего не можете. Я что, до утра здесь сидеть должен, заняться мне нечем?

Одна из криминалистов, по виду практикантка, резво куда-то унеслась. На все-то им надо разрешение! Сержант Мун откинулся на спинку и закурил, все равно ждать сидеть, а так все занятие.

На середине сигареты практикантка примчалась обратно.

— Господин Ким сейчас подойдет!

Он и правда подошел, когда окурок полетел на бетонный пол.

— Нечего тут разбрасывать, подними, — пожилой эксперт степенно опустился на диван рядом с сержантом Муном.

— Твои ребята настолько тупые, хочешь сказать? Примут за улику?

— Нечего разбрасывать, — упрямо повторил Ги Чхоль.

Что все эксперты с прибабахом, сержант Мун давно знал, но этот кореец даже среди них был чемпионом. Белоснежное все, прям хирург, а не криминалист. И в таком виде он шарится по пепелищу!

— Меняю на информацию, — сощурился сержант Мун. — Поджог?

Ги Чхоль продолжал сидеть, как будда, спокойно и недвижно. Чертовы корейцы! Сержант, кряхтя, дотянулся до окурка, положил его на подлокотник.

— Так что, поджог?

Ги Чхоль протянул ему папку, которую держал в руке.

Сержант открыл ее, полистал. Так, показатели газоанализатора, выводы по динамике распространения, пирометрия, радиальные трещины на бетоне, фиолетовый цвет побежалости стали соответствует нагреву до…

— Ты когда успел все это настрочить? Только ж потушили!

Ги Чхоль укоризненно покачал головой, но ни слова не сказал. Сержант закрыл папку, посмотрел на заголовок.

— Да это с прошлого пожара! Зачем ты мне это притащил? Я-то тебя про сегодняшний спрашиваю, а не про «Золотую чайку»!

— Все то же самое, — пожал плечами Ги Чхоль. — Источник пожара один, далеко от входа, находится за подвесным потолком. Следов легковоспламеняющихся веществ не выявлено, признаков взрывного воздействия тоже. По всем признакам это не поджог. Скорее всего, проводка.

— Проводка, а? — скривился сержант Мун. — Там проводка и тут проводка.

— Проводка.

— А может, кто-нибудь вроде тебя? Какой-нибудь, знаешь, криминалист на пенсии, которому хорошо известно, что и как будут искать, такому ведь обойти ловушки проще простого, а?

— Или так, — не стал спорить Ги Чхоль. — Для тебя-то какая разница? Нет доказательств, нет поджога.

Сержант Мун всплеснул руками, хлопнул себя по коленям.

— Нет поджога! Сначала горит «Золотая чайка», теперь «Харбин». Там трое погибших, здесь вообще восемь! Просто так получилось, верно? И как раз тогда, когда открывается «Даймонд Плаза». Знаешь, хорошо, что она открывается! Людям будет, куда пойти развлечься, а то ведь крупных заведений в районе не осталось! Верно?

— Верно, — величественно склонил голову Ги Чхоль. — «Плаза», помню, тоже горела на этапе строительства. Видать, здесь так принято.

Два пожилых человека долго смотрели друг на друга из-под тяжелых век, а потом расхохотались.

— Приятно поговорить с понимающим человеком, — признался сержант Мун. — А поджога, говоришь, не было?

— Никакого поджога.

— Вот ведь история, ты подумай. Должна была сгореть «Плаза», а сгорели все, кроме нее, — сержант задумчиво потер затылок. — А ведь должен быть способ разузнать, чья эта «Плаза», как думаешь?

— Я криминалист, — пожал плечами Ги Чхоль. — Откуда мне такое знать.

— Мда, времена, — протянул сержант Мун. — Как-то оно попроще было, помнишь? Ну, раньше? Рубашки эти цветные, татуировки. Сразу видно, что за человек перед тобой. А теперь ни за что не поймешь, все кажутся приличными людьми.

— Говоришь, прошло твое время? — сощурился на него Ги Чхоль.

— Ай, совсем не слушаешь! Говорю, пойду схожу, пожалуй, на открытие этой «Плазы». Погляжу на месте, что там за народ соберется.

— «Даймонд Плаза»? — уточнил Ги Чхоль. — Такая громадина с садом на крыше, вся из стекла и сияет?

— По описанию похоже.

— А на дверях написано: «Пускаем старых оборванцев»?

— Слеповат ты стал, Ги Чхоль-сюн, видишь только крупные буквы. «…Если они полицейские», вот что сказано ниже.

— Ну и времена, — покачал головой Ги Чхоль. — Значит, непременно надо сходить, ты как раз под описание подходишь.

Сержант Мун укоризненно цокнул.

— И зачем я с тобой вижусь? Если кто спросит, не найдусь с ответом! Никакой ведь от тебя пользы, одно зубоскальство, — посмеиваясь, он поднялся с дивана. — Так что, точно не поджог?

— Точно. Я это в отчете напишу и подпись поставлю. Попозже приходи, покажу ее тебе. Очень у меня подпись красивая.

***

— Ты куда опять пропал, ты…— Сальто сощурился на Ибо. — Ты второй раз футболку поменял? Была же белая? Ой, я не могу с тебя. Ты чего? Первый раз на сцене, что ли? Мандраж, потеешь?

— Не люблю ходить в мокром, — буркнул Ибо.

Косухи, которые им выдали в качестве сценических костюмов, оказались сшиты из какого-то пластикового дерьма, пот тек ручьем не только по спине, но и по бокам. Промок даже пояс джинсов!

— А в зал чего смотришь постоянно? — подлезла под руку крошечная Лу-Лу. — У тебя там девушка? Я сразу догадалась. Давай, покажи, покажи нам. Хорошенькая?

Все-то им скажи, все-то они замечают! Никакой девушки в зале у Ибо не было. И никого не было. Ну то есть было целое море людей, которые ему нафиг не сдались, но никого нужного. Точно никого, потому что Сяо Чжань высокий, выше Ибо, его даже в такой толпе сразу было бы видно.

Он просто не пришел на открытие «Плазы».

— Я схожу… В туалет, — Ибо протолкался мимо Сальто из зала, который им выделили под гримерку.

— Понятно-понятно, — пропела за спиной Лу-Лу.

— Наш там, где кухни! — напомнил Сальто.

Ну понятное дело, они — обслуга, у них и туалеты попроще, и свои коридоры-проходы. Там, в модных интерьерах, веселятся избранные, строго по приглашениям, а они должны как крысы скользить тайными ходами. Может, в этом и затык? Может, у Сяо Чжаня не получилось пройти по рабочему пропуску? Сцена готова, его доступ в здание могли аннулировать. Да, скорее всего, так и было. До открытия здесь работали сотни человек, всякие сантехники, электрики, озеленители, неужели всем им позволят и дальше вот так запросто шастать в «Плазу»? Нет, теперь только с билетиком. Вот только на открытие билетов не продавали, мероприятие строго по приглашениям. Сяо Чжань наверняка просто не подумал об этом, когда обещал прийти. И Ибо не подумал тоже, только сейчас дошло.

Но внутри от понимания спокойней не становилось, ворочалось, грызло.

Ибо свернул по коридору в другую от кухонь сторону и зашел в туалет для гостей. Этот оказался не фиолетовый, зеленый, но в том же стиле — круглое все, плитка везде. Дизайнерские писсуары тянули кверху хоботки, будто странные растения, в такой и член-то совать страшно, ведь кто знает, насколько широк окажется полет дизайнерской мысли и что с ценной частью тела может случиться в этом керамическом чудовище. Ибо превозмог себя, писсуар заурчал автоматическим сливом и этим ограничился.

Но Ибо тянуло продолжить борьбу с системой, и он двинулся в бар. Вообще-то он думал, что его оттуда мигом выставят. Ну в самом деле, все в красивых платьях и костюмах, а он в черной майке с Ророноа Зоро и широченных штанах. Однако бармен, парень примерно того же возраста, что и Ибо, только одетый приличнее, с галстуком-бабочкой, не дрогнул лицом и налил ему пива. Денег не взял, сказал только:

— У стойки не маячь, мне проблемы не нужны.

Ибо отсалютовал ему бокалом и свалил в тень. То ли хорошее отношение совершенно незнакомого человека повлияло, то ли пиво, только раздражение отступило. Ибо из своего угла послушал пару песен, вернул стакан на стойку и нырнул в крысиный ход с табличкой «Только для персонала».

Через пятнадцать минут им выходить на очередную «закрывашку».

— Малыш Бо?

Ибо остановился в коридоре, оглянулся. Невысокий мужчина в синей форме, мимо которого он только что проскочил, подслеповато тянулся к нему, щурился.

— Ибо, ты?

— Дядя Мун! — Ибо поспешил вернуться, поклониться другу отца. — Как поживаете? Как тетя?

— Хорошо, хорошо… — отмахнулся дядя Мун. — Малыш Бо, а ты ведь, кажется, поступил в университет?

— Ну да. В политех.

— Вот как. А что же ты ночью делаешь в таком месте?

Ибо со вздохом закатил глаза.

— Дядя Мун! Что вы придумываете! Я тут подрабатываю! Родители знают! — и в свою очередь подозрительно прищурился. — А что это у вас за форма, дядя Мун?

— А-а-а, малыш Бо, ты все такой же умненький!

— Вы что, больше не в полиции?

— Как это я не полиции! — возмутился дядя Мун. — Мы с твоим отцом одноклассники, ты должен знать, что мне ещё рано на пенсию!

— Но полицейским ведь нельзя подрабатывать, — понизил голос Ибо.

— Кто тебе сказал, что я подрабатываю, а? — так же тихо ответил дядя Мун и подмигнул. — Но ты помалкивай, договорились? И если меня увидишь, не дядькай. Я простой охранник!

— Понятно, — улыбнулся Ибо с облегчением. — А отцу сказать можно?

— Отцу можно, — позволил дядя Мун. — Он сам полицейский, он поймет. Так кем, говоришь, ты здесь подрабатываешь?

— Танцую.

— Надо же! Хорошо платят? А пиво…

— Простите, дядя Мун! — Ибо постучал по часам пальцем. — Простите, пора бежать, нам на сцену! Передавайте привет тете!

И припустил рысью по коридору. Влетел в зал, закрыл за собой дверь.

— Гонятся за тобой? — проворчал кто-то из танцоров.

Не гнались. И против старого друга своего отца Ибо ничего не имел, но пусть бы он оставался в том мире, где родители и родственники, его детская комната с машинкам, и где он для всех малыш Бо. А у него теперь другой, личный, мир, и ни к чему ему пересекаться с прошлым. Сейчас дядя Мун унюхал пиво, а что дальше? А вдруг придет Сяо Чжань? К нему тоже ведь пристанет, дядя Мун обожает вызнавать подробности, а Ибо хотел Сяо Чжаня себе одному.

Вот только проблема была в том, что делить им оказалось некого. Сяо Чжань не пришел. Ибо вздохнул, попил воды и принялся делать растяжку.

По договору им нужно было продержаться до трех ночи, и они держались. Восемь танцев, ничего невозможного. Тем более, они из одних и тех же простеньких элементов. Халтура, а не выступление. За это было немного стыдно, Ибо думал даже, что Сяо Чжань правильно не пришел, на что тут смотреть.

На предпоследнем выходе даже его перфекционизм начал давать трещины. Устал, надоело, пофиг, какая разница. Кед свалился с ноги посреди танца? Ну, не улетел в зал, и ладно. А носок без дырки. Нормально все. Ибо с кедом в руке вернулся в репетиционный зал, плюхнулся на белые мягкие мешки и уткнулся в телефон.

На банку энергетика, которая появилась перед его носом, он посмотрел с интересом. Потом на руку — это кто такой добрый? На рукав костюма. С удивлением уставился на сияющего Сяо Чжаня. Осмотрел внимательнее — фига у него ноги! Талия. Плечи. Этого всего в мешковатых джинсах и кофте было не видно.

— Тебе идет костюм, — пролепетал хрипло.

— Скажи? — Сяо Чжань крутанулся, продемонстрировав Ибо маленькую крепкую задницу и широкую спину. Будто ног было мало! — Не мой, у соседа стрельнул. Но вроде ничего, да?

— Смерть всему живому, — заверил Ибо.

— Это чтобы не выгнали. Тут же сегодня строго, сплошь важные шишки и фуэрдай. В маечке не заявишься.

— То есть… — мозг работал тяжеловато, глаза липли к шее, талии, бедрам. — Ты только пришел?

Сяо Чжань хитро улыбнулся.

— Не угадал.

— Я тебя не видел! Я все время… — Ибо поспешил заткнуться. — Ты же высокий, я бы тебя заметил.

— И не только ты, — пропел Сяо Чжань и уселся рядом. — Тут сегодня мое начальство, а я с ума не сошел ему на глаза попадаться. Сразу, знаешь, вопросики начнутся — а из какой я семьи, раз меня пригласили? А если не приглашали, то как прошел? Мне это зачем?

И подмигнул. Ибо с усилием проглотил слюну. Он, пожалуй, и правда хочет пить.

— Почему не дал знать, что ты здесь?

— Не хотел отвлекать, — пожал плечами Сяо Чжань. — Ты же работаешь. Но когда увидел, что ты устал…

Он снова покачал банкой энергетика перед Ибо.

— …подумал, что тебе нужна помощь друга.

— Ничего я не устал, — возмутился Ибо. Он сказал «друга»? Сказал же?

— Эй, ты на сцене сам себе на ногу наступил! И потерял кед!

— Да иди ты, — Ибо цапнул банку, пшикнул крышечкой и сделал пару глотков. М-м-м, божественно. — Просто зашнуровал плохо.

Сяо Чжань крепко ухватил его закинутую на колено лодыжку, повернул ногу в одну сторону, в другую.

— Теперь все в порядке? Крепкие бантики?

— Ой, отвяжись, — Ибо дернул ногой. Не слишком сильно, чтоб не вырваться, но Сяо Чжань рассмеялся и убрал руку.

— Пять минут! — сообщил Сальто. — Готовимся.

Ибо в несколько глотков прикончил банку и поднялся.

— Наше последнее выступление.

— Подожду здесь, — Сяо Чжань вскинул руки. — Цзяйо!¹

Рот Ибо разъехался в ответной улыбке. Подождет! Он пришел, он смотрел, он принес ему попить! И ноге до сих пор горячо там, где ее трогали пальцы Сяо Чжаня.

Кажется, ему нельзя сейчас танцевать, он будто не энергетик пил, а что-то много крепче, и в груди раздулся воздушный шарик, можно подпрыгнуть и взлететь. Это будет номер посильнее свалившегося кеда!

Но он, конечно, танцевал, а не летал. Сам он этого не помнил и вообще ничего, кроме главного — его ждет Сяо Чжань, но наверняка все-таки обошлось без левитации, иначе кто-то попытался бы привести его в чувство, а таких попыток не было. После номера Ибо первым примчался обратно в зал, схватил рюкзак, куртку и руку Сяо Чжаня.

— Я свободен! Пошли отсюда!

Петляли крысиными ходами, смеялись.

— Стой! — прошептал Ибо, поймал Сяо Чжаня за рукав перед выходом. Там сидели охранники, и одного из них Ибо точно знал, дядюшка Мун травил байки. — Давай выйдем в другом месте.

— Почему?

— Там друг отца, не хочу с ним встречаться, — хотя Сяо Чжань без пререканий свернул в другой коридор, Ибо решил пояснить. — Я от него не скрываюсь, он так-то нормальный мужик, но страшно дотошный и обязательно пристанет с вопросами. Не зря он в полицию пошел, таким там самое место.

— А «Плазу» разве полиция охраняет? — удивился Сяо Чжань.

— Да нет, он сюда по работе пришел или к кому-то, я не знаю. Просто не хочу тратить на него время. Ты тоже, вроде, не хотел вопросиков?

Они вырвались из пластиковых коридоров в не по-весеннему теплую ночь, забежали в нее глубже, под деревья. Ибо привалился спиной к стволу, смотрел, как тени веток полосят те немногие части тела Сяо Чжаня, которые было видно в свете фонарей: руки, шею, лицо. Все остальное проваливалось в ночь.

— Ты куда сейчас?

— Не знаю… — растерялся Сяо Чжань. — Домой? Уже почти утро!

— Тебе завтра рано вставать?

— Ну не прям рано… И уже сегодня, — Сяо Чжань привалился к соседнему дереву, зачем-то поковырял пальцем кору. — Просто уже никуда не пойдешь, все закрыто.

— Ночной рынок на Хоухэ до пяти.

Очки Сяо Чжаня блеснули, когда он повернулся к Ибо.

— Это где Планетарий?

— Не, в таких шикарных районах рынки не разрешают! Это рядом со старой электростанцией, — рассмеялся Ибо. — Ты что, город совсем не знаешь?

— Да я как-то… — смутился Сяо Чжань. — Мало куда хожу. Учеба, работа, ничерта не успеваешь…

— Та же фигня. Просто я на этом рынке подрабатывал, жарил луковые лепешки.

— Ты умеешь готовить? — удивился Сяо Чжань.

— Я умею положить лепешку в масло, потом перевернуть и вытащить! — Ибо цапнул Сяо Чжаня за рукав, потянул. — Пошли поедим? Я страшно голодный.

— А идти далеко?

— Вон видишь трубы? — Ибо придвинулся ближе, чтобы показать Сяо Чжаню, куда смотреть, вытянул руку, едва не коснувшись его плеча. — Это и есть старая электростанция. У тебя ноги длинные, в пятнадцать минут уложимся, пошли?

— У меня узкие ботинки!

— Что, тоже не твои?

— На кой они мне без костюма? Это все Цин Су. У него костюмов целая коллекция, ботинки прилагаются.

— Твой сосед? — напрягся Ибо. Шарик в груди сдулся, одряб и повис комком. — Вы с ним живете?

— С ним, ага, — Сяо Чжань дошел до лавочки, плюхнулся на нее и закинул лодыжку на колено. — И ещё шесть рыл. Я в общаге живу. Знаешь, двухэтажные кровати, шторки…

Ещё как знаю, думал Ибо, хотя у нас комнаты на шестерых. Он смотрел, как Сяо Чжань ловко выдернул шнурки из дырочек на одном ботинке, потом на втором, сунул их в карман и вскочил.

— А вот теперь пошли! — и улыбнулся, а Ибо все стоял и смотрел. Идти никуда не хотелось, хотелось схватить его такого, облапить с этими очками, шнурками, ловкими пальцами…

— Съедят все, пока ты тупишь! — Сяо Чжань сжал его руку и рванул первым.

Съели не все. Часть лотков уже и правда закрылась, но и без них было что выбрать, огни горели, музыка играла и дым путался в ветвях деревьев.

— Это время вообще-то самое лучшее, — говорил Ибо с жадно засунутым в рот пельмешком. — Уже на всё скидки. Вот эти вкусные, с грибами. Дайте порцию!

— Такие лепешки ты жарил? — Сяо Чжань ткнул пальцем в соседний прилавок. — Да? Я куплю!

С полными тарелками разнообразной еды заняли столик под деревом.

— И даже места есть! Терпеть не могу есть стоя, — укушенный за бочок баоцзы брызнул соком, Ибо затряс рукой, Сяо Чжань хрюкнул смехом и выронил из зубов осьминога, которого как раз сдернул со шпажки.

— Все! — постановил он. — Едим молча!

И вцепился белыми, чуть длинноватыми спереди зубами в шашлык.

Ибо не спорил, молчать с Сяо Чжанем оказалось так же легко, как болтать, а наблюдать — увлекательно. Хотеть смотреть, как другой человек ест, это же странно? Нет, если это Сяо Чжань. Ибо жадно таращился на то, как он хмурится, прислушиваясь к своим ощущениям от съеденного, как принюхивается и присматривается, кивает каким-то своим мыслям, довольно жмурится, качает головой, облизывает губы. И ни за что не отвел бы взгляд, если бы Сяо Чжань не заметил, что на него смотрят и не смутился.

— Я опять, да? Просто очень вкусно, и я забываюсь… Надо мной вечно смеются. Ай, все, не смотри на меня, а то я подавлюсь!

Откуда ты взялся на мою голову, думал Ибо, все равно исподтишка подглядывая. Такой смешной, такой красивый. Не может быть, чтобы…

— У тебя есть девушка? — спросил решительно.

Сяо Чжань втянул полоску лапши, она шлепнула его по кончику носа, оставив рыжий след. Он торопливо вытерся и уставился на Ибо:

— А должна быть?

— Ты красивый.

— Ты тоже. Есть девушка?

Ибо покачал головой. Сяо Чжань не отставал:

— Переформулирую: девушка в курсе, что ее у тебя нет?

— У меня правда никого! — возмутился Ибо. — И ты мне не ответил!

Сяо Чжань вскинул в воздух три сжатых пальца:

— Клянусь, никаких девушек.

— А как насчет парней?

Сяо Чжань изогнул бровь:

— Хочешь познакомить?

— Не-а, — Ибо навалился на стол грудью, сказал в глаза: — Просто не беру чужого.

— О. Ну, — Сяо Чжань задумчиво пожевал креветку, проглотил, — раз у тебя никого нет, тактика так себе?

И бессовестно заржал, когда Ибо попытался пнуть его под столом.

— Я вообще… — начал Ибо, но его перебил звонок. Сяо Чжань выхватил телефон, нахмурился на экран и поднялся.

— Минуту.

Ибо смотрел, как он говорит с кем-то, мрачнея на глазах, и понимал — их ночь вместе закончилась.

— У меня приятель влип в неприятности, — сказал Сяо Чжань, засовывая телефон в карман. — Придется ехать. А ты чтоб все съел, понял?

И улыбнулся на прощание. Ибо вскочил, поймал его за руку, сунул в нее свой старенький Редми с qr-кодом на экране.

— Добавь меня.

Замер, глядя в глаза. Не откажется, нет ведь? Просиял, когда получил обратно свой телефон с новым контактом. Daytoy, это что значит вообще?

— Давай сходим в кино? — выпалил Ибо, пока Сяо Чжань не успел снова попытаться уйти.

И он не ушел, остановился и даже брови свел, будто ослышался.

— В кино?

— Не могу придумать ничего лучше, — признался Ибо, и Сяо Чжань прыснул смехом, на секунду снова став собой.

— Сходим, — он махнул рукой, уходя, и Ибо успел увидеть, каким резким и злым становится его лицо. Может, так легли тени?

Пускай проблемы, которые свалились на него, не будут очень серьезными, пожалуйста-пожалуйста.

***

— В общем, сплошное разочарование! — Лю Май со вздохом надула губы. — Я думала, все будет как-то не так.

— Ты уже большая девочка, можно перестать верить, что в дорамах про студентов все правда.

— Я и не верю! Я опираюсь на свой школьный опыт. В каждом классе есть несколько классных парней, скажешь, нет? А тут просто не на кого взглянуть! — от досады она шлепнула по рулю.

— Ты в универ поступала не за этим, — пробормотала Кай Шэнь, сосредоточенно пролистывая фотки в телефоне. — И вообще, у тебя месячные, что ли? Я тебя не узнаю. С чего вдруг тебе срочно понадобились парни?

— Мэнь-Мэнь выходит замуж. И она меня пригласила, конечно.

Кай Шэнь подняла глаза от телефона, долго смотрела в лобовое стекло, пытаясь припомнить, о ком вообще речь.

— Твоя подружка из прошлой школы? Ну, из которой ты в мою перешла?

— Ну да. Дочь лучшей маминой подруги, — Лю Май снова вздохнула. — Все, конечно, придут с мальчиками…

— Ох, — Кай Шэнь поняла наконец, о чем речь. — Тебе надо перед всеми похвастаться?

— Да я сама не хочу туда идти… — Лю Май свернула с основной дороги на более узкую, уходящую в лес. — Но ты же понимаешь. Там все будут такие крутые, а я что, хуже всех?

— Так, все ясно, — Кай Шэнь снова принялась листать фотки в телефоне. — А вот этот вроде ничего?

— У него есть девушка.

— Ладно. Этот?

— У него залысины!

— Слушай, их почти не видно.

— Он их закрашивает! Носит баночку с такой черной пудрой, я сама видела! Типа как у тебя для бровей. И все время подкрашивает, у него просто фикс на этом.

— Ну ничего себе, — Кай Шэнь растянула пальцами фото. — А это кто? Ничошный такой.

Лю Май коротко скосила глаза.

— Ван Ибо.

— И что с ним не так? Высокий.

— Нищеброд.

— Ну слушай, ты не замуж за него собралась! На шару сходить в ресторан, пожрать, потанцевать, он же не дурак отказаться от такого?

Лю Май надула губы и замолчала.

— Ой, все понятно. Он тебя завернул.

— Этот грузовик меня достал! — прошипела Лю Май.

Грузовик перед ними и правда ехал медленнее, чем мог бы, к тому же заслонял своим кузовом обзор. Но на узкой дороге, которая виляла не только влево-вправо, а ещё и вверх-вниз, обгонять его было опасно, да и знак запрещал. Приходилось терпеть.

— Не меняй тему.

— Да просто он постоянно где-то подрабатывает, ему, видите ли, некогда, — голос Лю Май сочился ядом. — И одежды у него нет нормальной, чтобы в ресторан пойти. Ты бы видела, в чем он ходит! Широченные штанищи, дурацкие майки какие-то… Даже не знаю, он вообще в курсе, что школа кончилась и надо начинать следить за своим внешним видом?

Кай Шэнь нашла ещё одну фотку с Ван Ибо, растянула, увеличивая.

— Я бы тоже бесилась, если б такой меня отшил.

— Да не бешусь я! Просто где все нормальные парни? Все, я не могу больше смотреть на жопу этого грузовика! — Лю Май сбросила скорость и начала отставать от машины впереди.

— Ему бы брови подправить, — продолжала бормотать задумчиво Кай Шэнь. — Природная форма неплохая, надо только чуть-чуть подбрить вот тут и тут. Форма апворд или страйт, как думаешь? Чего ты кривишься? Я тебе так скажу, брови очень меняют лицо. По ним сразу видно, что за человек, сколько стоит и пофиг вообще, какие там у него штаны.

— Да что ты… Ой! — Лю Май взвизгнула и ударила по тормозам. Кай Шэнь еле успела выставить руки, хотела уже завопить возмущенно — так и голову разбить можно! Но застыла с открытым ртом, глядя перед собой.

С вершины небольшого холма, на который они взобрались, было хорошо видно, как в низине тот самый грузовик, от которого они старательно отставали несколько километров, на полном ходу вдруг влетел в черную встречную машину. Марку ее Кай Шэнь не разобрала, а теперь тем более было не понять, потому что капот полностью смяло, машину швырнуло с разворотом, она сползла задом в лес и замерла.

— Ой, мама, — прошептала рядом Лю Май. — Ты видела? Он прям в него повернул!

Это было правдой, Кай Шэнь это видела тоже. Грузовик резко сменил направление и протаранил легковушку. Ему ничего не мешало, пустая ровная дорога, он просто взял и резко вильнул, будто нарочно.

— Может, с водителем что-то случилось? Давай мы…

— Стой! — Лю Май вцепилась в руку Кай Шэнь, но та и сама уже замерла. Обе двери кабины грузовика открылись, из них выпрыгнули люди в черном. Трое, у каждого в руках что-то длинное. Какие-то палки?

Не дыша, девушки смотрели, как эти люди подошли к искореженной машине, окружили ее, несколько раз с силой ударили по чему-то в салоне, потом один из них открыл багажник и вытащил большую сумку. Крикнул что-то и все отошли от искореженной легковушки.

— Назад, — просипела Кай Шэнь. — Давай назад, живо!

Лю Май суетилась, дрожащей рукой нашаривала рукоять коробки передачи, но она никак не находилась, и девушки успели увидеть, как черная легковушка вдруг превратилась в огненный шар, следом грохнул взрыв, с деревьев посыпались листья и машину качнуло.

— Уезжай-уезжай-уезжай! — завизжала Кай Шень.

Машина наконец покатилась назад.

Кажется, они обе орали, пока разворачивались на узкой дороге и мчались в обратную сторону. А потом все оглядывались, не преследует ли их грузовик.

***

Ибо издалека заметил Сяо Чжаня, идущего по галерее, метнулся за колонну, прижался спиной к ее круглому боку. Пытался перестать улыбаться, прислушивался к шагам. Новая майка дурацкая какая-то, давит горло, Ибо потянул ее рукой от шеи, снова навострил слух. Вот, пора! Он бросился наперерез Сяо Чжаню, как кот из засады. Успел сказать «Привет», а потом мир резко повернулся и перед глазами оказались белые розы. Роз было бесконечно много, Ибо смотрел на них и хватал ртом воздух, потому что он куда-то пропал.

А потом изнутри вынырнула боль, а откуда-то сбоку — напуганный Сяо Чжань.

— Ибо! — он бросился на пол рядом с Ибо, постарался приподнять. — Ибо, ну блядь! Ты как? Я тебя не сильно? Прости!

Усадил все-таки, пока Ибо мотал звенящей от удара головой.

— Прости, прости, — бормотал Сяо Чжань, хватая Ибо то за голову, то за руки. Ощупывал, осматривал. — Тут не болит? Все нормально, все нормально, не обращайте на нас внимания!

Последние слова предназначались любопытным, которые потихоньку начали собираться вокруг.

— Простите за беспокойство! — тараторил Сяо Чжань. — Неловкая ситуация, мы столкнулись!

А сам поднырнул под руку Ибо, крепко ухватил его за пояс джинсов и заставил подняться.

— Все нормально, — лепетал Ибо, потирая затылок и шею. Вроде ничего не разбил? — Просто поскользнулся.

— Пойдем, пойдем, — Сяо Чжань куда-то его волок, Ибо не сопротивлялся. Скамейка? Отлично! Он рухнул на нее, Сяо Чжань рядом, глаза в глаза — напряженный, испуганный.

— Я, конечно, хотел познакомиться поближе… — Ибо попытался улыбнуться, чтобы разрядить ситуацию, но стало только хуже, брови Сяо Чжаня трагически заломились, он едва не плакал.

— Прости! Я… Это из-за близорукости. Если близко к лицу что-то мелькает, я пугаюсь, и… Не успеваю настроить резкость, понимаешь, рефлекторно дергаюсь… — он чуть не плакал, тискал руку Ибо и все пытался по десятому разу осмотреть его голову. — И ведь уже не впервые, ну что я за человек! Оно как-то само… Прости!

— Да нормально все, — Ибо со стоном сполз по скамьи ниже, пристроил голову несчастным затылком на спинку. Ну точно, розочки! Тут все потолки из белых розочек. — Это была тупая шутка, я точно так же мог испугаться.

Но мог ли так ловко зарядить в живот и сбить с ног? Как-то не выдавалось случая проверить.

— Удар у тебя что надо, — сказал, чтобы не дать Сяо Чжаню снова начать извиняться, тот явно собрался.

— Как раз когда надо, у меня с ним проблемы! Тренер промучился полгода и сказал, что я слишком много думаю, из таких бойцы не получаются.

— А ты хотел быть бойцом? — удивился Ибо. Он не знал никого менее подходящего для грубого спорта. Сяо Чжань на ринге??? Неловкий, улыбчивый, такой милый? Ибо фыркнул.

— Тебе смешно, — надулся Сяо Чжань. — А мой отец ничего слышать не хотел, надо и все.

Ибо задумчиво погладил свой живот. Блин, будет болеть. Усмехнулся:

— Кое-чему ты все же научился.

Сяо Чжань беспомощно всплеснул руками и не нашелся с ответом. Отвернулся, сердитый.

— Не злись, эй. Ну да, я гуру дурацких идей. Но вообще смешно вышло.

— А если бы ты голову разбил? — возмутился Сяо Чжань. — Смешно? Или сломал руку?

— Я танцую, — напомнил Ибо. — Жопа вечно в синяках. А колени! Хочешь, покажу?

Он потянул штанину, чтобы дырка на ней сползла пониже. Сяо Чжань развернулся удобней, подцепил драный край пальцем и хмуро, внимательно, как недовольный доктор, осмотрел колено Ибо, на котором, кроме синяков разной свежести, красовалась ссадина. Сухая уже, скоро корочки отвалятся, но все ещё впечатляющая.

Ибо поежился, ему почему-то стало щекотно, хотя Сяо Чжань коленки и не касался даже, только смотрел. Бывают мурашки от взгляда? Он прикусил губу, не сводя глаз со склоненной шеи Сяо Чжаня. Так близко, что виден пушок на коже. И позвонки под оттопырившимся воротом куртки. Воздух опять куда-то делся, Ибо шумно вдохнул, успел увидеть, как волоски на шее Сяо Чжаня поднялись, в живот плеснуло горячим, и он поспешил отодвинуться.

— Ну, видел? — Ибо уперся в свое бедро ладонью, сжал его посильнее, но мурашки не исчезли. — И чем ты меня можешь удивить? Подумаешь, свалился. Не первый и не последний раз. Давай лучше говори, на какой фильм пойдем.

Он осторожно перевел дыхание. Что тут с воздухом.

— Ну, с коленями все понятно, — заключил Сяо Чжань, распрямляясь, посмотрел Ибо в глаза, близко-близко — Другие синяки показывать будешь?

И опять сделал как тогда, в туалете, быстрое, змеиное движение языком! Уши Ибо словно кипятком ошпарило, загорелись щеки.

— Иди ты! — он попытался шлепнуть Сяо Чжаня по плечу, не вышло.

— Идем вместе! — хихикал Сяо Чжань, уворачиваясь от попыток его достать. — В кино!

— Ты не сказал на какой фильм!

— Ай! — это Сяо Чжань ударился о скамейку в очередной попытке избежать рук Ибо. Вскочил, сообщил с безопасного расстояния, — фильм выбираешь ты, и не спорь.

— Ладно, значит, “Стражи галактики”, — Ибо нырнул в телефон, подышал, успокаиваясь. Скосил глаза на Сяо Чжаня, показал ему язык.

Так, билеты, 76 юаней… Сделано. Теперь очки 3D, где тут автомат? Ибо нашел его глазами, поднялся, чтобы отсканить qr-код. А живот уже и не болит, в общем. Две пары очков плюс залог, итого… Ибо обмер, увидев на экране «Недостаточно средств». Как так вышло? Не хватило двадцать фэней? Что? Черт, черт, он утром потратил 40 юаней на горячую воду!

Сяо Чжань заглянул через плечо.

— Тебя мама не учила делиться? Нечего хапать мою половину счета.

— Все из-за того, что у нас водосчетчик глючит, — пробормотал Ибо. — Работает только от карточки, пришлось покупать недельную…

— Ненавижу эти штуки, — Сяо Чжань сбросил Ибо половину денег суммы. — И вообще общаги. Некоторым там нормально, даже нравится, но мне — нет. Точно. Категорически.

Они вышли на террасу, уселись на солнышке. До сеанса было двадцать минут.

— Мне тоже не особо нравится в общежитии, но у нас не разрешают жить дома, — признался Ибо. — Только кампус, без вариантов. Хотя некоторые выкручиваются, у кого есть деньги.

— Взятка коменданту? — усмехнулся Сяо Чжань.

— Ага. И тому, кто будет твою проходку дважды в день пропикивать.

— Неужели так строго следят?

— Не знаю, — Ибо пожал плечами. — может, просто запугивают первогодок, я не вдавался, все равно мне из дома неудобно ездить. Если бы снять рядом, другое дело, но это дорого.

Не так уж дорого, на самом деле, но жить одному, в тишине, и просыпаться ночью, чтобы проверить, не выключился ли свет?

— А ты вообще зачем работаешь? — Сяо Чжань развернулся всем телом, чтобы смотреть Ибо в лицо, поджал под себя ногу. — Ты не местный?

— Местный, и родители здесь.

— Они не могут тебе помогать?

— Я не хочу, чтобы помогали.

Сяо Чжань вопросительно вскинул брови.

— Хватит того, что они платят за учебу. Об остальном я сам могу позаботиться, — Ибо вспомнил, как только что опозорился с оплатой, и поспешил сменить тему. — А ты почему?

Сяо Чжань снова крутнулся, теперь усаживаясь ровно, сказал в пространство перед собой:

— Во-первых, нарабатываю стаж, я универ уже заканчиваю. Во-вторых, у меня одна мама, отец недавно умер.

— Прости, — смутился Ибо.

— Ерунда, я, может, хочу об этом поговорить, — пожал плечами Сяо Чжань. — Только все сразу такие ой, прости-прости. Да и ладно, все равно же никто не понимает.

— Поговори со мной?

Сяо Чжань повернул к нему лицо, долго смотрел серьезными, темными глазами.

— Ты тоже не поймешь. Не потому, что ты глупый или что-то ещё, не обижайся. Просто некоторые вещи не расскажешь, потому что когда говоришь про них, получается ужасно глупо. Это так важно, пока оно внутри, ты хочешь рассказать кому-то, оборачиваешь в слова и… полная лажа на выходе. Я могу тебе сказать, хочешь? Уверен? Ладно. Мой отец умер очень неожиданно, это был несчастный случай. Мы с ним не были близки. Ну, бывает, что отец и сын чем-то вместе увлекаются или куда-то ходят, не знаю, общаются. Нет, мой был очень жестким человеком. Он заставлял меня жить той жизнью, которая нужна ему, и плевать, чего я сам хочу. Я злился. Наверное, я даже его ненавидел. Ну и понятное дело, я знал, что однажды это произойдет, родители умирают, просто отец-то ещё не был старым, а мне было всего ничего, и… — глаза Сяо Чжаня стали совсем беспросветными, он словно перестал видеть Ибо. — Мне пришлось взрослеть. А я не собирался! Не был готов. Мне казалось, это все потом, дурацкая взрослая жизнь, а я просто жил… Думаешь, повзрослеть это значит начать зарабатывать или там, не знаю, проявлять ответственность? Нет, дело вообще в другом. Повзрослеть — это значит понять, что твои родители — просто люди. Слабые, смертные, как все… Их нужно нести на спине через ручей³. Тебе брать и нести, а тебя уже на ручки некому взять. Они тебе казались богами, которые будут всегда, а потом — раз! — и теперь ты за них отвечаешь, ты теперь сильный, потому что больше некому. Живи с этим, как хочешь.

Он замолчал, моргнул и снова сел прямо, напряженный и хмурый. Ибо крутил в руках телефон. Хотелось что-то сказать, сделать. Что говорят в такие моменты? Кажется, хлопают по плечу или что-то в этом роде. Касаются. Но это будет… Странно? Нет?

— Не знаю, зачем я об этом заговорил. Я же говорю, глупо звучит. Гружу тебя.

— До этих слов ничего глупого не было, — Ибо решительно поднялся, потянул Сяо Чжаня за локоть, вставай, и сразу стало легче: неплохо вышло, и коснулся, и без всяких лишних соплей. — Через пять минут начало, пошли уже.

***

— Все собрались? — заместитель комиссара полиции осмотрел собравшихся. — Кто от отдела экономических преступлений? Так, вижу. Ну что ж, начнем. Думаю, все догадываются, о чем пойдет речь, и почему здесь собраны главы всех отделов. Господин Чан, назначаю вас докладчиком.

Щуплый глава уголовного розыска вышел к экрану.

— Я подготовил таблички… — он пощелкал пультом, переключая одно изображение за другим так быстро, что никто и прочесть ничего не успел. — Желающие могут ознакомиться, для остальных скажу кратко. У нас война. Давно такого не случалось… И не хотелось! Но отрицать это уже невозможно, фактов стало слишком много. Вот, смотрите, сделал схему для наглядности. Это взрыв в порту. Дата, место. Японский корабль взорвался в полумиле от берега и сгорел. Отдел наркоконтроля ещё тогда предположил, что это по их части, но ничего не нашли, слишком поздно подключились к расследованию. Следующая дата — горит строящаяся «Даймонд Плаза». Тогда мы не заподозрили ничего особенного, теперь мы смотрим на это событие иначе. Ее, кстати, продали тогда… Так, следующее — гибель Хан Ги, личность известная в полиции всем, думаю?

Собравшиеся покивали.

— Идем дальше. Снова порт, обрушение крана, поврежден корабль, он не смог отчалить, начал тонуть, и в процессе спасения на нем были обнаружены нелегальные мигранты, женщины из Вьетнама, около сотни. После этого события начинают ускоряться. Вот тут стрельба с погибшими. Тут массовое отравление в клубе «Джокер». Тут пожар в «Золотой чайке». Тут дикая история с повешенным на памятнике Гин Хуа. Его вы можете не знать, он был юристом, подозревался в организации рейдерских захватов, но доказать ничего не смогли. И его труп в центре города… Громкая вышла история. Снова пожар, снова развлекательный центр, «Харбин». И наконец, вчерашний срыв сделки, трое убитых, один в больнице. Вот такой у нас расклад.

Глава уголовного розыска задумался, глядя на собственную схему.

— А почему вы уверены, что именно война? Может, мститель завелся? — предположил начальник отдела наркоконтроля. — Таких случаев немало. Тому подгадит, этому подгадит, а потом наслаждается тем, как две группировки друг друга мочат.

— Мститель, мститель… — пробормотал Чан Мицунь, все ещё глядя на свою схему. — Хорошо бы, конечно, но есть проблемка. Смотрите, вот карта города. Все события происходят вот тут, это район порта. И вот тут, это центральный округ. Мы знаем, каким группировкам принадлежат оба района. Но их главы не воюют. Больше скажу, они действуют заодно, пытаясь понять, кто их враг. Мститель бы постарался их поссорить, а они, наоборот, забыли старые обиды.

— Какой-то наглый и тупой молодняк? — предположил глава отдела общественной безопасности Ван Ичень.

— Тоже возможно! — глава Чан наконец оторвал взгляд от экрана. — Но такие сразу громко заявляют о себе, создают себе имя, репутацию. А тут невидимки. Они разрушают бизнес, срывают крупные сделки, но цель свою не обозначают.

— Все-таки мститель, — повторил начальник отдела наркоконтроля.

— Нет, — вмешался заместитель комиссара. — Тут действует не одиночка, такое не провернешь без организации. А группа мстителей — это что-то из фильмов. Думаю, на деле все проще, тут и правда кто-то молодой, наглый. Он ещё себя покажет, будет у него тогда и имя, и репутация. Да и вообще речь сейчас не об этом. Садитесь, Чан Мицунь, дальше я. Вот мы сейчас все посмотрели карту, события, даты. И с этого дня каждый в пределах своей сферы должен постоянно держать в уме эту мысль — идет война. В городе передел сфер влияния. Замечайте все, что может иметь отношение к делу, немедленно рапортуйте. Даже если это кажется вам не слишком значительным. Это понятно?

Собравшиеся покивали.

— Почему я это вам говорю. Вот, к примеру, совсем недавний инцидент. В лесу произошло ДТП с автомобилем марки «Лисян». Легковую машину протаранил грузовик, все пассажиры погибли, машина сгорела, водитель грузовика с травмой головы госпитализирован. На первый взгляд обычное дорожное происшествие, верно? Аварии случаются, к тому же там дорога сложная. Когда дознаватели прибыли на место, поначалу они тоже не заподозрили неладного. Однако потом один из них — кадет! — заметил в трех километрах выше по холму следы экстренного торможения и разворота. Знаете, что? Я распорядился вынести благодарность не только этому дотошному кадету, но и его начальнику, потому что он не отмахнулся от этого факта. Он потянул за хвостик и вытащил слона! По камерам была найдена машина, которая ехала за грузовиком, свидетельницы опрошены. Оказалось, что они видели совсем другую историю, но были слишком напуганы, чтобы обратиться в полицию! Легковая машина была атакована намеренно, пассажиры в ней добиты, а затем сожжены. В кузове грузовика криминалисты обнаружили следы трех мотоциклов. Понимаете, что вырисовывается? Эти мотоциклы попали на камеры, но, к сожалению, пока не обнаружены, и вообще речь не о них. Произошло не ДТП, а нападение и убийство, вот что я вам говорю. Более того, свидетельницы видели, как нападавшие перед поджогом вытащили из машины большую сумку. Понятно вам? Сопливый мальчишка добавил в нашу схему, — зам комиссара потыкал в экран, — важное звено! А его начальник ему помог и сообщил информацию в отдел наркоконтроля. Вот зачем я вас собрал! Вот как мы должны работать. Это понятно? Не слышу?

Кабинет загудел от выражений согласия и понимания.

— С этим вас и отпускаю. Жду рапортов по каждому подозрительному случаю. Ван Ичень, ты задержись. Ким Ги Чхоль, ты тоже.

Когда в кабинете осталось только трое, с зам комиссара слетело все его благодушие.

— Ги Чхоль, скажи-ка, тебе очень хочется на пенсию? Ван Ичень, а тебе? Нет? Так какого черта вы оба творите??? Вы со своим приятелем меня в неприятности втравить хотите? А? Вы что за бардак устроили? Я жду ответа!

— Вы о чем? — Ван Ичень посмотрел на начальника, на Ги Чхоля. — Какой бардак?

— Я тоже не понимаю, — Ги Чхоль прикрыл глаза тяжелыми веками.

— Ты тоже не понимаешь? Чего именно? Что ты не имеешь права сообщать результаты экспертизы всем желающим? А? Кто такой сержант Мун? Кто?

— Сотрудник моего отдела, — признал Ван Ичень. — О какой экспертизе речь?

— Когда сгорел «Харбин», он пришел ко мне спросить, не поджог ли это, — сказал Ги Чхоль. — Я сказал, что нет, только и всего.

— Ты дал ему документы!

— Это старые, по «Золотой чайке».

— Ах, старые? А какое вообще право ты имеешь сообщать ему эту информацию? — взвился зам комиссара. — Мун Сюань больше не руководит отделом организованной преступности, забыли, всё! Такого отдела теперь вообще нет! А Мун Сюань разжалован! Вам напомнить, за что?

Оба подчиненных зам комиссара мрачно молчали.

— Я очень, очень разочарован. Я давно знаю, что у Мун Сюаня нет понимания, что такое закон. Ладно, с ним все давно понятно, столько лет под прикрытием проработал. Но вы! — зам комиссара, тяжело дыша, опустился в кресло. — Вы что, не желаете ему добра? Зачем вы ему потворствуете? Ему надо помогать вести себя достойно, сдерживать свои порывы! Ван Ичень, ты же считаешь себя его другом?

— Считаю.

— Так веди себя как друг! Мун Сюань чем у тебя занимается? Профилактикой бытового насилия? Вот пусть и занимается! А не лезет в расследования другого отдела. Ясно тебе?

— Да, начальник Цунь, — с каменным лицом произнес Ван Ичень.

— Под твою ответственность!

— Слушаюсь, начальник Цунь.

— А ты, — зам комиссара наставил палец на Ги Чхоля. — Пиши объяснительную о разглашении следственной информации.

— Слушаюсь, начальник Цунь, — веки Ги Чхоля почти закрыли глаза, и он стал похож на идола.

— Разгильдяи, — прошипел зам комиссара Цунь и хлопнул на прощание дверью.

***

«Стражей галактики» Ибо хотел посмотреть уже две недели. Сначала собирались пойти с Сыненом, сорвалось, потом его звала девочка с факультета химии, как же ее звали, она даже билеты купила, но Цунь Жень раздобыл срочный заказ, и пришлось работать. Теперь Ибо сидел в зале, двумя глазами смотрел в экран с этими самыми «Стражами галактики» и не видел ни-че-го.

Зато у него обострился слух и ещё какое-то чувство, которым он улавливал, кажется, движение воздуха, потому что он ещё был между ними, воздух. Между ним и Сяо Чжанем, тонкий слой. Между плечами и руками на подлокотнике. Они — непересекающиеся прямые, одна в бежевой куртке Сяо Чжаня, вторая в любимой толстовке Ибо.

На экране мелькали силуэты и лица, голоса произносили слова. Ибо трогал кончиками пальцев ободок подставки для стакана. Округлый, шершавый пластик, по нему можно скользить направо, в безопасную сторону, а можно налево, и тогда тонкая прослойка воздуха между их руками начинает колоться разрядами электричества, а от мысли, чего ещё можно коснуться, сохнет во рту. Ибо замер, чтобы подышать, и тем самым странным неназываемым чувством уловил, что Сяо Чжань тоже касается подставки. Только для него безопасная сторона левая, а справа — рука Ибо. И она совсем близко, наверное, он мог бы почувствовать тепло кожи. Ибо — чувствовал. Он чувствовал так много, что в груди пекло. И когда палец Сяо Чжаня легко задел тыльную сторону его ладони, вздрогнул всем телом. Он смотрел в экран, внимательно смотрел, почти не моргал и не дышал. Но ничего не видел. А потом очень осторожно шевельнул пальцем налево, и воздух кончился во всем мире, потому что палец поймала теплая рука. Подержала секунду, выпустила.

Ибо перевел дыхание и повернул налево всю кисть. Поймал руку Сяо Чжаня, стиснул и замер, переживая грохот сердца. Выпустил, поймал снова, и опять все внутри кувыркнулось.

Рука Сяо Чжаня аккуратно вывернулась из захвата, но не исчезла, как Ибо успел испугаться. Подкралась обратно, переплелась пальцами.

Хотелось кричать. Хотелось схватить Сяо Чжаня и что-то с ним сделать — всё сделать! Разрешить то, что билось внутри, выпустить наружу, и будь что будет. Хотелось сидеть вот так, рука к руке, вечно, всегда, до конца мира. Чувствовать нежное движение пальцев, отвечать им, и ничего больше.

На экране ещё шел фильм, кажется, он заканчивался, звучало что-то воодушевляющее. Сяо Чжань поднялся с первыми выходящими, рук не расцепил, да Ибо и не дал бы, ни за что. Он умрет, если разорвать эту связь, истечет кровью.

Он понятия не имел, куда они идут. Сяо Чжань, кажется, тоже. Он оборачивался иногда, смотрел на Ибо темными, голодными глазами, и снова устремлялся вперед. Крутил головой, дергал ручки дверей.

— Туалет, — предложил Ибо шепотом. А куда ещё? Не в общагу же…

Сяо Чжань обернулся снова. Взгляд как мазут — густой, вязкий, затянет и конец. Ибо сглотнул. Пусть затянет.

— Нет, — Сяо Чжань крепче сжал его руку, и они продолжили метаться по коридорам.

А потом у Ибо включился мозг, он окинул взглядом фудкорт, вспомнил про крысиные ходы и решительно поволок Сяо Чжаня к туалетам персонала. Там всегда делают раздевалки для работников кафе и ресторанчиков, по одной на каждый, и раз уж два заведения на фудкорте пустуют… Свободная раздевалка нашлась, и они вломились внутрь.

Захлопнули дверь за собой и замерли, навалившись на нее плечами. Смотрели друг на друга, дышали. Ибо потянул к губам их сцепленные руки, коснулся нежной кожи на тыле ладони. Прижал крепче, чтобы почувствовать каждую косточку и венку. У Сяо Чжаня дрогнули ресницы, он шумно вдохнул и свободной рукой стиснул плечо Ибо. Замер на миг, словно отыскивая в его глазах разрешение, а потом коснулся губами губ. Легко, не требуя, предлагая. И от этой робкой искренности у Ибо оборвалось сердце.

***

— И чего это ты решил встретиться? — Мун Сюань хлопнул короткопалой ладонью по руке Ван Иченя и шумно уселся за стол. — И пиво мое любимое, ну ты глянь. Никак воспитанием моим заняться решил? Влетело вам с Ги Чхолем, а?

Он хитро сощурился на старого друга. Ван Ичень открыл ему бутылку, толкнул по столу.

— А ты, конечно, умник. Догадался перед толпой курсантов к Ги Чхолю подвалить! И он не лучше. Из ума повыживали? Эти молодые сейчас знаешь как? Сразу все докладывают. Правильные такие, аж смотреть тошно.

— Не могу к этому привыкнуть, — признал Мун Сюань.

— Старый стал потому что.

Мун Сюань фыркнул, приник к бутылке и всосал половину.

— Ты меня на два месяца старше, Чень-сюн.

— А тут дело не в возрасте. Если ты ведешь себя как старик, какая разница, сколько тебе лет.

— Как старик? — сощурился Мун Сюань. — А это как?

— Да как обычно. Нового ничего уже не помнит, только старое. Или вобьет себе в голову что-нибудь одно и вот с ним носится.

— Ты будто бы намекаешь на что-то, а? — Мун Сюань ухмыльнулся.

— Могу намекать, могу и прямо спросить. Ань-сюн, ты чего успокоиться не можешь? Чего тебя в эти расследования опять понесло? Даже если ты чего-то там найдешь, что толку? А? Ты у нас теперь занимаешься бытовым насилием. Про-фи-лак-ти-кой.

— А что, — Мун Сюань навалился на стол, постучал по нему ногтем, — если я тебе скажу, что я знаю, кто всю эту кашу заварил? Вот эту всю, с пожарами, портами и трупами на памятнике?

Ван Ичень долго смотрел на него поверх стакана.

— Ну скажешь, и что. Тебя не восстановят. Мне тоже медаль не дадут. Зато эти, — он кивнул за плечо, — из спецгруппы, вот они будут довольны! Премии получат. Повышения. Тебе оно надо?

Мун Сюань только вздохнул. Покрутил свой стакан, отпил, отодвинул. Ван Иченю хотелось сказать ему что-то утешительное, но в голову, как назло, ничего не шло. Что тут скажешь! Никакой начальник не потерпит подчиненного умнее себя, а Мун Сюань хоть и старый уже, а все никак не может стать идиотом. Да ещё из тех, кто не умеет притвориться дураком, когда нужно, промолчать. Что с ним таким поделаешь? Хоть и жалко его.

— Насколько я знаю, — начал Ван Ичень, — в спецгруппе не смогли выяснить, кто за всем стоит. Прошерстили пару мелких банд, всю агентуру перетрясли, но пока не видать особого результата.

— А никто и не поймет, — ухмыльнулся Мун Сюань. — Потому что никто не работал под прикрытием пятнадцать лет назад прямо тут, на этой земле. Только я, старый пес. Так что отмычка во-о-от тут.

Он постучал себя пальцем по лбу.

— Хочешь сказать, история давняя? — заинтересовался Ван Ичень. — Ладно, валяй, рассказывай.

— А ты никому.

— А я никому.

Мун Сюань откинулся на спинку стула, лениво оглядел зал лапшичной. Давняя привычка, улыбнулся про себя Ван Ичень. Старый пес, но осторожный.

— Эти два района, в которых заваруха идет, они же мне родные, — Мун Сюань снова навалился грудью на стол. — Помнишь, почему?

Ван Ичень задумался на секунду, кивнул. А ведь верно, Мун Сюань работал в банде, которая владела в том числе этими районами. И главу звали…

— Председатель Суэ, — сказал он вслух.

Мун Сюань одобрительно цокнул.

— Точно. Который два года назад погиб в аварии. Его жена пыталась принять дела, но не удержала власть, и все владения председателя Суэ скоренько достались конкурентам.

Так-так… Ван Ичень нахмурился, припоминая подробности старой истории и странные похороны главы клана, без портрета.

— А как вышло, что его никто не знал в лицо? Ведь не маленький был человек.

Мун Сюань усмехнулся.

— Почему же никто?

— Ты знал?

— Вся старая гвардия знала. Пятнадцать-то лет назад были другие порядки. Это после серии покушений председатель Суэ сделался невидимкой. Да и вообще времена поменялись. Все теперь бизнесмены. Уважаемые люди.

Ван Ичень вперил взгляд в ухмыляющегося друга. То есть получается… Он намекает, что… Не может быть!

— Хочешь сказать, что председатель Суэ жив, и ты его видел?

Мун Сюань расхохотался.

— Это было бы простым ответом! Нет, дружище, я думаю, председатель Суэ все-таки погиб в той аварии. Хотя слухи ходили, и конечно, его жена пыталась их использовать. Только это ей не помогло, да и вообще там дело темное. Грохнули его, мне кажется. И как бы не кто-то свой. Но ты прав, я видел кое-кого, — Мун Сюань, довольный собой, снова откинулся на спинку стула.

Ван Ичень отпил пива, соображая. Так кого же этот старый пес видел? Если бы у председателя Суэ остались дети, об этом бы давно знали, наверное?

— Давай колись, — сдался он. — Я не понимаю, о ком ты.

— Сын, — одними губами сказал Мун Сюань.

— Погоди, так сын председателя Суэ умер, разве нет? С этого заваруха и началась тогда.

— Другой сын.

— Да брось, о нем бы знали!

— Лицо годами прятать мог, а сына нет?

— Это просто полная ерунда. Нельзя просто так прийти и заявить, что ты чей-то сын, — последнее слово Ван Ичень произнес беззвучно. — Власть не раздают всем желающим. Там прям одно лицо, что ли?

— Я бы не сказал. Похож, но не копия, у него больше от матери.

— Ты и ее знал?

Мун Сюань пожал плечами.

— Тогда что?

Мун Сюань навалился грудью на стол.

— Глаза.

Ван Ичень прыснул.

— Ты серьезно???

— Глаза, — упрямо повторил Мун Сюань. — Ты просто не видел. Таких, может, на весь Китай больше нет. С такими вообще не важно, прятал председатель Суэ сына или нет. Старая гвардия его признает. Ну и я, понятно, признал.

Ван Ичень только головой покачал на такое самодовольство.

— Ни с какими глазами нельзя взять и возглавить клан, — повторил он упрямо. — И вообще глупый у нас разговор! Чтобы что-то унаследовать, нужно наследство, а владения председателя Суэ давно растащили по кускам. Даже если есть сын, то что?

— Собирает куски обратно, — Мун Сюань не собирался отступать.

— И ты, значит, его видел?

— Да вот как тебя. Пива только не пили.

— И где?

— В «Даймонд Плазе».

— Что он там делал?

— Понятия не имею, — пожал плечами Мун Сюань. — Как я один мог за ним уследить в такой толпе.

— И это всё??? Все твои козыри? Тогда чего ты тут насочинял? — рассердился Ван Ичень. — Даже если он правда сын. Мало ли, сколько у председателя Суэ было любовниц. И что? Где связь со происходящим? Ну был он в этой «Даймонд Плазе». Денежки у него есть, значит, только и всего. А ты развел тут конспирацию!

Мун Сюань смотрел молча, тяжело, долго.

— А меня старым дураком называл, — сказал он наконец, поднялся и вышел.

***

— Бо-ди! Бо-ди, да проснись ты.

Ибо со стоном повернулся на другой бок — жестко как! Что происходит? Он сощурился на спинку скамейки перед лицом. Ах да, он же вчера не успел в кампус до полуночи, пришлось спать в скверике. Холодно как!

— Хорош тупить! — рассердился Вэньхань и сбил ноги Ибо со скамейки, чтобы сесть. — Седьмой час уже, ты что, опоздать собрался?

— Нет, я же будильник ставил, — Ибо, кряхтя и моргая, сел тоже, достал телефон. — Блин, он разрядился.

— Хорошо, что у тебя есть я!

Ибо кивнул, благодарно похлопал друга по плечу. Не первый раз спасает. Вэньхань не захотел жить в общаге, у него родители неподалеку, и к шести утра он прибегает в кампус, будто не уходил никуда.

— Опять ночью работал, что ли? Слушай, тебе влетит, если узнают.

— Ой, глядите, кто мне говорит о правилах! — фыркнул Ибо, подпрыгивая, чтобы согреться. — Ничего я не работаю! Когда мне работать вообще? Учеба, баскетбол, этот ещё твой клуб…

— Ну да, мой клуб, — развеселился Вэньхань. — Ты название хоть помнишь?

— Какой ты вредный с утра, — Ибо потянулся с хрустом. — Про мотоциклы я ничего не забываю. Пошли уже. Что у нас первое сегодня?

— Проснись, четверг. Военная подготовка.

— Самое то, размяться не помешает.

Они бодро потрусили по дорожкам кампуса.

— Так где тебя носило? — Вэньхань не собирался отставать. — Завел себе девчонку? Колись.

— Какая девчонка! — возмутился Ибо. — Чего придумываешь.

Вэньхань на ходу ткнул ему телефоном в лицо, щелкнув камерой.

— Это я тоже придумываю? — он показал получившееся фото.

— Блин, я… — Ибо схватил телефон, уставился в ужасе.

Распухший рот, заспанные глаза и черти что на голове, но хуже всего — два багровых пятна, одно на шее, одно под ключицей. Память услужливо подсунула подробности их возникновения. Кожу под ключицей Сяо Чжань стиснул зубами, когда они ещё только целовались в пустой раздевалке, а в шею впился позже, когда дрочил Ибо в благодарность за минет. Обнимал под спину, потому что ноги Ибо не держали, шептал горячечно, и его рука… Ох. Ибо сглотнул. Знал ли он, что будет засос и что его будет видно? Знал, и это возбуждало ещё сильнее, хотя казалось бы куда больше, только взорваться. Он горел под руками и губами Сяо Чжаня и скорее умер бы, чем отказался от них.

Вчера.

Ибо застонал.

— Ты будто не на год меня младше, а на десять! Ну-ка, хорош паниковать. Наденешь поло, застегнешь, этот будет не видно, а этот… — Вэньхань осмотрелся в поисках чего-то подходящего, сломил с дерева сухую веточку. Несколько раз перегнул, сжал в кулаке. — Так, иди сюда, ща исправим.

Ибо посмотрел на торчащие из кулака острые сломы веточек, закрыл шею ладонью — да ну нафиг!

— Давай-давай, чем дольше думаешь, тем страшнее, — Вэньхань быстро осмотрелся, в скверике кампуса кроме них никого. — Вспоминай свою красотку, это поможет.

— Чем? — простонал Ибо.

— Кровь от шеи отольет, — хихикнул Вэньхань.

— Иди ты.

Ладно, надо просто это сделать. Ибо подставил шею, зажал рукой кожу выше засоса. Острые края веток больно царапнули по свежему ещё синяку, Ибо зашипел, согнулся.

— Ну-ка, покажи, как вышло, — Вэньхань осмотрел результат. — Идеально вообще, никто и не подумает. На, посмотри.

Ибо навел на себя камеру его телефона. Теперь это просто ссадина. Надо ещё помазать чем-нибудь для правдоподобия. Хорошо, что у него остался второй засос. Его он сохранит для себя. Ибо коснулся его пальцем — горячо. А как горячо было вчера… Блин, уши как фонари. Нельзя думать о Сяо Чжане. Вспоминать, как он целуется. Каким бывает бесстыжим и робким.

— Уже половина почти, — Вэньхань отобрал у Ибо телефон, сунул в карман. — Бежим!

Ноги не шли.

Но к военке Ибо успел принять приличный вид — синяя форма, мокрые, зато аккуратно причесанные волосы. Сожрал на ходу полпачки печенья, выпросил у Сонджу пауэрбанк.

Сообщения от Сяо Чжаня ждали его, стоило снова включить телефон. Ибо подышал, не решаясь прочесть их сразу. А что если там… Если Сяо Чжаню дальше общаться не интересно? Если ему не понравилось? Если он подумал и решил, что не стоит?

Я скучаю

Это глупо, прошло всего три часа

Ты там спишь, что ли? Бесчувственная сволочь. А я не могу, очень занят

Допустим, ты спросил, чем. А я тебе отвечаю — квартиру ищу. Я понял, что она мне очень нужна. Ты такой — что за срочность? А я загадочно молчу

Надеюсь, ты не отмораживаешься, а честно спишь

Я нашел пару вариантов. Сходишь со мной? Я никогда не снимал квартиру, мне страшно

Эй, я не давлю. Это будет моя квартира, ясно?

Сколько Ибо не пытался стиснуть губы, они все равно расплывались. Написал быстро:

Выбирать квартиру только со мной! Мне же за нее платить половину

Ещё чего

Ибо прикусил губу. Он слишком торопится? Его никто не звал жить вместе, они вообще еле знакомы…

Моя будет квартира, ясно? У тебя только эксклюзивные права

Это какие?

На безлимитное посещение и мой счастливый фэйс

Ибо смущенно откидался смайлами. Блин, какой же он…

Права ещё обсудим. У меня сегодня занятия до восьми

Ладно, договорюсь на половину девятого

Значит, квартира где-то совсем близко? Но это нечестно, Сяо Чжаню будет долго добираться, его универ за рекой.

Она далеко от твоей учебы?

А в том районе нет дешевых. Куплю велик, буду спортивный и красивый

Куда больше, пощади

Сяо Чжань отстрелялся мемчиками, Ибо запрокинул лицо в небо, но улыбка все равно с него не сползла. Он, кажется, утратил способность ей управлять.

***

Кан Цзюнь, морщась, пнул колесо. Это ещё что за новости? Как он ухитрился его проколоть? Дорога здесь хорошая. Может, порезали, пока он был в магазине? Посветил себе телефоном, пытаясь найти прокол. Колесо блестело от дождя, в протектор забились мелкие камушки. Ничего не разглядеть.

Он убрал телефон в карман и глянул на часы. Менять колесо в такой дождь, да ещё поздно вечером он не будет. Вызвать эвакуатор? Тоже придется ждать. Оставить машину тут до завтра, уехать на такси?

Мягко урча мотором, подкатилась низкая черная Audi, выглянул молодой мужчина в костюме.

— Проблемы?

Кан Цзюнь показательно пнул сдутую шину.

— Садитесь, подбросим.

Машина дорогая, двое молодых ребят в костюмах, с работы едут, похоже. Почему нет.

— Спасибо, — сказал Кан Цзюнь, забираясь на переднее сиденье.

Водитель мягко улыбнулся — холеный, красивый, часики на руке ого-го. Кан Цзюнь расслабился, откинулся на спинку.

— Отвратительная погода, — сказал водитель. — В такую хочется поскорее домой.

— Это точно. Я живу в районе Суньжэнь, — предупредил Кан Цзюнь. — Можете просто высадить меня в центре.

Водитель кивнул, все так же тихо улыбаясь. Второго парня Кан Цзюнь не видел, но его присутствие за спиной совершенно не напрягало. Уютный, сдержанно-роскошный мирок Audi согревал и успокаивал.

— С работы едете? — поинтересовался водитель, расслабленно подруливая одной рукой.

— Да, с работы. И так пришлось задержаться, а тут ещё колесо.

— Ничего, скоро будете дома, — голос у водителя был очень приятный. — Работаете в порту?

— Я старший механик.

— О, ходите в море? — оживился водитель. — Настоящий морской волк?

— Уже довольно пожилой, — проворчал Кан Цзюнь. — Глаза бы его не видели.

— Море? — удивился водитель.

— И море тоже.

— Не любите свою профессию?

Кан Цзюнь пожал плечами.

— Когда-то любил.

— А почему не уходите?

Кан Цзюнь вздохнул. Как у этих молодых-богатых все легко. Не нравится работа — брось. Не нравится страна — смени. Легко им порхать без детей, родителей, зато с деньжищами.

— Пока нельзя, — признался он сухо, обернулся в окно. — Вы проехали съезд в центр.

Водитель только улыбнулся.

— Син-Син ещё слишком маленький? — спросил он мягко.

Кан Цзюнь уставился на него, не веря своим ушам. Обернулся назад — второй парень бесстрастно встретил его взгляд.

— Вашей дочери очень тяжело поднимать малыша одной, — все так же мягко, почти ласково, продолжал водитель. — Жена болеет. Вот и приходится вам продолжать работать. Кто, если не вы. Больше не на кого положиться.

— Вы… кто? — выдавил Кан Цзюнь.

— Это неважно, — улыбка не сходила с красивых губ. — Давайте посмотрим на вещи так. Вы хороший человек, на котором лежит большая ответственность. Вы уже не молоды, вы устали. Но выбор у вас невелик, вы не можете уйти на пенсию, вам нужно продолжать зарабатывать.

— Я не…

— Помолчите, — неожиданно холодно перебил его водитель. Улыбаться он не перестал, и от этого Кан Цзюню окончательно стало не по себе. — А я плохой человек, который может хорошо заплатить вам за услугу. Небольшую. Никто не пострадает. Более того, вы многих людей избавите от проблем.

Кан Цзюнь сглотнул. Вот так милые ребята.

— Что за услуга? — спросил он хрипло.

— Корабль, на котором вы завтра выходите в море, не придет в порт назначения. Просто слушайте! Ваша задача сделать так, чтобы к определенной дате на «Золотой звезде» не осталось никого из команды.

— Вы что, предлагаете…

— Я предлагаю вам найти убедительный повод для полной эвакуации команды с корабля. Не допускающий толкований. Не вызывающий подозрений.

— А корабль?

— Все загруженные на него контейнеры не должны получить повреждений.

Груз. Теперь Кан Цзюнь понял, за что ему предлагают деньги. На опустевший корабль высадится другая команда, выключит транспондеры, и «Золотая звезда» навсегда исчезнет, корабль перепродадут и переименуют. Такой контейнеровоз стоит миллионов двадцать, если в долларах, сколько к цене добавит груз, можно только догадываться. И его, старшего механика Кан, роль во всем этом — сделать событие неинтересным для СМИ, потому что если пропадут или погибнут моряки, то без огласки не обойдется, скорее всего, будут организованы поиски. А если все останутся целы, то история заинтересует только страховую компанию да владельцев судна и груза.

— Сто тысяч долларов вы получите прямо сейчас. Вдвое больше, когда вернетесь в Китай без корабля. Этого хватит на достойную пенсию.

Вот как в двадцать первом веке выглядят настоящие пираты, думал Кан Цзюнь, глядя на юное, спокойное лицо водителя. Не как чернокожие дикари в тапках и с «калашами» за спиной. А как модель из журнала. Как идеальный молодой бизнесмен.

— А потом вы устраните меня как свидетеля? — спросил Кан Цзюнь.

— Ну какой же вы свидетель, — тонко усмехнулся потомок Фрэнсиса Дрейка, — вы соучастник. И если вам захочется славы, вы сможете всем рассказать о том, что сделали, никто не станет вам мешать. Это ведь вы проведете остаток жизни в тюрьме.

Кан Цзюнь молчал, смотрел в стекло перед собой. Там мелькали фонари, качались «дворники». Где они? Куда едут? Он не понимал.

— Ни при каком ходе событий вашей жизни ничего не будет угрожать, — ровно и доброжелательно произнес водитель. — Я обещаю.

От того, как прозвучало слово «вашей», от бессилия и ярости у Кан Цзюня взмокла спина.

— Я понимаю вашу настороженность. У этого щедрого предложения действительно есть один недостаток, — водитель снова тепло улыбнулся Кан Цзюню. — У вас опять нет выбора.

***

— Эта хотя бы чистая, — тихонько сказал Ибо на ухо Сяо Чжаню, когда хозяйка отвлеклась на телефон. Услышит, начнет цену задирать.

Квартирка была крошечной, нелепой, с торчащим внутрь углом, и своим единственным окном выходила прямехонько на железную дорогу.

— Все, что нужно для жизни! — вернулась в беседу хозяйка. — Диван почти новый, микроволновка, телевизор. Совсем недорого для такой хорошей квартиры.

Ибо хмыкнул. Микроволновка стояла в коридоре на микрохолодильнике, потому что кухни в квартире не было никакой вообще. Стол — в единственной комнате, складной, и Ибо уже догадывался, почему. Иначе диван не разложить.

— За две с половиной ничего лучше не найти, тут и район хороший, и институт рядом, — тараторила хозяйка.

— Две, — Сяо Чжань посмотрел на трещины в потолке. — Прямо сейчас.

— Слушать даже не буду! — возмутилась женщина. — Да я такую и за три бы сдала! И сдам. Придумали тоже! Да вы видели, почем здесь квартиры?

— За две с половиной я сниму в соседнем доме, — Сяо Чжань поколупал краску на двери, та не стала сопротивляться и отвалилась целым куском.

Он не врал, за такую цену квартиру они смотрели полчаса назад. Правда, кухня на ней заросла салом, а полы вообще неизвестно чем, и выглядело это пугающе.

— Тут вон, глядите, постельное белье! — не унималась хозяйка. — Посуда вся. Это мало кто дает! А душ? Видели? Не совмещенный с туалетом!

Ибо поискал информацию в интернете, взял пульт и стал ждать. На очередном хозяйкином «за такие деньги вам лучше не найти» он нажал кнопку, телевизор включился, но грохот налетевшего поезда вмиг заглушил и его, и попытки хозяйки оправдаться.

Когда чу-чу доброй сотни вагонов смолкло, Сяо Чжань сказал:

— Тысяча восемьсот. И мы покрасим стены.

Ибо навострил уши — а так можно? Идея огонь, этот желтый цвет такой мерзкий.

Когда хозяйка вымелась со своим экземпляром договора на две тысячи в месяц и полученными деньгами, сразу стало тихо и отчего-то неловко.

— А ты хорош, — улыбнулся Сяо Чжань. — Умеешь торговаться.

И неизвестно зачем потрогал стену. Убрал руки в карманы.

— Мы команда, — Ибо подставил ему ладонь и улыбнулся тоже, когда Сяо Чжань отбил, но дурацкая неловкость не проходила. Ибо посмотрел по сторонам.

Так, ну хорошо, квартира. И что теперь? Они только вчера, нет, сегодня утром впервые поцеловались, и вот они здесь. Это, ну… странно?

— Поебаться можно было и в почасовом отеле, — с нервным смешком сказал из-за спины Сяо Чжань, Ибо обернулся к нему.

— Да можно и бесплатно что-то придумать.

— Я просто… — Сяо Чжань всплеснул руками, беспомощно хлопнул себя по бедрам. — Что ж так трудно… Не смотри на меня!

— В смысле? — вытаращился Ибо.

— Я не могу связно мыслить, когда ты смотришь!

Ибо помедлил, потом решительно зашел Сяо Чжаню за спину, обнял поперек груди.

— Не смотрю.

Тело в его руках было жестким, будто Сяо Чжань сейчас вырвется. Но вот он выдохнул, плечи опустились. Ибо обнял его крепче.

— Может, это глупо, я не знаю. Так же не делается, да? Ну вот как я с квартирой? Чего ты молчишь, Ибо, говори давай: Сяо Чжань, ты такой странный! Ведь правда? Я странный? Все как-то должно было развиваться, не знаю, вырастать само или… Если это не чисто трахнуться и разбежаться, конечно. Как оно все устроено, ты знаешь?

Ибо покачал головой.

— Я ни с кем особо не встречался. Чтоб прям встречаться.

— Почему?

— В школе палиться не хотел, а тут… Не успел, наверное.

Сяо Чжань откинул голову назад, прижимаясь крепче.

— Я просто вчера представил, а что дальше. У нас у каждого учеба, работа, семья. Видеться только по воскресеньям? Почасовые отели? Жаться по углам? Я не хочу. Не с тобой.

Ибо поцеловал его волосы, зарылся в них носом.

— Мне хочется, чтобы было что-то только наше. На двоих. Но я такой идиот, даже не спросил, как ты относишься к идее квартиры. Ты говорил, у вас не разрешают…

— Я решу.

— Хорошо. Потому что квартира уже есть, — тихо рассмеялся Сяо Чжань. — Прикинь, я даже сам ещё этого не осознал. Это так странно.

— Ты очень много думаешь.

— Бесит?

Ибо фыркнул, приблизил губы к краешку изящного уха.

— Зато ты очень решительный.

— Да ладно!

— А из-за кого мы тут? Кто снял квартиру, пока я размышлял, захочешь ли ты повторить?

— Что-о? — Сяо Чжань развернулся в его руках. — Ты казался таким уверенным!

— Это я умею.

— Продолжай таким быть, — прошептал Сяо Чжань близко-близко к губам, и сердце Ибо зашлось от тепла его дыхания. — Мне нравится.

***

Кан Цзюнь потрогал ярко-желтый цилиндр масляного фильтра. Скользкий, подтекает. И два соседних такие же. Все три не просматриваются с камер, это Кан Цзюнь проверил первым делом. Чертовы современные корабли, пустые железяки, все на автоматах, все на контроле, человек для них уже лишняя деталь, за которой надо следить. Но то, насколько плотно закручена резьба на цилиндрах, нигде не фиксируется. Уровень масла допустимый, это для автоматики главное. Фильтры разболтаются и слетят только когда двигатель будет включен, и тогда уже он долго не протянет.

Должно сработать. К вечеру обещают шторм, значит, запуск этого двигателя для обеспечения устойчивости корабля будет выглядеть штатным решением. Потом он загорится. А как помешать пожарной автоматике включиться, Кан Цзюнь знал отлично, сам ее настраивал.

Он вытер от масла руки, снял шумозащиту и начал карабкаться по лесенкам наверх, туда, где люди ещё остались. На огромном контейнеровозе их всего одиннадцать, спасти всех — его задача.

Ждать крика «Дым по правому борту!» долго не пришлось, двигатель двух часов не проработал после запуска.

После безуспешных попыток остановить горение — не сработала автоматика пожаротушения! — капитан распорядился действовать по регламенту эвакуации. На борту минимум полсотни контейнеров с заявленной огнеопасностью, сказал он, отметая все возражения Кан Цзюня. Немедленно начать эвакуацию!

Пока рыжую капсулу спасательной шлюпки спускали на воду, Кан Цзюнь снова сорвался в машинное отделение и успел включить подачу углекислого газа до того, как его поймали с огнетушителем в руках, с обгоревшими бровями и выволокли наверх. Кажется, все поверили, что он пытался тушить любимый корабль. Знали бы они, как все на самом деле.

Кан Цзюнь смотрел в окно спасательной шлюпки на то место, где осталась «Золотая звезда». Думал, хорошо, что все случилось ночью, никто не обратит внимания, что дым над кораблем не становится гуще, а наоборот, светлеет.

Все будет хорошо, «Золотая звезда» сильная, она выживет.

Кан Цзюнь провожал корабль глазами. Прощался с ним, ставшим знакомым до последнего винтика за шестнадцать лет.

Прощался со всей своей морской жизнью.

***

«Специфика создания систем визуальных коммуникаций в городской среде», прочел Ибо на экране.

— Визуальные коммуникации это мемы, что ли?

Сяо Чжань фыркнул смехом.

— Строго говоря, они тоже! Но диплом не про мемчики, к сожалению! Он про города. Визуальная коммуникация это указатели, вывески, знаки, разметка, инфографика, вот это все. Но в больших городах всего этого очень много, они визуально перегружены, каждый ищет способ пробиться через этот информационный шум…

— Ох, Чжань-лаоши такой умны-ы-ый, — простонал Ибо, за что немедленно огреб по заднице и отскочил на другой конец дивана.

— Чего ты лезешь с вопросами, если и так все понял!

— Мне нравится, когда Чжань-гэ в очках говорит мне умные слова. Да, лаоши! Я записываю, лаоши! — Ибо аккуратно подобрался ближе. — Скажи что-нибудь ещё этому неразумному ученику.

И облизнулся.

— Ты не помогаешь! — Сяо Чжань даже зажмурился. — Ибо, имей совесть! Мне нужно сделать за сегодня хоть пару страниц!

— Я не виноват, — надулся Ибо, подтянул к груди коленки. — Чжань-лаоши красивый, я не могу не смотреть.

— Ты должен брать пример со старших. Я бы тоже предпочел тебя, а не диплом, но я стараюсь, — Сяо Чжань подозрительно сощурился, — ты не ценишь мои усилия?

— Всё я ценю, — Ибо со вздохом вернул свой ноутбук на колени. — Очень ценю.

Сяо Чжань склонился вбок, толкнул Ибо носом в щеку и вернулся в свой угол дивана.

— Не подлизывайся, — проворчал Ибо, запустил программу. Тоже надо доделать 3d-проекцию кривошипно-шатунного механизма, а не дурака валять… Хотя было бы неплохо.

Они в последнее время мало виделись, обоих завалило делами, и квартира не раз оставалась пустой. То Сяо Чжань до утра доделывал рабочие проекты, то Ибо ночевал в библиотеке. Или наоборот. После такого перерыва проваляться бы весь день в постели, ласкаться и болтать, засыпать и просыпаться. Но целого дня у них не было, они еле-еле выкроили часочек, и вот снова дела. Учеба, чтоб ее. Работа.

Ибо сел боком, спиной на подлокотник, коснулся пальцами ноги бедра Сяо Чжаня, погладил.

— Я скучаю, когда тебя нет.

Тот оторвался от экрана, долго смотрел на Ибо, сказал серьезно:

— Я тоже, — отвел глаза, помолчал и признался смущенно: — Когда тебя нет, я про себя говорю с тобой. Жаль, что ты не слышишь.

Ибо не мог сидеть и слушать такое. Подполз ближе, навалился грудью на плечо Сяо Чжаня, шея так близко к губам. Зацеловать, опрокинуть под себя, содрать с него штаны…

— Я тоже, — сглотнул, облизнулся. — Постоянно думаю: вот про это надо тебе рассказать и про это… Потом из головы все вылетает, конечно.

Сяо Чжань повернулся посмотреть ему в глаза долгим, серьезным взглядом.

— Нужно будет что-то придумать, — сказал веско.

И прозвучало так, что Ибо поверил — придумает. Это не просто слова.

***

Цин Су вошел в комнату и аккуратно закрыл за собой дверь. Помогло мало, слишком громко кричал Ян Цзинфэй, он же Большой Фэй. Как ещё могут звать человека, в котором так много всего — роста, веса, крови. Голоса тоже.

— Есть подвижки? — поинтересовался председатель Суэ, подняв глаза от экрана ноутбука, за которым просидел все эти долгие часы.

— Есть, господин, — Цин Су устало опустился на стул у двери.

Большой Фэй — трудный орешек. Не рядовой боевик-толстолобик, а доверенное лицо самого Хоу Шицзя, а это один из трех крупнейших ростовщиков города. Причем он ростовщик ещё той, старой школы, что не признает крипту, а верит только в старые добрые наличные и золото. От Большого Фэя требовалось совсем немного — сообщить, где Хоу Шицзя хранит эти символы веры, но он упорствовал. Цин Су не понимал, почему. Не мог же Ян Цзинфэй всерьез рассчитывать, что если он ничего не скажет, его отпустят? Он слишком давно в этом бизнесе. Не рассуждающая, животная преданность хозяину? Но хозяин без своего верного пса долго не протянет, так уж все устроено, а значит, вопрос стоит следующим образом — чего именно лишится Хоу Шицзя? Верного пса и накоплений или всего вообще? Разумней отдать часть, разве нет?

Но Ян Цзинфэй упорствовал, и приглашенный специалист, которому поручили допрос здоровяка, продолжал работу. Только на третьем часу появились результаты.

— Я послал ребят проверить его информацию, — сказал Цин Су.

Не помешает. Некоторые верят, что пытки можно вытерпеть, но это неправда. Люди всегда говорят. К сожалению, иногда даже о том, чего не знают.

Председатель Суэ кивнул и снова погрузился в работу. Цин Су знал, у него сейчас тяжелые переговоры — с людьми, которых принято называть «брокерами». Их задача — подхватить угнанную «Золотую звезду», сделать на нее все необходимые документы, а груз с корабля доставить покупателю. Вот только его тоже нужно найти, и так, чтобы никак не засветиться в сделке с ним. Все это очень нелегко.

Мягко щелкала клавиатура. Глухо выл Ян Цзинфэй. Нелепый упрямец.

Завибрировал телефон, Цин Су поспешил ответить.

— Подтвердилось, — сказали ему.

— Подтвердилось, — сказал Цин Су председателю.

Тот поднял глаза — усталые, покрасневшие. Цин Су спохватился, поставил на стол новый флакон капель для глаз, поклонился.

— Планируй операцию на среду, — распорядился председатель Суэ. — Доложишь мне во вторник. Ян Цзинфэй должен быть жив.

— Да, господин, — Цин Су поклонился и поспешил скользнуть за дверь.

Выживет, должен. Такой упрямый точно выживет.

***

— Я докрашу, — Сяо Чжань окинул взглядом участок стены. — А ты найди пока фильм на завтра. Мы вечно их ищем дольше, чем смотрим.

Ибо кивнул, точно, так у них всегда и выходит.

— Ща займусь, — он сходил отмыть от краски руки и встал в дверях полюбоваться результатом их работы. — Офигеть, совсем другой вид.

С белыми стенами квартирка стала просторнее, светлее, и даже странно торчащий внутрь угол теперь казался оригинальным дизайнерским решением.

Ибо содрал с дивана пленку, плюхнулся на него и принялся листать реки.

— «Война волков»?

— Ни за что.

— «Нэчжа»?

— Я видел. Давай Голливуд.

Так, что они ещё не смотрели…

— «Джентльмены»?

— Это про что?

— Про мафию, Гай Ричи.

— Сразу нет.

— Это почему?

— Потому что… — Сяо Чжань нахмурился, глядя на стену, моргнул, повозил кистью. — Тут какое-то пятно, краска не пристает. Потому что полная шляпа. Мафиози вечно романтические герои, трудная судьба, бла-бла-бла. А на деле твари они, вот и все.

Ибо даже растерялся от такой неожиданной тирады.

— Так их не любишь?

— Не люблю, когда черное красят в белое. Сам попробуй посмотреть на все глазами тех, кто с другой стороны. Владельцев магазинчиков, которых они заставляют себе платить. Семей, в которых кто-то подсел наркоту. Девчонок, которых отдают в рабство. Детей, которых похищают у родителей. Ничего романтического на самом деле там нет, грязь, кровь и слезы. Просто об этом не любят думать, всем нравится представлять себя главным героем или его подружкой. Он такой красивый, опасный, умный, сильный… Буэ.

— Продолжай, — улыбнулся Ибо.

Нет, а что. Видно же, что к теме Сяо Чжань неравнодушен. Это интересно!

— А на деле никто не становится мафиози сознательно, это всегда не выбор.

— Они не хотели, им пришлось?

— Кому-то пришлось, — согласился Сяо Чжань. — Всякие бывают жизненные обстоятельства. Ещё часть там это люди, к нормальной жизни не способные, и общество выдавливает их на обочину. Они или слишком агрессивные, или умственно недоразвитые. Но по большей части это люди, которых несет течением. Средние, обычные, не злодеи какие-то. Они могли бы выплыть в свое время, но ничего не сделали, просто согласились на этот способ заработка. А потом уже не уйдешь. Нельзя поднять деньжат и сказать — ну всё, я пойду жить как нормальный человек, вы тут давайте без меня. Так что, если кратко, мафиози — это идиоты, мудаки и случайно влипшие. Не выбор.

— Хочешь сказать, они все в отчаянии? — Ибо смотрел, как вдохновенно Сяо Чжань мажет кистью, и белая футболка обтягивает то руки, то спину.

— Да брось. С рефлексией в этой среде не выжить, никаких драм. Они просто знают, что нормальный мир не для них и что вряд ли доживут до старости. Но в этом есть какое-то утешение. Не надо соответствовать всем этим ожиданиям, ну, знаешь, про образование, семью, дом и хорошую работу.

— А может, люди завидуют этой свободе? — предположил Ибо. — И поэтому им нравятся криминальные боевики.

Сяо Чжань остановился почесать кончик носа и чертыхнулся, когда капля белой краски жирно плюхнулась ему на очки.

— Стой, стой! — Ибо подскочил и аккуратно снял их с Сяо Чжаня. — Сейчас смою, подожди.

Принес чистые, протер своей футболкой, чмокнул в улыбающиеся губы.

— Давай дальше.

— Про мафию? Не знаю, может, завидуют. Но это они зря. Говорю, криминал это не выбор. А семья, образование и прочее — это результат собственных усилий.

Ибо кивнул, не поспоришь.

— Хотя у тех, кто поумнее, есть теория… — Сяо Чжань заглянул в банку с краской. — Блин, может не хватить. Прям чуть-чуть.

— Потом докрасим. Слушай, откуда ты столько знаешь по этой теме?

Сяо Чжань наставил на него палец.

— Обещай не ржать.

Ибо торжественно вскинул руку в клятвенном жесте.

— Я хотел написать книгу, — признался Сяо Чжань и заржал сам.

— Прям настоящую?!

— Ну да. Собирал материал. Но потом как-то… Не срослось. В общем, про теорию.

— Давай.

— Теория неглупая. По ней все люди делятся на травоядных и хищников, и это чистая биология, потому что хищники есть всегда. Даже если их всех убрать, тут же выделяются новые из травоядных. Понимаешь? Самонастройка общества мгновенная. То есть хищники обществу нужны, они часть биологического механизма. Весь вопрос только, какими они будут, так? Чем займутся. Так вот, мафиози, которые поумней, считают, что они полезны для общества. Они как бродячие псы, которые жрут крыс, и всем от этого хорошо, никакой чумы. — Сяо Чжань снова заглянул в банку, — точно не хватит.

— Да плевать.

— В общем, мафия всасывает в себя слишком агрессивных, асоциальных, психопатов всяких и перерабатывает их злобность на деньги. В большинстве своем эти низовые бойцы гибнут молодыми и не оставляют потомства, что для общества полезно. Вот такое оправдание.

Сяо Чжань отправил банку в мусорное ведро, где лежали уже две такие.

— Придется купить четвертую! — он беспомощно выставил забрызганные краской руки. — Включишь мне воду?

Ибо не нужно было уговаривать. В душе обнаружилось, что не только руки, но и все лицо Сяо Чжаня в мелких крапинках краски. Пришлось стягивать с него футболку, с себя тоже — наверняка такая же фигня, просто Сяо Чжань без очков слепошарый и смешной, а зеркало далеко, и кому оно нужно, если можно стоять под струями воды с закрытыми глазами, гладить ладонями лицо и чувствовать руки на своем, а потом целоваться — сначала тягуче, медленно, а потом все более жадно и шумно, и руки уже не на лицах, а на плечах, спине, тискают бедра, скользят к животу. И короткие, яростные толчки в ладони друг друга, прикушенные губы, стоны рот в рот.

Только в постели, когда промчался очередной поезд и по потолку перестали мелькать тени, Ибо вспомнил про их разговор.

— А о чем должна была быть твоя книга?

Сяо Чжань шумно выдохнул.

— Она про парня, у которого не было юности. Он второй сын главы крупного клана, к тому же от любовницы, не наследник и не собирался иметь дела с криминалом. Знаешь, хорошее британское образование, мирная профессия. Ему все это мафиозное было глубоко чуждо. Но однажды старший брат в две недели сгорел от лейкоза, и отец выдернул второго сына из его мирной жизни, как карту из рукава — на стол. Попытался сделать из него не просто мафиози, нет, главу себе на смену.

Ибо больше не мог лежать. Уперся локтем, чтобы смотреть, как Сяо Чжань рассказывает. Рука съехала в щель между подушками, что-то под ней мешало. Ибо вытащил свернутую тугим рулончиком записку, улыбнулся. Сяо Чжань постоянно их прячет по дому, так мило. Затолкал в чехол телефона, чтобы посмотреть завтра, что там.

— А пацану лет всего ничего, и он не хочет! — продолжал Сяо Чжань. — Он не понимает, что все это не прихоть отца, что ситуация в клане тяжелая, есть опасность нападения, и тогда конец всем — и этому упертому сопляку, и его матери, дяде, может даже бабушке с дедушкой, которых пацан любит. А отец не может это до него донести, потому что не умеет нормально общаться, да и не хочет выглядеть слабаком перед сыном.

— Это прям кино можно снимать. — восхитился Ибо. — А что дальше?

— А дальше отец погибает. Вот так раз, — Сяо Чжань щелкнул пальцами, — и нет человека. И тут-то его сын начинает понимать, как устроен мир. И что если он не хочет умирать и не хочет смерти своих близких, значит, у него нет выбора. Ну и там рассказ, как он постепенно сживается с ситуацией, ищет какие-то для себя оправдания, способы не предать себя, но исполнить долг перед семьей. А потом на него нападают. Прям вот буквально, с ножами, на него и его людей. И они это нападение отбивают. Он побеждает, понимаешь? Не в споре, не в футболе каком-нибудь, а по-настоящему побеждает смерть и остается живым. Это пьянит, это совершенно новое для него чувство. Он впервые чувствует в себе хищника. Понимает, что он — есть. Внутри него зверь, ждет своего часа.

— Охуеть, — выдохнул Ибо, замялся. — Немножко похоже на твою ситуацию, да?

— Так книги и пишутся, — усмехнулся Сяо Чжань.

— Так почему не написал?

— Да знаешь, — Сяо Чжань смущенно хмыкнул. — Я как будто этот фильм в своей голове посмотрел во всех подробностях и писать уже неохота.

— А я бы почитал.

— Ну может когда-нибудь, — Сяо Чжань потащил Ибо на себя, уложил обратно. — Давай уже спать, второй час.

***

Хань Мо застегнул под подбородком желтую каску, натянул перчатки и махнул парням — выдвигаемся.

— Там воды уже по колено, — доложил младший Синь. — Телефоны на пятьсот метров плотно глушим. Провода срезаны.

Хань Мо кивнул. Из дверей здания, в подвале которого из прорвавшейся трубы хлестала вода, выбежал охранник, вытаращился на подъезжающий кран, на бульдозер и автопомпу, потом бросился к Хань Мо, верно угадав в нем главного.

— Вы уже приехали! А я вам звоню, звоню, но что-то со связью…

— Вышку закоротило, авария серьезная, — Хань Мо отодвинул мужчину и заглянул внутрь. — В здании ещё люди есть?

— Да, двое, в мониторной!

— И чего высиживают? — гаркнул Хань Мо. — Ждут, когда их током убьет или зальет по крышечку?

— Им по инструкции…

— Дерьмовые инструкции! — Хань Мо обернулся к парням. — В здании два человека, эвакуировать немедленно. Где тут мониторная?

— Я покажу! — рванулся было охранник, Хань Мо его остановил.

— Куда без средств защиты? Объясните словами.

Охранник принялся объяснять, Хань Мо дал парням знак — выслушать и убрать этого идиота отсюда, а сам вошел внутрь, включил фонарь и постоял минуту, привыкая. План здания он запомнил, теперь нужно было мысленно «надеть» плоскую схему на реальный объект. Когда пришло ощущение, что он все понимает, Хань Мо двинулся в нужную сторону.

С виду задрипанный торговый центр, длинные коридоры, какие-то магазинчики, офисы страхования, мини-склады, аптеки, лапшичные. Все как всегда. Отличное место для тайника. Сейчас, в три утра, здесь пусто, только вода плещется под ногами, уже сюда поднялась.

Хань Мо нашел вывеску антикварного магазина. С виду все как у всех, обычные рольставни, измалеванные графитчиками. За ними наверняка что-то посолиднее. Подтянулись парни с оборудованием, бодро, в четыре руки, принялись разбирать защиту.

— Тут все залито бетоном, — сказал младший Синь. — Направляющие хрен скрутишь.

Поковыряли соседнюю аптеку, там рольставни оказались без сюрпризов, сковырнул заглушки и вот они, саморезы, откручивай.

— Значит, магазинчик и правда непрост, — хмыкнул Хань Мо. — Срезайте нахуй.

Взвыла дисковая пила.

За рольставнями ничего особенного не обнаружилось, с виду типичная лавка всякого старинного барахла.

— Пол, живо!

Связь вблизи здания заглушена, конечно, и строительная техника должна продемонстрировать всем, кому не спится, что никакие службы вызывать не надо, они уже на месте и работают. Но расслабляться не следовало.

— Есть, тут люк!

— Вскрыть удастся?

— Механика сейфовая на три стороны!

— Давай технику!

Двадцать минут ушло на то, чтобы нож бульдозера проломил стену магазинчика снаружи, в дыру воткнули рыло автопомпы, чтоб вода не мешала, ещё столько же понадобилось, чтобы подключить отбойные молотки и пробить дыру в полу. Подцепленный крюком крана люк сдался со второго рывка.

— Выносим все, живо! — проорал Хань Мо, едва осела пыль.

Первым в пролом спрыгнул младший Синь с пачкой пластиковых мешков. Скоро эти же мешки, уже набитые, по цепочке начали передаваться в фургон.

Сорок пять минут.

— Живо, живо!

Золото пришлось передавать как кирпичи, по два, из рук в руки, так быстрее.

В пятнадцать минут пятого к зданию подлетели две черные машины, оттуда посыпались люди, бросились в пролом, но Хань Мо наблюдал за этим уже издали, с крыши соседнего дома.

Докурил сигарету, затушил и аккуратно замотал в резиновую перчатку.

Может, Цин Су крут во всем, что связано с бумажками и всяким таким. Но когда что-то нужно сделать руками, без Хань Мо не обойтись. Он в этом чертовски хорош.

***

Сяо Чжань с заговорщицким видом кивнул на фургончик у дороги.

— Чего? Двадцать юаней за час? — возмутился Ибо. — За эти деньги можно купить детский, его хотя бы хватит часа на два!

— Ты готов на детском показывать мне, как катаешься?

Ах вот как стоит вопрос. Ибо кхекнул.

— Не, у меня детская доска час не проживет.

— А я, конечно, все равно собираюсь позориться… Но не настолько! — Сяо Чжань достал телефон и решительно направился к окошку фургона с надписью «Прокат велосипедов, скейтов, роликов». — Нам два скейта! В смысле, каких? А они разные?

Ибо бросился на помощь.

— Я выберу!

Пока они с двумя досками в руках искали в парке место потише, а оно все никак не находилось — откуда столько людей, обрадовались раннему теплу? — Сяо Чжань разглядывал свою:

— А как ты их выбирал? Чтобы целые были, ничего не сломано?

— Не, смотри. Доска подбирается под рост, вес…

— У нас они примерно одинаковые. Но у тебя доска шире!

— … и под способ использования. У меня толще и длиннее…

— Вот это обидно! — возмутился Сяо Чжань.

Ибо, который уже подготовил речь про диаметр колесиков, количество слоев в деке и особенности подшипников, подвис на секунду, а когда дошло, заржал.

— Зато у тебя колесики больше! Но! — он с хохотом увернулся от удара доской. — Но они мягче!

— Так и знал, что подстроишь что-нибудь! — шипел Сяо Чжань, бросаясь, как сердитый кот, то по спине огреть, то в живот ткнуть. — Пользуясь моей невинностью!

Ибо еле сумел сгрести его вместе с доской в охапку, прошептал прямо в загорелое, тонкое ухо:

— Я забочусь… чтобы тебе было комфортно в первый раз.

И с сатанинским хохотом рванул наутек. Дохлый номер, понятно, от таких ног, как у Сяо Чжаня, далеко не убежишь, но попытаться стоило! И рухнуть вместе с ним в кусты тоже!

Задыхаясь от смеха, они выбрались обратно на дорожку.

— С тебя сольное выступление! — заявил Сяо Чжань, отползая на лавочку. — Я должен видеть, кому доверяю свою жизнь.

Ибо и без приглашения не собирался скромничать. Ну, олли-нолли, дежурный вроде номер, а новичкам всегда нравится, красивый реверт, в шовиты тоже не разучился ещё — раз, два! Попытался и на перила заскочить, но с первого раза не вышло, потом по лестнице бегали дети, а на третьей попытке Сяо Чжань завопил:

— Верю, верю, что Ван-лаоши великий мастер, не надо вот этих извращений! Я хочу просто кататься. Обучите этого несведущего, лао Ван.

Ибо спрыгнул с доски, подошел вплотную, глаза в глаза:

— А ты мне доверяешь?

Сяо Чжань выдохнул:

— Да.

Так близко, что можно было поймать эти слова губами, но не в парке же, тут полно народу.

— Повернись спиной.

И едва Сяо Чжань это сделал, Ибо толкнул его в поясницу. Одновременно с возмущенным «ой!» поймал за бока, заглянул через плечо.

— Ведущая нога правая, как у меня, супер. Запоминай, толкаться ты всегда будешь левой. Не пытайся менять.

— А если устанет?

— Да с чего? — рассмеялся Ибо, запрыгнул на скейт. — Смотри, как это работает. Токнулся, еду. Нога успеет отдохнуть.

Сяо Чжань бодро прыгнул на скейт тоже, но подлое приспособление рвануло вперед, не дожидаясь толчка, Ибо еле успел поймать смельчака за локоть, скейт улетел вперед и подбил впереди идущую парочку.

— Ты куда рванул?! Я ещё ничего не рассказал! Простите, мы случайно!

Ибо вернул прокатное имущество под ноги Сяо Чжаню.

— Смотри, правую ставишь вот сюда. Видишь, за болты. И не так, не так, — Ибо покатал скейт туда-сюда, — а прямо сверху. Тогда доска не уедет без второй ноги, как у тебя только что. Это раз. Теперь левой толкнулся и поставил вот сюда, поперек. Это два. И три — вот так ведущую ногу поворачиваем. Все, стоим, едем.

— Можно я законспектирую? Видео сниму?

— Раз-два-три. Раз-два-три. — терпеливо показывал Ибо. — Давай теперь ты.

Сяо Чжань охотно бросился повторять, но каждый раз выходило черт знает что, скейт скакал козлом, обучающийся махал руками.

Ибо не собирался так просто сдаваться.

— Давай так. Двигаемся одновременно. — он взял Сяо Чжаня за руку для надежности и стал делать все вместе с ним. — Ногу сюда. Толчок. Ногу сюда. И-и-и повернул стопу. Едем!

Они и правда ехали! Как в романтическом кино — солнечный парк, весна, тени деревьев, они держатся за руки. Пару секунд. Потом Сяо Чжань вдруг замахал руками, словно собрался на взлет, столкнул со скейта Ибо, а сам рухнул в объятия велосипедиста в шлеме, который как раз присел на лавочку затупить в телефон.

Ибо рассыпался в извинениях вперемешку с ругательствами, выдернул Сяо Чжаня с колен постороннего мужика.

— Ты издеваешься?

— Я стараюсь! — возмутился Сяо Чжань. — У меня просто с координацией не того, я же тебе про боевые искусства рассказывал!

— А чего тогда ты вообще затеял на скейтах кататься?!

— Ну я же раньше не пробовал, — невозмутимо признался Сяо Чжань. — Вдруг бы у меня обнаружились способности.

Ибо застонал в небо.

— Не расстраивайся, — Сяо Чжань толкнул его плечом. — Давай ты покатаешься, а я подро… полюбуюсь? Я согласен!

Ибо повернулся посмотреть в его бесстыжие глаза. Вот стоило только проболтаться, что нравятся скейты, но сейчас кататься не на чем, потому что его доска сломалась, дешманскую нет смысла брать, а на новую приличную он ещё не накопил…

— Ты ради этого все затеял?

— Это был мой запасной вариант, — Сяо Чжань обезоруживающе улыбнулся.

Ибо покачал головой.

— Пошли к рампе, интриган, тут только за ручки кататься.

Скейт-площадка оказалась забита народом, понятное дело, выходной, но Ибо нашел место, чтобы продолжить с той точки, на которой сломался его любимый скейт — с кик-флипа, и на какое-то время выпал из реальности. А когда бросил взгляд на Сяо Чжаня, то от удивления замешкался и получил доской под зад: тот, кто собирался на него смотреть, спелся с каким-то пацаном лет семи, они с ним сидели на скейтах, скрестив ноги, с огромными, раздутыми ветром полиэтиленовыми пакетами в руках. И таким образом катились! Пацан, понятно, успешнее, но смеялись оба.

Ибо пальцами зачесал ло лба разлетевшиеся волосы, прищурился на небо. Оно уже не было голубым, ветер трепал деревья в парке, многие посетители начали пробираться к выходу. Вот и мама мальчика подхватила его под руку, поставила на ноги и принялась отнимать пакет. Пацан возмущенно орал, ему явно нравилось с ним кататься, мать доказывала, что сейчас будет буря и нужно бежать, Сяо Чжань что-то успокоительно им втирал, а сам тянул к себе пакет. И когда Ибо подошел к нему, так и сидящему на скейте, Сяо Чжань помахал перед ним добычей:

— Поехали? Скейтжопинг для смелых.

Ибо сделал лицом WTF. Ну серьезно, ему не семь и сейчас ливанет.

— Наперегонки, — Сяо Чжань покрутил перед ним пакетом. — Если не боишься продуть, конечно.

— Боюсь без жопы остаться, как ты сидишь вообще?

— А ты проверь, — Сяо Чжань продолжал покачивать пакетом и смотреть снизу вверх.

Ветер понес пыль, Ибо бросил доску, уселся на нее и скрестил ноги. Ну, такое себе, конечно. Он встряхнул пакет, взял его за ручки и зачерпнул воздух, пытаясь поймать ветер. Тот охотно поймался, дернул пакет так, что Ибо чуть не свалился со скейта. Мимо торжественно проехал сияющий Сяо Чжань, ещё и язык высунул. И не пнешь ведь гада, ноги держат баланс, руки заняты пакетом!

Ибо двинул бедрами вперед, сталкивая скейт с места и интуитивно отклонился назад, давая ветру больше воли. Покатился. Работает! Да он почти стритлагер!²

На выбоинке тряхнуло, Ибо шире раскинул коленки, как крылья. Круто как! Сейчас он догонит этого скейтжопера. Но ветер ударил откуда-то сбоку, пакет смялся, и Ибо чуть не кувыркнулся назад. Однако положение Сяо Чжаня было не лучше, тот тоже сражался с воздушным потоком, пытаясь снова его оседлать. Ветер остервенело трепал листву, клонились деревья, по дорожкам с пылью и мусором неслись замешкавшиеся посетители парка.

И тут — тадам! — полил дождь, намокшие пакеты разом отяжелели, ветер похлопал ими напоследок и куда-то исчез. А ливень остался.

Ибо вскочил на ноги, заорал сквозь шум дождя:

— Бежим в прокат!

Мокрые и запыхавшиеся, они подлетели к фургончику, сдали доски — уложились в час, без доплаты! — и заметались глазами, отыскивая, куда спрятаться от дождя.

— Торговый центр! — Сяо Чжань ткнул в сторону сияющего светом и теплом куба.

— Кто первый! — Ибо стартанул наперегонки.

Мокрые и хохочущие, они ввалились в двери магазина. На них косились пережидавшие непогоду посетители, Ибо все они казались очень милыми людьми, он им улыбался. И он первый добежал!

— Пошли в туалет! — Сяо Чжань потащил его за рукав.

Отличный план!

Правда, оказалось, план у Сяо Чжаня не про то, о чем Ибо успел подумать. Тот первым делом бросился к сушилке для рук, включил, сунул под нее голову. Гениально! Ибо тоже так сделал. Минут через десять они немного обсохли, согрелись и стали похожи на приличных людей. Не слишком приличных, потому что нормально уложить волосы не получилось, а ещё не стоило так яростно целоваться в кабинке, но хотя бы под не вызывающих больших вопросов людей им замаскироваться удалось.

Теперь можно было выходить из туалета в сияющий мир стекла, манекенов и приятной музыки.

— Смотри, — Сяо Чжань остановился перед наполненной мягким желтым светом витриной.

Ибо подошел поближе. Все коричневое, лошади скачут. Сяо Чжаню такое нравится? Кажется, да, вон как смотрит.

— Вот представь, — Сяо Чжань повис у Ибо на плече, — что у тебя денег хоть с самолета кидай. Что бы ты тогда носил?

Ибо потер кончик носа, подумал, покрутил головой, сканируя названия магазинов в зоне видимости. Ну и вопросик.

— Хочешь, чтобы я выбрал какой-то из этих?

— Из этих, из любых, ты можешь себе что угодно позволить, — глаза Сяо Чжаня блестели возбуждением. — Просто что тебе нравится.

— Не знаю, не думал. Ну, — Ибо наткнулся на знакомое название, — возьму Лакост. У них крокодильчик, он зелененький.

— Лакост это фигня! Это не люкс!

— Да ты видел, какие у них цены?

— Слушай старших, Лакост не считается крутым. А если прям по-настоящему? Ну?

— Ты про всякие шанели и версаче? Ты думаешь, я в них разбираюсь???

— Давай сходим посмотрим? — Сяо Чжань потянул его за рукав.

— Да ну, какой смысл. Вот когда разбогатею, тогда и пойдем!

— Ай, можно же помечтать.

— Ты мечтаешь об этом? — Ибо кивнул на выставленный в витрине коричневый комбинезон, похожий на те, что в прошлом веке носили летчики. — Но это какой-то Тодс, а не Версаче.

Сяо Чжань со смехом закатил глаза.

— Это Тодс! А не какой-то Версаче! Это по-настоящему дорого, знаешь, не для тех, кто разбогател только вчера и спешит всем это продемонстрировать.

— Тебе б пошло, — задумчиво протянул Ибо, прикидывая, как бы смотрелся комбинезон на тонкой талии и бесконечных ногах Сяо Чжаня. Получше, чем на манекене.

— А какая у них обувь! — Сяо Чжань как-то очень ловко сделал так, что они оказались в магазине. Ибо скосил глаза на продавцов, те вроде бы выгонять их не собирались, перевел взгляд на кроссовки, но Сяо Чжань потащил его к замшевым туфлям без шнурков. — Смотри.

Ибо посмотрел.

— А с чем такие носить?

— Их носят на босу ногу, и чтобы штаны с отворотом, чуть коротковатые. Должна быть видна лодыжка. Они очень удобные. Хочешь примерить?

— Нет, — Ибо резко отошел от витрины.

— Носки дырявые? — хихикнул Сяо Чжань, за что немедленно получил тычок.

— Не хочу кого-то из себя строить. Я такой, какой есть, ношу найки за четыре сотни и мне норм. Хуже нет быть не собой.

И поймал странный, внимательный взгляд Сяо Чжаня. Ну да, как-то пафосно прозвучало. Ибо запоздало сообразил, что своей речугой мог задеть Сяо Чжаня. Ну хочет человек примерить тапки за семь тысяч. Ему что, жалко? Поспешил добавить:

— Я такое носить не умею. Меряй лучше ты.

— А вот у меня как раз дырка, — уголком рта прошептал Сяо Чжань, озорно улыбнулся продавцу и выскользнул из магазина. — Пошли в Гуччи.

— Там тоже классные тапки?

— Угадал! Такие, шлепками. Лоферы тоже есть, сапоги. И шикарные пальто. Буду тебя образовывать помаленьку, а то разбогатеешь и растеряешься. Так и будешь в своих найках рассекать, как дурак.

— А ты, значит, к богатству готов?

— А я вообще очень продуманный, — подмигнул Сяо Чжань. — Ты даже не представляешь.

***

— И долго ещё нам этим заниматься?

Хан Жэ казалось, что он говорит тихо-тихо, услышат только парни, сидящие рядом с ним на заднем сидении, но Цин Су немедленно обернулся с переднего.

— Ты чем-то недоволен?

Хан Жэ поймал в зеркале укоризненный взгляд водителя. Ой дурак, дурак, кто его за язык-то тянул.

— Нет, господин. Я бы не посмел! Я просто…

— Хочешь заняться чем-то другим? — перебил его Цин Су, и голос не обещал ничего хорошего.

— Я прошу прощения! — Хан Жэ поспешил поклониться. — Не подумайте плохого, господин! Я просто переживаю за председателя Суэ…

Цин Су посмотрел через лобовое стекло вперед. Туда, где по розовой от лепестков улице шли двое. Болтали, смеялись, пихались локтями.

— Переживаешь, — заключил Цин Су. — Вместо того, чтобы выполнять свои обязанности.

— Нет-нет, господин, я глаз не свожу, — поспешил заверить Хан Жэ. — Мы все. Безопасность председателя превыше всего.

Парни закивали, водитель тоже. Потом, в курилке, они будут бубнить про «заебало кататься с черепашьей скоростью, все жопы отсидели», но сейчас каждый сделал честное лицо. Хан Жэ, ты дебил! Кто тебя за язык тянул!

— Председатель Суэ — все, что у нас есть! — выпалил он. — Его благополучие и хорошее настроение важно для каждого. Мы бы не посмели роптать.

Цин Су задумчиво смотрел на улицу перед собой, Хан Жэ тоже стал смотреть. Там Ван Ибо купил два мороженых в виде кукурузки и со смехом что-то на них показывал. Для Хан Жэ и остальных ребят этот парень уже был вроде младшего братишки, они знали про него все. Да и что там знать-то! Обычный пацан из простой семьи. Что только председатель в нем нашел…

И вовсе Хан Жэ не было трудно сопровождать председателя. Сиди себе в тихонько едущей машине и смотри во все глаза, вот и вся работа. Ну а если парочка куда-то в общественное место зайдет, то надо туда идти за ними. Иногда надоедает немножко, но у ребят и Хан Жэ такая работа. Охранять. Беречь. Следить. Тут даже интересно бывает, когда ему с парнями приходится изображать студентов. Ну, как будто председатель тоже студент и они с ним вместе учатся. Вот умора — они и председатель! Да разве такое может быть! Они пеньки корявые, а председатель…

Хан Жэ вздохнул. Председатель Суэ не такой, как они, вот в чем дело. Он совсем другой человек. Он строгий, но справедливый. Он заботится о них, даже когда наказывает. Он очень умный. Он для Хан Жэ как отец, хотя разница в возрасте у них всего год! И как, скажите на милость, целыми днями спокойно смотреть на то, как такой человек ведет себя будто неразумный щенок? Сияет глупыми улыбками, без конца лапает своего драгоценного Ван Ибо, ест всякую дрянь, носит отвратительную одежду. Ему даже прическу испортили. Как это вынести? Хан Жэ не врал, когда говорил, что благополучие и хорошее настроение председателя важно для каждого их них. Чистая правда! Бывали такие времена, когда они с парнями молились всем богам, чтобы он хоть улыбнулся. И для них всех те дни были самыми погаными. А сейчас-то другое дело. Да только почему Ван Ибо? Столько на свете роскошных девчонок! Ну, если парни нравятся, тоже можно найти достойного. Достойного!!! А не этого сопляка. Раньше были другие, Хан Жэ всегда восхищался вкусом председателя и одобрял его высокие стандарты.

И вдруг вот это. Как так вышло-то, откуда взялся этот пацан? Нет, симпатичный, конечно, высокий, личико маленькое. Но он же просто студент. А отец у него вообще полицейский. И почему-то для этого сопляка председатель готов на все. С теми, раньше, проведет день — и все, никто больше их не видел, а тут что? Он даже жить стал как Ван Ибо. Это нормально? Это как называется? Увлекся, бывает, но не настолько же! Хан Жэ, конечно, фильмы про любовь смотрел, их все смотрели, но так для того и кино! А в жизни все совсем не так. Только зачем тогда председатель Суэ все это затеял и живет не своей жизнью? Может, это какой-то хитрый план? Хан Жэ тихонько вздохнул. Что-то ему так не казалось.

А главное, главное-то — что дальше? Это ж не может длиться вечно. Председатель Суэ ведь не бросит всё, чтобы по-настоящему сделаться студентом-нищебродом? Нет ведь? Тогда каким образом он собирается из этой ситуации выходить? И когда? Тут ведь какая закавыка, чем дальше, тем больше опасность для председателя. Хан Жэ много об этом думал и боялся вовсе не прямого нападения на председателя, тут они с ребятами сразу помогут. Он боялся совсем других вещей. Вот например, а вдруг с этим студентиком что-то случится? Конечно, его тоже охраняют, на этот счет председатель сразу распорядился. Но ведь Ван Ибо в безопасности ничего не смыслит, его подловить раз плюнуть. А значит он — уязвимость председателя! Или вот ещё вариант. А если Ван Ибо поймет, что его дурят? Да вот хоть заметит наконец их машину. И догадается, что никакой его товарищ не студент. Что тогда? Будут проблемы, их придется решать. А ещё его могут подкупить и действовать через него. Ничего сложного, он ведь больших денег сроду не видал. Посулят хорошую сумму, он и позарится. И как, скажите на милость, подстраховать председателя от такого? Они ж с этим Ван Ибо ближе некуда.

Вот что тревожило Хан Жэ, пока машина катилась по улице за веселящейся парочкой.

— После дежурства зайдешь ко мне, — сухо сказал Цин Су.

Хан Жэ кивнул. Получит он сегодня за свой глупый язык.

***

Стоило вообразить, что знакомство Сяо Чжаня с родителями пройдет отлично, и вот.

Сначала и правда было гладко. Мама прислала смс, не хочет ли он забежать домой в воскресенье, она будет готовить свою фирменную баранину с грибами, а он спросил, можно ли с другом. Не в смысле познакомить родителей с любовью всей жизни! Они бы такого не поняли. Просто с другом, с которым расстаться в единственный свободный день просто не было сил. Что такого.

Сяо Чжань удивился предложению, но сказал ладно, давай, кто откажется от вкусненького. Знакомство прошло легко. Отец как всегда возился со своими деревяшками, он не заметил толком даже собственного сына, не то что Сяо Чжаня, а мама ахнула: «Какой хорошенький, ну вы гляньте!», однако после сердитого взгляда Ибо восторги поумерила. Ее можно понять, конечно, при виде Сяо Чжаня кто хочешь заорет, но зачем человека смущать.

В общем, хорошо все шло. А потом затрезвонил дверной звонок, и тут же клацнула защелка. Так делал только один человек, позвонит для порядка и тут же входит, так что Ибо сразу понял, кто явился.

— Я на минутку, не отвлекайтесь, не обращайте на меня внимания! — едва вошедший Мун Сюань замахал руками и бочком-бочком полез мимо стола к хозяину. — Чень-сюн, дружище, ты ключи забыл.

— Правда? Вот я растяпа. Спасибо, что занес, а то побегал бы я завтра! — Ван Ичень поймал звякнувшие ключи, сунул в карман. — Давай-ка, сядь, поешь с нами.

— Не стоит, не стоит! Я на минутку, не хочу мешать. У вас гость!

— Это Сяо Чжань, друг Ван Цзе, — Ван Ичень дотянулся до края куртки своего товарища по работе, потащил к столу. — Садись, хватит упираться.

— Лучше садитесь, дядя Мун, — предупредил Ибо. — Сейчас мама с кухни придет, если она узнает, что вы отказались есть ее баранину…

— Ох, баранина твоей мамы! Что ж ты сразу не сказал! — Мун Сюань уселся на подсунутую ему табуретку. — Я бы и не спорил!

Ибо ободряюще улыбнулся Сяо Чжаню. Никуда им от настырного дядюшки не деться!

— Дядя Мун работает с отцом… Сколько лет, пап?

Ван Ичень и Мун Сюань переглянулись, напряженно считая в уме.

— Да сколько тебе, столько и работают, — прервала их рассчеты Мяо Линь, выходя с кухни с большим блюдом. — Ты родился в тот год, когда отец поступил на службу.

— Привет, красавица, — просиял Мун Сюань. — Я сегодня нежданный гость, Чень-сюн забыл ключи…

— Бери тарелку и хватит болтать, — Мяо Линь поставила блюдо посреди стола. — Стынет же!

— Слышал? Скорей бери тарелку, — заговорщицки прошептал Мун Сюань на ухо Сяо Чжаню, но так, что все услышали. — Ты, может, в жизни ещё не пробовал такой вкусноты! А знаешь, кто научил Линь-цзе так готовить?

— Да сегодня твой счастливый день! — рассмеялся Ван Ичень. — Ты наконец нашел единственного человека в мире, который не слышал эту историю!

— Чжань-гэ, дядя Мун всегда такой, — запоздало предупредил Ибо. — Он сейчас ещё с вопросами пристанет!

— А как же! — Мун Сюань бросил в рот кусочек баранины, втянул воздух, охлаждая. — Ох, хорошо! Так что, ты тоже студент?

— Сюань! — рассердилась Мяо Линь. — Дай мальчишке поесть!

— Не беспокойтесь, тетя Линь, — улыбнулся Сяо Чжань. — Я могу совмещать.

И показательно отправил в рот кусок тушеного мяса.

— Тоже студент, — ответил за него Ибо.

Дядя Мун такой надоеда!

— И тоже технарь, как малыш Бо?

— Нет, — Сяо Чжань помотал головой, проглотил, потянулся на следующей порцией. — Дизайнер.

— Ишь ты! — восхитился Мун Сюань. — И как это вы с нашим Бо-Бо пересеклись, его ж кроме мотоциклов ничего не интересует. Признавайся, ты занимаешься дизайном мотоциклов?

Ибо раздраженно цокнул. Что это за чушь про «ничего кроме мотоциклов»? Его много чего интересует!

— Мун Сюань! Кому сказано, угомонись! — это мама снова нахмурила брови. Кажется, ей тоже стало обидно за сына.

— Просто поддерживаю разговор, Линь-цзе, красавица, не сердись. Хорошая беседа к хорошей еде! — круглая физиономия дяди Муна светилась добродушием.

— Думаю, я мог бы расписать мотоцикл, — задумчиво протянул Сяо Чжань и с благодарной улыбкой подхватил кусочек, который Мяо Линь подложила ему в тарелку. — Но вообще-то, я в них ничего не понимаю.

— Да я тоже. Простой полицейский, что с меня взять. Я даже не знаю, чем занимаются дизайнеры! — рассмеялся дядя Мун.

— Сейчас они едят, — сообщил Ибо.

— Малыш Бо, — дядя Мун нашел новую цель, повернулся всем телом. — Как твоя учеба?

— Хорошо, — Ибо и голосом, и лицом показал, что считает свой ответ исчерпывающим. Дядя Мун погрозил ему пальцем.

— Болтуном ты никогда не был. А у вас в политехническом теперь, значит, и дизайнеров учат?

— Нет, я учусь в Университете Цзяотун, — улыбнулся Сяо Чжань.

Мун Сюань присвистнул.

— До чего интернет полезная штука! Ты слышишь, Чень-сюн? Как мы-то с тобой учились, помнишь? Поспать времени не было, вместо обеда дрыхли на лавочке, ели на бегу. То занятия, то спорт, соревнования всякие, мероприятия, какие тут дружбы и знакомства! Ты к своей Линь-Линь через забор в соседний кампус пробирался, а моя зазноба… Как звали-то? Не помню. В общем, она жила в городе, мы не успевали видеться, так и расстались. А теперь, видишь, с кем хочешь познакомиться можно! Хоть в Америке! Мне бы сейчас помоложе быть, эх! Не жил бы сейчас один! — Мун Сюань хлопнул себя по колену, все рассмеялись.

— Да от твоего языка уже две жены сбежало, — напомнила Мяо Линь, и Ибо не удержался, фыркнул. Мама такая, она за словом в карман не лезет.

— Что ж ты, сестричка, меня перед молодежью позоришь! — посетовал Мун Сюань. — Подумают ведь, что я ненадежный, ветреный человек! А я всего-то хотел узнать, как их угораздило познакомиться, учатся ведь совсем не рядом. Может, и мне бы пригодилось.

— Дядя Мун, вы так выпытываете, будто Сяо Чжань моя девушка, а у вас сын не женат! — хихикнул Ибо.

— Вот ведь! — дядя Мун наставил на Ибо палец. — Весь в мать! Я же от всей души, интерес проявляю, беседую. Чжань-Чжань, может, стесняется много болтать, молодой ещё, так дядюшка Мун всегда придет на помощь!

— Ты и молодой такой был, — усмехнулся Ван Ичень. — Давай доедай и поможешь мне в гараже.

— Погоди, я ещё не показал свой любимый фокус! — Мун Сюань повернулся к Сяо Чжаню, сделал загадочное лицо. — У меня есть две суперспособности, ты знал? Вот они все знают.

Сяо Чжань растерянно улыбнулся, Ибо из-за плеча дяди Муна закатил глаза. Суперспособности, как же.

— Первая — способность угадывать время. Меня ночью разбуди, я мигом скажу, сколько сейчас времени, никаких часов не надо. Я мог бы доказать прямо сейчас, но вы мне не поверите, конечно, и вот почему, — Мун Сюань драматично вытянул руку, указывая на большие часы на стене.

Все рассмеялись.

— Вообще-то он правда умеет, — сказал Ван Ичень. — Не знаю, как он это делает.

— Но! — продолжил Мун Сюань. — Зато я сейчас могу продемонстрировать вторую свою суперспособность! Я умею угадывать год рождения!

— Да? — удивился Ибо. — Первый раз слышу.

— Да потому что я твой возраст и так знаю! — отмахнулся Мун Сюань. — А сейчас у меня наконец появился повод показать эту свою суперспособность. Давай угадаю, сколько лет твоему другу!

— Угадывайте, но сначала вопрос! — Сяо Чжань оживился, весело заблестел глазами. — Менять дату рождения в удостоверении силой мысли вы тоже умеете?

— Знаешь, две суперспособности и так немало для простого человека, я не жадничаю. Только время и год рождения, никаких надписей на расстоянии.

— Тогда так, — Сяо Чжань быстро выдернул из кармана удостоверение, прижал к своему колену и накрыл ладонью. — Давайте, три попытки!

— А ты азартный малый, — восхитился Мун Сюань. — Только я и с одной угадаю.

— Попробуйте, — Сяо Чжань чуть наклонился к дяде Муну, а тот к нему, и теперь они сидели глаза в глаза, напряженные и улыбающиеся, и Ибо отчего-то эти улыбки не нравились. Он поднялся и встал за спиной Сяо Чжаня.

— 1989, — тихо сказал Мун Сюань.

— Ему по-твоему под тридцать, что ли? — рассмеялась Мяо Линь. — Глаз нету, или ты нам тут шоу устраиваешь?

— Вторая попытка, — Сяо Чжань выставил две пальца, улыбка его оставалась безмятежной.

Мун Сюань задумался. Он вроде тоже улыбался, но не глазами. Чего вообще они с Сяо Чжанем так друг на друга уставились, будто знакомы? И почему дядя Мун начал с такой странной цифры? Сяо Чжань тоже студент, значит, от 1997-го, в котором родился Ибо, диапазон не больше пяти лет. Ну, может, шесть. А восемьдесят девятый это целых восемь лет разницы!

— 1994.

— Снова нет, — Сяо Чжань ухмыльнулся, добавил третий палец.

Мун Сюань откинулся на спинку, сощурился.

— А на каком, говоришь, ты курсе?

Все рассмеялись, и напряжение немного спало.

— Ладно, я все понял. 1996!

Сяо Чжань жестом фокусника вскинул удостоверение.

— Октябрь 1992. Не ваш сегодня день, дядя Мун.

— Тебе почти двадцать четыре! — ахнула Мяо Линь. — С виду такой мальчишечка! Так ты, значит, уже заканчиваешь учиться? А Ибо только поступил!

— Ну-ка дай мне эту штуку! — велел дядя Мун, указал на удостоверение. — Я ничего не разгляжу!

Взял в руки, сощурился, отведя от себя подальше.

— Ну ты подумай, — пробормотал обиженно. — И правда девяносто второй.

— Две суперспособности на человека и правда многовато, — хихикнула Мяо Линь. — Хватит с тебя часов. Иди лучше помоги Иченю с машиной.

Ибо положил руку Сяо Чжаню на плечо, почувствовал, как напряжены мышцы, похлопал легонько. Чертов дядя Мун, принесло же его с дурацкими шуточками!

***

— По такой погоде только на выезд, — проворчал Чан Мицунь, кутаясь в куртку.

Еще и в порт! Если в городе такой ливень, то там с ветром просто апокалипсис.

— Господин Чан, вам и не обязательно…

— Сам знаю, что мне обязательно, а что нет.

Ну да, он начальник отдела уголовных преступлений, не рядовой детектив. Но это же порт! Наверняка опять что-то из ряда вон. Хотя какой уже ряд, три месяца этой войны, конца ей нет. И главное, кто против всех воюет, так и не выяснили! А тут вдруг контейнер нашли притопленный. И никто не заявил. Такие штуки не просто так.

Чан Мицунь залез в полицейский микроавтобус, оглядел собравшихся. Ну, не он один счел важным лично заняться делом. Вон и Ким Ги Чхоль не усидел. А ведь тоже начальник отдела! Криминалистического.

Порт встретил брызгами бешено бьющихся волн снизу, а дождь сверху и не думал униматься.

Сидели в микроавтобусе, ждали, пока кран поднимет из воды красный грузовой контейнер. Кто-то предложил сделать ставки, что там внутри, Чан Мицунь цыкнул на это.

— Кому скучно, марш открывать!

Но выйти пришлось всем, конечно. Из контейнера уже вытекла вода, его поставили на асфальт, со скрипом распахнули двери.

С минуту все молчали.

— Такого я ещё не видел, — сказал кто-то за спиной.

Чан Мицунь подтолкнул локтем Ги Чхоля:

— А тебе приходилось?

— Именно в такой форме нет.

Он присел перед одним из тел. Точнее, перед бруском льда, в которое было вморожено тело мужчины. В контейнере их таких было шесть. Лед уже обтаял по краям, но до тел вода не добралась.

— Это что, для красоты? Нафига так заморочились?

— Лица хорошо видно, ну-ка пробей.

Пока детективы осматривали глыбы льда и контейнер, Чан Мицунь курил в углу. Все как он и думал, оно самое. Снова эта история.

Криминалисты ставили свет, размечали улики.

— Капитан, один опознан! Это Цзюн Шумяо, сидел за рэкет и вымогательство.

— Вот этого я вроде тоже видел.

— Да по рожам видно, что за публика. Бандосы портовые.

— Зачем из них такие конфетки делать, непонятно… — пробормотал Чан Мицунь, наблюдая за работой своих парней.

Ладно, заморозить тело несложно, просто — зачем?

— Был один такой затейник, вошел в историю, — сказал Ги Чхоль. — Замораживал тех, кого убил, на мясном заводике.

— У нас?

— Нет, в Америке, в гангстерские времена.

— И зачем он это делал?

— Время смерти не определить, — веки Ги Чхоля чуть опустились, губы сжались, будто он пытался не улыбнуться. — А нет времени смерти, как докажешь вину?

— Ладно, тогда это имело смысл. А тут-то зачем? У этих ребят столько убийств на совести, ещё шесть погоды не сделают.

— Да, это интересно, — согласился Ги Чхоль. Он наклонился к полу контейнера, поднял рукой в перчатке коричневый ошметок. — Думаю, это размокший картон. Тела были упакованы в коробки.

— Смотрите, капитан, — подбежал один из детективов. — Этот контейнер по документам прибыл из Гуанчжоу на прошлой неделе. Сгружен на площадку 211С, там до сих пор числится. А он нашелся в воде! На него катер налетел, тут неглубоко.

— Выходит, не с корабля упал. Пропал с места хранения и никто не заявил, — протянул Чан Мицунь. — Теперь становится понятней.

— Значит, нельзя им было заявлять о пропаже! — подхватил детектив. — Что-то там было левое у них в контейнере.

— А теперь в нем вместо ценного груза их же люди. Упакованные в коробки. — хмыкнул Чан Мицунь. — Ребятки с юморком.

Он затушил сигарету, отбросил подальше и потопал в микроавтобус.

Не зря прокатился.

***

Что с Сяо Чжанем лучше даже не заговаривать, Ибо понял сразу, едва тот вошел. Уже случалось видеть это окаменевшее лицо и тлеющее бешенство в глазах, только тронь — рванет. В чем прошлый раз было дело, Ибо так и не узнал, не стал выпытывать, наверняка дрянь какая-нибудь. Да и вообще, бывает со всяким, главное, кончилось все довольно быстро, стоило только дать Сяо Чжаню немного посидеть в тишине. Он вспыльчивый, но злится недолго.

Ибо надеялся, что сегодня будет так же. И хотя не коснуться и не смотреть даже было трудно, руки и глаза сами тянулись, он молча ушел в комнату, сел на свой край дивана — ему нравилось ближе к окну — и уткнулся в ноут. Досадно, что Сяо Чжань не в настроении, но на самом деле даже к лучшему, надо было срочно заняться учебой, его вчера застукали спящим на лекции по материаловедению, а его ведет вредная тетка, и завтра на первом перерыве придется доказывать ей, что он вовсе не спал, а прекрасно слышал ее лекцию и все-все запомнил. Хорошо, Вэньхань конспекты дал.

За Сяо Чжанем Ибо старался не следить и даже не прислушиваться. Раз в комнату не вошел, значит, сидит в коридоре, на полу или на ящике, в котором они хранят обувь и бутылки с водой. Главное, что пришел.

Ибо закончил читать лекцию, перелистал в начало. Теперь надо ее закрепить. Итак, по способу производства твердые сплавы подразделяются на спекаемые, литые и порошкообразные. Он представил себе спекание — раскаленный металл, литье — в формочку, и порошок — блин, как сплавы могут быть порошком? А они могут.

Послышался шум воды, Сяо Чжань пошел в душ.

Наибольшее распространение получили спекаемые твердые металлокерамические сплавы из карбидов вольфрама и титана. Понятно, спекаемые намбер ван. Карбид вольфрама и титан. Не, лучше титан и карбид вольфрама, это звучит как название фильма.

— Не трогай меня, — предупредил Сяо Чжань, усаживаясь в футболке и домашних штанах на другой конец дивана. Судя по лицу, его ещё не попустило.

Ибо кивнул.

Для изготовления режущего инструмента широко применяются металлокерамические твердые сплавы, получаемые методами спекания карбидов вольфрама и титана со связующей составляющей — кобальтом или, в некоторых случаях, с танталом. Так, режущие делают из спекаемых сплавов. Снова титан и карбид вольфрама, второй сезон — и кобальт! А может быть, тантал. Там К и Т, здесь тоже К и Т.

Ибо нравилось структурировать информацию, надевать ее как бусинки на нитку, раскладывать по стопкам, так она прекрасно укладывается в мозг и легко из него добывается.

По составу металлокерамические твердые сплавы разделяются на три группы: однокарбидные вольфрамовые ВК, двухкарбидные титановольфрамовые ТК, титано-танталовольфрамовые ТТК. Ого, тут все запутано. Ладно, один карбид с вольфрамом, это как было. А два карбида уже с титановольфрамом. Что за чудовище. Титан в это время с танталовольфрамом. Просто групповуха какая-то.

Сяо Чжань медленно завалился на бок и улегся на диване, оставив на полу ноги. Его голова уткнулась в бедро Ибо.

— Все равно не трогай, — буркнул Сяо Чжань из-под руки.

Ибо кивнул. Голова прижималась макушкой плотно-плотно, чуть влажная, теплая, от этого было хорошо и немного бегали мурашки. Жизнь налаживается? Он постарался не улыбаться.

Так, дальше. К однокарбидным вольфрамовым сплавам относятся 14 марок. Деление этих марок производится в зависимости от содержания карбида вольфрама и кобальта. Так, в сплаве ВК3 содержится 3% кобальта и 97% карбида вольфрама, в сплаве ВК8 — 8% кобальта и 92% карбида вольфрама и т.д. Ну, это легко. Олдскульных карбидовольфрамных — 14, второй сезон, они уже с кобальтом, он обозначен цифрой.

— Ладно, трогай.

Ибо молча переложил руку с клавиатуры на голову Сяо Чжаня, погладил влажные волосы, шею. Ещё злится, вон как напряжен. Ибо продолжил заучивание лекции, а пальцы продолжали свою работу — перебирали пряди, обрисовывали ухо, забирались под подбородок, чуточку шершавый уже, гладили там.

— Тебе ещё долго? — спросил Сяо Чжань через какое-то время.

— Минут пятнадцать, — Ибо погладил его шею, скользнул пальцами за оттопырившийся ворот футболки. — Ты как, нормально?

— Теперь да.

— Расскажешь?

— Чтобы ты тоже распсиховался? Нахуй надо.

Ибо кивнул. Сяо Чжань не часто матерится, значит, точно ничего хорошего. Кто-то достал, скорее всего, и ничего не поделать. Такое всегда бесит.

— Ты поел?

— Мам, отстань.

Когда лекция закончилась во второй раз и ноут отправился на столик, Сяо Чжань резво сел, облапил Ибо и завалился вместе с ним обратно на диван. Обвил ногами, руку сверху закинул, пожаловался:

— Быть рядом и не трогать тебя очень трудно.

— Это ты мне решил сообщить? — удивился Ибо. — Ты — мне?

— А тебе тоже было трудно? Ладно, тогда можешь поныть вместе со мной. — Сяо Чжань повозился, устраиваясь удобнее, прикусил Ибо мочку уха, потрепал ее кончиком языка, шепнул: — Со мной ты вообще можешь все.

Воспоминания о лекции из головы исчезли как не было, Ибо повернулся посмотреть в бесстыжие глаза. То есть только что он был самый сердитый на свете котик, не подходи-не трогай, а теперь лезет языком в ухо, и глаза блестят совсем не от злости.

— Всё-всё?

— А что, у тебя есть план? — взгляд Сяо Чжаня загустел, поплыл, язык шевельнулся за щекой, и Ибо не утерпел, схватил его за задницу, притиснул ближе, потерся губами о подставленную шею.

План у него был давным-давно, но все как-то не случалось. Не хотелось в суете, бестолково, это же Сяо Чжань.

— Сегодня? — спросил тихо.

— Если ты хочешь, — взгляд Сяо Чжаня протрезвел, сосредоточился. — Не всем нравится…

— Хочу, — отрезал Ибо. И плевать, что там другие.

— У тебя было? — шепот ожег ухо, бедра Сяо Чжаня чуть толкнулись навстречу.

Ибо мотнул головой. Нет. Чтобы так — нет.

— А у тебя? — спросил ревниво.

Сяо Чжань тихо рассмеялся, а сам продолжил тереться о бедро Ибо.

— Тебе повезло. Два девственника — это катастрофа.

— Откуда знаешь? — Ибо попытался поймать его взгляд, но Сяо Чжань запрокинул голову и видно было только, что он улыбается.

— Прочитал где-то.

Ибо мстительно куснул подставленную шею, тут же лизнул.

— Значит, я… снизу?

Сказал и испугался, подумает ещё, что он против.

— Еще чего. Начнешь с того, что проще, — недоумение Ибо, похоже, отразилось на его лице, потому что Сяо Чжань рассмеялся тихонько, обвил шею Ибо, зашептал в ухо. — Снизу нужно уметь справляться со своим телом. Сверху проще.

— В смысле… больно? — нахмурился Ибо.

Сяо Чжань со стоном раскинул руки, закатил глаза и обмяк.

— Я приношу себя в жертву, — и тут же взвился снова, оскалился, съездил Ибо по заднице. — Чего ты несешь, чего ты вообще все болтаешь и болтаешь, раздевайся давай, сколько тебя ждать можно, лежу тут!

Скатился с дивана на пол, содрал через голову майку. Ибо поспешил заняться тем же, привстал, чтобы стянуть джинсы, член упруго зацепился за резинку трусов, Сяо Чжань хихикнул и полез его целовать, гладить головку через ткань.

— Лучше б помог, — Ибо со смехом отпихнул его голову, джинсы надо снять наконец!

— Моя жертва и так велика, — Сяо Чжань отбросил свои штаны, растянулся на диване и жестом фокусника выдернул откуда-то ярко-красный квадратик.

— И откуда ты это вытащил? — издевательски пропел Ибо, за что получил пяткой по бедру.

— Думал, я шучу про свою продуманность? — Сяо Чжань прикусил край алой фольги, приглашающе подставил лицо Ибо.

Тот зажал край пальцами около самых зубов, осторожно потянул, и фольга разъехалась, обнажив влажное резиновое колечко.

— Мы команда, — прошептал Сяо Чжань, выхватил презерватив и сплюнул пакетик. — Иди сюда.

От его шепота у Ибо встали не хуже члена все волоски. Он оседлал лежащего Сяо Чжаня, коленями по обе стороны груди, и смотрел, едва дыша, как ловко и быстро длинные пальцы затянули его член в резину, погладили на прощание.

Сяо Чжань забросил руки Ибо за шею, поймал взгляд своим, нажал локтями на плечи — давай. Сердце загрохотало в ушах, Ибо сглотнул и пополз ниже. Уже сейчас? Сейчас все случится? У него получится? Он попадет? Это трудно? Надо же смазку или…

Не успел додумать, Сяо Чжань столкнул его ещё ниже, оплел ногами аж до лопаток, повозился, толкнул пятками под задницу, и Ибо ахнул от неожиданности, замер — член стиснуло так тесно, так горячо…

— Дыши, дыши, — прошелестел в ухо Сяо Чжань. — Смотри на меня.

Ибо смотрел в счастливые, сумасшедшие глаза.

Сяо Чжань раскраснелся, лицо его блестело от пота, волосы прилипли ко лбу. Ибо стер большим пальцем капельки с его виска. Какой он… Невозможный. Ибо разрывало от чувств таких огромных, что он еле дышал. Зацеловать, умереть, толкнуться глубже…

— Давай, — хрипло выдохнул Сяо Чжань, облизнул губы, повторил требовательней, злее. — Двигайся. Ты же хочешь.

Ибо качнул бедрами, и горячее, плотное охотно приняло его член на всю длину. Кровь загрохотала в ушах с новой силой. Назад — и снова так глубоко, как получилось. Еще раз. Ибо застонал, и глаза Сяо Чжаня, черные, жадные, прикипели к нему, оскалились зубы.

— Трахни меня, — прошипел он, стиснул плечи Ибо, не давая себя целовать. И его веселая ярость плеснула на Ибо, он задвигался резче, злее. Выпрямил руки и так, глаза в глаза, вбивался до тех пор, пока мог, а потом зажмурился и замер, содрогаясь, хватая воздух ртом. Позволил себя обрушить, обнять, бормотал, что не хотел так быстро… Так быстро, фак, фак! А Сяо Чжань смеялся и целовал его в ухо.

Отдышавшись, Ибо попытался перекатиться на бок и добраться до его члена руками, ртом, чем угодно, ему тоже должно быть хорошо, он такой… Но Сяо Чжань стиснул его ногами, руками, спеленал собой и обездвижил.

— Так просто ты не отделаешься, — мурлыкал он, а его пальцы мягко скребли затылок Ибо, губы щекотали висок. — Тебе не для этого восемнадцать.

И Ибо улыбался ему в шею. Он согласен.

***

Чун Хуэй ногой подвинул стул, ещё раз скептически осмотрелся. Пляжик меж кустов, коряги какие-то на берегу, дощатый причал. И два уродских пластиковых стула на нем. А нормально все организовать нельзя, что ли?

— Не любишь рыбачить? — Тао Гулинь сощурился на него из-под шляпы, такой же нелепой, как всё здесь. Вроде не бедный человек, совсем не бедный, но как был деревенским мужичком, так и остался.

Чун Хуэй осторожно опустился в кресло, оно чуть просело, но выдержало. Вот же придумал, рыбалка…

— Не пробовал, — ответил хмуро, посмотрел на бликующую воду, сбросил темные очки со лба на нос, чтоб не слепило. — Наверное, это прикольно. Ну, успокаивает там… Просто не мое.

— Тебе не помешает успокоиться, — сообщил из-под шляпы Тао Гулинь.

Он как гриб под этой панамкой, сам маленький, тощенький, а она здоровенная.

— Это точно.

— Ну рассказывай. Я кой-чего слышал, понятно. А ты давай расскажи подробно.

— Да что, — Чэн Хуэй сцепил руки на животе, рывком поджал под кресло ноги, и тут же вернул на место, так опасно оно заскрипело под его весом. Он-то не такой сушеный гриб, как председатель Тао. — Все совершенно обычно вроде было. Ну, сначала. Появились какие-то молодые-дерзкие, попытались отжать себе улочку. Там ещё этот, бизнес-центр. Ну, первый раз, что ли. Мы зарядили все обычным порядком — стрелочка, терочки. Как всегда бывает. А я что-то жопой чуял, что ли, не знаю. Велел побольше людей поднять, вдруг быканут или ещё что…

— Чем чуял? — аккуратно уточнил Тао Гулинь.

— Ну… Простите, господин председатель. Нервы. Короче, парни грузятся в три машины, два минивэна и джип. Трогаются. И тут, бл… — Чэн Хуэй отвернулся посмотреть на реку и подышать. — И тут грузовик. Просто таранит колонну моих машин. На огромной скорости. А там место такое, короче, тут стена, тут склон. Первая машина в куски, остальные две кувыркаются в поле. И тут эти… Из грузовика, наверное, откуда ещё они могли взяться с битами. В общем, идут и добивают тех, кто живой. А потом садятся в другую машину и валят.

— И что, никакого послания?

— Никакого! Это вот что, так дела делаются вообще? — Чэн Хуэй поерзал в кресле, оно опять заскрипело.

Да похуй.

— Интересный расклад, — только и сказал председатель Тао.

Чэн Хуэй покрутил шеей, осматриваясь. Не нравилось ему это место. Больно открытое. Ребятки стоят, конечно, но хорошая винтовочка добьет откуда и не увидишь. Он поежился.

— Какие делаешь выводы? — спросил Тао Гулинь. Он потянул удочку вверх, привстал и ловко поймал второй рукой маленькую рыбку. Чэн Хуэй понаблюдал, как он аккуратно вынул крючок из прозрачной губы и кинул бьющуюся добычу обратно в реку.

— Вы ее не едите, что ли?! Ну, рыбу?

— Тут грязная вода. И рыба тоже дрянь, — Тао Гулинь снова стал неподвижен, удочка, панамка. — Так какие выводы ты для себя сделал?

— Беспредельщики. Надо отловить всех до единого и грохнуть. Нормальные люди так себя не ведут!

— Выводы в целом верные, — согласился председатель Тао. — Нормальные сначала показывают себя, с этими козырями выходят на переговоры, и только если на них не добиваются результата, приступают к крайним мерам.

— Эти договариваться не собирались.

— Верно. А почему?

— Надеются силой взять. Они мне два десятка людей выбили!

— А их самих сколько было?

Чэн Хуэй нахмурился. Пятеро? Шестеро?

— Хотите сказать, у них мало людей, и они решили уравнять силы, а уже потом идти договариваться? Ну, так-то варик рабочий.

— Может, по этой причине, — согласился председатель Тао. — А может, ещё по какой.

— Типа?

Тао Гулинь вздернул удочку, поколдовал с крючком, закинул обратно.

— Что такое стрелка, если выражаться не на жаргоне?

— Ну, не знаю, встреча. Переговоры. Познакомиться, поговорить. Обсудить все.

— Похоже, эти ребятки не хотят с твоими знакомиться, а? Может, знакомы уже?

Чэн Хуэй шумно вздохнул. И этот про председателя Суэ, что ты будешь делать.

— Это могли быть совершенно левые чуваки!

— Конечно, могли, — согласился Тао Гулинь. — И все остальные события могут быть совпадениями, наш мир удивителен. То кран в порту упадет, то корабль с тысячей контейнеров исчезнет. Или сгорит что-нибудь, да?

Чэн Хуэй сопел, молчал. Будто он сам не понимает, что никакие молодые-борзые не могли бы провернуть все эти номера! Тут кто-то, знающий все расклады.

— Ты! Ты пришел просить у меня людей, — голос Тао Гулиня разом утратил стариковское благодушие, удочка полетела прочь. — Но даже сейчас не можешь признать свою ошибку!

— Признаю, — прохрипел Чэн Хуэй. — Сто раз уже сам все понял, не дурнее вашего. Просто что толку об этом говорить?

— Что ты понял?

Чэн Хуэй уставился на реку. Да ладно, знал же, что без этого не обойдется.

— Что я допустил ошибку с председателем Суэ. Не так надо было все решать.

— Ты сделал все самое глупое, что мог! Устранил председателя и выбил его бойцов, но сохранил среднее звено, управленцев! Рука не поднялась, да? Братья, хоть и бывшие. А вот теперь получай, — глаза председателя Тао горели бешенством из-под панамки. — Ты нанес им обиду, ты предал их, но ты их не убил. Худшего и придумать нельзя! А вдова? То же самое, ни уважения, ни смерти.

— Да не может это быть вдова!

— Не перебивай старших! Ты кому-то своими руками подарил костяк клана. И теперь ты приходишь ко мне просить людей. А как ты ими распорядишься, ну-ка, скажи?

Чэн Хуэй не отводил глаз от реки. Он сможет. Первый раз, что ли. Старик поорет и остынет.

— Я не прошу людей, — сказал он сквозь зубы. — Я прошу… совета.

Он ждал, смотрел, как по знаку председателя Тао один из охранников шагнул в воду, поплыл, выловил удочку и аккуратно положил ее на край помоста.

— Совета?

— Да, председатель. Я буду благодарен.

Тао Гулинь долго возился с удочкой, наконец угнездился в кресле, помолчал.

— Хватит с нас потерь, — сказал он наконец. — Нужно заставить других его ловить. У полиции людей полно, вот пусть они и роют. Понятно говорю?

— Поня-я-ятно, — протянул Чэн Гуэй. Полиция, значит. Это можно устроить. — Но кого — его?

— А вот пусть они и узнают. Ты, главное, повод им дай хороший, — Тао Гулинь снова отшвырнул удочку и поднялся.

— Благодарю, председатель! — Чэн Гуэй еле успел выбраться из кресла и склониться в поклоне. — Прошу простить за…

— Просто исчезни, — оборвал его Тао Гулинь.

***

На лоферы не хватало, хоть ты тресни. Ибо сгрыз подчистую два ногтя, снова и снова обшаривая сайт Tod’s. Шести тысяч скопить не удалось и взять было негде, а покупать что-то другое не хотелось. Сяо Чжаню понравились эти! В отчаянии Ибо ткнул раздел «Аксессуары» и моментально увидел идеальный вариант — портмоне из рыжей кожи, много кармашков, но главное, на нем были нарисованы те самые туфли без шнурков! И всего 350 долларов! Две с половиной тысячи в юанях. А самое главное, не нужно волноваться, что Сяо Чжаню не подойдет размер!

Ибо в две минуты оформил покупку, подбросил и поймал телефон. Идеально! Подарок готов.

Сто дней, может, не бог весть какая дата, всего три месяца с хвостиком, но Ибо ее себе придумал, ему нравилась цифра и он был твердо намерен ее отметить.

Завтра Сяо Чжань как раз вернется в город со свадьбы двоюродной сестры. Он туда ещё вчера уехал, черт бы побрал всех двоюродных сестер и их свадьбы! Правда, Ибо вчера все равно бы не смог с ним увидеться, Сальто подогнал отличную подработку, заменить паренька гоу-гоу в ночном клубе. Ибо нервничал, как все пройдет, все-таки танцевать в серебряных шортах и коротком топике ему ещё не приходилось, а в ночные клубы он ни разу не заглядывал даже. Оказалось, ничего сложного, напряга никакого. Пару раз за жопу щипнули, было, но этих смелых даже бить не понадобилось — по одному слову отлипли. А вот тому, кто потянулся к щекам, пришлось по рукам съездить. Дались им всем его щеки.

Ибо напомнил себе, что про эту подработку рассказывать Сяо Чжаню не нужно, по крайней мере до их первой круглой даты, иначе вместо празднования грянет буря, как тогда, когда ему позвонила бывшая одноклассница, они с ней заболтались и принялись вспоминать школьные годы. А ведь до этого Ибо считал главным ревнивцем себя! Молодой был, наивный. В общем, врать он не станет, но и специально рассказывать тоже. И даже хорошо, что Сяо Чжань в отъезде, заработать четыре сотни разом удается редко.

Сегодня у него допоздна библиотека и баскетбольный клуб. Ибо снова закусил ноготь. Получается, завтра утром он в квартиру не успеет, а когда же спрятать подарок? Хотелось, чтобы Сяо Чжань сам его нашел как бы случайно, потому что вручать лично и что-то говорить Ибо не улыбалось, не-не, ни за что, это всегда так неловко. Ну, значит, нужно суметь все сделать сегодня!

Он забросил на спину рюкзак и рванул забирать заказ.

В квартиру Ибо влетел запыхавшийся, от метро три остановки бодрой рысью, захлопнул за собой дверь. Потянул носом — чем пахнет? Сбросил один кед и поскакал в комнату. Куда спрятать подарок, он уже придумал, в домашнюю футболку Сяо Чжаня. Чтобы нашел прямо сразу!

Ибо доскакал до дивана, повернул к шкафу — и замер.

Угол, торчащий внутрь комнаты, больше не был белым!

От удивления Ибо встал на обе ноги. Это реально?

Они прижались спиной к спине: Сяо Чжань в шапочке, джинсах и мягкой кофте, длиннющие ноги согнуты в коленях, голова запрокинута Ибо на плечо. А он сам сидел прямее, рука на одном колене, вторая нога вытянута. В любимых своих штанах и черной майке с Ророноа Зоро.

Каждый был нарисован на своей стороне угла, Ибо ближе к окну, Сяо Чжань в тени, но с того места, где он сейчас стоял, было полное ощущение, что сидят они прижавшись спинами. А если сделать шаг в сторону — виден только Сяо Чжань. В другую — только Ибо.

И ещё кошка! Она сидела у ног Сяо Чжаня. Ну естественно, кто тут кошатник, ни за что не пройдет мимо бродяжки, и в рюкзаке вечно болтаются пакетики с кормом. Кошка была смешная, коротколапая и круглоглазая. Ибо присел перед ней. Осторожно тронул хвост — краска высохла? Да, сухо.

Выходит, Сяо Чжань это рисовал вчера??? Засранец!

Ибо аж вскочил от возмущения.

— Ты мне наврал!

Нарисованный Сяо Чжань рассеянно улыбался небу, словно говорил: «Кричи-кричи, я разрешаю».

— Я тебе ещё и лично выскажу, — проворчал Ибо, но улыбку не заборол, тронул нарисованное плечо. — Расселся тут.

Хихикнул, быстро спрятал портмоне, куда хотел, и махнул Сяо Чжаню на прощание:

— Ещё поговорим!

***

Цин Су смотрел на председателя Суэ, председатель Суэ смотрел на труп, труп смотрел в небо.

— Когда убит? — спросил председатель Суэ.

— Не позднее двух часов назад, господин, температура тела 33 с половиной градуса.

Председатель Суэ кивнул, но ничего не сказал. Цин Су торопливо поклонился:

— Позвольте высказаться, господин.

Председатель жестом позволил.

— Это убийство не случайно. Я думаю, господина Чжао убили, чтобы создать громкий информационный повод, и этим вынудить полицию активнее нас искать.

— Очень в духе председателя Тао, — согласился председатель Суэ, и у Цин Су радостно забилось сердце. Он хорошо делает свое дело! Он обнаружил труп раньше полиции и принял меры, чтобы на него не глазели посторонние. А ещё выяснил, кто это. Сын мэра! Ну и шумиха поднимется, если узнают!

— Господин, боюсь, в убийстве обвинят нас. Прикажете избавиться от тела?

Председатель Суэ повернулся к Цин Су, и улыбка узкая, как порез, стала шире.

— Отблагодарю при случае председателя Тао, — произнес он медленно. — Потому что эта карта сыграет в нашу пользу. Добавь образу господина Чжао драматизма и пусть его найдут.

— Слушаюсь, господин. — Цин Су поспешил склонить голову, чтобы скрыть растерянность. Драматизма? Пусть найдут?

Председатель Суэ перешагнул распростертое тело и направился к машине.

— Закончишь с этим, подойдешь ко мне с отчетом о продажах недвижимости.

— Слушаюсь, господин.

Цин Су проводил председателя поклоном и задумчиво посмотрел на труп. Добавить драматизма? Будет сделано.

Цин Су щелкнул пальцами, и его парни, которые огородили часть улицы вокруг тела и изображали дорожных рабочих, отставили лопаты.

— Тело нужно будет сбросить с моста Чжоу на дорогу, — Цин Су посмотрел на часы. — Через сорок минут, когда народ поедет с работы.

***

Стоило Ибо войти в кафе, за стойкой воцарилась такая тишина, какая бывает, когда про тебя только что сплетничали. Малышка Лу-Лу сделала невинное лицо, длинноносая неуклюжая Шэн Цилянь уронила упаковку крышек для стаканчиков и полезла ее доставать. Двое незнакомых Ибо парней в фирменных фартуках заговорщицки переглянулись и поспешили зайти за стойку.

Что не так? Ибо на всякий случай скосил взгляд вниз, на свои штаны. Нормально все.

— Вы чего? — спросил он, бросая рюкзак на стойку. — Я зря пришел, сегодня не надо заменять Джун?

— Надо-надо, — шепотом заверила его Лу-Лу. — Встань тут и просто смотри.

Ибо зашел за стойку. Стоял, смотрел, понятней не становилось.

— Сейчас, — прошептал за спиной один из парней.

Едва он это произнес, как дверь кафе распахнулась, и вошел крепенький паренек в черной куртке.

Под стойкой захихикала так и не выбравшаяся оттуда Цилянь, Лу-Лу устремила глаза к потолку и тихонько посвистела, парни беззвучно заржали.

— Чего началось-то? — прошипел Ибо. — Кто это?

— Понятия не имею, — промурлыкала Лу-Лу. — Просто каждый раз, как ты приходишь, он появляется через пять минут. Мы вот думаем, Ван Ибо, а может, ты королевских кровей, и у тебя личная охрана?

— Совсем уже? — уставился на нее Ибо.

— Или это твой ревнивый муж? — просипела из-под стойки Шэн Цилянь.

Ибо учили не пинать девочек, хотя очень хотелось.

— Вы тут пили, что ли? — он обернулся к парням, и те снова скорчились от смеха.

— Ну реально, братан, — выдавил один из них. — Я тоже не верил! Мы камеры посмотрели. Твой тайный поклонник?

— Ты же у нас красавчик! — поддакнула Лу-лу.

Парень в черном посидел немного за столиком, встал и вышел, так ничего и не заказав.

— Ста-а-алкер! — зловеще прошептал парень за спиной.

— Всех клиентов распугаете, додики, — огрызнулся Ибо. — Ходит и ходит, первый раз его вижу. И чего вы тут столпились все? Госпожа Вэнь увидит, влепит штрафы.

— А ты чего, на мое место метишь, что ли? — Лу-Лу уперла руки в боки. — Я тут старшая, сама разберусь! Почему до сих пор не приступил к работе?

Собрались одни придурки!

Ибо сердито сдернул с крюка свой фартук, перетянул живот завязками.

— М-м-м, какая талия, — издевательски пропел за спиной один из парней.

Ибо резко крутнулся, попер на идиота.

— Какие-то проблемы?! Нет? А хочешь? Я обеспечу.

Весельчак попятился, ткнулся жопой в угол стола, заметался взглядом.

— Ну-ка, разошлись! — сердитой кошкой бросилась между ними Лу-Лу. — Хватит прохлаждаться, все за работу.

Она была права, конечно. Он здесь, чтобы работать, а не общаться с этими недоумками. И вообще с Лу-Лу ссориться он с ума не сошел, она ему постоянно подкидывает работу, и с Сальто тоже она познакомила. В этой малышке энергии на троих, она всех знает и всюду успевает, с такими надо дружить.

Ибо подхватил меню и отправился к столикам. К дьяволам всех, в кафе работать классно, и он будет. Тут всегда можно разжиться бракованной булочкой, а в конце смены маркировщица выставляет еду, которая до завтра не доживет, и если кому требуется ужин или завтрак, те ее разбирают. Ибо никогда ни от чего не отказывался, он вечно забывал забежать в магазин, в столовую не всегда успевал, а платить за доставку душила жаба. Так что когда подворачивалась подработка в кафе, это реально спасало — деньги и еда!

Сейчас как раз был такой момент. Сяо Чжань хоть и уперся, что квартира его, и платит он как старший, Ибо все-таки всучил ему две тысячи на залог. Это ведь не оплата! Если они не сломают диван или не сотворят что-нибудь ещё, эти деньги им вернут. Сяо Чжань поворчал, но в конце концов согласился, и теперь Ибо был собой очень горд. Он взрослый человек и способен сам о себе позаботиться. И он даже может дарить хорошие подарки любимому человеку. Просто пока надо урезать траты и работать побольше. Ничего особенного, не впервой, и до экзаменов ещё далеко! К тому же с квартирой подрабатывать стало намного удобней, вечером не нужно сломя голову нестись в кампус, чтобы успеть до полуночи, когда ворота запрут. И спать на лавочке, если все же не успел, не нужно тоже.

ты сегодня до скольки?

Ибо отвернулся, чтобы Лу-Лу не увидела его счастливо расплывшуюся при виде сообщения физиономию, не помогло, из-за спины раздалось шипение:

— Убери телефон!

Успел отбить:

до часу ночи должен успеть

и увидеть:

жду

После чего получил шлепок по спине, до его затылка Лу-Лу было не дотянуться. Ибо поднял руки — сдаюсь! — и медленно, показательно убрал телефон в карман.

В наказание Лу-Лу всучила ему столик с подвыпившей компанией, но настроение Ибо поднялось до высот, недоступных пьяным мужичкам, да и вообще кому угодно. Кроме одного человека.

До часу ночи он не успел, опоздал на десять минут. С запахом моющих средств и сигарет, с пакетом, в котором уместились и разная выпечка, и целая, хоть и остывшая пицца, он остановился перед дверью квартиры и вытащил ключ, перевел дыхание.

Ибо никак не мог привыкнуть ко всему этому — он живет с любимым человеком. Его здесь ждут. Ему рады. Это теперь его дом, пусть даже в его роли дешманская крошечная квартирка. Их дом. А у него есть от него ключ.

Замок щелкнул, Ибо постарался не шуметь, входя. Конечно, это его дом, но уже поздно, и что, если Сяо Чжаня нет? Им обоим порой приходится ночевать в кампусе. Конечно, они об этом предупреждают, но что если…

Ибо разулся, сунул пакет в маленький холодильник. На нем лежал рюкзак Сяо Чжаня, все тщательно собрано на завтра: ключи, телефон, запасные очки, рыжий кошелек с нарисованными лоферами. Ибо улыбнулся — господи, Сяо Чжань чуть не убил его за этот подарок! Он хихикнул, поставил кроссовки Сяо Чжаня ровнее и прокрался в комнату. Диван был разложен и занимал ее целиком. Ибо подождал, когда глаза привыкнут, и тогда разглядел очертания тела под одеялом. Сяо Чжань дома! Спит.

Ужасно хотелось скользнуть под одеяло к нему, стиснуть теплого, мягкого, зацеловать, но Ибо сделал шаг назад. Душ. Сяо Чжань ненавидит запах сигаретного дыма, а чертово кафе им провоняло, и Ибо тоже. Сяо Чжань, конечно, очень милый, когда изображает блюющего котика, но идти мыться все равно заставит, характер у него тот ещё.

Душ у них одно название, пластиковый шланг с лейкой и дырка в полу, но по ночам вода есть, и она теплая, а это самое главное. Днем они все равно тут не бывают! Ибо ополоснулся, растер полотенцем волосы, чтоб не сильно капало, и теперь уже с чистой совестью и соответствующим телом нырнул в постель. Прополз по дивану от двери, подобрался под одеяло к спящему и сгреб его в охапку. Сердце зашлось — теплый, мягкий, сонный. Ибо оплел его ногами, перецеловал щеку, плечо, ухо, зарылся лицом в волосы, вдохнул запах.

— Даже не пытайся, — пробормотал Сяо Чжань, подставляя под поцелуи шею. — На четыре часа я умер. Не говори, что ты некрофил.

— А быстро? — Ибо погладил Сяо Чжаня по бедру. Голое, как всегда.

— Быстро утром, — совсем уже неразборчиво выдохнул Сяо Чжань и затих.

Ибо подгреб его к себе крепче. Утро — это через мгновение, стоит только закрыть глаза.

Он закрыл.

***

Выражение лица заместителя комиссара ничего хорошего не предвещало, и собравшиеся сидели как восковые фигуры — ни движения лишнего, ни взгляда, ни дай бог обратить на себя внимание и стать тем громоотводом, в который ударит молния. Пусть в кого-нибудь другого.

— Три месяца, — произнес наконец тот, кто сидел во главе стола. — Три месяца разработки целой спецгруппой! Простая бандитская разборка! Но для нас это оказалось непосильной задачей. Для всего департамента!

Все смотрели в пустоту. Спорить было не о чем.

— Может быть, нам пора подумать о состоянии дел в департаменте? — кипятился зам комиссара. — Подумать о главах отделов. Достаточно ли их квалификации для такой работы? Может быть, пора принимать управленческие решения?

В комнате, кажется, даже дышать перестали. Тем громче оказался звук зазвонившего телефона в кармане начальника юридической службы.

— Мы даже звук на телефоне выключить не в состоянии! — взвился зам комиссара. — Для нас это слишком сложная интеллектуальная задача! Заранее подумать о том, что может произойти и принять меры! Слишком трудно! Нужно напрячь извилины! Куда уж таким гениям раскрывать преступления! Они простых бандитов поймать не в состоянии!

Начальник юридической службы вытащил телефон, извинился и вышел прямо посреди гневной речи. Когда он вернулся через несколько минут, она ещё продолжалась.

— Можно было не трудиться! — орал зам комиссара. — И не возвращаться!

— Поступила новая информация, — сухо сообщил начальник юридической службы. — За информацию о происшествии с сыном господина мэра объявили награду.

Зам комиссара замолчал.

— Кто объявил? — спросил он после паузы.

— Его отец. По телевидению.

— Ещё один гений, — пробормотал зам комиссара. — И сколько он пообещал?

— Двести тысяч за информацию, пятьсот за помощь в поимке.

Все задышали, задвигались. Пятьсот тысяч! Двести тоже неплохо.

— Считайте, наша работа закончилась, — резюмировал зам комиссара.

И все понимали, что он прав. Большое вознаграждение и громкое дело — худшее сочетание из возможных! Телефоны раскалятся от звонков всех, кто прямо вот точно что-то видел, знает и жаждет помочь. На департамент обрушится вал ненужной информации и больных фантазий. А отказать никому нельзя, каждого придется выслушивать и проверять, вдруг среди них тот самый, кто и правда что-то знает? Здравствуйте, переработки и круглосуточный мониторинг!

— Хоть бы посоветовался, — зам комиссара хмуро поднялся. — На этом совещание…

— Господин заместитель комиссара! — вскочил начальник уголовного розыска. — Я хотел сообщить один факт, может, он кого-то наведет на мысли…

— Что за факт? — безо всякого интереса спросил зам комиссара.

— Мы заметили, что в тех двух районах, которые нас особо интересуют, участились случаи смены собственников зданий.

— И что?

— Это дорогие здания, не просто жилые дома. Вот, например, гостиница с рестораном…

— Да просто дураков нет вести бизнес в такой обстановке, вот и распродают! — отрезал зам комиссара. — Занимайтесь делом, а не бумажками!

***

— Малыш Бо! Прости, что названиваю!

Так вот что это были за звонки с незнакомого номера, которые он пропустил. Ибо зажал трубку ухом и продолжил редактировать чертеж.

— Ничего, дядя Мун, как ваши дела?

— Да все хорошо, не беспокойся! Хотя нет, я звоню как раз за тем, чтоб побеспокоить. Скажи, а нет ли у тебя минутки съездить со мной в одно место?

— Сейчас? — Ибо нахмурился. Съездить? С дядей Муном? Покосился на часы — одиннадцать вечера.

— Дело минутное, честное слово! Нужна твоя помощь, а кто у меня знакомый разбирается в Лего? Только ты! С кем мне посоветоваться?

— Зачем вам Лего? — заинтересовался Ибо. Снова посмотрел на часы. Одиннадцать не так уж поздно.

— Хочу подарить племяшу, он просил, а они знаешь, сколько стоят, эти наборчики? Ну, я нашел тут с рук. Говорят, совсем новый, оригинал, даже не распакован, и на две сотки дешевле, чем в магазине. Но я ж ничего в этих ваших модных штуках не смыслю! Меня обдурить просто тьфу!

— Дядя Мун, вы полицейский, — рассмеялся Ибо.

— С ума сошел? Если про это узнают, ничего мне вообще не продадут! А если обдурят, что я им предъявлю? Сам же купил с рук! Нет, малыш Бо, я всего лишь хочу получить этот наборчик на две сотки дешевле, а не геморрой на всю жопу.

— Это далеко? — спросил Ибо в прижатый ухом телефон.

— Да пятнадцать минут туда, пятнадцать обратно! Я же на машине.

Ибо снова глянул на часы. Наверняка подвирает, не меньше часа займет.

— Не знаю, чем я вам помогу. Если коробка запечатана…

— Да в том-то и дело, что открыта! Потому большая скидка. Но мне хоть открыта, хоть нет, я же не разберусь. Малыш Бо, ну пожалуйста! Мы быстро! А с меня вкусняха!

— Ладно, давайте через пятнадцать минут.

— Да я уже тут, выходи!

— Где тут? — растерялся Ибо. Дядя Мун узнал про их с Сяо Чжанем квартиру?

— У кампуса. До двенадцати верну, клянусь тебе. Или сам договорюсь с охраной!

— Я не там, — Ибо захлопнул ноут. Ну вот зачем он согласился? Придется выкручиваться. — Давайте около кафе «Три кота» на улице Цзюхэй.

Оно буквально в двух шагах, он успеет первым, и дядя Мун ничего не заподозрит. А потом можно и в кампус, все равно Сяо Чжань сегодня не появится и завтра тоже, у него на работе какой-то срочный проект с командировкой на два дня. Семейные не соглашались, а он поехал, потому что заплатят очень хорошо. Ибо сунул ноут в рюкзак, осмотрелся — что ещё взять? Чистую футболку, зубную щетку, хватит. Завтра все равно сюда возвращаться.

Он сбежал вниз и на целых две минуты опередил дядю Мун. Нырнул в машину, провонявшую дешевыми «вонючками». Одна из них, синяя елочка, болталась перед носом, Ибо ее снял и сунул в бардачок.

— А у вас в институте за подработку не гоняют? — подмигнул дядя Мун.

— Если не знают, то нет.

Дядя Мун хекнул и свернул с Цзюхэй на широкую Шаньси. Ибо сунул рюкзак себе под ноги, достал телефон. От Сяо Чжаня ничего нет.

— Так что там за набор?

— Набор? А, Лего? Храм Золотого идола.

— Индиана Джонс… — Ибо принялся искать серию в интернете. — Ничего себе цена, почти две тысячи.

— Дядя Мун не жадный.

— Но две сотни хочет прижать, — гыгыкнул Ибо.

— Я же не покупаю подделку! — возмутился дядя Мун. — Просто не переплачиваю лишнего.

Ему позвонили, и пока дядя Мун тихо переговаривался с кем-то в микрофон гарнитуры, Ибо отвернулся посмотреть в окно. Странно они едут. Сюда было быстрей проехать по набережной, а они через Шаньдун зачем-то. Навигатор так провел, что ли? Ибо посмотрел на экран телефона дяди Муна. Если это и навигатор, то какой-то необычный, он таким не пользовался. И круглая красная точка — пункт назначения? Так они уже рядом. Про пятнадцать минут была правда, ну надо же.

— Вот тут подождем, — сказал дядя Мун, встал в узеньком темном проулке. — Скоро выйдет.

— Тут наверное и камер нет, — Ибо повертел головой. — Ну и место. Это вы такое выбрали?

— Да нет, не я… — пробормотал дядя Мун рассеянно и без обычных своих смешков.

Он сидел, уставившись вперед, словно ждущий добычу пес.

Ибо осмотрелся снова. Что-то было странное во всем происходящем, но что? Переулочек небольшой, без фонарей, только вывески и окна магазинчиков. Людей никого. К тротуару припаркованы несколько машин: позади зачуханная Toyota, впереди простенький минивэн Geely, полноприводные Haval и Changan и сияющая Audi. Дороговата машинка для такого места, но кроме этого в общем-то ничего примечательного. Чего дядя Мун вдруг стал настороженным и молчаливым?

Дверь одного из магазинчиков открылась, вышел мужчина в черном, постоял, осматриваясь.

— Это он? — спросил Ибо.

— Кто? — все так же рассеянно спросил дядя Мун, а сам с этого мужчины глаз не спускал.

— С Лего.

— Вряд ли, — дядя Мун отпрянул вглубь машины и Ибо тоже прижал к спинке сидения. — Не высовывайся.

Он и не думал. Но что происходит? Ибо только сейчас сообразил, что фары их машины выключены, а света в салоне с самого начала не было.

— Это…

— Тихо.

Ибо и сам замолчал. Он смотрел, как вслед за первым мужчиной выходит целая группа. Все в темном, они по-солдатски четко выстроились в две шеренги от двери магазина к Audi.

А потом вышел он.

Ибо смотрел на человека, которого знал до каждой родинки и не знал вообще. Никогда у Сяо Чжаня не было такой осанки, таких резких черт лица. Зачесанные назад волосы, безупречный костюм, отточенность движений. Он весь как лезвие. Может быть, это не он? Это должен быть не он! Просто кто-то очень похожий! Сяо Чжань близорукий, он совсем другой, у него не бывает такого опасного рта…

Ибо проводил его глазами до самой Audi. Смотрел, как люди в черном грузятся в джипы и минивэн, все они слаженно трогаются, и в проулке остаются только они с дядей Муном и старенькая Toyota.

— Это… — безголосо произнес Ибо, сглотнул. — Кто это был?

— Это будет больно, малыш, — сказал дядя Мун.

Ибо повернулся к нему, подумал, что без улыбки дядя Мун совсем другой. Какой-то очень старый и грустный.

— Ты мне не простишь, наверное… Я б не простил. Но это ладно, переживу. Ты главное…

Слова дяди доносились словно из-под воды, Ибо не мог на них сосредоточиться.

— …ты сын моего друга, вырос на моих глазах, и я никому не позволю… Ты имеешь право знать, в какой ты ситуации… Это все, — дядя Мун кивнул на отъезжающую машину, — нечестно.

— Кто… — выдавил Ибо. — Кто это был?

— Он? Председатель Суэ. Младший. Его отца звали так же, он был главой крупнейшего клана в городе. Этот по матери Сяо, но принял имя отца. Я потом пришлю тебе материалы, захочешь, почитаешь.

— Глава клана… — Ибо метался глазами по машине, проулку за окнами, хмурому лицу дяди Муна. Было нечем дышать. — Он… умер?

— Старший Суэ? Да, два года назад.

Ибо схватился за горло. Там застряло что-то огромное, жгучее, не вдохнуть.

Так пишутся книги. Так пишутся книги.

— Эй, ну-ка, — Ибо почувствовал, как ему настойчиво толкают что-то в руку, потом в губы. — Пей, малыш.

Он проглотил жидкость, не чувствуя вкуса. И снова. Подавился, закашлялся.

— Ничего, ничего, — бормотал голос рядом. — Сейчас попустит. Пей ещё.

Ибо пил, и то страшное, что его душило, стекало внутрь огнем, щипало глаза, и мир расплывался.

***

Вэньхань пытался не открывая глаза нащупать трезвонящий телефон. Ну кому приспичило, только уснул же!

Телефон никак не находился, пришлось открыть глаза. А, вон он где. Вэньхань сощурился на экран. Ибо? В час ночи? Что ему понадобилось? Его в последнее время просто не поймать, а тут вдруг спешка.

— Чего тебе? — проворчал Вэньхань в трубку. И тут же заморгал, нахмурился:

— Вы кто? Откуда у вас этот телефон? Дядя Мун? — Вэньхань сел на кровати. — Ну да, друзья. Что-то случилось?

Дядю Муна он помнил, его забудешь. Но почему он звонит с телефона Ибо?

— Слушай, малыш, тут вот в чем дело. Тут у Ибо сейчас непростые времена, проблемы на личном фронте, ты ж понимаешь, каково это…

— Что с ним?!

— Да все с ним в порядке, спит он, чего ты разволновался! — дядя Мун невесело рассмеялся. — Выпил немного и спит у меня в машине. А я знаешь, переживаю. Все-таки с детства его знаю, как сын, считай. Дай, думаю, позвоню кому-нибудь, хорошему человеку, чтобы он присмотрел за малышом Бо. Вы же с ним давние друзья, верно? Ты уж, пожалуйста, не оставляй его какое-то время. Знаешь, молодость, все проблемы кажутся такими важными! А потом придет немного в себя, махнет рукой и все забудет, верно?

Вэньхань не был уверен, что Ибо из тех, кто что-то легко забывает, но общую мысль понял — присмотреть.

— Сделаю, дядя Мун, не вопрос. Мне за ним приехать?

— Не надо, не надо. Пусть поспит. Утром я его в кампус отвезу, да и все. А там ты подхватишь, верно?

— Да, хорошо. К шести?

— К шести. Вот и договорились.

Распрощавшись, Вэньхань полежал, глядя в потолок. У Ибо личные проблемы? Видимо, с той девочкой. Что она не тихоня сразу было ясно, ещё по засосам. С такими всегда непросто, горячие они во всех смыслах. Вэньхань вспомнил, как сам получил этот урок, вздохнул. Может, надо было прямо тогда поговорить с Ибо об этом? Ну, предупредить как-то, что ли. Вдруг он ещё с такими не сталкивался, вот и принял близко к сердцу. Ничего, завтра они с Ибо разберутся, что там за проблемы и как их решать.

О! Надо бы пива ему притащить, ведь чтобы вырубиться в машине друга своего отца, это надо прям крепко набраться, а не чуть-чуть выпить. Точно, пива.

С этой мыслью Вэньхань и уснул.

Утром, однако, все пошло не совсем так, как он себе представлял. Нет, пиво он раздобыл, по баночке себе и Ибо, и в шесть ровно с ними в рюкзаке был у ворот кампуса.

Машина подкатила через пару минут, Ибо выбрался из нее с какой-то папкой в руках, Вэньхань двинулся было навстречу, но дядя Мун его опередил. Он тоже вышел, заступил Ибо дорогу и что-то начал ему втолковывать, придерживая за локоть. Вэньхань слышал только обрывки:

— … твое решение, я не… если скажешь, меня не касается, не знаю и знать не хочу, такое тоже … надумаешь, звони мне… подскажу, к кому обратиться, чтобы не отнеслись как к глупому мальчишке, понимаешь? А то некоторые… — он заметил Вэньханя, подошедшего уже совсем близко, заулыбался, — малыш Хань! Бежишь на учебу?

— Ибо тоже пора, — напомнил Вэньхань, а то дядюшку Муна не переслушать.

— Я пойду, — кивнул Ибо, высвободил руку и направился к воротам кампуса. Не попрощается даже? Видать, совсем плох.

Вэньхань раскланялся с дядей Муном за себя и за Ибо, догнал друга.

— Я мог бы закрыть глаза, тебя легко найти по запаху!

— Да? — без всякого интереса спросил Ибо.

— Уж поверь. Но у меня есть средство! — Вэньхань вытащил из рюкзака баночку пива. — Та-да-а-а-ам!

Ибо растерянно посмотрел на нее, будто не сразу смог вспомнить, что это, отвернулся.

— Нельзя пьяным на занятия.

— Прям ты с одной банки напьешься! Это только девочки умеют. Зато чувствовать себя будешь нормально. И выглядеть!

Ибо механически пригладил волосы. Помогло мало — опухший, футболка мятая, лицо тоже. Вэньхань попытался припомнить, он вообще когда-нибудь наблюдал Ибо в таком жалком виде? Ну может на той вечеринке во французском стиле, когда они на спор намешали шампанское с пивом и оба знатно проблевались.

— Будет запах.

— Да ты и так воняешь! Пей давай, чего я тебя уговаривать должен, — Вэньхань сунул Ибо банку. — Я тоже выпью, чтобы тебе было не скучно. А потом пойдем искать Исюаня. Он вечно заливается духами, а значит наверняка таскает их с собой. Отожмем, нас все-таки двое. Ну-у-у, ладно, полтора точно.

Ибо прижал баночку к виску, закрыл глаза. Даже жалко его стало.

— Чего за бумажки? — Вэньхань шлепнул по папке. Толстенькая.

— Нужно, — буркнул Ибо. — Ты что прилип? Дело ко мне?

— Какое дело, на занятия иду.

— У тебя в пятницу занятия в третьем корпусе.

— Нифига, электромеханика во втором.

Ибо молча допил пиво и выкинул баночку в урну.

Быстро он! А ещё брать не хотел. Довольный собой, Вэньхань тоже в три глотка прикончил свою, потому что нечего пивом светить на территории кампуса.

В аудитории Ибо решительно потопал в дальний угол. Спать собрался, что? Вэньхань сунулся было следом, Ибо обернулся:

— Иди на свои занятия, все со мной нормально.

По лицу стало ясно, что лучше от него отвязаться. Вот прям щас.

— Оно и видно, — проворчал Вэньхань. Перешел на другой ряд, бросил рюкзак на стол и сделал вид, что готовится к занятиям. А этот пусть спит.

Через полчасика, когда лекция началась, он обернулся посмотреть на Ибо. Тот не спал. Вместо этого сидел, мрачно уперевшись лбом в подставленную ладонь, перебирал бумаги из папки и как будто сверялся с телефоном: то на распечатки посмотрит, то на экран. И лицо такое… Не подходи, убьет.

Учит какой-то другой предмет, что ли? Какая-то срочность? Вот делать ему нечего.

Вэньхань успокоился и нырнул в телефон. Нафиг эту электромеханику.

***

Ибо сидел перед зданием полиции, смотрел на него, крутил в руках телефон. Смотреть было не на что, чего он тут не видел за свою жизнь, сколько раз бегал к отцу.

А сидеть вот так не приходилось. Нет, он войдет, обязательно! Просто ему нужно успокоиться и собраться, чтобы вести себя по-взрослому, а не как обманутый сопляк, который прибежал истерить и вонять перегаром.

Он, конечно, этот сопляк и есть, но другим это показывать не обязательно. Поэтому Ибо тщательно привел себя в порядок, переоделся, принял душ, почистил зубы. Это заняло много времени. Бешенство накатывало снова и снова, звериное, орущее, застило глаза. Одну из футболок Сяо Чжаня Ибо не просто разорвал, разгрыз. После чувствовал себя идиотом и долго, тщательно собирал клочки.

А потом разодрал два альбома. И убирать не стал, похуй. Пусть любуется.

Зверь метался внутри грудной клетки, бил хвостом, а потом вырывался, и не сразу удавалось затолкать его обратно. Но показать себя таким на людях нельзя, ни в коем случае. Нужно успокоиться.

Вот только невозможно уместить в голове, что все — ложь. Все, все, ничего не было правдой! Вообще ничего!

Каким нелепым и жалким он был со своими планами, мечтами. А Сяо Чжань все это время слушал его! И не смеялся, делал вид, что верит, что так и будет. Сколько же в нем подлости. Как он мог так? Вот просто — как? Это не по-человечески. Это невозможно просто! Так нельзя.

Он вообще любил Ибо хоть каплю? Если да, то как он мог так с ним поступить? Ему наплевать? Он вообще представляет, как это больно?

Нужно прекращать об этом думать. Он здесь не за этим.

Ибо втянул воздух сквозь зубы.

Что сделать, чтобы не так болело? Чтобы не хотеть влезть пальцами себе в глотку и дальше, вглубь, зажать там все крепко-крепко и ничего не чувствовать? Может, есть какие-то таблетки?

Хватит себя жалеть. Не хватало ещё снова разреветься.

Он не будет. Ни за что.

Не будет страдать херней, он поступит правильно. Просто нужно все продумать. Если Сяо Чжань преступник — и не рядовой какой-то! — значит, он должен быть наказан. За все, что делал. Вот это будет достойный ответ.

Ибо представил, как Сяо Чжаня ведут в наручниках, а он смотрит ему прямо в глаза. Да, смотрит и говорит: «Это тебе за все, нравится?». Или: «Я тоже умею врать». Или даже лучше так: «Весело тебе?» С ухмылочкой, с ледяными глазами.

Вот что такое по-настоящему круто. Пускай Сяо Чжань запомнит его таким.

***

— Ну ты и вымахал, сяо Ван! Вы поглядите! Выше меня!

Кто-то хлопал по плечу, кто-то трепал по волосам, все как в детстве, когда Ван Ибо прибегал к отцу на работу. Те же желтоватые стены и даже запах.

— Отец у себя?

— Пять минут назад был! Ты ему обед принес? Заботливый сын, не то что мой балбес.

Ибо остановился перед знакомой дверью, постучал. Отец не позволяет входить без стука.

— Ибо? — Ван Ичень сдвинул с носа очки. — Ты чего это?

— Подумал, может, пообедаем, — Ибо поставил на отцовский стол пакет и сел на стул рядом.

Отец смотрел внимательно, долго. Ибо попытался сесть ровнее, подобраться, не помогло. Спина сама сгибалась.

— Так, — отец поднялся, запер дверь в кабинет и сел обратно. — Ну давай пообедаем.

Ибо принялся доставать пластиковые контейнеры с лапшой, палочки, салфетки, и это хорошо работало, но потом пора стало есть. Он решительно ухватил палочками побольше гущи и запихнул в рот.

Вот. Он ест.

Отец ел тоже, поглядывал, ждал, когда Ибо заговорит.

Лапши в контейнерах становилось все меньше, а слова как назло все куда-то делись. Их было много прошлой ночью, утром, а теперь в голову словно затолкали скомканный свитер. Глухо.

— Ты давно виделся с Мун Сюанем? — спросил отец, и Ибо вскинул глаза. Почему он заговорил именно об этом?

— Вчера, — прокашлялся, уточнил: — Сегодня утром.

Отец шумно выдохнул и вдруг швырнул палочки с такой силой, что они слетели со стола. Ибо испуганно выпрямился.

— Все-таки влез, да? — Ван Ичень откинулся на спинку стула, покачал головой. — Я ему запретил, но он все равно!

— Что запретил?

— Втягивать тебя в эту историю с Сяо Чжанем!

— Так ты знаешь?

— Разумеется, знаю! Узнал, — Ван Ичень перевел дыхание, посмотрел в окно. — Но он же твой друг. Как тебе потом с этим жить, Мун Сюань подумал?

— Я все равно узнал бы когда-нибудь, пап. И мне пришлось бы с этим жить. Я уже… Втянулся.

— Да, но… — Ван Ичень раздраженно цокнул, полез под стол, достал палочки и положил рядом с тарелкой. Он не выносил беспорядка. — Ты же не знаешь всей ситуации.

— Расскажи, — потребовал Ибо.

Отец молчал долго. То ли говорить не хотел, то ли подбирал слова, Ибо ждал.

— Да просто для Мун Сюаня это личное! Он ведь несколько лет работал под прикрытием в одном из крупных кланов. Наверное, он тогда даже был самым крупным. Возглавлял его председатель Суэ, отец нынешнего председателя. Мун Сюань очень надеялся его арестовать, а ничего не вышло. Какие-то удачные операции были, не совсем провал, но уничтожить верхушку не получалось. А потом… В общем, в какой-то момент Мун Сюаня раскрыли, его тогда еле успели вывести из игры, он вернулся в полицию. Работал в других районах, конечно, в других отделах, не связанных с бандами. Но видать не отпускало его! И он сам, потихоньку, кое-что расследовал. Ему за это влетало, ясное дело, но он не бросал все равно. А потом он где-то увидел этого Сяо Чжаня, и все, — Ван Ичень махнул рукой, — как керосина в огонь плеснули. Мун Сюаня просто заклинило.

— Почему? — нахмурился Ибо.

— Да говорит, очень на отца похож. Глаза! Не смог свалить отца, свалю сына!

Ибо непонимающе нахмурился:

— Ну и что здесь такого? В смысле, что меняет для меня?

— Да погоди ты! Я не рассказал ещё, в чем самая загвоздка. Этот молодой председатель Суэ поднял на уши весь город. Это же только в кино бандиты постоянно что-то взрывают, стреляют, погони всякие. А в жизни — ну, бывает иногда, когда что-то не поделят, ну так это прям событие! Обычно у каждого своя делянка, кому нужны войны. А тут столько месяцев подряд… В общем, его искал весь полицейский департамент. Начальство планы понаписало, спецгруппу создали, отчеты, все очень серьезно, много людей задействовано. А распутал все в итоге старый Мун Сюань, которого в расследование вообще не взяли, запретили соваться. И думаешь, он теперь эту информацию возьмет и департаменту на блюдечке принесет? Да никогда в жизни. Он зам комиссара ненавидит даже сильнее, чем председателя Суэ! Есть за что, — Ван Ичень замолчал.

— Но так же нельзя? Получается из-за личной неприязни он пренебрегает законом…

— Его тоже это мучает. Хотя если разобраться, закон ему как раз запрещал расследование. Так что не знаю, чем бы дело кончилось, но тут этот сын мэра… И вознаграждение, будь оно неладно!

— То есть… — Ибо моргнул, ещё раз, паззл наконец сложился. — Мун Сюань решил действовать моими руками?

— Ну да! Говорит, твоему мальчишке крепко досталось, будет справедливо, если он получит эти деньги.

Ибо молчал, пытаясь уложить новую информацию в своей голове. Ван Ичень так же молча принялся складывать контейнеры с остывшими остатками лапши в пакет.

— А ты как считаешь, пап?

Ван Ичень крепко завязал пакет, не глядя на сына.

— Что будет справедливо, я согласен. Но я… Я не знаю, как бы я поступил, окажись я на твоем месте.

Ты запретил Мун Сюаню говорить со мной, думал Ибо, глядя на хмуро отводящего глаза отца. Но дядя Мун никогда никого не слушает. Ты же его всю жизнь знаешь.

— Ты не виноват, пап, — сказал Ибо. — И дядя Мун не виноват. Все это устроил другой человек.

И не стал говорить вслух: «который за это заплатит».

— Кроме всего, это просто опасно, — тихо продолжил отец. — Если ты согласишься, тебе могут отомстить. Я очень этого боюсь.

— Предлагаешь потерпеть? Делать вид, что ничего такого? — прозвучало очень зло, Ибо добавил тише: — Я не смогу, пап.

И подумал — признаться Сяо Чжаню, что все о нем узнал, и надеяться мирно расстаться не выйдет тоже. Он сам говорил, нельзя просто сказать до свидания и уйти. Не с этими людьми. Да и с какой стати ему быть честным с тем, кто все время врал?! Признаваться ему в чем-то…

Но в груди болело, жгло, и наконец прорвалось:

— А если это не он, пап?

Ван Ичень долго молчал, будто подбирая слова, но ответил коротко.

— Просто поговори с ним.

— Я?

— Ты, — Ван Ичень тяжело вздохнул. — Другого пути нет. Я такого насмотрелся, поверь. Когда человеку очень трудно, он может просто отказаться видеть правду, его никто не переубедит. Никто не соврет тебе лучше, чем ты сам.

Ибо дрогнул — отец хочет сказать, что он сам виноват? Дал себя обмануть? Не замечал чего-то? Ван Ичень протянул руку, неловко потрепал сына по плечу.

— Просто поговори с ним. Или ничего не делай. Ты большой уже, решаешь сам… Я просто… Я все равно за тебя. И мне жаль, что все так вышло.

Ибо кивнул. Медленно поднялся, взял пакет. Все верно, он уже взрослый. Папа уже не возьмет на ручки. Мама не погладит по голове.

— Если я могу помочь…

— Все в порядке, пап. — Ибо заставил себя улыбнуться. — Все в порядке.

***

Наверное, Ибо ожидал, что человек, про которого дядя Мун сказал «он серьезно отнесется», будет постарше. Какой-нибудь мудрый, седоватый мужчина в форме.
А человек оказался молодым, коротко стриженным парнем с характерной для качков сутуловатостью, кожаная куртка просто лопалась на мощных плечах.

— Садись, — он бросил на стол сигареты и спички, сел сам, развалил колени.

Ибо не хотелось садиться на стул около стола, в этом было что-то жалкое, будто он ученик или проситель. Он отшагнул назад и опустился на один из стульев, стоящих у стены.

Парень в кожанке ухмыльнулся.

— Меня зовут Гао Ан, тебя?

— Ван Ибо.

— Хорошо, давай так. Ты скажешь, что хотел, потом подумаем, что нам делать, — Гао Ан сделал приглашающий жест.

— Мне нечего говорить. Я вообще… — Ибо прокашлялся, — ничего не подозревал.

— А когда начал? — заинтересовался Гао Ан.

— Случайно увидел его не там, где ожидал. И не таким совсем. Вчера.

— Так, — Гао Ан открыл пачку сигарет, вынул одну, предложил Ибо, тот качнул головой. — И что он делал необычного?

Открыл коробок спичек — ими ещё пользуются? — почиркал, закурил.

— Его сопровождали люди в костюмах, они выстроились в две шеренги, чтобы он прошел к машине, — Ибо невесело усмехнулся. — А я-то думал, мы оба студенты.

Гао Ан затянулся, поморщился от дыма.

— Как его зовут?

— Сяо Чжань.

— И какие у вас отношения?

— Хорошие, — напрягся Ибо.

Зачем этот вопрос?

— Хорошие, — Гао Ан кивнул, затянулся снова. — Значит, тебе не хочется верить, что это он. Ты ж ничего особенного не видел. Ну люди. И чо.

Ибо неопределенно двинул плечами. Наверное. Иногда.

— Я все проверил. В те дни, когда что-то происходило, мы не виделись. Он говорил, что на работе или дела по учебе.

— И кто ж тебе дал такую инфу? — сощурился Гао Ан.

Ибо снова дернул плечом. Блин, надо было молчать.

— Смотри, что могу предложить, — Гао Ан протянул руку с сигаретой по столу, наставил ее на Ибо. — Ты скажешь мне номер его телефона и все. Мы понаблюдаем. Если ничего подозрительного, значит, забыли. Мало ли, он, может, ролевыми играми развлекается.

— По номеру будете следить?

Гао Ан пожал плечами — ну да.

— Посмотрим, где бывает. Кто с ним рядом. Сразу станет ясно.

— А можно мне тоже? — спросил Ибо.

Гао Ан сморщил и без того невысокий лоб, долго молчал.

— Скажу тебе так, — он затянулся, выдохнул. — Вашей с ним дружбе уже пиздец. Просто потому, что ты тут. Я хочу, чтобы ты четко это понимал. Даже если он ни в чем не замешан, все. Это конец.

Ибо отвел глаза, чтобы перевести дыхание. Сжал губы.

— А если замешан? — и посмотрел Гао Ану в глаза.

— Ну ты влип, — Гао Ан пососал сигарету, сдвинул ее в угол рта и протянул Ибо ладонь. — Давай свой телефон.

Ибо положил его на стол. Смотрел, как Гао Ан ловко тапает короткими пальцами по экрану его и своего телефона.

— Приложуху поставил, — сказал он. — Диктуй его номер.

Ибо назвал одиннадцать цифр. Телефон проскользил по столу к нему.

— Смотри.

Ибо посмотрел. Сяо Чжань был в порту.

— Только на время проверки, — предупредил Гао Ан. — По-хорошему тебе таких игрушек иметь не полагается.

Ибо выключил телефон и убрал в карман.

— Что теперь? — спросил он.

— Посмотрим, — пожал плечами Гао Ан. — А пока вали.

***

Ибо вывалился из отдела полиции, как пьяный. Упал на скамейку, не сводя с телефона глаз.

Почему порт? Сяо Чжань обещал вернуться только завтра, но он уже полчаса в порту. Может быть, он возвращается из командировки на корабле? Ибо ведь не расспрашивал в подробностях. Конечно, это грузовые терминалы, но может быть, разделение не такое строгое?

Набрал быстро:

Как командировка? Начинать ждать?

Ответа долго не было. Ибо тер потеющие пальцы о джинсы, не давал экрану погаснуть.

Могу сегодня не успеть, тут непонятно все, так бесит

И смайлики. Хнычущие кролики.

Ибо сглотнул, оглянулся по сторонам. Уже темнеет. Сяо Чжань в порту. И он не собирается домой.

Бешенство накатило снова, стиснуло зубы. Врет, как врал всегда! Каждый раз врал, с улыбочками и сердечками. Работа-работа, учеба-учеба, просто совпадение со всякими убийствами, пожарами, нападениями! А почему-то когда Ибо подрабатывает, ничего не случается! Но он по жизни дебил, что с него взять. Вот как можно было быть настолько тупым, чтобы даже не зайти на сайт универа и не посмотреть списки студентов? Как, как? Но он, Ибо, смог! Ни разу не спросил, где Сяо Чжань работает. Нужно поехать к маме на Цинмин, сходить с ней на кладбище, к сестре на свадьбу? Сидел и ждал, развесив слюни. Сяо Чжань такой милый, такой открытый, так его любит!

Ибо поднялся, стиснув телефон в руке, подышал. Он в грузовом порту никогда не был, сможет он там что-то найти? А такси туда едет?

Приехавший водитель посмотрел на карту, ткнул пальцем:

— Сюда могу, дальше сам.

Ибо кивнул.

Ночной порт встретил ярким светом прожекторов, темными громадами кораблей и рядами контейнеров. Здесь было шумно, работали краны, ездили машины.

Сяо Чжань, судя по экрану, за прошедший час не двинулся с места. А что, если он правда работает, просто это какая-то такая работа, про которую он не хотел рассказывать? Как Ибо про ночной клуб. Имеет право, разве нет?

Если даже так, сейчас все выяснится! Он спросит обо всем, о каждой мелочи, и Сяо Чжаню придется ответить.

Ибо сунул руки в карманы куртки и решительно двинулся по карте. На него никто не обращал внимания. Погрузчики тащили штабеля ящиков. Проползали фуры. Иногда проносились легковые машины. Шум, ветер, яркий свет и тут же темнота.

Ибо шагал быстро, почти бежал. Красная точка становилась все ближе.

А потом она двинулась. Ибо подумал даже, что ему показалось, остановился. Нет, точка ползла, причем в противоположную от Ибо сторону. Это придало бешенству сил, Ибо перешел на бег. Черта с два он уйдет отсюда, ничего не поняв!

Мимо прогрохотала пара грузовиков, за ними и своим тяжелым дыханием Ибо вообще перестал что-то слышать. Он уже где-то на месте, должен быть прям рядом. Но тут одни бесконечные контейнеры во все стороны! И узкие проходы, куда не добивают фонари. Он крутился на месте, пытаясь понять, куда пойти, а потом услышал странное.

Он прислушивался и не понимал, что слышит и откуда. Как будто несколько человек — с десяток, не меньше! — танцует или как-то странно топает, бестолково. Какая-то возня и странные неприятные звуки, будто…

Ибо увидел, что происходит, раньше, чем догадался. Драка выкатилась из одного прохода между контейнерами и перетекла в другой. Люди сражались яростно и совершенно молча, только топот ног, глухие удары и тяжелое дыхание. А ещё мерзкие, влажные звуки, и мокрый блеск асфальта под ногами там, куда добивал свет прожектора. Ибо отступил в тень, наткнулся спиной на холодный ребристый металл и схватился за него, пытаясь слиться. Драка двигалась на него, метров пятьдесят, не больше. Их разделяла полоса света, и Ибо не двигался с места, ждал с обреченностью, не мигая, не шевелясь. Он чуял, как зверь, что ему предстоит увидеть. Кого.

Он даже не вздрогнул.

Сяо Чжань и другой человек, Ибо видел его тогда на крыльце, прижимались спиной к спине и двигались как одно целое, в бесконечном страшном танце, четыре ножа на двоих. Не останавливались ни на миг, и сталь казалась черной. Черным блестели перекошенные от ярости лица. Черными были те, кто нападал на них с двух сторон. Ножи вонзались с мерзким всхлюпом, хрипели и шипели раненые, которых отбивали просто пинками. Беспорядочная, грязная, смертельная возня катилась на Ибо. Пахла кровью и потом.

А потом ночь побелела от резкого света со всех сторон сразу, и Ибо пришлось зажмуриться.

— Всем бросить оружие! — загрохотало между контейнерами, заметалось тенями.

Людей разом стало очень много, Ибо тоже схватили, заломили руки, ударом в спину заставили согнуться.

Завыли сирены, стало много красного и синего.

— Так, это у нас…— Ибо потянули за волосы, посветили в лицо. — А, вот ты где! Этого мне в машину.

Гао Ан отвернулся и продолжил раздавать команды:

— Этих двоих отдельно! Раненых под конвой! Там кто валяется? Что не знаю, быстро выяснил!

Ибо метался глазами по красно-синему хаосу. Где Сяо Чжань? Его упорно тащили к машине, а он оборачивался и выкручивался, пока не увидел.

Сяо Чжань стоял в свете прожекторов спокойно, опустив руки, будто он на сцене. За ним угрюмо зыркал тот второй, но Ибо не сводил глаз с Сяо Чжаня, он видел его в профиль — алый от крови, не от света мигалок. Ей пропиталась рубашка, ей блестели руки. Сяо Чжань тяжело дышал и смотрел куда-то поверх суеты.

И он улыбался кому-то там, в ночном небе. Ничего страшнее этих окровавленных зубов Ибо никогда в своей жизни не видел.

Рявкнула команда, на него и того второго бросились втроем, неуклюжие в своих касках и бронежилетах. Сяо Чжань вывернулся из рук одного, сбил пинком другого, локтем третьего, и Ибо замер, дышать перестал, смотрел и смотрел, как Сяо Чжань бьется против троих, не подпускает их к себе, потому что он сильнее, быстрее, он весь — лезвие даже без оружия.

К дерущимся бросились ещё полицейские, и последний раз Ибо увидел Сяо Чжаня уже с заломленными руками, его тащили ногами по земле к фургону.

А на месте, где произошла драка, уже не было того, другого.

— Где… Пиздище!!! — заорал Гао Ан. — Бараны, где второй? Тут был!

От его крика очнулись те, кто вместе с Ибо увлеченно наблюдал за дракой:

— Да лезь ты, блядь, в машину, задрал уже!

Ибо больно нагнули голову, толкнули на заднее сиденье.

Ненавижу, шептал Ибо в спинку сиденья перед собой. Дрожал от ненависти, от запаха драки, от воспоминания об окровавленных клыках. Ненавижу, ненавижу.

Ты не человек. Ты зверь. Ты тварь.

***

— Слушай, малыш…

— Я сказал, мне надо, — отрезал Ибо, и дядя Мун осекся. — Можете сделать или нет?

— Да могу, тоже мне задача, — он тяжело поднялся и вышел из кабинета, а Ибо остался.

Сидел, смотрел в желтый поцарапанный стол. За соседним таким же молодой полицейский заполнял какие-то бланки. Бубнило радио.

Дядя Мун появился с бумажками в руках.

— Вот, смотри, адрес. Время. Вот тут и тут подпиши, это твое ходатайство о свидании, а это, что ты предупрежден бла-бла-бла. Поговорить можно будет через стекло, пятнадцать минут, потому что не родственники.

Ибо подписал и потянулся взять бумаги, но дядя Мун накрыл их ладонью, спросил тихо:

— Жалеешь?

— Нет, — Ибо выдернул бумаги из-под его руки, сложил вдвое и сунул в рюкзак. — Мне просто нужно.

— Ты там аккуратно, все под запись, — сказал дядя Мун.

Ибо кивнул и вышел.

Он не жалел. Он ничего не хотел. Ему просто нужно было увидеть Сяо Чжаня, чтобы сказать ему все. Один раз.

Все случилось так страшно и быстро, совсем не так, как надо было, и это не давало Ибо покоя. Он хотел не так. Хотел сказать в лицо, открыто — это сделал я. И увидеть его глаза. Сказать — потому что ты не человек.

А вышло как вышло.

Он остановился перед большим серым зданием. Подумал, странно, он вырос в полицейском участке, но совсем ничего не знает о свиданиях с задержанными.

Оказалось, ничего сложного. Документы, коридоры, лязганье железных дверей, большая комната, перегороженная стеклом пополам. Ждите тут.

Ибо сел в ряд с другими людьми, смотрел на большие часы. Ещё десять минут.

Пожилой мужчина в маске неспешно протирал телефонные трубки и стекло. Кто-то за стеной возмущенно рассказывал про свою сестру: «А она мне такая! Представляешь?»

Ибо закрыл глаза и прижался затылком к стене. Уйти, пока не поздно? Нет, он не трус, он это сделает. Это нужно сделать, потому что он не жалеет. Ему нечего стыдиться. Он сделал все правильно, и он об этом скажет. Пусть знает. Это честно.

Все зашевелились, Ибо распахнул глаза и увидел Сяо Чжаня сразу же. Между двух конвоиров он казался очень высоким. Очень тонким. Таким прежним, что Ибо бросился к нему раньше, чем успел подумать. Хотел же подойти спокойно, с достоинством, а сам просто прилип к перегородке и смотрел, как Сяо Чжань подходит к своей стороне стекла, доброжелательно кивает конвоирам в ответ на их слова, и садится.

Ибо сел тоже. Вслепую, не отрывая глаз. На Сяо Чжане — простая черная футболка, волосы чуть влажные на висках, тут душно, ему жарко, ему вечно жарко, и капельки пота над губой.

Сяо Чжань взял трубку и улыбнулся, мол, давай, чего сидишь. Ибо сглотнул, взял свою.

— Ты пришел.

Это прозвучало так радостно и тепло, что у Ибо стиснуло горло. Как он может так улыбаться?

— Я рад, — Сяо Чжань просто сиял счастьем.

Он сумасшедший? После всего! Может, он не понимает? Ничего, сейчас поймет.

— Привет, — Ибо с трудом вытолкнул наружу это слово.

— Привет, — Сяо Чжань прижал к стеклу ладонь, Ибо прикипел к ней глазами.

Мучительно хотелось прижать свою в ответ, может, получится почувствовать тепло. Получится же?

Нельзя, нельзя, он здесь не за этим.

— Это я тебя сдал.

Вот. Он это сказал.

— Ну да, я знаю, — Сяо Чжань кивнул и приглашающе поднял ладонь чуть выше. — И что теперь, не здороваться?

— Я тебя сдал! — чуть не заорал Ибо. — Потому что ты…

— Тихо, тихо, — прошептал Сяо Чжань и от этого знакомого, родного шепота Ибо зажмурился. — Я все знаю.

Он не заплачет. Ни за что.

— Эй, посмотри на меня. Это все прошлое. Уже все, — продолжал шептать Сяо Чжань, и от этого становилось только хуже.

Ибо быстро вытер нос и прохрипел:

— Я здесь не за этим.

— Ладно, — улыбнулся Сяо Чжань. — Мне помолчать?

Ибо кивнул. Пересидел минуту, не решаясь поднять глаз. Утерся рукавом.

— Я хотел…

Он точно что-то готовился сказать, но что?

— Не плачь, — шепот в трубке улыбался, Ибо вскинул на Сяо Чжаня глаза. Как он может? Чему он так рад? Он снова врет?

— Придурок, — пробормотал Ибо. — Урод.

— Выглядит крипово, согласен. Но я ужасно рад тебе. Не могу ничего с собой поделать.

— Да с чего тебе радоваться?!

— Сказать? — Сяо Чжань навалился грудью на край стола перед собой.

Ибо вздохнул, переложил трубку в другую руку.

— Скажи.

— Я рад, что ты хороший человек, — произнес Сяо Чжань глаза в глаза. — Ты поступил правильно, слышишь? Я горжусь тобой. Я благодарен тебе.

Ибо мучительно сморщился.

— И нечего мне тут кривиться! — прикрикнул Сяо Чжань. — Сам попросил сказать!

— Просто не болтай ерунды.

— А это не ерунда, — Сяо Чжань перестал улыбаться, и Ибо замер, глядя на него совсем другого теперь, серьезного, жесткого. Он будто маску снял. Или надел? Вот так он это всегда делал? — Я благодарен. Ты не понимаешь, что для меня сделал, а я понимаю очень хорошо. Ты смелый, ты верен себе. Это не ерунда! Я очень уважаю это в тебе, потому что я так не смог. И я получу то, что заслужил.

Ну да, подумал Ибо. Я хотя бы не врал. И тут же — а может, он издевается? Знает про деньги и смеется в лицо? Никакой ты не честный и смелый, ты просто денег захотел.

— Я не за вознаграждение, — поспешил сказать и пожалел. Прозвучало как оправдание.

— А вот это прекращай, — Сяо Чжань сделался ещё строже, и в нем проглянул тот, другой, который весь черная сталь. — Эти деньги твои по праву, тебе их не за красивые глаза дали, ты их не обманом выманил. Ты помог раскрыть преступление, даже не одно. Это хороший поступок. Распорядись ими с умом.

Ибо кивнул, само как-то вышло. Рассердился на себя за это, отвернулся.

— Деньги — это свобода, — мягче продолжил Сяо Чжань. — А она — самое дорогое на свете. Ты хотел поберечь родителей, справляться самому? Теперь точно справишься. Ты теперь все можешь. Все, что ты сам хочешь. Учись, танцуй и купи себе этот чертов V4. Тебе очень пойдет мотоцикл.

Он снова улыбался, Ибо смотрел и не мог оторваться.

— Я хотел бы увидеть тебя на гоночном мотоцикле… — Голос Сяо Чжаня сполз до шепота, глаза потемнели, и у Ибо встали дыбом волоски на шее. — В узких кожаных джинсах. Как ты сжимаешь его ногами, подчиняешь себе. Как снимаешь шлем и поправляешь волосы. Счастливый.

Ибо мучительно сглотнул, а Сяо Чжань хихикнул, быстро приблизил к стеклу приоткрытый рот и выдохнул на стекло. Пальцем нарисовал сердечко.

— Люблю тебя.

Ибо не успел ответить, сначала душили слезы, потом его потянули за плечо.

— Свидание окончено.

Он пытался сквозь мокрые ресницы успеть увидеть Сяо Чжаня, ещё хоть немного, но его уже заслонили конвоиры. Выхватил телефон, чтобы сфотографировать, его поймали за локоть.

— Здесь запрещено, уберите!

Документы, коридоры, лязганье железных дверей. Только на улице, когда ветер подул в лицо, заметил, что щеки мокрые.

***

Квартира тоже оказалась ложью. И это так глупо выяснилось! Ибо три недели терзался, платить за нее дальше или нет. Понимал, что нужно закрыть эту дверь, так наверняка будет легче, перестанет болеть — должно же наконец перестать? Должно, нужно просто перестать в эту проклятую квартиру приходить.

А он приходил снова и снова.

Не менял постельное белье.

Не стирал брошенную в машину одежду.

Не мыл кружку с кроликом.

Говорил себе, что больше сюда не придет, собирал вещи.

Приходил снова, смотрел на собранные сумки и уходил без них.

Сидел, привалившись к углу, молчал. Думал про нарисованных себя и Сяо Чжаня: они как будто сидят спиной к спине, но если подумать, это просто видимость, такое впечатление создается только с одной точки. На самом деле они в разных плоскостях, они оба опираются спиной на невидимую стену, каждый на свою, а между ними пропасть. Почему он не сознавал этого раньше? Это так очевидно.

Смотрел на банку с белой краской. Угол нужно было закрасить перед тем, как возвращать квартиру.

Включал фильмы, которые смотрели вместе. В них теперь все было не так, но он смотрел. И ещё тот старый фильм, где Энди Лау и Чжан Цзыи. Пел шепотом: «От тако-о-ой красоты-ы-ы гибнут города-а-а».

Когда все начало тускнеть от пыли, затеял уборку. Говорил себе — вернуть квартиру нужно чистой. Драил досконально. Нашел две записки, одну между книгами, вторую в щели дивана. Как обычно, всякая ерунда и крошечные рисунки. Ибо сунул их поглубже в карман и продолжил уборку. Иногда проверял, чтоб не выпали.

Обнаружил, что одна доска за диваном не закреплена, а просто вложена между соседними, качается. Поднял ее и увидел скейт. Долго смотрел на неожиданную находку, достал, сел с ней на диван.

Это был самый странный скейт на свете. Ибо находил ролик про такой, смотрели вместе. Говорил, что не представляет, как на таком катать: торчащая наружу подвеска, неожиданно волнистая доска, автономные 110-тые колеса — огромные!, — маятниковые опоры. Это чудовище создал концерн BMW. Они просто взяли и поставили маятниковые опорные рычаги от ходовой части BMW 5 серии на скейт! Получилась нереальная штука, вот бы попробовать. Но он знаешь какой дорогой!

Теперь скейт BMW лежал на коленях Ибо кверху лаконичным голубым брюхом и был ещё более особенным: на нем двумя лентами мелких рисунков-кадров, похожих на комикс, рассказывалась история. Как Сяо Чжань смог запомнить все настолько подробно? Весь их тот день. Вот они у фургона. А вот упали в кусты. Катятся на скейтах с пакетами в руках. Бегут от дождя. Мелкие рисунки, но как узнаваемо. Ибо трогал тонкие линии пальцами. Кадры пронумерованы, и последняя цифра написана крупно, разными оттенками зеленого: 19. А на другой стороне эти же шрифтом его имя.

Сяо Чжань не успел подарить его на день рождения.

Теперь день рождения уже прошел. Ибо его не помнил.

Он спрятал скейт обратно, но каждый раз приходил и доставал. Посмотреть. И ту записку, клочок бумаги, на котором смешной чибик Сяо Чжань говорил «Ничего не бойся, Бо-ди. Все к лучшему».

Думал, что эта квартира волшебное место. Здесь они были счастливы, и здесь все было как раньше. Для них с Сяо Чжанем изменилось все, а квартира осталась прежней. Все так же проносились поезда, и мелькал на потолке свет. Микрохолодильник внезапно всхрапывал и замолкал. На последней бутылке с водой красовался смешной человечек и надпись «Кто в руки взял, идет за водой». Вечером последние лучи солнца красили стену над диваном в рыжий. Гудел кран, когда мылись соседи.

Через три недели Ибо все-таки перевел хозяйке деньги. Ещё один месяц, говорил он себе. Один месяц, потому что мне нужно время. Ничего страшного, всего один.

Деньги не были приняты.

Хозяйка позвонила сама и нервно, едва не заикаясь, спросила, за что он ей платит. Ибо сказал, что за квартиру. По договору такая сумма, разве нет? Тогда-то он и узнал, что квартиру эта женщина продала буквально через неделю после того, как они с Сяо Чжанем ее сняли. Ибо спросил, собиралась ли она ее продавать, и по скомканному «почему не продать хорошим людям» понял, как было дело. Хозяйка бросилась заверять его, что ее никто не обидел, цену дали хорошую. Ибо повесил трубку.

Дядя Мун довольно быстро узнал все, что Ибо хотел узнать. Нет, не хотел, но узнать пришлось — эта квартира уже три месяца принадлежит ему, Ван Ибо. Дядя Мун долго объяснял, как этот трюк был провернут юридически, Ибо не слушал.

Отец только головой покачал — уже ничего не изменить.

Я и не хочу, сказал Ибо. Не хочу.

Но хотел. Он начинал думать об этом, когда просыпался, и переставал, когда засыпал. Иногда сны не давали ему даже этого перерыва. Он думал о том, что все могло быть иначе. Искал тут точку, от которой можно было увести их историю другим путем. Какие-то слова. Решения. Поступки. Наверняка было можно! Просто он не подумал. Он вообще ни о чем не думал тогда, он был слишком счастлив.

Теперь мыслям ничего не мешало.

***

То, что за Ибо кто-то следит кроме него, Цин Су заметил ещё на прошлой неделе. Но кто и зачем, понять не смог, потому тогда ничего не предпринял. И вот снова. Цин Су всматривался в темную фигуру за окном машины, хмурился. А что, если это решение самого председателя? Мог он подстраховаться? Мог, потому что очень дорожит Ван Ибо.

Цин Су продолжил вести машину по ночной улице. Катился тихо-тихо, с выключенными фарами, на небольшом расстоянии, чтобы видеть обоих. Ван Ибо как обычно весь в черном-безразмерном, и его тень — тоже. Оба в бейсболках, только у Ван Ибо поверх наушники. Идеальный объект, ничего не замечает. Конечно, чего ему нервничать, его охраняют сразу двое! Цин Су перевел дыхание, постарался разжать зубы. Выходит, председатель Суэ считал, что он не справится? Что он слишком глупый и неорганизованный? Его нужно продублировать кем-то для надежности. И кем же? Снова Хань Мо? Знает ли он про Цин Су? Или ему тоже председатель говорил, что доверяет только ему?

Паренек кстати не очень-то опытный. Зачем он идет так близко к Ван Ибо, например? Ночью улицы пустые, какая необходимость чуть ли не в спину ему дышать? И чего он озирается?

Цин Су интуитивно нажал тормоз, когда тот, кто шел за Ван Ибо, обернулся. Это у него стало привычкой, как и манера двигаться вдоль тротуара: человек оборачивается, видит припаркованную машину, ничего особенного, а когда он отвернется, можно ехать дальше. Подобных черных машин полным-полно. Правда, такое прокатывает только поздно ночью, иначе ползание вдоль тротуара выглядит подозрительно, и полиция может обратить внимание на неработающие фары.

За последние недели Цин Су приобрел множество привычек — ночных, дневных, всяких. Он привык даже к тому, что председателя больше нет. Но он все равно должен делать то, что ему поручено — беречь мальчишку.

Человек в черном снова обернулся — воровато, нервно, сунул руку в карман. Цин Су прищурился. Этот парень больше похож не на телохранителя, а на…

Цин Су чуть сократил дистанцию с Ван Ибо, спокойно топающим по тротуару, но глаз не сводил именно с парня в черном. Что-то в нем Цин Су не нравилось, настораживало его внутреннего зверя, а зверь был опытный, ему стоило доверять. Решил остановиться, вышел из машины, бесшумно прикрыл дверь и дальше двинулся своим ходом. Не как этот странный тип, открыто, а рывками из тени в тень.

А потом он увидел движение, которое видел в своей жизни множество раз, и зверь, настороженный внутри, прыгнул с места безо всяких раздумий. Цин Су рванул к парню в черном, сбил в прыжке ногой и тут же, не давая подняться, заломил руку с ножом, отбросил его на дорогу, и сильным ударом в живот закончил первый раунд. Человек у его ног корчился на асфальте. Цин Су обернулся на Ван Ибо — цел? А тот, кажется, только сейчас заметил, что за его спиной что-то происходит, переводил круглые от ужаса глаза с ножа на скорчившегося парня.

— Свали, — коротко приказал Цин Су. Не до тебя сейчас.

Он наклонился к человеку на земле, пинком заставил его перевернуться на спину и замер.

Блядь.

Медленно сложил нож, которым уже готов был замахнуться, подышал. Это то, чего он боялся.

Хан Жэ снова перекатился на бок, закашлялся.

— Какого хера ты творишь? — прошипел Цин Су ему в лицо. — Ты! Я всегда считал тебя верным председателю!

— Эта тварь его продала! — выплюнул с кашлем Хан Жэ. — Он… После всего… Паскуда.

— Председатель Суэ запретил его трогать! Ты кем себя вообразил?

— Да нет больше твоего председателя! — Хан Жэ поднялся на колени, с трудом встал. — Из-за него нет! И все его обещания, что он нас вытащит…

Цин Су ударил мгновенно. Придержал Хан Жэ, чтобы не рухнул, и тот послушно обмяк, опустился на колени. Цин Су выпустил рукоять ножа, который оставил торчать в его животе и сказал очень ровно:

— Приказ никто не отменял. Ясно?

Хан Жэ смотрел на рукоять ножа и дрожал.

— Не слышу, — напомнил о себе Цин Су.

— Приказ… не отменял… — прошептал Хан Жэ.

Цин Су нашарил в его кармане телефон, вызвал «Скорую помощь» и сунул его обратно Хан Жэ.

Присел на корточки, чтобы посмотреть в мокрое от пота лицо.

— Если попытаешься снова, убью.

И поднялся.

— Спас…ибо, — прошелестел Хан Жэ, но Цин Су уже не смотрел на него. Он повернулся к тому, чье белоснежное лицо с огромными глазами в темноте казалось призрачным.

— Тебе сказано было уйти, — устало произнес Цин Су.

Какого хера, ну в самом деле.

— Вы его убили, — выдохнул Ван Ибо.

— От этого не умирают, — Цин Су подошел к своей машине, открыл дверцу. — Свали уже, сделай одолжение. Скоро приедут копы и без тебя всем будет проще.

Он дал по газам, и темная улочка с двумя фигурами в черном осталась позади. Надо где-то бросить машину и вернуться к Ван Ибо, довести его до дома. Если он все слышал и не идиот, должен понять, что лучше уйти.

Проклятье, а ведь если мальчишка все слышал, то наверняка сообразил, что его постоянно охраняют. И кто это делает — тоже. И что его только что пытались убить. Сбежит? Запаникует? Или как обычно, к копам? Цин Су побарабанил пальцами по рулю. Как неудачно все вышло…

Хан Жэ, ну что же ты.

Если даже ты потерял веру, осталась ли она хоть у кого-то?

Цин Су верил, как прежде.

Председатель спас его в порту, рискуя жизнью. Такой человек не предает своих.

Председатель обещал им свободу и благополучие, ещё когда впервые появился перед ними. Таков был их договор, за это они присягнули ему на верность, стали его людьми. Жалкая горстка тех, кто не предал клан после смерти старшего председателя Суэ, бывшие его приближенные.

Правда, младший председатель все сразу же начал делать неправильно, не так, как принято, и Цин Су успел испугаться, что он не справится, у него слишком мало опыта. Он только потом понял, каков его план. Юный председатель не собирался отбивать обратно утраченные активы и районы, не хотел власти, не восстанавливал связи, не делал себе имя, потому что поставил себе целью совсем другое — максимально быстро выбить из нажившихся на его семье кланов столько денег и активов, сколько можно взять нахрапом, и с этим уйти. Само по себе такое не новость, этот номер нередко пытаются провернуть молодые банды, но они действуют открыто, грубо и глупо, почти всегда их быстро выбивают. А председатель Суэ вместо этого устроил бой с тенью: разработал тактику анонимных налетов и быстрого вывода захваченного из пределов досягаемости местных кланов и полиции. Вот у вас есть тайный склад с налом и золотом — а вот его нет. Все исчезло по щелчку, разлетелось пылью, ушло в никуда.

У юного Суэ было два козыря — наработанные его отцом схемы, связи, информация и опытные, преданные люди. Оба председатель разыграл блестяще. Почти без низового, «боевого» звена, за каких-то четыре месяца они сделали невозможное. Это было нагло, так не принято делать дела, потому что в бандитском мире есть свои законы и понятия о чести, но председатель Суэ наплевал на это все и выиграл. Цин Су знал, какие суммы прошли через его руки. Одна «Даймонд Плаза» чего стоила. А тот случай с ростовщиком? А «Золотая звезда»?

Председатель Суэ сказал, что каждый из них получит свою долю. Каждый сможет жить свою жизнь свободным, так, как он захочет. Начать свой бизнес, завести семью, получить образование, уехать в другой город, страну — все, что угодно с новыми документами и хорошими деньгами.

Цин Су верил. Пускай даже председателя Суэ больше нет! Цин Су все равно будет стоять с ним спина к спине.

Никто не отменял договор. Никто не отменял приказы.

***

Ибо перестал бывать в квартире. Перестал вообще покидать кампус.

Два случившихся той ночью открытия повисли на нем, как камни. Он ходил с ними на занятия. Звонил по воскресеньям родителям. Кажется, ел.

И никогда не выходил за ворота кампуса.

Зачем, ему не нужно. У него все есть. И деньги ему, в общем, ни к чему, куда их тратить. Он отлично учился в прошлом году, город вычел из его оплаты за учебу почти все, остались какие-то восемьсот юаней в год. Родителям большое облегчение. А ест он мало. Деньги просто некуда тратить. Зачем терять время и силы. Он лучше позанимается и поспит.

Правда, спалось с камнями трудно. Ибо пожаловался на плохой сон врачу в студенческой поликлинике, и ему прописали таблетки. С ними стало немного лучше, но камни все равно не давали о себе забыть.

Первый — залитые кровью руки человека с ножом в животе и холодные глаза того, другого. Они оба ненавидели Ибо, они считали его подлецом и предателем. Пока в одном мире ему вручали грамоты за помощь в раскрытии убийств и ставили в пример на занятиях по нравственности, в другом его ненавидели так яростно, что готовы были рвать на куски даже ценой собственной жизни.

Ибо много думал об этом. Как это возможно? Как в одной реальности умещаются два таких разных мира? То, что правильно в одном, в другом вызывает ненависть. Они же все люди, у них должны быть какие-то общие понятия о добре и зле, разве нет? Эти бандиты не прилетели с другой планеты, они выросли на этих же улицах, смотрели эти же фильмы, ели такую же еду. Они должны понимать, что Сяо Чжань — убийца. И он не кого-то случайно убил, он признался, что делал это много раз, сознательно, обдуманно.

«Я очень продуманный. Ты даже не представляешь, насколько».

И эти двое на ночной улице, они тоже убийцы. Они сами преступники, но осуждают его, Ибо и считают, что он хуже них! Как это возможно? Они полностью уверены в своей правоте! Этого Ибо никак понять не мог. Ладно, человек может быть преступником, но он же знает, что он преступник! Знает, что он враг общества. Не может не знать! Тогда по какому праву он осуждает Ибо? Что ему дает такую уверенность в своей правоте?
Что вообще такое — быть правым? Право. Правильно. Эти слова что-то значат?

Второй камень не мучал вопросами, он просто жег душу и ни на минуту не прекращал: Сяо Чжань приказал защищать его.

Он приказал своим людям защищать его.

Они ненавидят Ибо, эти его люди. Но они бросаются на нож, чтобы защитить его, потому что Сяо Чжань… Нет, председатель Суэ, приказал им защищать его.

Они осуждают Ибо, они готовы его убить. И они защищают его ценой своей жизни.

Но они там, за воротами кампуса. Все его прошлое там.

Ибо больше не выходил за ворота.

До тех пор, пока не получил от дяди Муна фотографию документа со множеством печатей. Такой-то был осужден закрытым судом. Дата суда. Приговор. Дата приведения приговора в исполнение.

Он сам признался в организации преступной группы, говорил дядя Мун, когда они с отцом приехали в маленькую квартирку около железной дороги, били Ибо по щекам, плескали водой в лицо. Потом затолкали в машину и увезли домой. Это его выбор, говорили они ему. Не твой! Он взрослый человек, он знал, что делает. А ты себя пожалей. Себя, понятно?

Слова не помогали не видеть вздрагивающие под пулями тело — такое знакомое, такое красивое — каждый раз, стоило опустить веки, моргнуть.

Он старался не моргать. Старался не спать.

— Он сделал все правильно, — говорила мама и гладила Ибо по волосам, как в детстве. — Он родится лучшим человеком. Его душа теперь свободна. И ты свободен тоже. Спи, малыш. Все будет хорошо.

Ничего не бойся, шептал себе Ибо, все к лучшему.

И учился в это верить.

***

Встреча была назначена на кладбище рано утром, но Цин Су прибыл ещё до рассвета. Занял позицию повыгодней и принялся ждать. Место он выбрал сам, оно для хорошей засады совершенно непригодно — открытая местность, ряды могил на склоне холма. Если засесть на вершине, как он сейчас, никто не сможет подкрасться незаметно.

Что поделать, теперь никому нельзя верить. Господина Суэ больше нет, и они больше не братья, каждый сам за себя. И если даже верные, как Хан Жэ, стали нарушать приказы, чего ждать от Хань Мо или младшего Синь, с ними у Цин Су хороших отношений и раньше не было, а теперь рассчитывать вообще не на что.

Пока не рассвело, Цин Су прошелся по округе тепловизором. Все спокойно, живность только мелкая, единственный человек здесь — он сам.

Трудно было привыкать к тому, что он теперь совсем один и должен сам решать, как ему жить. Он рано начал, пришел за братом к старшему господину Суэ пятнадцатилетним щенком и неплохо вырос к двадцати пяти. Власть молодого председателя он принял в двадцать семь и удивился, когда тот сделал его своей правой рукой. Были среди них более опытные, с хорошими связями, но председатель Суэ выбрал его, и Цин Су был счастлив. Он старался оправдать доверие, превзойти его, и кажется, у него неплохо получалось.

Но теперь его короткое сотрудничество с господином Суэ закончено. Остался последний приказ, и сегодня Цин Су его выполнит, а потом подумает, что ему делать дальше.

Он долго размышлял, встречаться ли ему с каждым отдельно или со всеми сразу, выбрал второе. Это безопаснее и беспроблемнее. Хорошо бы они не додумались все приехать в черных костюмах, очень странное будет зрелище.

Когда поднялось солнце, Цин Су пересел под дерево, тут его будет почти не видно, а у него все как на ладони. Потрогал неверяще мокрые от мелкой холодной росы листья. Правда будто белые. Выходит, белые росы не просто красивое название? Никогда не замечал.

Понемногу стали появляться люди. Кто-то приезжал на машине, кто-то шел от автобусной остановки и станции. Своих Цин Су среди них узнавал сразу, уже по тому, как они двигались. Подолгу стояли, разглядывая начинающие желтеть окрестности, не имели при себе сумок и пакетов, шли медленно, словно гуляя. Те, кто пришел навестить умерших, вели себя совершенно иначе, они знали, куда и зачем им нужно и все что-нибудь несли. Шли, однако, тоже неспешно.

Кладбище. Тут суетиться уже поздно.

К назначенному времени собрались все девятнадцать. Цин Су спустился к ним, его приветствовали настороженно, но дружно.

— Я пришел исполнить приказ председателя Суэ, — начал Цин Су.

Все смотрели, ждали.

— Господин Суэ сообщает, что сотрудничество окончено, и он благодарен вам за вашу верность. Он готов исполнить свое обещание. — Цин Су положил на каменный парапет плоский металлический чемоданчик, с которым пришел. Щелкнул замками, откинул крышку и развернул его ко всем, показывая содержимое.

Чемодан был практически пуст. Каждая его сторона была разделена на десять плоских ячеек-кармашков, из каждой торчал черный кожаный чехол размером с кредитку с вытесненными буквами Bitlox.

— Это ваша свобода, — Цин Су приглашающе указал рукой на криптокошельки.

Когда все кроме одной ячейки опустели, Цин Су забрал последний себе, закрыл чемодан и молча поклонился своим бывшим братьям. Они поклонились в ответ.

— Спасибо, председатель Суэ, — сказал вдруг Хан Жэ мимо него, куда-то в пустоту, и Цин Су едва не дернулся обернуться. — Мы гордимся работой с вами.

— Спасибо, председатель Суэ, — повторили за ним, и Цин Су склонился вместе с ними.

Они все свободны.

Как с ней живут, со свободой?

***

От щелчка замка на входной двери Ибо окаменел. У кого-то ещё есть ключ? За ним пришли? Он медленно отложил ноут. Заколотилось сердце.

В прихожей кто-то разувался, и от того, как это звучало, у Ибо дыбом встали волоски на руках, на затылке, везде.

Этого ведь не может быть.

Не может.

Не может.

Сяо Чжань остановился в дверях комнаты, осмотрелся, задержал взгляд на нарисованном себе.

Ибо переводил глаза с одного на другого. Этот тоже в шапочке, очках, штанах-парашютах. Только вместо кофты огромная куртка. Осень. Холодно.

— Все как раньше, — Сяо Чжань перевел взгляд на Ибо, чуть улыбнулся. — Дыши. Я не призрак.

Он достал из кармана что-то небольшое, бросил Ибо на колени, тот отскочил, и удостоверение упало на пол.

Обычное удостоверение личности, фотография Сяо Чжаня, его имя. Но другими иероглифами. Ибо поднял глаза.

— Ты…

— Я, — Сяо Чжань сел на свой край дивана.

— Это… фальшивое?

— Нет, самое настоящее. Сяо Чжаня казнили, разве ты не слышал?

— Но ты…

Ибо вцепился в волосы и замолчал, не сводя глаз с Сяо Чжаня. Тот смотрел в ответ спокойно.

— Я теперь другой человек. Мне не привыкать, правда? — и усмехнулся.

— Как? — выдавил Ибо.

— Ты правда думал, что людей с положением и деньгами казнят, или они отбывают срок? — Сяо Чжань невесело рассмеялся, откинул голову на спинку дивана и остался сидеть так, глядя в потолок. — Почему мне не восемнадцать.

— Девятнадцать.

— Теперь да, — согласился Сяо Чжань.

— Хочешь сказать, что… — Ибо сглотнул. Горло не разжать.

— Выпей воды, чтобы успокоиться немного, — посоветовал Сяо Чжань, — на тебя больно смотреть. Я бы тебе принес, но ты слишком нервничаешь, я стараюсь лишний раз не двигаться.

Ибо нашарил стоящий на тумбочке термос. Налил себе воды, выпил.

— Но ведь кого-то казнили?

— Разумеется. Всегда можно найти человека, которого казнят вместо тебя, нужны только деньги, — Сяо Чжань перекатил голову, чтобы посмотреть на Ибо, отвернулся снова. — Не делай такое лицо, это взаимовыгодная сделка. Бывает, что у людей нет другого способа заработать.

— Но это подлог.

— Конечно. И ты можешь об этом сообщить, — Сяо Чжань обернулся, посмотрел спокойно. — Я не стану мешать. Только в этот раз просто не будет. Ты же понимаешь, такое не происходит без участия людей на высоких должностях. Выбор между твоим и их благополучием будет сделан быстро.

— Ты мне угрожаешь?

Сяо Чжань покатал голову по спинке дивана.

— Для того, чтобы принять правильное решение, нужно иметь полную информацию. Я ее тебе даю, но ничем не мешаю. Я уважаю твои решения, ты заметил?

— А за дверью крепкие пареньки в черном? — хмыкнул Ибо.

— Нет, — губы Сяо Чжаня дрогнули в легкой улыбке. — Я один.

— Они знают, что ты жив?

— Нет, — Сяо Чжань качнул головой. — Хотя вру. Один из моих бывших подчиненных вчера узнал.

— Тебя теперь волнует ложь, — ядовито усмехнулся Ибо.

— Всегда волновала, — Сяо Чжань пожал плечами. — Просто не было способа тебе не врать.

— Пришел оправдываться?

Сяо Чжань долго смотрел ему в глаза.

— Был бы у меня хоть малейший шанс, если бы ты знал, кто я?

Ибо закусил губу, отвернулся. Почему на него так трудно смотреть.

— Нет.

— Значит, я все правильно сделал! — Сяо Чжань надвинулся ближе, впился взглядом. — Я хотел, чтобы у меня были эти четыре месяца. Любить тебя. И чтобы ты любил меня. Не мое положение, не деньги, просто человека! Меня.

— Это не был ты! — заорал в ответ Ибо. — Ты врал!

— И как ты определяешь, где я врал, там или тут?! Ну?

Они замолчали, глядя друг на друга, расцепили взгляды, отодвинулись.

— Все-таки оправдываешься, — процедил Ибо.

— Да. Потому что я виноват. Я знал, что тебе будет больно и не мог помочь. Пытаюсь хоть сейчас сделать что-нибудь, чтобы тебе стало легче.

— Зачем? — понимание сказанного настигло Ибо прямо во время произнесения этого вопроса, он резко повернулся к Сяо Чжаню. — Ты заранее знал? Это было твоим планом????

— Если что, — предупредил Сяо Чжань, — ты можешь меня бить. Это справедливо.

— Ты знал, что я тебя выдам! Ты для этого все…

— Это можно было устроить намного проще! — перебил его Сяо Чжань, взмахнул рукой, обрисовывая комнату. — Без вот этого всего. Тебе есть в чем меня обвинять, я не спорю, но с ума-то не сходи.

— Не сходить? Завел меня себе как собачку, чтобы развлекаться после тяжких трудов гангстерских! Как любовницу!

— С этим не спорю, — Сяо Чжань снова уронил голову на спинку, уставился в потолок. — Выглядит паршиво. Я нашу историю воспринимаю иначе, но не спорю. И тоже не простил бы.

— Ты не ответил про план.

— Разумеется, план был, — Сяо Чжань дернул плечом. — Я его составил, когда понял, что влип. В тебя, в это все. Я же понимал, чем все кончится. Что ты смотришь? Я неплохо с тобой знаком. Если бы ты узнал, кто я, ты бы не смирился, не сказал бы — ничего страшного, со мной-то он хороший человек, ничего плохого мне не делал. Ты не из тех, кто на такое соглашается. И я уважаю это в тебе, честно. Поэтому разоблачение было вопросом времени, а значит, к нему нужно было готовиться. Постараться получить от него какую-то пользу. Так возник план.

Ибо смотрел и не верил тому, что слышал. Он открыто это признает?

— Я нужен был, чтобы… — Ибо сглотнул. — Уйти от правосудия?

— Считаешь, кроме тебя меня никто выдать не мог? Или потрахаться мне больше было не с кем?

Ибо вскочил, отошел к окну, прижался к нему лбом. Холодное. Приятно.

— Но зачем…. Я не понимаю!

— Да потому что ты исходишь из того, что я тебя использовал! Что сначала была цель, потом ты! Что я тебя нашел и влюбил в себя, чтобы чего-то добиться. А не с этого началось! Я не собирался в тебя влюбляться, идиота ты кусок! Вообще влюбляться! Мои парни не успели подать мне машину, и пришлось прыгнуть в первую попавшуюся, чтобы уйти от полиции. Чистая случайность. Увидел симпатичного парня и решил устроить себе пару выходных. Думал, прикольно будет пожить простой жизнью, вспомнить студенческие годы, а если повезет, потрахаться. Все! Я не знаю, как так вышло… Квартира эта. А потом вообще покатилось… Я знал, что так нельзя! Что это плохо кончится.

Сяо Чжань вскочил с дивана тоже и запальчиво выкрикнул Ибо в спину:

— Но я делал все, чтобы это НЕ кончилось! И ни дня бы добровольно не отдал, ясно? У меня были эти четыре месяца, их теперь никто у меня не заберет, никогда. Оно того стоило! А сдать меня мог кто угодно, я даже хотел бы, чтобы тебе не пришлось. Но это все равно было бы больно. Только ещё и без денег.

Слова били в спину, Ибо старался не вздрагивать.

— Ты меня не предавал, пойми.

— Я тебя сдал! — не выдержал Ибо.

Стекло перед лицом запотело от крика. Можно нарисовать что-нибудь пальцем.

— Помнишь, я говорил тебе про не-выбор? Мне пришлось жить жизнь, которую я жить не хотел…

— Пожалеть тебя?

— Можно просто послушать, — примирительно произнес Сяо Чжань за спиной. — Пришлось и пришлось, проблема же не в этом. А в том, что я в эту чужую жизнь прекрасно вжился. Я бы ушел в нее целиком, если бы не ты. Ты не предавал меня, Бо-ди. Ты мне меня вернул. Помог вырваться. И мне плохо от того, что я не могу отплатить тебе за это чем-то хорошим, вместо этого я сделал тебе больно. Свалил на тебя огромный груз. Мне бы хотелось это исправить. Может, я смогу? Не говори сейчас, сейчас ты сердишься. Но если что-то будет нужно…

— Заткнись.

Они долго молчали. Как назло, не было даже поезда, и тишина была невыносимой. Потом за спиной зашуршала куртка, Сяо Чжань шевельнулся.

— Когда стало ясно, что по-любому будет больно, что мы срослись…— продолжил он тихо, устало, — я придумал, как можно использовать ситуацию. Раз уж все равно…

— Использовать для чего? — не выдержал Ибо.

— Чтобы умереть! Как ещё можно выйти из дела?

Ибо нахмурился. Выйти из дела? Он обернулся к Сяо Чжаню. Тот пожал плечами.

— Председатель Суэ умер, его клана больше нет. Моя совесть перед родителями чиста. Я столько времени искал решение…. А додумался, только когда встретил тебя.

Ибо почувствовал себя тупым. Его родители хотели, чтобы он продолжал их дело, разве нет? Что за решение? Какого хрена он не объясняет нормально, а стоит такой загадочный и улыбается ещё!

— Иди к черту, не понимаю, о чем ты! — он толкнул Сяо Чжаня в грудь, чтоб не стоял так близко, снова бросился на диван, подальше, уставился в стену.

— Да все это неважно, на самом деле, — сказал за спиной Сяо Чжань. — Просто история окончена, этой части моей жизни больше нет. И врать больше не о чем.

Ибо не смотрел, но по голосу слышал — улыбается. Весело ему! Ладонь, которая касалась Сяо Чжаня, горела, Ибо сунул ее под себя.

— Той части, где мы с тобой вместе, больше нет тоже, — продолжил Сяо Чжань, уже без улыбки. — Наша с тобой история не могла кончиться хорошо, но в ней всё равно было много хорошего. Я очень тебе благодарен. Честно.

— Да что ты говоришь, — прошипел Ибо стене.

— Прости, что сделал тебе больно. Я знаю, что деньгами тут не поможешь, но…

Ибо резко вскочил, поднял с пола рюкзак, порылся в нем и вытащил сложенный вчетверо глянцевый лист. Сунул его Сяо Чжаню и снова забился в угол дивана.

— Что-о?

Ибо мрачно усмехнулся стене. Не ожидал?

— Ты пожертвовал все деньги пострадавшим от наводнения??? — Сяо Чжань аж застонал от досады. — Ты идиот!

— А как насчет того, чтоб уважать любые мои решения? — хмыкнул Ибо злорадно.

— Ну не до такой же степени! Похуй на деньги! Они ушли на хорошее дело, ладно, но они давали тебе столько возможностей! Ты же умный, упорный, ты такой… Ты мог чего угодно добиться, нужен был совсем небольшой трамплин для толчка. А ты взял и все отдал!

— Потому что ебал я такие трамплины, — Ибо повернулся, чтобы сказать это прямо в глаза.

Сяо Чжань застонал ещё мучительней и отвернулся.

Снова повисла долгая, вязкая тишина.

— Ну, в общем-то, это все, что я хотел сказать, — Сяо Чжань обогнул диван и двинулся к выходу.

Ибо краем глаза смотрел, как движутся его ноги в белых носках. Шаг. Шаг. Вот он уже у двери комнаты. Обувается. Понимание, что ещё миг — и он исчезнет снова, насовсем, накрыло такой болью, что Ибо крикнул «Не уходи» быстрее, чем подумал, стоит ли.

Сяо Чжань остановился у косяка. Стоял, смотрел. Ибо смотрел тоже. Думал, ну вот же, все как раньше. Мы здесь, в своей квартире. У нас все хорошо. Нужно просто…

— Я тоже хочу все обратно, — шепотом признался Сяо Чжань. — Но ничего не получится, Бо-ди. Ничего уже не будет как раньше.

В горле стало очень больно. Ибо сглотнул:

— Как ты… дальше?

Сяо Чжань пожал плечами.

— Пока вернусь в Англию, здесь мне оставаться нельзя. Буду думать, — он невесело усмехнулся, — кем хочу стать, когда вырасту.

— А кем собирался? — Ибо поднялся с дивана. — Ну, до того, как отец…

— Не помню. — Сяо Чжань сделал шаг назад, и стало ясно, не подпустит.

Снова помолчали.

— Удачи, Бо-ди, — решительно выдохнул Сяо Чжань и сделал ещё шаг назад. — Все будет хорошо. Я обещаю.

Он быстро вышел, будто бегством спасался, хлопнула дверь.

На ней качнулся ромбик алой бумаги с размашисто нарисованным золотым маркером иероглифом «Удача».

Когда успел повесить.

Эпилог

Ибо не успел проехать и десяти метров, как за спиной раздалось сердитое:

— Это куда ты собрался?

Лу-Лу сердито уперла руки в бока, ее розовая куртка смешно растопырилась.

— Я думал, ты уже не придешь.

— А я думаю, может, тебе не нравится работа, которую я тебе подгоняю?

— Не выдумывай! — возмутился Ибо. — Просто ты опоздала на пятнадцать минут! Мы договорились на двенадцать сорок.

— Ай, какой ты душный, — Лу-Лу ткнула его в бок кулачком и резво уселась на заднее сидение. — Все, едь давай. И чтобы мимо фонтана, помнишь?

— Да помню, помню, — Ибо тронулся с места. Лу-Лу крошечная, ее везти совсем легко.

— И улыбайся мне!

— Если я буду тебе улыбаться, мы наебнемся прямо перед твоим драгоценным Сюмином.

— Ты почему так выражаешься? — кулачок Лу-Лу снова ткнулся в ребра. — Я девочка, между прочим!

— Та самая девочка, которая меня вчера материла за разбитый чайник?

— Фу, не буду с тобой говорить.

Ибо ухмыльнулся. Что и требовалось!

Отказать Лу-Лу он не может, понятное дело, но она в последнее время совсем обнаглела. То это ей сделай, то это. Сегодня понадобилось заставлять Сюмина ревновать: катать ее на велосипеде по кампусу в обеденный перерыв и делать вид, что они друг другу нравятся. «Ты такой хорошенький, знаешь, как он боится, что ты меня уведешь?» Так глупо, просто а-а-а-а. Сдалась Ибо эта Лу-Лу, они с ней и так почти каждый день видятся.

— Улыбайся, — прошипела из-за спины разбивательница сердец.

Ибо приподнялся и на ходу сорвал со сливы алый цветок. Протянул его Лу-Лу, она от восторга развизжалась на весь кампус, захлопала в ладоши. Ибо скосил глаза на студентов у фонтана. Вон он, Сюмин. Смотрит как миленький. Теперь и улыбнуться можно.

Когда доехали до стадиона, Ибо остановился.

— Ну что, довольна?

— Неплохо вышло! — Лу-Лу спрыгнула на землю, одернула курточку. — Потом повторим.

— Найди кого-нибудь еще! — возмутился Ибо.

— Кого?!!! Чтобы симпатичный был и без девчонки, ну, скажи? Молчишь? Вот и молчи. Вообще сам виноват, давно бы себе девчонку завел, и никто бы к тебе не лез. — Лу-Лу в притворном ужасе округлила глаза. — Или мальчика!

— Иди ты, — вяло огрызнулся Ибо.

— Ой, и пойду. На кафедре инженерной графики новый препод. Говорят, такой лапочка. Вот и погляжу.

— Иди гляди, — согласился Ибо. — У нас по начерталке был лао Чунь, я к нему на инженерку.

— Алё, — Лу-Лу пощелкала пальцами. — Ты меня слышишь вообще? Лао Чунь уволился. Мы же с тобой на начерталку вместе к нему ходили.

— Да? Блин, он мне нравился.

— Пошли со мной глядеть на нового, — подмигнула Лу-Лу.

— Ну его нафиг, — Ибо махнул Лу-Лу на прощание и свалил, пока она ещё с чем-нибудь не прицепилась.

***

Сходить с Лу-Лу стоило, Ибо понял это, когда отлежал себе руку.

Немного поспать на первом перерыве всегда приятно, но парты в этой аудитории были ужасно неудобные. И когда Ибо с трудом разогнулся, чтобы растереть чертову конечность и от души зевнуть, тогда и понял, прямо сразу — надо было сходить.

Чтобы не шарахнуться так позорно, увидев, кто перед ним сидит.

Почти лежит даже, грудью на стол, кулак под подбородком. И смотрит.

— Блядь.

Ничего умнее в голове не нашлось, Сяо Чжань только бровями двинул, мол, ну да, и что.

— Ты откуда тут взялся? — прохрипел Ибо.

— Работаю.

Ибо быстро протер лицо, осмотрелся. Они в аудитории одни, до лекции десять минут. Так, что значит «работаю»?

— Кем?

— Преподавателем на кафедре дизайна, — невозмутимо сообщил Сяо Чжань. — Я умею рисовать, честно. Могу диплом показать.

— Это не рисование, а инженерная графика!

— М-м-м, это серьезно, — Сяо Чжань нахмурился. — Придется постараться, да?

Так бы и убил гада! Это, наверное, отчетливо читалось, потому что Сяо Чжань резко распрямился и отодвинулся от Ибо. Улыбнулся. О, да он в костюме. Прям настоящий учитель. Только на подбородке несолидный красный след от кулака, долго он так сидел.

— Какого черта ты делаешь? — спросил Ибо, получилось почти жалобно. — Зачем? Ты же сам говорил, ничего не вернуть.

— И снова могу сказать, — Сяо Чжань легко пожал плечами. — Ничего не вернуть. Видишь, это не сложно.

— Я тебя ненавижу, — прошептал Ибо, но его, кажется, никто и не думал слушать.

— Ничего не вернуть, — повторил Сяо Чжань, снова наклоняясь ближе, глаза в глаза, произнес отчетливо: — Но что мешает начать новое? Кроме страха?

Ибо не успел ответить, звонкий голос от дверей перебил:

— Эй, вы что, знакомы?

Опять Лу-Лу! А можно ее не чаще раза в день?

— Не уверен, — буркнул Ибо, поднимаясь и пересаживаясь как можно подальше, в самый угол.

Вообще уйти бы, убежать за сто миллионов километров, но инженерка! Без нее никак. Господи, ему же потом ещё экзамен сдавать!

— Как раз знакомились, — ослепительно улыбнулся Сяо Чжань. — А вас как зовут?

— Мэн Шенлу.

— А меня зовут Сунь Цзи!

— Я Гун Шихао!

— Лао Сяо, а вы любите кофе? У нас во втором корпусе самый вкусный! Правда-правда, в других просто ужасный.

— А из какого города вы приехали?

— Вы уже где-то работали или сразу после университета?

Ибо не стесняясь закатил глаза. Да ваш юный лаоши восемьдесят девятого года рождения! Дядя Мун знал, о чем говорил. Сяо Чжаню скоро тридцать! И да-а-а, он кое-где уже поработал! Знали бы вы, кем.

Аудитория постепенно заполнялась студентами, толпа вокруг нового преподавателя густела. Ибо ухмыльнулся. Тебе не будет просто, Сяо-лаоши.

Но вот прозвучал звонок, Сяо Чжань что-то сказал и вскоре остался один перед аудиторией.

— Здравствуйте, — сказал он, и его мягкий сильный голос заставил всех затихнуть. — Я новый преподаватель начертательной геометрии и инженерной графики. Первую часть курса вам преподавал господин Чунь, я продолжу. Меня зовут Сяо Чжань. И я хотел бы познакомиться с вами.

Он улыбнулся и посмотрел прямо на Ибо.

— Разрешите начать с вас?

Ну как, как его угораздило сесть в углу? Ибо поднялся, вскинул подбородок. Отчеканил как на военной подготовке:

— Студент Ван Ибо, второй курс «Автомобильной техники».

— Я рад знакомству, студент Ван, — Сяо Чжань мягко улыбнулся.

Ничего особенного, улыбка и короткий взгляд. Ибо сел и долго смотрел, как студенты один за другим представляются Сяо Чжаню, и он улыбается им тоже. Но не так, как ему, совсем не так. Он умеет улыбаться по-разному. Умеет быть разным.

Ибо смотрел, как он движется. Поднимает руку поправить очки. Как отблескивают на солнце его волосы. Ой, споткнулся, улыбнулся виновато, и аудитория вместо обычного в таких ситуациях едкого хихиканья прямо-таки взорвалась розовыми сердцами, Ибо их почти видел, огромное единое AAAAWWWWW.

Похоже, бояться ему уже поздно, новое уже началось.

Совсем другое.