Work Text:
Ежедневный порочный круг Галлахера состоял из нескольких неизменных вещей. Одной из них было зайти после работы в "Проснись и пой", чтобы пропустить пару стаканчиков чего-то крепкого или не очень - зависело от настроения, - поболтать с Шивон и редкими посетителями, а потом пойти в место, являющееся его ночлегом (у него язык не поворачивался назвать это "домом"), чтобы уснуть на смятых, не очень чистых простынях, и повторить всё на следующий день. Он уже привык к такому порядку вещей, и на периодические вопросы не скучно ли ему так жить, Галлахер лишь со смехом отмахивался, что интересных событий ему хватает на работе.
Хотя любой, кто рискнул бы заглянуть в его пустые уставшие глаза, когда Галлахер выслеживал или допрашивал очередного преступника, сразу бы понял, что это ложь. Но таков уж был Галлахер - искусно сотканный из многочисленных ниточек лжи, формирующих цельное и достаточно правдоподобное полотно.
И вот сейчас он снова стоял за стойкой "Проснись и пой", скучающе натирая стаканы, добросовестно исполняя очередной пункт своего порочного круга.
Шивон ушла где-то с час назад, упросив её подменить из-за срочных дел. Галлахер никогда не был против помочь ей в баре. В конце концов, все его дела заканчивались вместе с рабочим днём, а вернётся он в своё пристанище часом позже или раньше - было неважно.
Посетителей сегодня было неприлично мало, и за час до закрытия Галлахер в помещении остался совсем один. Даже назойливые чокнутые аниматроники, над которыми так тряслась Шивон, решили его не беспокоить и ушли по каким-то своим странным, как они сами, делам.
Возможно, есть смысл закрыть бар пораньше, раз уж обслуживать всё равно было некого.
"Обслуживать". Это слово ассоциировалось у него совершенно не с приготовлением коктейлей. Оно звучало, как клеймо, обжигающее его сущность, каждый день напоминающее, кто он есть и где его место в этом прекрасном лживом раю, именуемом Миром Грёз.
Но этого ничего. Рано или поздно всё заканчивается, и чужие радостные сны под утро превратятся в пугающие кошмары. И когда это случится, то он, наконец, вздохнёт полной грудью, упиваясь запахом чужого страха, и покажет всем и кое-кому конкретному, что такое настоящий ночной кошмар.
Но сейчас ещё рано.
Раздался звук открываемой двери, знаменуя приход запоздалого посетителя. Галлахер прервал поток своих мыслей и поднял глаза, чтобы в следующее мгновение сдержать поползшие вверх от удивления брови.
Глава Семьи и клана Дубов по совместительству, господин Сандэй собственной персоной. Вот уж неожиданный клиент.
Сандэй с идеально, слишком неестественно, выпрямленной спиной грациозно, как и подобает человеку его статуса, прошёл к стойке и сел на барный стул прямо напротив замершего Галлахера. Настолько вылизанный с головы до пят, что аж тошнило.
- Добрый вечер, детектив, - ровным голосом поприветствовал Сандэй, будто это было самым естественным для него положением вещей в мире - прийти поздно вечером в бар в ныне полузаброшенном Отеле Грёз к своему подчиненному.
- Добрый вечер, господин Сандэй, - кивнул Галлахер, мимоходом раздумывая, что тот мог тут забыть. - Вы по делу или так, развеяться?
Сандэй сощурил глаза, смеривая Галлахера презрительным взглядом.
- Будь у меня к тебе дело, я бы вызвал тебя в Резиденцию, а не бегал за тобой лично, как пёс. Это всё-таки твоё амплуа, Галлахер.
Галлахер стиснул зубы и криво усмехнулся. Пернатый ублюдок с завышенным ЧСВ.
- Тогда предположу, что Вы хотите выпить. Чего желаете, господин?
- Сделай что-нибудь на свой вкус, - Сандэй небрежно и капризно взмахнул рукой. Галлахер представил, как музыкально хрустят кости, когда эта рука будет ломаться в его хватке, - только покрепче.
- Как скажете, - пробормотал он и начал смешивать ингредиенты. - Не думал, что когда-то увижу Вас в подобном месте.
Галлахер на мгновение задумался и добавил ликёр - коктейль, который он выбрал для Сандэя, был крепким и весьма терпким, поэтому он просто решил заменить один компонент чем-то более сладким. Сандэй не был похож на того, кто любит бренди или виски.
- А ты что, не рад видеть высокопоставленное лицо в своём баре? - приподнял тонкую бровь Сандэй.
- Это не мой бар, - вздохнул Галлахер и проигнорировал сам вопрос, - я тут всего лишь помогаю. Я же всё-таки детектив, в первую очередь.
Сандэй ничего не ответил, а лишь едва заметно приподнял уголки губ.
Он точно знал, что сегодня в баре будет только Галлахер. Возможно, он даже специально подстроил всё так, чтобы у Шивон появились дела, а случайным посетителям вдруг пришла в голову мысль, что сегодня не лучший день, чтоб выпивать именно здесь.
Мысленно Галлахер усмехнулся. Появление здесь Сандэя в полном одиночестве могло означать только две вещи - во-первых, он его уже в чём-то подозревает, во-вторых, у него, наконец, впервые с того самого происшествия начали сдавать нервы, раз он решился на прямую конфронтацию.
Глупый, глупый ангелочек. Он может подозревать и обвинять его в чём угодно, что не помешает Галлахеру играть свою роль до самого победного конца.
- Ваш коктейль, - Галлахер положил картонную подставку, и поставил на неё бокал с янтарной жидкостью. Поставил не по центру - специально, разумеется.
У Сандэя заметно задёргался один глаз, и он не сдержался: протянул руку, чтобы передвинуть бокал точно на центр подставки, и только тогда вновь принял расслабленно-брезгливое выражение лица.
- И что это?
- "Лицо ангела", - пожал плечами Галлахер, - подумал, что Вам подходит.
- Он действительно так называется?
- Теперь - да. Я только что его придумал. Считайте, что вдохновился Вами.
Это можно было бы принять за флирт. В каком-то смысле, это он и был, если не брать в расчёт больные фантазии Галлахера о том, как бы он осквернил это лицо, пока готовил напиток.
Но какой хозяин, такой и питомец, - у самого Сандэя фантазии явно были не здоровее.
Сандэй хмыкнул, взял бокал и с задумчивым видом слегка покрутил его в своих пальцах, после чего пригубил коктейль. Лицо разрезала ядовитая улыбка. Он с прищуром, не прекращая улыбаться, смотрел на Галлахера несколько мгновений, а потом медленно, будто устраивая представление для одного зрителя, отвёл руку с бокалом в сторону и вылил содержимое на пол. Из расслабленных пальцев туда же выскользнул и бокал, с громким дребезгом разбившийся в образовавшейся тишине.
Конченная мразь. Когда наступит нужное время - а оно наступит, - Галлахер обязательно переломает эти тонкие пальчики один за другим.
- Что-то не понравилось? - вежливо уточнил он с безразличным видом.
- Ты меня вообще слушал? - Сандэй выглядел раздраженным. - Я не просил коктейль с ликёром, я просил *крепкий. Ещё и назвал в честь меня. Какая наглость.
Галлахер не стал говорить, что замена ликёра на бренди в крепости напитка погоды не сделает, и молча стал мешать заново. Спорить с этим психом не было никакого смысла.
Не заставил слизывать разлитый по полу коктейль, и на том спасибо.
В этот раз Сандэй остался доволен, и начал медленно, маленькими глоточками, пить смесь двух видов бренди и джина.
Галлахер отвернулся к нему спиной, якобы чтобы переставить некоторые бутылки на полках, но на самом деле он просто уже не мог сдержать сумрачную злорадную ухмылку.
Теперь он точно знал, почему Сандэй пришел именно сюда, почему он решил выпить - хотя обычно практически никогда не пил, кроме как из вежливости, - и почему он предпочел терпкость сладости.
Говорят, что коктейли в Мире Грёз имеют вкус эмоций, которые в них вкладывает человек. Чем больше грусти и горечи - тем более крепким и терпким получится коктейль.
Действительно, он бы не хотел, чтобы на этом ангельском лице была хоть капля радости.
- Ещё один, - Сандэй аккуратно поставил пустой бокал точно по центру подставки и выжидающе посмотрел на Галлахера. - И себе что-нибудь тоже налей.
- Я не пью на работе, - ещё одна маленькая ложь, на которой был построен образ Галлахера. Ему просто не хотелось подчиняться по первому же писку.
- Это приказ, - Глава Семьи высокомерно вздернул подбородок.
- Как скажете, - хмыкнул Галлахер. Не надо слишком рано пугать пташку, пока та не забралась в ловушку.
Второй бокал оказался перед Сандэем, а себе Галлахер просто плеснул виски.
- За Ваше здоровье, - он отсалютовал стаканом, но Сандэй к нему не присоединился. Эти слова будто сбили с него всю наигранную спесь, и теперь он молча, слегка растерянным взглядом смотрел в свое искаженное отражение в бокале, а потом прикрыл глаза ладонью.
- Не за моё здоровье. И не чокаясь.
После чего всё-таки отпил свой второй коктейль за вечер.
Детектив так же поднес стакан к губам, в котором спрятал злую усмешку.
- Как дела с расследованием? - рассеянно спросил Сандэй, очерчивая пальцем край своего бокала.
- Ничего нового, помимо уже имеющегося у Вас рапорта, я сказать не могу.
Губы Сандэя дернулись, и он тихо хмыкнул.
- Вот как. Надеюсь, Вы всё же вскоре меня порадуете, детектив.
- Сделаю всё, что в моих силах, господин Сандэй, - Галлахер чрезмерно театрально приложил ладонь к груди и слегка поклонился.
Крылья на голове Сандэя встопорщились, и он злым взглядом будто пригвоздил Галлахера к стене.
- Не смей издеваться надо мной, - срывающимся голосом прошептал он.
- Даже не думал, - Сандэю лучше не знать, о каких именно издевательствах и надругательствах над ним иногда фантазировал Галлахер. - Вы точно в порядке?
Не без удовольствия Галлахер заметил, что рука, которой Сандэй берёт бокал, мелко дрожит.
Ничего, Галлахер, ничего. Потерпи ещё немного. Всё идёт как надо.
Сандэй, наконец, допил коктейль, не обращая внимания на то, что сам Галлахер едва отпил свой виски. На обычно гордом и сдержанном галовиане был заметен отпечаток легкого алкогольного опьянения, которое тому, очевидно, было нужно, чтобы прикрыть зияющую свежую рану в своей психике.
- Ещё.
- Я боюсь, что Вам уже хватит, господин, - усмехнулся Галлахер. - Вы же не хотите возвращаться в Резиденцию в непристойном виде, напившись, как свинья?
- С каких пор тебя волнует моя репутация, пёс?
- С тех самых, как люди начали сомневаться, что Вы достойны быть Главой Семьи.
У Сандэя расширились глаза, и его пробила дрожь. Он поджал вздрагивающие губы и выдавил:
- Мне плевать, кто и что про меня думает. Всё, что имеет значение - найти преступника и провести Фестиваль Гармонии без... инцидентов.
- Это взаимоисключающие понятия, - Галлахер наклонился вперёд, опираясь локтями на стойку. - Я могу заниматься этим расследованием столько, сколько Вам угодно, но чем больше пройдет времени, тем меньше шансов понять, что именно случилось. А без радикальных мер времени пройдет очень много.
- Ты прав, - Сандэй не мигая уставился в его глаза, - нужны радикальные меры.
Галлахер не успел опомниться, как Сандэй железной хваткой вцепился в его галстук и потянул на себя, практически столкнувшись носами. Жёлтые глаза смотрели на Галлахера с нескрываемым бешенством, граничащим с помешательством. Вот оно.
- Я знаю, что это сделал ты, - прорычал он, выдыхая на Галлахера терпкие алкогольные пары. - У меня нет доказательств, но я знаю, что это был ты. Ходи и оглядывайся, детектив... потому что когда я докопаюсь до правды, то не жди от меня пощады.
- Господин Сандэй, - мягко ответил Галлахера, изображая искреннее недоумение, - я не понимаю, о чём Вы...
- Не лги мне! - прохрипел Сандэй и дёрнул за галстук сильнее. Его всего колотило как в ознобе. - Я знаю, что ты меня ненавидишь! Но неужели настолько, чтобы убить её?..
- Господин Сандэй, - с большим нажимом повторил Галлахер и положил руку поверх дрожащих пальцев, сжимавших его галстук. - Воздержитесь от разглашения секретной информации в публичном месте. У стен есть уши.
Он бережно отцепил пальцы от галстука и взял руку Сандэя в обе свои ладони. Тот не пытался вырваться, но лицо всё ещё было искажено маской безумия.
- Во-первых, я Вас не ненавижу. Во-вторых, Вы обвиняете ведущего детектива в преступлении, которое он же и расследует. А в-третьих, Вы - пьяны, - вкрадчиво произнёс Галлахер, не разрывая зрительный контакт. - Вы принимаете сейчас какие-то препараты от Ваших... проблем?
- Разумеется, - голос Сандэя болезненно хрипел. Симфония для ушей Галлахера. - Я всегда принимаю лекарства.
- Вам больше, чем мне, должно быть известно, как все эти лекарства плохо совместимы с алкоголем. Да и они уже, кажется, не работают.
Галлахер изобразил на лице сострадание.
- Я прекрасно понимаю, как Вам сейчас тяжело, поэтому сделаю вид, что не слышал этих обвинений в свой адрес.
Он наклонился вперед и прошептал на самое ухо, обдавая дыханием мягкие тонкие пёрышки на крыльях:
- Вы не в себе, господин Сандэй.
Безумие покинуло это милое личико, и теперь Сандэй смотрел на него широко распахнутыми озадаченными глазами. Галлахер постарался не задерживаться взглядом на пухлых губах, обрамлявших удивленно приоткрытый рот.
Она таким же взглядом смотрела на него и так же мило округлила рот в букву "о", когда её тоненькое хрупкое тело разорвали когти Смерти.
- Вам нужна психиатрическая помощь, - тихо сказал Галлахер, упиваясь тем, насколько сейчас Сандэй выглядел растерянным и напуганным потерей контроля над собой. - Никому не станет легче, включая Вашу сестру, если Вы сойдете с ума, верно?
- Да... - пробормотал Сандэй, и схватился свободной рукой за лоб, - да, ты прав... Не знаю, что на меня нашло...
- Если Вы хотите отомстить за неё, - Галлахер начал нежно растирать длинные тонкие пальцы, скрытые под перчатками, усилием воли сдерживая желание безжалостно раздавить их в своих, - Вам ни в коем случае нельзя потерять пост Главы Семьи. Поэтому, простите за дерзость, но... будьте хорошим мальчиком. Принимайте таблеточки, посетите психиатра и больше не пейте алкоголь. Договорились?
Сандэй вдруг громко и несдержанно всхлипнул. В его глазах показались слёзы.
- Простите... - пролепетал он и прикрыл лицо крыльями, давая волю накопившемуся стрессу и подавленным эмоциям.
Галлахер бы очень хотел отодвинуть эти крылышки, чтобы видеть покрасневшие припухшие глаза, обрамленные влажными от слёз ресницами. Но ещё не время.
- Когда закончите, позвольте проводить Вас в Резиденцию, - Галлахер всё ещё держал его руку, успокаивающе оглаживая большим пальцем костяшки.
Сандэй лишь дерганно кивнул головой, а Галлахер любовался, как из-под крыльев стекают слёзы, и, пользуясь тем, что Сандэй ничего не видит, широко облизнулся.
***
Они смогли добраться до Резиденции без происшествий и ненужных столкновений с другими людьми - Галлахеру пока бы не хотелось, чтобы кто-то, кроме него, видел Сандэя настолько жалким и разбитым. Но только пока.
Однажды он всем продемонстрирует, насколько слаб и беззащитен их лидер.
В своих покоях Сандэй опустился в кресло перед зажженным камином, безвольно откидываясь на мягкую спинку. Галлахер несколько мгновений смотрел в его усталое лицо, а затем просто спросил:
- Вам ещё что-то от меня нужно?
Сандэй покачал головой, пустым взглядом глядя на огонь. Нервный срыв в баре его ощутимо вымотал.
- Нет. Можешь идти.
- Вы уверены?
- Да.
Не доверяет. Ну и правильно, что не доверяет. Сандэя не настолько легко подсечь.
Галлахер пошёл к выходу, но уже у самых дверей его остановил тихий голос.
- Мне плохо.
Или всё-таки настолько? Кажется, Галлахер недооценил тяжесть психической нестабильности Главы Семьи. Или то, насколько Сандэй одинок, если пытается искать утешения в человеке, которого только что обвинял в убийстве любимой сестры.
- Потому что в Вашем состоянии не стоило пить алкоголь. Мне сказать, чтобы принесли воды?
- Нет, - из-за спинки кресла было видно, как качнулся нимб из стороны в сторону, - мне плохо не физически. Я... я как будто распадаюсь на части, Галлахер. Мне страшно.
Тень Галлахера удлинилась и начала расползаться по комнате.
- Останься со мной... пожалуйста.
Галлахер обнажил зубы в хищном оскале. Где же тот самоуверенный Сандэй, который может только приказывать, и не умеет просить?
Чужая слабость возбуждала.
Клыки буквально чесались, чтобы их вонзили в эту тонкую хрупкую шейку, кусочек которой он сейчас видел.
Но он принял нейтральное выражение лица, а тень приобрела нормальные очертания. Не сейчас.
Галлахер подошёл ближе.
- Чем я могу Вам помочь?
- Сядь рядом, - прошептал Сандэй. - На пол.
Детектив послушно опустился у его ног, и Сандэй направил его голову, чтобы та легла на обтянутые белыми брюками бёдра. И начал медленно перебирать растрепанные волосы, тяжело вздыхая.
- Хорошая собачка, - пробормотал он.
Галлахер стиснул зубы, чтобы не впиться в его ногу и не вырвать кусок плоти. Он ведь действительно сейчас сидел у его ног, как пёс, ждущий подачки.
- Но ведь собаки - это всего лишь одомашненные волки, так? - рассеяно продолжил говорить под нос Глава Семьи, не прекращая гладить лежащую на бёдрах лохматую голову. - Когда наступит тот день, что ты вспомнишь своё дикое прошлое и перегрызёшь мне горло?
Насколько Галлахеру было известно, Сандэй не умел читать мысли, так что это было всего лишь маленьким приятным совпадением с его желанием пару минут назад.
- Господин Сандэй, Вас опять заносит, - напомнил Галлахер. - Я думал, что мы уже это обсудили.
- Да-да, конечно...
Сандэй вдруг стянул одну свою белоснежную перчатку и протянул обнаженную ладонь к лицу Галлахера, едва касаясь кончиками пальцев губ.
- Оближи, - прошелестел он. - Тебе, кажется, нравятся мои пальцы?
О как. Наблюдательно, но есть один нюанс, о котором Главе знать не обязательно.
А ещё похвально, что даже в таком состоянии он всё ещё остается избалованной тварью.
Галлахеру будет очень приятно выжигать, вырезать, выбивать, вытрахивать из него эту дурь. Когда придёт время.
Но сейчас Галлахер лишь покорно приоткрыл рот и несколько раз проскользил языком по этим нежным, никогда не видевшим тяжелой работы пальцам. Как собака, облизывающая руки хозяину. И так же по-собачьи преданно заглянул в лицо, нависающее над ним.
А потом вобрал пальцы в рот целиком и начал их посасывать.
Сандэй не стал его останавливать, а лишь молча наблюдал за ним. Только грудь начала вздыматься немного чаще, а дыхание стало тяжелее.
Галлахер приложил ещё немного усилий, проходясь шершавой поверхностью по невозможно мягкой коже, и на лице Сандэя появился прелестный розовый румянец. Скорее всего, его возбуждало не облизывание, а ощущение собственной власти над человеком, которого когда-то насильно сломили и заставили преклонить голову.
Возбуждало настолько, что с ракурса Галлахера было более чем хорошо видно, что ширинка белых брюк натянулась над налившимся кровью членом.
Сандэй увидел направление его взгляда и облизал свои губы, с которых срывались едва слышные рваные вздохи.
Нет, всё-таки он и правда не в себе - настолько быстро переходить от спокойствия к злобе, от злобы к слезам, от слёз к страсти было ненормально.
Смерть сестры его действительно подкосила. Это хорошо. Значит, все старания Галлахера были не напрасны.
И он, будто невзначай, пока укладывал голову поудобнее, ткнулся в ширинку носом.
Сандэй приоткрыл свой соблазнительный рот и всхлипнул. Его веки мелко дрожали, томно прикрывая глаза с расширенными зрачками.
- Галлахер. Останься на ночь.
Попался.
Галлахер тут же отстранился, и слюна тонкой ниточкой натянулась между его губами и влажными пальцами.
- Господин Сандэй, мне кажется, Вы меня неправильно поняли, - Галлахер добавил в голос как можно больше смущенного замешательства. - Как бы это сказать... Вы даже не в моём вкусе.
Сандэй уставился на него так, будто Галлахер влепил ему унизительную пощёчину. А хотелось бы.
- Я, кажется, представляю, что Вы могли подумать, но моей единственной целью было Вас успокоить, - Галлахер встал в полный рост и слегка поклонился. - И я не собираюсь нарушать субординацию и профессиональный этикет.
Недалеко от кресла, в котором сидел Сандэй, стоял небольшой, но весьма крепкий - по некой иронии, дубовый - столик. Галлахер на секунду представил, как бы он на нём нарушал эту субординацию с Сандэем во все дыры.
Ноздри Сандэя гневно раздулись.
- Это приказ.
- Вы себя вообще слышите? - Галлахер позволил себе открыто усмехнуться. - Вы можете считать меня своей собачкой, собутыльником, плакательной жилеткой - да кем угодно, - но уж точно не мальчиком по вызову. Всему есть предел. И эту границу не переступите даже Вы.
Теперь финальный аккорд.
Галлахер наклонился и провел своими грубыми пальцами по ангельскому личику, очерчивая контур нижней челюсти.
- Прошу прощения, у Вас тут ресничка прилипла.
Сандэй хлестким движением ударил по руке, коснувшейся его лица.
- Ублюдок, - выплюнул он, едва управляя дрожащими губами, - вшивая псина! Да как ты смеешь...
Произойди подобная ситуация с кем-то другим, у Сандэя действительно был бы повод быть настолько оскорбленным. К его несчастью, у Галлахера была прямая цель уязвить его гордость настолько, насколько возможно.
- За что Вы меня оскорбляете? - он нахмурился и скрестил руки на груди. - Только не говорите, что опять что-то нафантазировали.
Глаза Сандэя, казалось, сейчас вылезут из орбит, настолько злобно он их таращил.
- Помяните моё слово. Сходите к врачу. Не приведи Эон кто-то узнает, что Вы в таком шатком состоянии. Ладно я, а если у Вас так нервы перед кем-то из КММ сдадут?
- Пошёл вон, - процедил Сандэй, закидывая ногу на ногу так, чтобы прикрыть свой не совсем приличный вид.
- Как прикажете. Доброй ночи, господин Сандэй, - елейно пропел Галлахер, развернулся и теперь уже окончательно покинул комнату. Напоследок, перед тем как захлопнуть двери, он мельком посмотрел, как Сандэй, обхватив себя руками и болезненно согнувшись, вздрагивает всем телом в беззвучных рыданиях.
За дверьми, в темноте коридора, где не было свидетелей, он тихо и низко расхохотался.
Хорошо, что Сандэй не заметил, что встало не только у него. Кто знал, что манипулировать этим ангельским отродьем может быть настолько... возбуждающим.
Ничего-ничего. Галлахер был уверен, что эту ночь Сандэй проведет отчаянно вбиваясь в собственную ладонь, и кончит с его, Галлахера, именем на губах. Он бы с радостью остался и помог, но не в этот раз, потому что сексом с Сандэем он займётся исключительно на собственных условиях.
Сначала ему нужно сделать несколько вещей.
Он доведёт его до того, что всё, о чём будет думать Сандэй - это о нём. Даже если для этого ему придётся убить всех в этом чёртовом отеле и уничтожить Мир Грёз.
Он разорвёт этот порочный круг, сорвёт незримый ошейник со своей шеи, и задушит поводком от него Сандэя.
Он вскроет это прекрасное ангельское тело и выпотрошит гнилые внутренности, чтобы не оставить ничего, что могло бы принадлежать Сандэю, потому что Сандэй может принадлежать только одному Галлахеру.
Он сломает каждую кость в его теле и срастит заново, наслаждаясь музыкой из его отчаянных стонов, криков и просьб о пощаде.
Однажды наступит тот день, когда уже Сандэй будет ползать в его ногах и скулить как собака, лишь бы Галлахер его коснулся. И вот тогда Галлахер будет трахать его до исступления, до крови, до порванных органов, раз за разом помечая то, что отныне принадлежит только ему.
А сейчас ещё не время, и Галлахер покорно возвращается на колею своего порочного круга, который медленно и верно сужается вокруг человека с лицом ангела, с каждым оборотом покрывая его ещё одним слоем липкой паутины лжи, зажимая его стройное тело в своей неумолимой хватке, заставляя сомневаться в собственном рассудке.
Кривая улыбка блуждала по небритому лицу детектива Гончих, размеренно идущего вперед к новому дню, пока в его ненормально длинной и изломанной тени, как хищник в засаде, скрывалась сама Смерть.