Chapter Text
Шелест волн тихо перекликается с треском костра. Вечерний зной сушит капли на коже. После долгих дней в четырех стенах приятно снова купаться, дышать свежим морским воздухом, чувствовать себя сильным и здоровым.
Ра-Шин прав, Южный Эльсвейр — лучшее место в Тамриэле. Надо будет переехать сюда, если найдётся дом на продажу, конечно. Ясный-как-Ночь рассеянно следит, как Ра-Шин, наклонившись так, что полотенце задирается почти до неприличия, что-то ищет в сумке. Сколько икры надо продать, чтобы хватило на небольшой дом? С нынешними ценами никак не меньше двухсот штук. Но у них есть ещё небольшой запас драконьей слизи...
— С выздоровлением, — отвлекает от расчётов Ра-Шин и протягивает полную бутылочку зелья. — Это последнее.
Жидкость внутри переливается фиолетовым. На языке оседает горечь, Ясный-как-Ночь невольно морщится.
— Спасибо.
Наверное, кому-то другому нужны были бы многословные выражения благодарности, но Ра-Шин не такой. Ясный-как-Ночь просто подсаживается ближе и кладёт голову на его плечо, крепкое, надежное — осторожно, чтобы не поцарапать шипами. Песок ласково отдает скопленное за день тепло, огонь отбрасывает искры. Домой совсем не хочется. От легкой слабости голова кружится всё сильнее, Ясный-как-Ночь поддаётся, ложится во весь рост, хвост зарывается в песок.
По темнеющему небу медленно плывут облака, Ра-Шин закрывает их, склоняясь над ним. Он кладет руку на грудь, как тогда, в первый раз. Снова без разрешения, лениво всплывает мысль. Язык почему-то еле ворочается, но Ясный-как-Ночь делает усилие и спрашивает:
— У тебя есть лишний глаз?
Ра-Шин молча улыбается в ответ, обводит чешуйки на плечах, на руках, животе медленно и очень нежно. Каждое прикосновение пускает под кожу струи подогретого хмельного вина. Невыносимо тянет к нему — погладить мерцающие узоры, попробовать их на вкус, окунуться в его жар, но непослушные руки не подчиняются. Где-то очень далеко бьётся мысль, словно коту-гава зудит: что-то неправильно, не должно быть так.
— Мне нравится, когда ты такой, — шепчет Ра-Шин, — весь мой.
— Не трожь...
Слова выталкиваются с трудом — вязкие, лживые.
— Не трону, пока не попросишь.
Он убирает руки и зажигает крошечные искры на кончиках пальцев. От них сильнее блестят змеи татуировок, так что рябит в глазах. Не надо прикасаться — молнии сами рассыпаются по телу, прокалывают чешую насквозь, плавят рассудок. Ра-Шин делает жест и искры спускаются ниже, скапливаются вокруг клоаки. Становится невыносимо тесно, Ясный-как-Ночь сжимает кулаки, пропуская песок сквозь пальцы.
— Я горю.
— Я тоже, — отвечает Ра-Шин.
Неожиданно он убирает руки, отворачивается в сторону. Только холодные порывы ветра лижут чувствительную кожу. Ясный-как-Ночь ёжится и с трудом поворачивает голову. Ра-Шин снова что-то ищет в сумке.
— Вернись, Ра. Пожалуйста.
В ответ он криво усмехается:
— Теперь ты знаешь, что я чувствую после твоих отказов.
Из бутылки в ладонь льется жидкость. Масло — по запаху понимает Ясный-как-Ночь. Ра-Шин откладывает ее в сторону, опускает ладонь над животом, все еще не прикасаясь. На кожу падает капля.
— Попроси, — говорит он настойчиво.
Ясный-как-Ночь сглатывает и тихо шепчет, не отводя взгляда от огненных глаз:
— Давай сделаем это.
Он вздрагивает всем телом, когда скользкие пальцы касаются складок клоаки, осторожно, слишком медленно поглаживают, уверенно проникают глубже. Возвращаются искры, покалывая ласковой щекоткой. Внутри давит, распирает уже до боли — Ясный выдыхает шумно, со стоном и член выскальзывает наружу.
— Зисс*...
Голос Ра-Шина доносится словно издалека, но это неважно — он наконец прижимается всем раскаленным телом, притирается так, что они сливаются в одно целое, горячее, счастливое. Плавные уверенные движения не прекращаются ни на миг — быстрее и быстрее до круговерти в зажмуренных глазах, до сладких судорог, до самого края, пока не выплескивается жидким огнем. Ра-Шин рычит, впивается ногтями в бока и тоже замирает, утягивая за собой в темноту.
***
Мысли возвращаются вразнобой. Живот неприятно стягивает чем-то липким, песок остыл. Внутри всё ноет. Ясный-как-Ночь пытается отодвинуться от Ра-Шина, но он держит крепко, оплетя руками — так просто не вырваться.
В памяти нехотя прокручивается недавнее: нещадный жар и горечь, всплеск безумия, и до этого что-то было ещё, очень важное.
Зелье со странным вкусом, после которого закружилась голова. Всё становится кристально ясно, и понимание отзывается болью в сердце.
Ясный-как-Ночь впивается когтями в разрисованные татуировкой плечи и Ра-Шин открывает глаза.
— Ты опоил меня, Ра?
У него до отвращения сытый взгляд — ни проблеска раскаяния.
— Тебе же понравилось.
— Отпусти.
Он разжимает объятия, довольно улыбаясь.
— Ага, помойся. И принеси мне влажное полотенце.
Подниматься с земли тяжело, но ещё тяжелее смотреть на его счастливое лицо.
Ясный-как-Ночь медленно подходит к линии прибоя. Прохладная вода окончательно прогоняет клочья тумана из головы. Он до боли трёт кожу, смывая чужой запах, грязные следы, глупую доверчивость. До этой ночи главным кошмаром Ясного-как-Ночь был Сондивел Улрес — но он никогда не притворялся другом.
Свет лун рисует две мерцающие дорожки на воде. Два пути — уйти или остаться, об этом шепчут волны, звенят звезды.
Ясный-как-Ночь возвращается к потухшему костру и смотрит на спящего Ра-Шина. Его лицо так спокойно — словно совесть чиста… или её нет вовсе. Рядом лежат вещи: горит ровным светом наконечник посоха восстановления, фиолетовым отливают легкие доспехи. Всё самого лучшего качества, куплено за большие деньги. Ра-Шин щедр и заботлив. Остаться — значит быть под защитой от всего на свете, кроме него самого.
Ветер меняет направление, несёт сладковатые запахи тропического леса. Покачав головой, Ясный-как-Ночь разворачивается и решительно уходит в темноту — обнаженный, словно только вылупился из яйца. Острые когти и зубы не дадут умереть, а позже обязательно найдутся разбойники, которые поделятся и оружием, и одеждой.