Work Text:
Женщина была похожа на Оньянкопона, если не приглядываться. Да и если приглядеться… Армин вспомнил, что на континенте для этого было отдельное слово — “расизм”.
— Микаса говорит, что это моё чувство вины. Я виню себя и её, поэтому каждый раз убиваю, — закончил он.
— Хорошо, — кивнула она. — Что вы чувствовали при этом?
— Я был в ужасе и отчаянии, наверное? Во сне ощущения притуплены, знаете. Сложно сказать.
— Армин, я не буду отвергать версию вашей подруги, но вот вам информация к размышлению. Реализация подсознательных желаний во снах — нередкое явление. Однако в момент гибели Микасы вы не чувствуете ненависти или радости — это раз. Её убиваете не вы — это два.
— Ну конечно, не я, — раздражённо сказал Армин. — Там же всё время повторяется один сценарий, который и случился… — Он замолк, осознав, что мысль, чёткая и убедительная в его сознании, рассеивается, когда он пытается её сформулировать. — Отыгрывается один и тот же сценарий, в общем, — закончил он.
— И здесь мы подходим к главному. Сны изменчивы и неустойчивы — это три. Образы, порождённые вашим подсознанием, могут одинаково воспроизводиться во снах только в одном случае: они повторяют то, что вы уже когда-то видели наяву.
— Вы хотите сказать, что я вижу какое-то воспоминание? Но это невозможно. В реальности этого не было.
— Некоторые воспоминания могут подавляться.
— Возможно, так и есть. Но Микаса жива, так что это точно не так.
Армин думал, насколько муторными и бессмысленными стали в последнее время эти беседы. Он согласился на них только потому, что настояла Микаса — она рассказывала, как это помогло ей, как популярны сейчас, в послевоенное время, врачи такого рода — лечившие не тело, а душу.
Она просила его поговорить с врачом сразу после Гула, но тогда ему было слишком тяжело. Лишь спустя несколько лет, когда с удивительным постоянством он начал видеть яркие сны о том, как закончился бунт Эрена — совсем иначе, нежели наяву, — она заявила, что это ненормально, и Армину нужно лечиться.
— Вы вините её за гибель любимого человека?
— Да нет. Это она так думает. — Армин раздражённо подтянул к себе колени.
Точнее, попытался — тело было совсем деревянным, ноги не гнулись. Вот что бывает, когда второй час сидишь в одной позе.
— Вы снова сутулитесь, — заметила женщина. — Давно это у вас?
Странный вопрос. Раз он разведчик, значит, у него всегда должна быть прямая осанка? Да и сколько лет он уже не разведчик.
Он попытался откинуться на спинку мягкого кресла, и это получилось, хоть и сильно закружилась голова. Отчасти Микаса была права — ему нужно сходить к врачу, но только к настоящему.
Армин настолько погрузился в себя, что не заметил, как добрался домой. Нужно было зайти к Микасе, он обещал рассказать ей о том, как проходит его лечение (никак). Но тело ужасно ныло от неудобной позы, и он прилёг отдохнуть.
Главное — не заснуть: уже который раз ему снилось тело Микасы, искалеченное падением с высоты 50 метров. Где-то вдалеке бесновались обращенные в титанов Жан и Конни. А ему нужно было выбраться из Колосса, чтобы отрубить Эрену голову, но множество сухожилий впились в щёки и конечности и тянули вниз…
Стук в дверь вырвал его из дремоты. Едва он отворил её, стоявший на пороге Эрен схватил его за плечи и воскликнул:
— Очнись, Армин!
Армин покачал головой:
— Я не хочу. Ты исчезнешь, если я очнусь.
— Конечно. Но ты же знаешь, что так нельзя?
— Знаю… — Армин вздохнул, прикрыл глаза.
А затем открыл снова — теперь по-настоящему. И выпрямился — с болью, разрывая сухожилия, которые въедались в его лицо и плечи.