Chapter Text
Нельзя было сказать, что ему ничего не приснилось и его сон был полностью спокойным. Вовсе нет — если бы от ночных кошмаров можно было бы вылечиться простыми объятиями, то его жизнь была бы в разы легче.
Но его сны, по крайней мере, были легче. Спокойнее.
Если сказать точнее, его мозг словно не смог набраться сил, чтобы превратить страхи в осязаемые картинки. Его сон был наполнен смутными очертаниями и приглушенными звуками, которые пронизывали страхом, но были недостаточно чёткими, чтобы их можно было хотя бы как-то идентифицировать.
Но он всё равно ощущал, как поднималась температура во сне. Казалось, в уголках его мыслей собиралась влага — тяжелая и вязкая, словно его готовили на пару заживо. Даже сквозь завесу сна его дыхание становилось глубже и тяжелее.
В этот раз он не проснулся от резкого рывка. Вместо этого он словно растворялся, перемещаясь в реальный мир — частички его тела просачивались сквозь трещины, словно сироп. Он слишком долго отмахивался от симптомов течки, и теперь пренебрежение своими потребностями станет проблемой.
Авантюрин открыл глаза, его зрение было затуманено, и он силой заставил себя не завыть. В какой-то момент, пока он спал, Рацио выпустил его из рук и покинул гнездо, оставляя его одного. Он почти засмеялся. «Конечно, это было слишком хорошо, чтобы быть правдой». Рацио на самом деле было всё равно, он просто хотел, чтобы Авантюрин не провонял всё помещение своим стрессом. Это при условии, что это не было его галлюцинацией изначально.
Авантюрин испугался, когда дверь открылась, и едва не травмировал шею, повернувшись слишком быстро. Рацио проследовал в комнату, держа в руках ещё одну бутылку воды и… плошку с чем-то, что он не мог рассмотреть. Авантюрин щёлкнул выключателем и увидел, что это плошка с рисом.
— Ты что, проголодался? — голос Авантюрина был хриплым. Каждое слово давалось с гораздо большим трудом, чем обычно. Запах альфы перекрывал любой другой, и все инстинкты в голове кричали на него просто прекратить сопротивляться и наконец-то потрахаться.
— Я уже ел. Это для тебя. — Он протянул еду и воду. — Я чувствую, что твоя течка становится хуже, поэтому решил, что сначала следует разобраться с более тривиальными потребностями, прежде чем…
— Да-да, — отмахнулся от него Авантюрин. — Это подождёт. Слушай, тебе необязательно настолько стараться, чтобы залезть ко мне в штаны. Можешь не пытаться строить из себя джентльмена. Особенно сейчас, потому что по моим ощущениям я действительно сдохну, если ты не войдёшь в меня в ближайшие пять минут.
Рацио на мгновение замер, явно не ожидая такого внезапного напора, памятуя недавнюю нерешительность Авантюрина. — Ты… — Он поставил поднос с едой на колени Авантюрина с большей силой, чем рассчитывал. — Сначала ты поешь. Потом мы договоримся о сексуальной активности. Я понятно объясняю?
— Ооо, какие мы властные. — Тон его голоса был пропитан сарказмом. — Словно я твой непослушный ребёнок… довольно неординарный подход. Пять звёзд за оригинальность.
— Уж извини, но я не хочу, чтобы мой партнёр упал в обморок от усталости или жажды во время секса. Я не могу сказать, что эта мысль меня страшно возбуждает. — Рацио скрестил руки на груди. — А теперь ешь. И не забудь попить. Помойся и воспользуйся ванной, если нужно. А потом мы…
Губы Авантюрина дёрнулись в отвращении. — О, Эоны, я шутил, но, как оказалось, ты в самом деле относишься ко мне, как к ребёнку. Мерзость.
— Я не отношусь к тебе, как к ребёнку, — настаивал Рацио. — Я отношусь к тебе, как к человеку, который плохо себя чувствует и нуждается в заботе, что недалеко ушло от обстоятельств, в которых ты находишься.
Авантюрин смилостивился и взял вилку, но не забыл перед этим смерить Рацио абсолютно убийственным взглядом. — Да, конечно, потому что вы, мистер Альфа, знаете о течках больше, чем я. — Он зачерпнул вилкой рис и отправил его в рот, поморщившись от довольно знакомого вкуса. «Космический жареный рис» — рецепт, который прилагается к каждой Универсальной машине для синтеза.
— … синтезированная еда? Серьёзно?
Рацио слегка напрягся. — Это было удобнее всего.
— Признайся, ты просто не умеешь готовить?
— Даже если бы я умел, — процедил Рацио сквозь стиснутые зубы. — Ты не предоставил мне достаточное количество ингредиентов, учитывая, что почти всё на кухне — это алкоголь или еда быстрого приготовления, не имеющая почти никакой пищевой ценности.
Так-то оно так, но Авантюрин не позволит ему выиграть. — Так значит ты не отрицаешь, что не умеешь готовить.
— Ешь свою чёртову еду, игрок.
Он удовлетворённо хмыкнул, закатывая глаза. Как у всех омег в течке, у него почти отсутствовал аппетит, но… это и без того была небольшая порция. Если Рацио принуждает его поесть перед тем, как даст ему желаемое, то пусть будет так. Даже если каждый укус был больше похож на глоток песка.
Он бросил вилку в пустую миску и посмотрел на Рацио. — Я всё. Ты счастлив? Это удовлетворило твой странный кинк на кормление?
— Я никак не буду это комментировать. — Он забрал поднос. — Скоро буду. Затем мы разберемся с твоими симптомами. Займи себя чем угодно для подготовки.
— Я всё ещё должен ждать? — проскулил Авантюрин. — Эоны, что на этот раз? Только не говори, что ты стал импотентом в тридцать два и тебе нужно принять препараты, чтобы у тебя встало?
Лицо Рацио приобрело яростный пунцовый оттенок. — Я иду, — прошипел он сквозь зубы, — взять надлежащую защиту, или ты хочешь получить нежеланного паразита?
Абсурдность этого заявления, даже если Рацио не мог знать контекста, заставила Авантюрина расхохотаться. — О, так вот в чём дело? Сбегаешь, чтобы захватить презервативы? Доктор, уверяю тебя, у меня уже всё улажено.
— Ты пользуешься своим методом контрацепции?
— Что-то в таком роде. А теперь положи этот сраный поднос и…
Рацио перебил его. — Меня не устраивает расплывчивость в серьёзных вопросах. Что ты имеешь в виду под фразой «что-то в таком роде»?
Его пронзило раздражением. Рацио слишком долго тянул — значит пришло время преподать ему урок, чтобы он пожалел, что лезет не в своё дело. — Я хорошая собачка КММ, — сказал он с кривой улыбкой, — и как все хорошие собачки, я кастрирован. Ничего никогда не зародится там, тебе не о чем переживать. — Он грубо постучал по своему животу, где могла бы быть матка.
— Тебя стерилизовали? — В голосе Рацио звучали нотки ужаса, и Авантюрину захотелось закричать. — Как…
Авантюрин резко прервал его. — Ради всего святого, перестань задавать столько вопросов! Иди сюда, глупый, бесполезный альфа! — Он вскинул руки от отчаяния. Его тело пылало огнём — если в ближайшее время он не кончит, то даже потеряет способность говорить.
Он надеялся, что удар по интеллекту Рацио — центру его чересчур раздутого эго — будет достаточно, чтобы разозлить и наконец заставить его шестеренки вращаться. Но Рацио был более предан своему образу «заботливого джентльмена», чем ожидалось, и продолжал смотреть на него с беспокойством. К счастью, он не стал задавать ещё больше вопросов.
— Хорошо, — спустя мгновение сказал он, — мы достаточно долго откладывали. — Рацио поставил поднос и начал расстёгивать рубашку, пока приближался к гнезду. Он вскинул бровь на Авантюрина. — Ты не собираешься раздеваться?
Авантюрин оглядел себя. Он был одет в футболку оверсайз — не самый его сексуальный наряд, — тем не менее, ему хотелось думать, что с его худой фигурой было и так неплохо.
Обычно он бы без лишних мыслей разделся догола, однако Рацио продолжал строить из себя заботливого партнёра, поэтому он не очень хотел, чтобы его увидели полностью обнажённым.
— Я же вроде снял достаточно? Устроиться между ног сможешь, а остальное не важно.
— Вульгарный, как всегда, — пробормотал Рацио. — Хорошо, пусть будет по-твоему. В таком случае, — он сбросил рубашку, обнажив свою грудь, когда встал над Авантюрином. — Что ты хочешь, чтобы я сделал?
Авантюрин поморщился. — Ты что, забыл, как работает секс? Делай, что хочешь. Мне подходит всё, пока ты меня трахаешь.
— Нет.
— Что. — Авантюрин сел, закипая от злости. — В смысле «нет»?!
Рацио скрестил руки на груди. — Я считаю, что лучше делать всё по-твоему. Поэтому спрашиваю ещё раз: что ты хочешь, чтобы я сделал?
О. Этот ублюдок. Он хотел заставить Авантюрина умолять, не так ли? — Ясно, тебе вот так нравится. Хорошо. — Собрав все остатки сознательности он поднялся на колени, положив руки на грудь Рацио. Он собирался устроить лучшее шоу для Рацио, переигрывая настолько, пока сам не сломается.
— Прошу, альфа, — взмолился Авантюрин с низким, отчаянным стоном. — Мне нужно это. Мне нужен твой узел. Я так сильно хочу его… — Он закрыл глаза, позволяя развратному стону вырваться из груди, сжимая бедра вместе. — Я чувствую себя таким... таким пустым...
Лицо Рацио покраснело до кончиков ушей. — Это, — он с трудом выдавил из себя слова, — не то, что я имел в виду.
Авантюрин бы разозлился, если бы его не развеселило пылающее лицо Рацио. — Тогда чего ты хочешь? Мне нужно раздвинуть ноги и растянуть себя пальцами? Трахать себя, пока стону твоё имя? Ве-ри-тас Ра-ци-о? — Он протянул имя Рацио хриплым, страстным шепотом. — Как мне сделать это ещё очевиднее?
— Я не знаю твоих границ! — сорвался Рацио. — Я настаиваю на информации, которая позволит мне понять, что может сделать тебе больно или вызвать дискомфорт. Но как я должен понять твои пределы, если ты мне не рассказываешь?!
Улыбка сползла с лица Авантюрина. — Серьёзно? Всё из-за этого? А я-то думал, что ты наконец-то хотел со мной немного поиграть.
— Я… «поиграю», как только мы договоримся о границах.
— Ты такой скучный альфа, — пробормотал Авантюрин, прежде чем в его голове не промелькнула мысль. — Ладно, хорошо, если ты хочешь так… тогда я буду руководить. А ты будешь следовать моим командам, как хороший пёсик.
Рацио подавился воздухом. — Пёсик..?!
— Снимай трусы и ложись на спину, — скомандовал Авантюрин, — о, и держи руки на виду. Если дотронешься меня или себя без разрешения, это для тебя ничем хорошим не закончится. Я кусаюсь.
Про себя Авантюрин воссиял от абсолютно озадаченного выражения лица Рацио. Этого человека, который гордился своим стоицизмом, без этой дурацкой мраморной маски было до безобразия легко читать.
— Ты сказал, что хочешь, чтобы я чётко выражал свои желания? — улыбка Авантюрина была абсолютно плотоядной. — Именно этим я и занимаюсь. Я оседлаю тебя, пока не вышибу каждый балл IQ из твоего большого, глупого мозга.
— Ты, — Рацио огляделся, словно пытаясь найти ещё хоть один аргумент. Однако, не сумев ничего придумать, он сдался и, избегая взгляда Авантюрина, потянулся за ремнём, чтобы снять штаны и обнажить себя полностью. — Хорошо. Как пожелаешь.
— Хороший мальчик, — проворковал Авантюрин, наслаждаясь тем, как гулко сглотнул Рацио на его слова. — А теперь ложись.
По-прежнему выглядя потерянным, Рацио повиновался, и Авантюрин в ту же секунду забрался верхом и оседлал его бёдра. Он хотел ничего иного, кроме как пронзить себя его членом, однако…
Ему был предоставлен редкий, потрясающий шанс лицезреть столь гордого мужчину, как Веритас Рацио, в своём распоряжении.
Чёрт возьми, Авантюрин мог пересчитать на пальцах одной руки, сколько раз ему разрешали брать инициативу, и он наслаждался этим. Он был не против того, чтобы лежать на спине и принимать член, как хорошенькая маленькая шлюха, но было что-то дурманящее в том, чтобы впервые зажимать под собой альфу — когда Авантюрин заставит кого-то дрожать, а не наоборот.
Он обхватил пальцами член Рацио и широко улыбнулся, отметив, что у Рацио почти встал. Он самодовольно промычал самому себе. — Вот оно что, пытаешься вести себя незаинтересованным… но тебе, должно быть, очень понравилось, как я тебя дразню, верно? — он провел по всей длине пару раз — странное волнение нарастало в его груди, когда он чувствовал, как нежная плоть пульсировала под влиянием его слов и прикосновений.
Рацио слегка прошипел, очевидно пытаясь сдерживаться. — Не обольщайся настолько.
— Да неужели? Ну и кто же ещё способен на это, м? — он опустился, медленно, крайне медленно проводя языком вокруг розовой головки члена. — Расскажи мне. Я с удовольствием послушаю.
— А… — Рацио шлёпнул себя по губам, затыкая рот ладонью. — Ты там закончил? — удалось выдавить из себя. — Я думал, что ты мне понятно объяснил, что желаешь удовлетворить себя.
— Я займусь собой, когда захочу. — Жар внутри ограничивал его по времени, однако сначала Авантюрину было необходимо вдоволь наиграться. Особенно, когда следующий медленный оборот языка по головке вызвал каплю вязкого, белёсого предъэякулята. — Ты, должно быть, так возбуждён… приходится заботиться об омеге в течке, отодвигая на задний план свои собственные желания. О, бедный, бедный доктор…
Рацио шумно вздохнул. — Это… — он запнулся, неловкий, свистящий стон был музыкой для ушей Авантюрина. — Это абсолютно естественный… естественный биологический ответ на твои феромоны. Вот и всё.
— Правда? А что насчёт твоего кокаина?
— Это не… — он закрыл рот рукой с глухим мычанием, когда Авантюрин выбрал идеальный момент, чтобы насадиться ртом на его член, проводя языком вокруг и слегка посасывая. — Ах, это бы не кокаин, при… придурок.!
— Мгм. — Авантюрин специально промычал ответ, прижимаясь губами к члену Рацио, посылая вибрации по нежной коже. — Что ещё скажешь?
— Я принял это только один раз, когда пришёл, — последовал скованный ответ Рацио.
— О, вот как, и почему это? — Авантюрин медленно лизнул член. — Погоди… дай угадаю; мой запах показался тебе настолько чарующим, что ты не мог сдерживаться, верно?
Рацио покачал головой. — Дело не… А!
Авантюрину был неинтересен его ответ. Нет, ему было гораздо интереснее просто нападать на него, пока он отвлекался. Он оборвал слова Рацио, проглотив его на всю длину разом, прижав головку к задней части горла.
Он больше не мог продолжать играться с Рацио, оставляя свои желания в стороне, но он хотел пользоваться этим настолько долго, насколько мог. Ещё совсем чуть-чуть… ещё немного Рацио, который ёрзал и сдерживался под ним — ему было нужно только это. Он покачал головой вверх и вниз один, два, три раза — каждый раз соблазнительно медленно и так внимательно к каждому чувствительному участку кожи.
— Т… ты чёртов маленький…! — Рацио схватился за простыню, процедив слова через зубы.
Ещё раз медленно лизнув, Авантюрин выпустил головкой члена с влажным звуком. — Мм? Я маленький… кто?
— Разумеется, — выдохнул Рацио, не отвечая на вопрос, — играть со мной недостаточно, чтобы удовлетворить твою течку.
— О, в этом ты прав. Просто… решил побаловаться. Немного заботы о себе, если тебе так спокойнее. — Он сел сверху, нависая над членом Рацио. — Ты такой милашка в этом положении, ты знаешь об этом?
Если Рацио и хотел ответить, Авантюрин не дал ему и шанса. Он опустился на него с похотливым стоном, устраивая шоу, не прилагая к этому никаких усилий, когда принял всю длину Рацио в себя. — Блядь, — выдохнул он. — Блядь, как приятно ощущать тебя внутри.
Рацио крепче сжал простыни. — Осторожнее, — выдавил он.
— Хороший мальчик, — проурчал Авантюрин, — ты помнишь… а… ты помнишь о нашем правиле. — Он медленно начал двигать бёдрами, трахая себя на члене Рацио. — Если ты и дальше будешь хорошим мальчиком, я разрешу тебе трогать меня столько, сколько ты захочешь.
Он мог бы рассмеяться от радости, когда почувствовал, как напрягся живот Рацио от его слов.
— Хаа, похоже, у кое-кого, — он наклонился вперед, кладя руки на плечи Рацио, продолжая двигать бёдрами, — есть маленький кинк на похвалу, да?
— Авантюрин, — его тон был чем-то средним между предупреждением и мольбой. Он точно также упивался этим.
Он, не переставая, двигал бёдрами вперёд, наслаждаясь заполненностью внутри себя. Ощущалось всё это так, словно он наконец-то избавился от самого болезненного и ноющего зуда в мире. Но лучше этого была картина: Рацио по-прежнему вздрагивал под ним, с силой зажмурив глаза, словно пытаясь держать себя под контролем. Это побуждало Авантюрина трахать себя ещё сильнее, даже когда он начал ощущать растушую слабость в ногах от удовольствия.
В конце концов Авантюрин был вынужден замедлиться, ругаясь про себя, что не смог переиграть самоконтроль Рацио. — Ахх… — он тяжело дышал, слезая с члена Рацио, — т… ты… ты хорошо себя вёл, а теперь… — он с трудом сглотнул, — а теперь… твоя награда. Твоя очередь.
Рацио выглядел абсолютно дезориентировано. — Моя… что?
— Возьми меня, — пробормотал Авантюрин. — Трахни меня. Я наигрался.
— Авантюрин…
— Сделай это.
Неуверенность продлилась лишь несколько секунд, после чего Рацио взял Авантюрина за талию — и спустя мгновение Авантюрин оказался на животе, распластавшись в своём гнезде. Запах Рацио окружил его, резкий и наполненный похотью. — Всего-то надо попросить, — прорычал Рацио в его ухо, — и ты получишь желанное, игрок.
После всех издевательств с его стороны Авантюрин ожидал, что Рацио не сдержится и разорвёт его на две половины. Однако Рацио явно был достаточно милосерден, потому что, с отчаянием войдя в него, он был гораздо нежнее, чем был мгновениями раньше сам Авантюрин. Но это не сильно волновало Авантюрина — хотя он и любил погрубее, тем не менее его по-прежнему задевали за все чувствительные точки.
Комнату заполнили влажные, ритмичные звуки, чередующиеся громкими, непристойными стонами, которые слетали с губ Авантюрина, как прорванная плотина. Над собой он слышал, как судорожно хрипел Рацио, хватая ртом воздух, слишком увлеченный в движениях, чтобы быть в состоянии нормально дышать. Остатками связанных мыслей Авантюрин с гордостью подумал, что его тело способно довести Рацио до такого состояния.
— Блядь, — простонал Авантюрин, — блядь, как хорошо. Не смей останавливаться… — Он подавился своими словами, когда Рацио вошёл в него с особенной силой, заставив протяжный стон вырваться из его горла. — Аа… Аахх..! — Он чувствовал, как член внутри него начинает набухать. — Б… бля… узел, узел, пожалуйся, дай свой узел…!
Толчки Рацио становились всё более и более рассеянными, хватка на бёдрах окрепла. — Авантюрин… — прошипел он, слова застряли поперёк горла.
Ему было достаточно предупреждающего тона, чтобы понять, что его ждало дальше. — С… сделай это — кончи в меня, Эоны, умоляю…! — Авантюрин отчаянно впивался руками в простыню под собой, словно ткань могла помочь ему сохранять здравый смысл. — Свяжи меня, клейми меня, осемени меня…!
Низкий гортанный стон — единственное, что услышал Авантюрин, прежде чем почувствовал узел в себе, и перед глазами поплыло. В ушах зазвенело, когда дрожь пронеслась по телу, его оргазм резко накатил на него волной. Он словно со стороны слышал, как крикнул, взвыв, как шлюха, пока кончил на себя и простыни.
Но одно чувство прорезалось сквозь дымку экстаза, возвращая Авантюрина с небес на землю. Ощущение острой боли, пронизывающее левую сторону шеи, которое сопровождалось горячим дыханием, прокатывающимся по прокусанной коже.
Клеймление никогда не сработает. Скоро оно просто покроется коркой и заживет, оставив только прежний серийный номер на шее. И всё же Авантюрин почувствовал прилив эмоций. Это было интимно, слишком интимно для двух коллег, просто разделяющих течку.
Рацио отпустил его на месте укуса, его дыхание всё ещё легко щекотало кожу. — Прошу прощения, — пробормотал он. — Я… я не намеревался…
— Счастливчик, — удалось произнести Авантюрину сквозь тяжёлое, глубокое дыхание. — Если бы я кем-то другим… ты бы только что заклеймился со мной. И я бы стал твоей проблемой на… на гораздо более долгий срок, чем одна течка…
Рацио ничего не сказал. Наверное, его это успокоило. Затем, не говоря ни слова, он прижался губами к свежей, фальшивой метке. — Тебе… больно? — прошептал он в кожу.
— Не настолько, о чём можно беспокоиться, — ответил Авантюрин, слабо усмехнувшись последней частичкой силы, что у него ещё оставалась. — Кроме того… я сам попросил.
Было больно. Метка саднила и прожигала — он мог чувствовать, как кровь циркулирует под кожей. Но всё равно это ощущалось лучше, чем любые другие укусы, которые он получал все годы — укусы тех, кто впивался в него, словно пытаясь разорвать его кожу и вырвать куски плоти и крови, как стервятники.
Узел не спадал ещё несколько минут, прежде чем Рацио смог выйти из Авантюрина и сесть возле его гнезда. Авантюрин был настолько измотан, что ему потребовалось немало усилий, чтобы хотя бы поднять глаза и встретиться с ним взглядом. В груди что-то сжалось от удивления, когда он увидел в его глазах то, что можно было описать только, как тоску.
Авантюрин вытеснил все обнадеживающие чувства из его сердца так же быстро, как они расцвели. Он уже слышал предстоящую лекцию — «сексуальная активность высвобождает гормоны, связанные с установлением связей с другими людьми, а это значит, что любой может быть обманут и почувствовать «любовь» после того, как просто занялся сексом с другим человеком», — и он позволил этой гипотезе погасить все огни в своем сознании.
Но, может быть, он мог ненадолго притвориться.
— Залезай, — пробормотал он, закрывая глаза.
Рацио колебался. — В смысле… в твоё гнездо?
— … конечно, куда ещё?
— Мы оба грязные.
Авантюрин открыл один глаз, лишь слегка, чтобы взглянуть на него. — Я устал. Помоемся позже. Просто… залезай. Ко мне.
Рацио повиновался со вздохом, к счастью, отбросил свои «чистоплотные» замашки, по крайней мере, на некоторое время. Авантюрин знал, что скоро он не выдержит и поведёт его в ванную, но до тех пор…
Рацио лёг рядом с ним, кладя руку поперёк его спины. — Это то, чего ты хотел?
— Именно. — Он снова закрыл глаза. Его течка ещё далека от завершения, но он выиграл себе гораздо больше драгоценного времени, чем если бы подрочил себе сам. Отдохнув, он, возможно, воспользуется моментом и приберётся в гнезде, примет душ и займётся чем-то необходимым, прежде чем вернутся симптомы. — Просто хочу… немного поспать.
С головокружением и в полу-небытии он готов был поклясться, что почувствовал нежное прикосновение ладони, которая откинула прядь его волос с лица, но он не мог говорить наверняка.
Нет, Авантюрин точно ошибся, потому что мгновением спустя услышал слова, произнесённые шёпотом, которые не могли быть правдой:
«Ты так говоришь, словно быть связанным с тобой было бы ужасной идеей».
Когда его мечты проникли в реальность, он с лёгкостью окунулся в объятия сна.
Дело было не в том, что Авантюрин не хотел мейта. Он хотел, и, честно сказать, хотел очень сильно. Он был по-настоящему одиноким человеком. Несмотря на то, что он редко испытывал тоску по кому-то, это не отменяло того факта, чего он желал глубоко внутри себя. Альфа, бета или даже омега — он отчаянно хотел, чтобы кто-то был рядом. Кто-то, кто любил его.
Но этого никогда не произойдёт. Он уже был уже слишком непригоден.
Альфы были обычно зациклены на клеймлении. Всё происходило под влиянием инстинктов — во время секса с особенно привлекательным или притягательным омегой было почти невозможно устоять от желания укусить. Такое желание у них возникало с каждым, с кем они занимались сексом, если парнёр соответствовал их стандартам — вне зависимости от того, сколько омег они уже укусили.
Но омегам повезло гораздо меньше. У них было две гланды по обеим сторонам шеи, каждую из которых можно было прокусить лишь раз — может быть, два, если омеге сильно повезло — и после этого всё кончено. Альфа может кусать их сколько угодно, но шрамы будут неглубокими, почти незаметными, и это никак не позволит им оставить свою метку.
Отсутствие шрамов на шее омеги являлось символом невинности. Омега с двумя нетронутыми гландами? Сокровище, считающееся прекрасным и незапятнанным грязью мира. Омега с одной? Менее привлекательный, но всё ещё имеющий потенциал.
Что же говорить об Авантюрине, которого полностью израсходовали?
Ну, омеги, как он, были хороши только, как проститутки или инкубаторы. Если альфа желал подобных омег… это противоречило их биологии. Они не подходили быть ни чьим мейтом.
Для Авантюрина всё было гораздо хуже. Он не просто был клеймён десятки раз, его тело было полностью изношено. От одного взгляда на него всё становилось очевидным: растяжки на животе, даже после того, как он уменьшился и стал почти впалым, шрамы от плети на спине, грубая кожа вокруг запястий и лодыжек...
С ним всё было кончено. Ни на что не годный. Если бы чистая омега была на первом месте, а «слегка использованная» — на втором, Авантюрин даже не забрал бы домой бронзу — он бы вообще никогда не прошел квалификацию.
Его последний покупатель сделал ради этого всё возможное.
Он всё ещё помнил это: альфа, который сначала притворялся добрым. Он говорил, что отличался от других владельцев, что он будет относиться к маленькому бедному 0-543, как к мейту, а не рабу. Он касался пальцами старых меток и говорил, что ему всё равно, если он уже «испорчен», и что он всё равно красивый.
На тот момент Авантюрин ослабил бдительность, но ему не стоило этого делать; никакой человек, который по своему желанию покупает другого человека, как собственность, не может быть порядочным.
Он был лягушкой в кипящей воде, которая была не в состоянии выпрыгнуть, потому что слишком поздно это поняла.
Те дни сливались друг с другом, но он помнил, что его заперли в маленькой комнате с кроватью, туалетом и раковиной. Совсем, как в тюремных камерах, в которых он начнёт жить уже после. Мастер говорил, что это ради его же блага — он же не мог допустить, чтобы Авантюрин сбежал и поранился. Ведь теперь они должны были думать о благополучии будущего ребенка, а не только о своем собственном.
Он жил так месяцами в бесконечном страхе и безумии, наблюдая за тем, как менялось его тело — и менялось таким образом, что ему становилось физически больно от одних воспоминаний. Но однажды ночью он достиг своего предела — стресс испепелял его слишком долго, превращая тело, которое должно было стать инкубатором, в мусоросжигательную печь.
Он никогда в жизни не испытывал такой боли — всё произошло в дымке агонии и ужаса. Он мог лишь вспомнить, как лежал в луже собственной крови, а его тело билось в конвульсиях, пытаясь избавиться от мертвой опухоли внутри него.
Его хозяин вошел с ножом, чтобы перерезать то, что осталось от пуповины, и прижал Авантюрина к груди. Он шептал мягкие, приторные слова фальшивого утешения, уверяя своего милого «мейта», что они всегда,
всегда могут попробовать ещё раз.
Следующее, что он помнил — это труп мастера под ним. Его кровь смешивалась с потоком, который бил из горла этого ублюдка — из того самого места, куда он приложился ножом.
Чистый адреналин был единственным, что придало ему силы сделать это после того, как выкидыш разрушил его тело. После чего он отступил на три шага назад от трупа и упал в обморок — впоследствии его нашли уборщики.
Судя по всему, по закону той планеты, убийство считалось гораздо более страшным преступлением, чем рабовладение. Таким образом, Авантюрина приговорили к смертной казни.
Дальнейшая история была такой же, какой её знал весь мир.
Вот почему, как только у него появилось достаточно денег, чтобы позволить себе эту процедуру (и подкупить врача, поскольку большинство не захотело бы проводить её на молодом омеге в расцвете репродуктивного возраста), он полностью себя стерилизовал. Он знал только ту жизнь, где остальные пользовались его телом, однако он сделал всё возможное, чтобы никто из них не оставил после себя напоминания.
Эта информация не была обнародована публике, поэтому даже тот, кто был любопытен и хорошо разнюхивал информацию, не знал об этом. Даже если Рацио каким-то невозможным образом умудрился найти Авантюрина привлекательным, несмотря на все недостатки, которые он уже и так знал, по-прежнему существовала жалкая правда, которая была скрыта от посторонних глаз и испортила бы всё.
Люди говорят, что авгины — раса лжецов, но это было неправдой. На самом деле, авгины ценят честность превыше всего, если другой человек заслужил этого. КММ, прибывшая колонизировать их планету, не входила в число немногих привилегированных, кто заслужил правду. Однако, мейт авгина вошёл бы.
Авантюрин никогда бы не смог рассказать Рацио, через что он прошёл, но Рацио также не заслужил мейта, который врал бы ему постоянно.
«Так что да, Веритас.
Быть связанным со мной было бы ужасной идеей».
И снова разум Авантюрина был слишком истощен, чтобы полностью воспроизвести какие-либо кошмары. Всё, что он видел во сне, формировалось смутными очертаниями страха и боли, неспособными превратиться в осязаемый ужас. Это, вероятно, было самым мирным ночным сном, который он когда-либо видел, так что он воспринял это, как победу.
И ещё одна маленькая победа: Рацио по-прежнему лежал в гнезде, когда он проснулся, продолжая мирно посапывать. Его обычно аккуратно собранные волосы были растрёпаны и взлохмачены, и Авантюрин к своему невероятному удовольствию выяснил, что Рацио пускает слюни во сне. Искушение сделать фотографию для будущего «компромата» в спорах было почти невозможно подавить, однако он решил иметь совесть. Будет достаточно упомянуть это в разговоре.
Его инстинкты взывали к нему оставаться в гнезде, но здравый смысл был готов признать, что да, он был грязным, и ему следовало бы воспользоваться короткой передышкой перед следующим приступом.
Он смог выбраться из Рацио, не разбудив его, и выползти из своего гнезда. Его пошатывало, когда он пытался перенести вес на ноги. Может быть, он всё-таки чересчур перестарался, седлая Рацио.
Медленно, стараясь не шуметь, он проделал свой путь к ванной и дошёл до душевой. Перед тем, как включить воду, он замер — знаете что, может быть, Рацио что-то знал, раз так помешался на ванных.
Он отошёл и вместо этого открыл кран, набирая ванну. Чёрт, у него была замечательная ванна-джакузи для расслабления, почему бы не пользоваться этой возможностью чаще? Всё, что ему нужно было сделать, это протереться влажным полотенцем, чтобы не мариноваться всё время в выделениях, а затем подождать, пока она наполнится. Может, даже налить туда немного пены, потому что, чёрт возьми, каким бы саморазрушительным ни был Авантюрин, он не собирался останавливать себя от наслаждения мелочами жизни. Иногда простому человеку нужна была лишь ванна с пеной.
Как только ванна была наполнена, и от неё начал исходить пар, он окунулся туда, издав стон удовольствия, когда тёплая вода окутала его ноющее тело. Как бы не ненавидел признавать Авантюрин, Рацио был прав, хотя — Рацио был всегда прав. Купаться в ванной было замечательно. Ему следовало бы делать это чаще.
Он чуть дернулся, когда услышал скрип двери. Видимо, он забыл закрыть дверь.
Чёрт.
— Авантюрин? — открытая дверь прятала Рацио с его поля зрения (и наоборот), но, несомненно, это был он.
— Собственной персоной, — ответил он, помахав рукой. — Не переживай, клянусь, в этот раз я не дрочу.
Рацио выглянул из-за двери с гримасой отвращения. — Замечательно. Спасибо за грубость, это именно то, что мне было нужно.
— Всегда пожалуйста!
Рацио вздохнул и вошёл внутрь. Он взял запасное одеяло и обернул его вокруг талии, как будто ему нужно было сохранить скромность перед мужчиной, которого он только что трахнул и даже пытался заклеймить. — Кажется, к тебе вернулось здравомыслие.
— Дааа, — он сказал, потянув «а». — Возможно, через несколько часов вновь стану ненасытной шлюшкой, так что будь готов.
— Несколько часов достаточно, чтобы я закончил свою работу. — Рацио прислонился к раковине, скрестив руки на груди. — И достаточно времени, чтобы ты позаботился о себе.
Авантюрин закатил глаза. — Да, да… ты такой ворчун, ты знаешь об этом? Как домохозяйка. — Прежде чем Рацио успел возмутиться, он продолжил. — В любом случае, почему ты там стоишь? Залезай в ванну. Я знаю, что ты это хочешь.
Глаза Рацио скептически сощурились. — Я не собираюсь заниматься с тобой сексом в ванне.
— Супер, я не это имел в виду. Я спрашиваю, хочешь ли ты помыться — ванна достаточно большая. — Он указал на полотенца. — Просто сначала подмойся. Иначе эта ванна превратиться в суп из спермы.
Авантюрин с трудом сдержал смех, когда Рацио бросил на него самый тяжёлый взгляд отвращения. — Прошу, — мёртвенным тоном произнёс он, — никогда больше не произноси такого вслух.
Авантюрин лишь озорно ухмыльнулся на его слова и устроился в ванне. Совместное принятие ванны было занятием слегка более интимным, чем он привык, однако он уже, к своему удивлению, выяснил, что Рацио большой милашка. Даже Авантюрина, которого терпел с трудом, он предпочёл баловать нежностями во время течки. Несмотря на то, что подобная интимность заставляла Авантюрина чувствовать себя не в своей тарелке, он был любезным хозяином и потакал желаниям гостя, если тот этого хотел.
Рацио закончил протираться и устроился в ванне напротив Авантюрина, их ноги фактически сплетались друг с другом. Авантюрин не мог сдержать лёгкую ухмылку, увидев, как Рацио моментально расслабился, когда окунулся в тёплую воду. А как иначе, если температура воды была идеальной, а аромат пены для ванны успокаивал.
— Док, надеюсь, ты простишь меня за отсутствие резиновых уточек, — подразнил Авантюрин, губы расплылись в привычной ухмылке.
Безмятежное выражение лица Рацио исчезло, и он уставился на Авантюрина. — Я жалею, что когда-то рассказал тебе об этом.
— О чём? О твоей огромной коллекции уточек?
— Нет… — Рацио потёр переносицу. — У меня всего одна. Такое лишь с натяжкой можно назвать «огромной коллекцией».
Авантюрин был не в том положении, чтобы осуждать человека за игрушки в ванной, но залезать в душу Рацио было слишком весело, чтобы упускать возможность. — Одна, которую ты регулярно используешь. Дай угадаю… Наблюдение за уточкой, плывущей по воде, стимулирует когнитивные способности, — сказал он, стараясь как можно лучше передать акцент Рацио.
Выражение лица Рацио было непроницаемым. — Нет. Мне просто нравятся утки.
Это… действительно застало Авантюрина врасплох. — Погоди, серьёзно? Я всегда считал, что у тебя на это есть какое-то огромное, интеллектуальное оправдание.
— Разве иметь любимое животное незаконно?
Его фраза по какой-то причине заставила Авантюрина усмехнуться — смешок получился в опасной близости к фырканью. — Что такого тебя насмешило? — спросил Рацио, звуча немного смущённо.
— А… — Авантюрин попытался взять себя в руки. — Это просто забавно. Никогда бы не подумал, что у человека, как ты, будет любимое животное.
— И что это значит? — скрестил на груди руки Рацио — его движение всколыхнуло воду. — Это совершенно распространенное явление среди гуманоидных видов.
— Это совершенно распространенное явление среди гуманоидных видов, — повторил Авантюрин дразнящим тоном. — Только ты мог сказать нечто подобное.
Рацио, даже если бы постарался, не смог бы скрыть своё раздражение. — Неужели я никогда не смогу обрести хоть минуту спокойствия рядом с тобой?
— Не-а.
Он вздохнул, потерев переносицу. — Ванны вообще-то должны быть процессом расслабления, понимаешь.
— Ладно, ладно… сжалюсь над тобой. Не мои проблемы, что твоя реакция на мои бредни так веселит. — Он пустил в него сгусток пузырей, который неуклюже пролетел по воздуху около двух дюймов, прежде чем приземлиться в воде. Ну что ж.
— Наконец-то.
Авантюрин тихо просмеялся, но слово сдержал. Он расслабился в ванне, позволяя себе закрыть глаза, пока сладкий аромат окутывал его с ног до головы. Пускай КММ являлась проклятием Вселенной, но он простил бы их за все грехи просто за изобретение ванн с подогревом.
Хотя он каким-то образом всегда находил энергию на веселые подколы, но отрицать очевидно было невозможно — Авантюрин тоже был совершенно вымотан. Время фактически перестало для него существовать, но он был почти уверен, что наступил третий день с момента, как пришёл Рацио. К этому моменту он обычно успевал посидел на узле достаточно раз, чтобы течка начинала сходить на нет, избегая такого количества промежутков трезвости и осознанности. Уже давно этот период не оказывался таким затяжным, и Эоны, как много сил это у него отнимало.
Через несколько минут он приоткрыл один глаз и не мог сдержать улыбки, пока смотрел на Рацио. Рацио буквально находился в своей стихии: ему было комфортно в воде, а на лице было выражение абсолютного спокойствия. Это было почти удивительно— чаще всего выражение его лица было напряжённое и серьёзное, но прямо сейчас он казался полностью безмятежным.
Прелестный. Это было первое слово, которое возникло в сознании Авантюрина, тем самым немного удивив его. Если попросить его прокомментировать внешность Рацио, он бы предпочёл слово «красивый» или отвесил непристойное замечание о его статной фигуре. Он никогда не описывал его внешность словом «прелестный», однако теперь, когда он об этом подумал, Рацио таковым и являлся.
Он был, по правде сказать, очень прелестным.
— Я чувствую твой взгляд на себе, если что, — сказал Рацио, даже не удосужившись открыть глаза. — Если ты не начнешь бессмысленную болтовню, чтобы меня позлить, то выкладывай, что у тебя на уме.
Авантюрин вздрогнул, пытаясь найти оправдание своего поступка, потому что он ни за что в жизни не признается, что только что восхищался прелестным лицом Рацио. — М, ну… — он сглотнул. — Да, кстати, почему ты перестал принимать кокаин, который принёс с собой?
Рацио открыл один глаз. — Я даже исправлять тебя больше не буду. Ты дал понять, что не отступишься от этой своей шутки. — Он замолчал на мгновение. — Честно говоря, это потому, что твой запах слишком сильно колебался. Как ответственный за твоё благополучие альфа я должен был подойти к этому со всей серьёзностью.
О. Авантюрин не ожидал такого ответа. — Серьёзно? Ты что, переживал за меня? — он натянул дразнящую ухмылку.
— А что, если так? — Рацио слегка приподнял подбородок, с вызовом уставившись на него.
Авантюрин постарался успокоить любые бурлящие эмоции легким смехом. — Ого, а ты действительно предан своему кодексу альфа-джентльмена? Как мило. Может, не так уж и плохо, что начальство всё-таки затащило тебя сюда.
— Ммм, твоя бессмысленная лесть мне ни к чему. — Рацио отвернулся. — Я просто делаю то, что сделал бы любой адекватный человек.
— Ха. Знаешь что, покорность тебе не к лицу.
— Едва ли это можно назвать покорностью, — огрызнулся Рацио. — Не важно. Продолжай принимать ванну — кто-то должен прибраться в гнезде, и, я полагаю, этим человеком будешь не ты.
Обычно любой омега бы рассердился даже от мысли, что кто-то трогает его гнездо, хотя бы из гигиенических соображений, но… честно говоря, Авантюрин никак не отреагировал. — Без проблем. Просто скинь простыни в корзину для белья, у меня достаточно чистого на замену.
Рацио поднялся и вышел из ванны. — Разве не логичнее постирать всё сразу?
— Пф, — Авантюрин плюхнулся в ванной, — стирка — это проблема будущего меня.
Хмыкнув, Рацио взял полотенце и обернул его вокруг талии. — Опять ведёшь себя безответственно, игрок. — Он открыл дверь, застыв на месте. — Не забудь поесть, попить, и, может быть, открой чёртово окно, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Просто потому, что ты в течке не значит, что…
Авантюрин прервал его с недовольным стоном. — Господи! Ты опять читаешь нотации? Чёрт, я думал, что обвел тебя вокруг пальца, когда обнаружил твой маленький кинк на похвалу.
Рацио шумно дышал, как засоренная труба, в течение нескольких, весьма занимательных секунд. — Ты... — Он сглотнул. — Я собираюсь прибраться. Ты... ты просто не натвори глупостей.
Авантюрин от души рассмеялся, когда Рацио выскочил из ванной, кончики его ушей были потрясающего оттенка красного. Если бы он знал, как легко его смутить, он бы уже давно начал отпускать свои грубые шутки.
Оказавшись в одиночестве, Авантюрин устроился в тёплой воде, на губах играла легкая улыбка. Он всё ещё ощущал течку, словно комок грязи, застрявший в его животе, но в остальном он, честно говоря, чувствовал себя довольно хорошо. Болезненность от их прежних занятий притупилась почти до нуля, а ползущее тепло в его разуме ощущалось не как паразит, а как приятное гудение.
Скорее всего, всё дело, возможно, было в хорошем настроении. У Авантюрина было хорошее настроение. Удовлетворение нахлынуло на него хотя и незнакомой, но не неприятной волной. Каждый раз, когда он был счастлив, в его голове звучал шёпот, который спрашивал «действительно ли мы заслуживаем это?», но впервые в жизни этот голос был достаточно тих, чтобы не обращать на него внимания.
И чёрт возьми, происходящее между ним и Рацио, скорее всего, было лишь фантазией Авантюрина, просто подкреплённое влюблённостью, смешанной с гормонами и интимной близостью, но их взаимодействия ощущались почти домашними. Просыпаться вместе, принимать ванну вместе, перебрасываться привычными колкостями… даже отвратительно приторная синтезированная еда Рацио отдавала теплотой.
Он мог бы привыкнуть к такому. Он правда-правда мог бы привыкнуть к такому. Он бы жил так каждый день, если бы предоставилась возможность.
…
О.
Ох, блядь.
Авантюрин вырвался из своих мыслей, его сердце внезапно подскочило к горлу. — Ох, блядь, — повторил он свои мысли вслух, шипя себе под нос.
Нет, нет-нет-нет. Нет. Нет. Мысли такого толка были под запретом. Он не мог позволить каше из гормонов и близости обмануть его, заставив его влюбиться в Рацио. И так не было ничего хорошего в том, как его влекло к нему — искренние чувства сделают всё ещё хуже.
Но теперь, когда в голове возникла эта мысль, он почувствовал, что уже и так было слишком поздно. Его сердце продолжало колотиться, пока он ощущал странное, щемящее чувство в груди. Это было не тяжелое чувство, как холодный ужас или страх, а что-то немного более тёплое и значительно более извивающееся — как чувство, которому всего лишь нужно было вырваться из границ его грудной клетки.
Тоска. Желание. Привязанность.
Вода колыхнулась, когда Авантюрин поднял руки, зарывшись в них лицом с отчаянным стоном. Он поступил глупо. Это было очень-очень глупо с его стороны. Он позволил бессмысленной, мимолетной фантазии расцвести во что-то большее, и это не кончится — не может — хорошо для него, Рацио или кого-либо ещё.
Это было похоже на поезд, который не смог вовремя остановиться, чтобы избежать аварии. Было слишком поздно.
Каким-то образом, где-то между строк Авантюрин влюбился в доктора Веритаса Рацио. Он абсолютно проебался.