Work Text:
Этим вечером в Парфии сановники и дипломаты собрались на званый приём. Лишь избранным позволялось войти на территорию Танагуры; а уж чтобы все тринадцать блонди собрались исполнить долг радушных хозяев — это была такая роскошь, что и представить нельзя.
Аиша Розен, хозяин сегодняшнего приёма, отличался не только ледяным высокомерием (что естественно и характерно для блонди), но и полнейшим отсутствием эмоций. Без тени улыбки он внимательно слушал двух пожилых политиков, чьи слова его абсолютно не интересовали.
Аи но Кусаби. Том VIII, глава первая
Благородные блонди, — господин Аиша Розен усмехнулся едва заметно, — элита элит, или, как ему не раз пришлось выслушать нынче вечером, ярчайшие звезды первой величины из роскошной короны астралис торопились разбежаться по привычным орбитам и вернуться ко вполне приземленным делам.
Сегодняшние гости-внешники оказались на удивление скучны и уже к исходу первого часа утомили трескучей латынью и бесконечными «звездными венцами» с тринадцатью амойскими то ли «жемчужинами», то ли «бриллиантами» — тут у льстецов единства мнений не случилось. Природа сияния элиты так и осталась для них, доморощенных геммологов, загадкой.
Аиша кивнул Жильберу с Юбером, что направились к выходу в сад, а дальше, надо полагать, они прогуляются пешком от Парфии до Эос по хрустальной авеню, перекинулся парой слов с Лагатом — тот споро отбывал к себе в Мидас догонять упущенное за двухчасовыми паркетными расшаркиваниями. Зави и вовсе мелькнул в дверях золотым росчерком, и только его и видели: спешить изволит господин комендант! Остальные откланялись еще раньше, и прежде всех Ясон Минк, ну конечно… Розен привычно стряхнул неподобающее его классу и рангу раздражение. Не ко времени оно и не к месту. У него в Танагуре — образцовый порядок, порядок, который будет царить и диктовать свою волю и вертопраху Мидасу, и бродяжке Церере. Даже, будь она неладна, Апатии, где один из блонди, повредившись умом, повадился держать дикого монгрела в качестве постельной принадлежности. Порядок соблюдать обязаны даже скорбные главою, в этом господин Розен оставался непоколебим.
Время и пространство было с ним солидарно, оно послушно стереометрически самоорганизовалось, изгоняя из ноосферы все следы чужаков: стальная Танагура, великий технополис, умела терпеть людей со снисходительным великодушием, но прекрасно обходилась — и предпочитала обходиться! — без них.
День подходил к завершению, и завершали его рано, о переходе в ночной цикл Парфия отрапортовала за один час сорок минут до полуночи. Аиша вынырнул из информационных потоков, полноводных рек, омывающих технополис и питающих всю Амои, и напоследок насладился мимолетным прикосновением Создателя к своему сознанию: Юпитер работу принял. Теперь в Эос, если только…
— Аиша? — негромко, но настойчиво, по литерной связи.
— Да, Рауль.
— На крышу поднимайся, заберу. Быстрее получится, чем твоим сиятельным кортежем.
Аиша усмехнулся. Одиннадцать шагов, личный лифт, и еще десять.
— Опасаешься, что мне наступят на вуаль или прищемят шлейф дверцей? — поинтересовался он, усаживаясь в давно знакомую кабину: дежурные шаттлы лабораторий Киира и Института бионики служили главе Генетического Контроля верой и правдой. — Спасибо.
— Воображение! — констатировал Рауль и взмыл в небо, к мохнатой свинцовой облачности. Иглы двух танагурских Башен прошивали облачный войлок и пристрачивали его к верхним слоям атмосферы. — Одобряю.
— Уже обернулся в Киира и обратно?
— Да долго ли оно, по семидесятой трассе. — Ам помолчал. Шаттл бодро стряхнул облачные клочья и пошел выше. — Прости, не высидел протокольное.
— Чего уж теперь. Главное, что отметился: гости в трансе, хозяин доволен.
Рауль глянул искоса. Машина уже примерялась к личному посадочному слоту его апартаментов на вершине Эос.
— Гости хозяина, — сказал он веско, — сегодня явно утомили.
Аиша рассмеялся.
— Не то слово. Не люблю людей.
— Верю. Пойдем, мизантроп, развлеку. Проведу на тебе эксперимент-другой, — кабина раскрылась, Ам сбежал по пандусу и жестом отослал фурнитура в дом. — Глядишь, и развеешься, а там Орфей подойдет, о деле побеседуем.
Оставалось только идти следом.
— У дзинкотаи, — говорил Рауль чуть позже, уже в просторной домашней лаборатории, примыкавшей к не менее просторному кабинету, — любопытные отношения с биологическим детерминизмом. Начать, например, с того, что наше тело, будучи «искусственным», все-таки предстает именно таким, каким наш генотип велел бы в идеальных условиях быть телу биологическому, окажись у элиты еще хоть что-нибудь биологической природы, кроме мозга. Вместе с тем, наши органы чувств предоставляют модифицированной центральной нервной системе качественно иной поток информации, чем тот, что шел бы от рецепторов биологического тела. Например, у нас не та, что у людей, тактильность и проприоцепция, наше понятие об эрогенной зоне строится на иных принципах и в совсем иной плоскости, а еще у нас отличная от людей вкусовая палитра. Но все-таки спектры отличий поддаются алгоритмизации, и одну из своих гипотез я проверю прямо сейчас.
В инфосфере быстро сверсталось техзадание — что-то совсем простое, насколько Розен, не приглядывавшийся к процессу пристально, успел понять, речь шла об обработке растительного сырья, — и ушло в работу. Автоматика принялась священнодействовать.
— Скажи, Аиша, ты знаешь, где, как и зачем у нас растет мискантус?
— Рауль, — он ласково Аму улыбнулся, — ты что, собрался открыть мне глаза на то, что у амойской целлюлозной промышленности имеются эротические аспекты?
— Да ты, Аиша, мечтатель, — улыбку вернули с зеркальной точностью. — И фантазер, как я уже упоминал. У меня бы на такое точно воображения не хватило. Но из твоего фантазийного ответа очевидно, что с предметом ты знаком, и вот тебе к размышлению новая информация: из генетических усовершенствований этой целлюлозной травки с красивыми метелками мы выжали все возможное, и вернулись к античным методам, доброй старой de agri cultura. Опытным путем выяснили, что если через каждые десять-двадцать рядов мискантуса обычного, «рабочего», помещать особый генноинженерный гибрид, у работяги резко повышается и урожайность, и качество сырья. А гибрид весьма любопытен, это вариация на тему ипомеи, вершки типичный злак с метелкой, а корешки от сладкого картофеля.
Розен почувствовал, что становится интересно, а усталость и раздражение, донимавшие его в Парфии, отходят на второй план.
— И ты мне с какой-то таинственной целью хочешь представить… все-таки корешки, надеюсь?
Рауль рассмеялся.
— Надейся. А я надеюсь, что конфигурацию молекул на заданные рецепторы рассчитал правильно. Дело в том, — он подался вперед, и стянутая на затылке кудрявая грива, подхваченная и перевитая лентой, протянулась по спине долгим драконьим гребнем, — что в твоей генетической карте и в биологическом варианте ее реализации были бы весьма скромные возможности по части ощущения нюансов вкуса. Что, строго говоря, парадоксально, учитывая богатое твое обоняние и зачатки синестезии, но тем не менее. И при перекодировании в дзинкотаи ситуация не улучшилась. Ты сам знаешь. Например, Орфей проявляет к шпалерному шиповнику в твоем кабинете очевидный гастрономический интерес, а тебе природа этого интереса понятна чисто умозрительно.
Аиша развел руками.
— Всё так.
Будто соглашаясь с ним, автоматика доложила о готовности мелодичным звоном. Рауль встал и пригласил следовать за собой.
— Идем в кабинет, всё сервируют там.
И действительно, сервировали. Сюда, в хозяйское святилище и убежище, не допускался ни один фурнитур, модифицированная мебель прекрасно справлялась сама: на низком столике элегантная коробка со столовыми приборами, рядом блюдо с ароматными, присыпанными зеленью ломтиками чего-то золотистого.
Ам улыбнулся ободряюще.
— Если расчеты верны, то готовый продукт вызовет у тебя вкусовые ощущения достаточной интенсивности и нужной позитивной окраски. И пусть мы в самом деле «можем, но не нуждаемся», иногда все-таки следует смещать акцент на первое из этих слов.
Розен укоризненно покачал головой и взялся за вилку.
— Затейник. Занимаешься непонятно чем, мог бы употребить время с куда большей пользой, нежели… — он изумленно замолчал, вслушиваясь.
Господин Ам кивнул, сгрузил себе на тарелку скромную порцию лабораторного ямса и с видом победителя прошествовал к дивану.
Едва он успел сесть, стенная панель справа зарябила и растворилась, пропуская Орфея Зави — тот зашел легким пружинистым шагом, довольный; куда бы ни спешил он из Парфии, явно везде успел и насладился успехом. Рауль глянул одобрительно, поприветствовал:
— Вот и ты.
Аиша кивнул, подцепил еще одну золотистую дольку, захрустел и с удивлением понял, что он, оказывается, тоже сегодня в настроении. И более того, не прочь поговорить!
— И как же часто, Орфей, ты гуляешь по высочайшему этажу техническими коридорами? Или только к Старшему полагается ходить в гости сквозь стену, со спецэффектами?
Ам заломил бровь.
— Аиша. Не верю, что ты за всю жизнь не разу не наблюдал явления коменданта или его дружины из здешних стен.
Розен ответил невинным взглядом.
— Ко мне в апартаменты является только Создатель со своей видеофиксацией, с потолочных камер.
— Сравнил! — Орфей фыркнул. — Создатель с потолка смотрит на всех. А вот чтобы завхоз из шкафа выглянул — совсем другой разговор, эту честь еще заслужить надо. И вообще, Аиша, что ты такое ешь? Потом можешь рассказывать, что я пришел искать закуску, но сперва делись. Оно пахнет! — Зави вооружился вилкой, присел на подлокотник его кресла и прицелился. — Рауль, что это? Жареный результат эксперимента?
Ам пожал плечами.
— Точнее будет сказать «запеченный». Приготовлен в одной из модификаций сухожарового шкафа. И да, результат эксперимента. Это то, что я обещал показать, катализатор роста мискантуса. Оказался органолептически неплох. И пробудил у господина Розена биологическую детерминанту.
— Восхитительно. Мы обогатились еще и катализатором роста Аиши? М-м, а ведь и вправду вкусно. Похоже, я тоже не откажусь подрасти.
Аиша улыбнулся украдкой, уголком губ. Если у Орфея еще хотя бы чуть-чуть подрастет хитроумие, ему станет мал его элегантный череп.
— Однако, — продолжил Орфей, — подобного рода успех просит себе в компанию бокал доброго вина. И я даже знаю, — под насмешливым взглядом Рауля он лишь приосанился, — какой букет будет здесь уместен!
Из хозяйского бара прибыла бутылка коллекционного игристого, и по комнате застенчиво заструился тончайший, невесомый аромат — будто бы розовый бутон очнулся утром в самых первых, ледяных каплях росы. Аиша улыбнулся, уже не таясь: снова прямое попадание! Двое старших, кудрявые бестии, не иначе как задались целью разбаловать его сегодня и разнежить.
— Ну, поднимем! — жизнерадостно объявил Орфей. — Nunc est bibendum!
— Пируем, — согласился Розен. — Вольной ногой теперь ударим оземь. Я-то точно ударю: полный состав блонди мне снова собирать в Парфии только через полгода. Не сверкай очами, Рауль, именно тебя бывает труднее всего туда затащить! И латинисты эти трескучие из федеральной метрополии тоже убрались с Амои надолго, «корону астралис» никто мне больше на уши цеплять не станет!
Рауль пригубил вино и покачал головой.
— Ничего ж себе вас проняло с тарелки жареной картошки. Аффинитет к рецептору выше ожидаемого?
Орфей величаво отмахнулся:
— Проще говори! Уставшие все. Бодрость духа каждый откуда смог, оттуда и добыл.
Ам усмехнулся одними глазами.
— Могу и проще. Ставлю вопрос в предельно ясной формулировке: расследование нештатной ситуации с известным вам сбоем работы камер лифтового холла зашло в тупик. Требуются нестандартные методы и инструментарий. В качестве последнего предлагаю полностью обследованного и типированного каринезийца с уникальным спектром мутаций, выделяющим его даже среди сородичей. Предварительное прекондиционирование выполнено. Лоялен. С протоколами эксперимента ознакомились вы оба, а Орфей, кроме того, уже знаком и самим объектом. Мнения?
Зави задумчиво погладил тонкую ножку бокала.
— Мое мнение, — сказал он ровно, четко, алмазным рабочим голосом, — надо продолжать. Я его допущу.
Аиша поморщился. Куда Орфей спешит!
— А у меня пока что недостаточно данных. Внешника, едва ли не бродягу с большой дороги — в Танагуру, в сердце Эос? Да с него напрыгает этих… биологических детерминант столько, что все не вычесать! Кроме того… — Розен прикрыл глаза и прислушался к собственному бытию на всех бионических и аппаратных уровнях. — Кроме того, я чувствую парадоксальную заинтересованность Юпитера в нашем расследовании. Он нетипично расставляет приоритеты на этой ветке.
Рауль задумчиво кивнул. Да! Значит, тоже заметил.
— С монгрела, — обронил Зави с великолепным презрением, — уже насыпалось столько всякой дряни, что прыгает оно по всей Башне. Каринезиец нам при этих условиях эпидемиологию никак не испортит. Твои тревоги, Аиша, я понимаю и к мнению прислушаюсь, поэтому прошу: оцени объект лично. Сейчас он у Рауля в Киира; если хочешь, сам тебя проведу и свои собственные ментограммы предоставлю. Согласиться с тобой не обещаю, но могу гарантировать: будет интересно.
Господин Розен внимательно рассмотрел свой бокал — изящный и узкий. Рассветно-розовое, с легчайшим лиловым отливом вино благоухало. Рауль и Орфей ожидали его ответа с совершенно одинаковым отрешенным выражением.
— Ну что ж… Когда я отказывался от нескучной жизни? Посмотрю!