Work Text:
— И что же ты такая делаешь в Саус Парке?
Кенни рассмеялся, наклонился, заправив за ухо отросшую чёлку, и клюнул Крейга в нос.
— Ну ты и дурак, живу, что за странные вопросы?
У Крейга голова шла кругом — всё же на половине бутылки водки стоило остановиться, но это блядское весёлое настроение Кенни, его длинные пальцы со следами чёрного лака на обкусанных ногтях, протягивающие стопку. Они сегодня пили, чтобы согреться. На Колорадо опустился какой-то там нахуй циклон, так что снега выпало по щиколотку, а из горячего в их съёмной квартире были только водка и Кенни. И пока Крейг доставал из глубины шкафа дырявые шерстяные носки, Кенни обрядился в розовое платье и откупорил бутылку.
Сейчас принцесса сидела у него на бёдрах и гладила сухими ладонями лицо. И такая нежная, ласковая, летняя, она была чужеродна февральскому засранному Саус Парку в общем и этому съёмному клоповнику в частности. Что она тут делала?
Крейг перехватил запястья и уронил Кенни на себя, втянул запах пота, и спирта, и сигарет, и сладких, как булочка с корицей, духов.
— Я просто накидался.
— Зато не холодно, — промурчал Кенни ему на ухо и лизнул.
— Хочу тебя трахнуть.
— Фу, как грубо.
— Прям в этом ёбаном платье, Кенни.
Кенни заёрзал, вывернулся и снова сел прямо, упираясь руками Крейгу в грудь.
— А знаешь, чего я хочу?
Глаза у него блестели, а широкая улыбка обнажила щербинку между зубов. Крейг с сожалением заметил, что летние веснушки на носу полностью сошли.
— Надеюсь, чего-то такого же.
— Тентакли, — выдохнул Кенни и, не дав Крейгу и слова вставить, вдохновенно продолжил. — Чтобы всё моё тело обвили и сжали мокрые склизкие щупальца, задрали юбку на платье, раздвинули ноги, потёрлись между ягодиц. Хочу, чтобы осьминогоподобное чудовище трахнуло меня в рот и в задницу и наполнило литрами семени, как в хентае. Крейг, закрой рот. Пусть удерживает меня за руки и за ноги и ебёт до изнеможения, чтоб даже слёзы из глаз уже не шли.
— Кенни, блядь.
Кенни вздохнул и потух.
— Китайцы создают кошкодевочек, а я не могу быть выебан до крика тентаклями, как так?
— Ты конченый, — ответил Крейг, забравшись под юбку и нащупав крепкий стояк — трусов на Кенни естественно не было.
— Какая же я японская принцесса, если меня не трахнули щупальца?
— Кенни…
— Не настоящая, — грустно уронил Кенни. — Ладно, давай уже, и вставишь мне пальцы в рот, хорошо?
***
После этого разговора минуло две недели, постиранное розовое платье комком валялось на полке в шкафу, будто Кенни был на него обижен. Крейг пахал в своем обрыдлом офисе по графику пять-два и изо дня в день задавался вопросом, зачем японцы в свое время сделали его геем. Конечно, японцы были ни при чем, но кого-то нужно было винить. Или благодарить.
С Твиком они разошлись незадолго до выпуска хорошими друзьями. Крейг питал к нему тёплые чувства, оберегал, проявлял заботу и понимание — впрочем, примерно то же он испытывал к младшей сестре. Раздеть, вылизать, повалить и трахнуть ему хотелось Кенни — и было в этом что-то ужасно несправедливое. Всё могло закончиться нелепыми перепихонами в туалете на вечеринках у Токена. Крейг хер клал на шутливые признания Кенни, демонстрировал средний палец и отворачивался, чужие чёртики немного бесили, но не задевали, Кенни было приятно просто трахать, а потом вдруг стало приятно любить.
Это произошло незаметно, постепенно, само собой, не увенчалось значимым событием, обязывающими словами, просто всё перестроилось. Кенни стал ощущаться иначе, частью жизни, без которой та не стоила и цента. Крейг пёкся о нем больше, чем о Страйпи одиннадцать. Даже Клайд, заделавший Бебе уже второго, то ли со смехом, то ли с завистью говорил: «Чувак, ты ещё его в жопу поцелуй». А Крейг целовал.
Кстати, Клайд. Крейг вспомнил старую историю с чатом «джи пи ти», девчонками, сочинениями и шаманом с орущей птицей. ИИ ведь с тех пор сильно развились, пока не захватили мир (хотя может уже захватили, откуда Крейгу, живущему в Саус Парке по графику пять-два, знать, кто там нынче рулит в Белом доме), но как минимум могли визуализировать фантазии Кенни. Вряд ли этого будет достаточно, но пусть хоть немного скрасит хандру второй половины зимы.
В пизду отчёты. Крейг разблокировал айфон с треснутым экраном и ткнул в первое же приложение в аппсторе. Нога нервно дёргалась, пока иконка на экране прогружалась. Мимо прошёл босс, крякнул что-то и скрылся у себя в кабинете.
«Японскую принцессу трахают тентаклями».
«Нарисуй, как японскую принцессу со светлыми волосами и в розовом платье трахает большой осьминог».
«Парень в блондинистом парике и розовом платье выебан в задницу и рот гигантскими тентаклями».
Дрочить в рабочем туалете Крейгу было не впервой. Он отослал самые удачные по его мнению картинки Кенни, тот прочитал и не ответил. До конца дня Крейг крутил телефон на столе как спиннер и бесился, сам не понимая, на кого или на что.
После смены он забежал к матери, редким вечером отца не было дома — тот не пережил брошенный колледж — раз, уже совершенно точно нетрадиционную ориентацию сына — два, Кенни Маккормика, который даёт его сыну в рот, — три. Последнему ему довелось стать свидетелем, и с тех пор у порога в подставке с зонтиками всегда стояла бейсбольная бита на случай приближения Крейга к порогу родного дома. Мать была не в восторге, плакала, вспоминала, каким хорошим мальчиком был Твик — замечательным, — но искренне волновалась и баловала его домашней едой, рассказывая об успехах сестры. Триша училась на ветеринара в Юте и иногда присылала фото животных после операций — Крейг находил это странным, но неизменно реагировал пальцем вверх.
Когда Крейг дожёвывал вторую куриную ножку, в дверь позвонили. Они с матерью вздрогнули: неужели отец вернулся раньше времени? Крейг уже готов был вылезти через кухонное окно, когда из прихожей раздался бодрый голос:
— Распишитесь, пожалуйста, в получении вашего заказа, так, что там у нас…
— Помолчите, — взвизгнула мать. — Где расписаться?
— Сперва проверьте товар.
— Я потом проверю.
Крейг высунулся из кухни.
Коренастый доставщик сжимал картонную коробку и сиял беззубой улыбкой. Заметив Крейга, он воодушевился.
— О, понимаю, молодой любовник требует изысканных развлечений.
— Это мой сын, блядь!
— Тридцать пять сантиметров, киберкожа, цвет неоновый зелёный, тридцать режимов.
Крейг не хотел этого знать. Раздался скрип канцелярского ножа, хруст картона, шуршание пластика.
— Да ёб вашу мать! Я заказывала сковородку!
Доставщик покачал в руках коробку.
— Но в квитанции написано «фаллоимитатор тентакль на присоске, бесшумный, водонепроницаемый, стимуляция анальная, вагинальная».
Крейг поперхнулся, ощущая, как горят уши и шея и как с хрустом ломаются остатки его детства. Ситуация была мерзкой, но смешной — если рассказать Кенни, тот наверняка будет истерически хохотать.
— Выметайтесь прочь из моего дома, я такие отзывы вам оставлю! Нахуй вас с вашей компанией, вот на такой же огромный кривой хуй! — не выдержала мать. Сквернословие (как называл это мистер Маки) передавалось в их семье генетически, как и сексуальные девиации, судя по всему. Или это дурное влияние подруги — мамаши Картмана, или там правда должна была быть сковородка. — Ебать вас, засунув в картонную коробку.
Дверь громко хлопнула, мать резко обернулась красная и злая, Крейг кивнул, пробормотал невнятное «ну, мне пора», наскоро влез в ботинки, не завязав шнурки, вышел на крыльцо и вдруг сообразил. Курьер как раз возился с ключами от машины.
— А давайте я заберу у вас товар?
Мужчина глянул исподлобья и мотнул головой.
— Так нельзя, мне нужно оформить возврат, деньги вернутся на карту, и потом можно будет перезаказать.
— Сколько это стоит?
Он зашарил по карманам в поисках налички — точно не хватит.
— Не по инструкции, — серьёзно заявил курьер, сунув коробку под мышку, и нажал на кнопку сигнализации. Машина пикнула, а Крейг сделал самое тупое, что пришло ему на ум: выхватил коробку и рванул по улице, молясь Иисусу, в которого он не верил, чтобы не споткнуться о шнурки.
— Эй, ты, идиот, я знаю твой адрес и имя твоей матери! — кричал вслед курьер.
— Похуй! — проорал Крейг, заворачивая за угол. Разберутся как-нибудь, ругани матери он не боялся лет с пяти, отцу та явно не донесёт, а настроение Кенни точно поднимется от подарка — и почему он, дурак, сам не додумался поискать такое на маркет-плейсах?
Споткнувшись и чуть не вписавшись носом в бампер чьей-то ржавой тачки, Крейг всё же остановился завязать шнурки. Внутри бурлило дурное веселье. Запоздало подумалось, что курьер вёл себя странно. Впрочем, к странностям в Саус Парке Крейг привык ещё в начальной школе.
Квартира встретила его едким сигаретным запахом. Кенни сидел на кухне, закинув одну ногу на стол, и дымил, даже не включив вытяжку. Крейг открыл окно и поставил на стол коробку.
— Что там?
— Открой.
В светлых глазах мелькнуло любопытство. Кенни затушил сигарету в банку из-под томатного супа и потянулся к уже вскрытой коробке.
— Хотя нет, стой, — Крейг шлёпнул его по ладони и плюхнулся на соседний стул. — Сперва надень своё платье.
Кенни поморщился.
— Я не в настроении.
— Нет, ты в нём.
Сухие губы расползлись в улыбке.
— Люблю, когда ты командуешь.
И у Крейга встало уже от этого. Какой же ошибкой было думать, что время, серьёзные отношения и совместная жизнь снижают градус, с Кенни до сих пор хотелось, как тогда, летом после выпуска, когда он искупался в Старковом пруду в белом сарафане Бебе.
Прислушиваясь к возне в спальне, Крейг заглянул в коробку, раздвинул несколько слоев пластиковой упаковки и узрел его.
— Пиздец.
Огромный, зелёный, с острым кончиком и присосками — помыть же надо, и, сука, батарейки! Крейг покрутил щупальцу в поисках кнопки, потом нашёл завалявшийся на дне коробки маленький пульт. Открыл крышку и, конечно, обнаружил полное нихуя.
— Кенни, ты бы там ещё это… накрасился.
— Чего-о? — донеслось из-за двери. — У меня кроме помады ни хрена же нет.
— А, ну, тогда, — Крейг шарил по кухонным шкафчикам в поисках батареек и как назло не находил ни одной. Что дома вообще работало на батарейках? Пульт от телека? Только вот ни телека, ни пульта у них не было. — Начни себя готовить, да.
Скрипнула дверь, и из щелки показалось подозрительное лицо Кенни.
— Ты, блядь, загадочный, как никогда.
— Ой, да пошёл ты, просто можешь там посидеть немного ещё, и, — Крейг было обрадовался, найдя одну батарейку, но та оказалась не того размера. Какого хера вообще до сих пор выпускают технику на этих убийцах экологии! — У тебя нет пары батареек?
Кенни вылетел из спальни с накрашенной красным только нижней губой и, прежде, чем Крейг успел хоть что-то предпринять, сунул нос в коробку.
— Охуеть.
— Это точно.
Крейг закрыл все выдвинутые ящики и облокотился о холодильник.
— Это мне?
— Это, — Крейг откровенно смутился от вида светящегося, как ёлка на Рождество, Кенни. — Для принцессы.
Кенни достал тентакль из коробки и примерил к животу.
— Меня же разорвет. Это как три твоих члена, с половиной.
— Ты сам хотел, — пробубнил Крейг, сгорая от пошлых картинок в голове.
— Я тебя пиздец как люблю, ты же в курсе?
Признание распалило окончательно, эта пугающая смесь похоти и нежности, желание и делать больно, и ласкать, и унижать, и превозносить, быть слугой и ставить на колени. Крейг подтолкнул Кенни к раковине и развернул, упёрся стояком в задницу, втянул табачный запах от волос, провёл языком за ухом, включил воду и выдавил мыло. Кенни обхватил щупальце, двинул руками вверх и вниз, и по зелёным присоскам поползла белая пена.
— Ты возьмёшь его в рот, пока я буду тебя трахать.
— Хорошо, — голос звучал высоко и сипло. Дыхание Кенни частило, сбивалось, и Крейг сжал пальцы под кадыком. — Да-а…
До спальни Кенни шёл, покачивая бёдрами и торжественно неся щупальце на вытянутых руках. Крейг придерживал розовую юбку, как шлейф. Последняя мысль о батарейках мелькнула и угасла, когда губы коснулись губ, и вместо лохматого тощего Маккормика на колени, поправляя подол, опустилась она. В такие моменты Крейг путал местоимения и реальность с вымыслом, хотя реальность была такой обманчивой: изящно вплетала в себя грёзы и заставляла верить в них — в самые сумасшедшие.
Кенни яркими губами обхватил кончик щупальца, поднял взгляд, и у Крейга задрожали ноги. Оно было такое огромное, растягивало рот, блестели от слюны неоновые присоски. Крейг торопливо дёрнул ширинку, вздохнул, положил ладони Кенни на голову и надавил, вынуждая насаживаться глубже. На светлых ресницах выступили слёзы, Крейг наклонился, слизывая их, целуя нежные веки, переносицу, раскрасневшиеся щеки. Она была пиздец красивая, самая красивая из всех, кого Крейг когда-либо встречал. Охуенная, сказочная, нежная и горячая.
Крейг потянул её на себя, развернул, подтолкнул к кровати и уложил на живот. Под лёгкой шуршащей юбкой не было белья. Крейг поддался порыву и со всей силы шлёпнул по тощей белой заднице, с удовольствием и животным каким-то чувством увидел, как расцветает красный след.
Она простонала:
— Пожалуйста, не надо…
А сама подалась навстречу, расползлись по простыни колени, на бёдрах выступили мурашки, поднимая светлые, почти прозрачные волоски.
Крейг лизал её, толкался языком в анус, сжимал под коленями, прикусывал кожу и думал, что если бы не подрочил на работе, точно кончил, тупо потираясь членом о кровать. В голове живо мелькали картинки: гигантский фиолетовый осьминог и невинная принцесса в платье и с небольшим аккуратным членом между ног. Щупальце, грубо ввинчивающееся в задницу и рот. Вся в мутной смазке промежность, заплаканные глаза, спутавшиеся волосы.
Он отстранился, тяжело дыша, потянулся к тюбику под подушкой. Кенни сосал щупальце, прикрыв глаза, вбирал его глубоко, насколько мог.
— Ты такая сладкая, так и хочется взять тебя, сжать, сдавить, сделать больно.
Кенни отпустил игрушку, приподнялся на локтях и с ухмылкой заметил:
— Тентаклевые монстры не разговаривают.
— Ой, да пошёл ты.
— Пожалуйста, — он быстро поменялся в лице, взгляд стал жалобным, задрожали раздражённые губы. — Пожалуйста, отпусти меня, Монстр-сама.
Крейг схватился за волосы на макушке и снова насадил её ртом на острый кончик. Стон был такой, что крышу окончательно снесло. Они ебались только вчера, скромно и лениво перед сном, так что можно было не терять времени на подготовку. Крейг выдавил смазки, проехался членом между ягодиц, вставил сразу два пальца.
Кенни вскрикнула:
— Нет!
— Соси давай, — приказал Крейг, растягивая податливые мышцы.
Если она хочет — она получит, сперва он выебет её хуем, а потом этой огромной зелёной штукой, а потом закажет на амазоне ещё парочку, а лучше десять. Разных размеров и цветов, и выебет её ими всеми, но даже это не утолит блядскую жажду, одолевающую их обоих. Ёбаное помешательство, ёбаная принцесса, ёбаный Кенни Маккормик, сводящий с ума.
Крейг толкнулся внутрь, прикрыл юбкой задницу, положил руки на талию и потянул на себя. Кенни завыл, дёрнулся, будто пытался отстраниться, но Крейг не дал ему этого сделать, безжалостно ускоряя темп. Ему бы только спустить побыстрее, чтобы хоть чуть-чуть прийти в себя. Смазка, которую он щедро налил, пошло хлюпала, Кенни жалобно мычал, и хер знает, что было у него в голове в этот момент. Наверное, трансформация Крейга в чудовище с восемью уродливыми склизкими отростками, оплетающими руки, ноги и шею. Кенни хотелось сжать, сдавить, придушуть, сожрать, поглотить. Не оставить ничего, кроме девичьего розового платья на смятой простыне. Крейг навалился, наслаждаясь дрожью тела под ним, и кончил так скоро, как и рассчитывал.
Он вышел и сел на пятки, сердце бешено билось в груди, перед глазами плыло. Кенни перевернулся на спину и положил щупальце себе на живот.
— Умоляю, ты же не сделаешь этого?
Крейг сглотнул. Эта штука доставала от паха до солнечного сплетения. Немного протрезвев, Крейг понимал: не войдет, как ни старайся. Проклятая реальность не желала жить по правилам хентая, а причинять Кенни боль он мог только в пределах разумного.
Кенни задрал руки над головой и скрестил запястья, облизал губы и развел бёдра. Только что прилично оправленная юбка сползла, демонстрируя крепкий стояк.
— Не трогай меня, вот-вот придёт мой верный рыцарь, спасёт меня и отрежет все твои конечности.
Кровавая будет смерть — вроде у осьминогов голубая кровь, интересно, какая она у хентайных монстров?
Крейг взял дилдо и вылил на него всю оставшуюся в тюбике смазку. Приставил к расслабленной дырке и вошёл на пару сантиметров, самым кончиком. Руки тряслись, бухало в висках, и трахать Кенни этой штукой по своей сперме было запредельно. Тяжёлое тело после оргазма ныло, бросало в больной жар.
— Нет, пожалуйста, нет, — прохныкала принцесса.
Крейг левой рукой обхватил костлявую щиколотку и закинул ногу себе на плечо. Вставил щупальце еще глубже. Принцесса вскрикнула и распахнула глаза и рот, схватила воздуха, выгнулась в пояснице, насаживаясь сильнее. Зелёные присоски натирали нежную раздражённую кожу, головка сочилась смазкой. Худое тело дрожало, рваное дыхание прерывали тонкие стоны, а Крейг думал, что чудовище всё равно бы взяло такую принцессу, даже зная, что за удовольствием последует смерть. Он придержал щупальце коленом, сомкнул пальцы на члене Кенни, дёрнул пару раз, и тот излился ему в кулак, обмякая и будто утопая в матрасе.
— Ваш рыцарь явился вас спасти, — прохрипел Крейг, аккуратно вытащил дилдо и отбросил на подушку. — Будем считать, что я порубил его на кусочки.
Кенни приоткрыл глаза и сыто счастливо улыбнулся.
— Раз так, вам полагается мой поцелуй, моя рука, и полкоролевства.