Work Text:
Ночь такая поздняя, что скоро уже и утро — осталось всего несколько часов до восхода осеннего солнца.
Сатору не спится. Ему в первую очередь много спать и не требуется, особенно овладев обратной проклятой техникой, и сейчас застывшая темень сна напоминает о слишком многих болезненных вещах, чтобы он продолжал пытаться уснуть.
Он частенько шарится внутри и на улице по таким ночам как сейчас; всё зависит от настроя. Сегодня он гуляет внутри, молча тыняясь по коридорам школьного корпуса, где большинство из них проживает. Время от времени он ловит себя на том, что ликует в мрачном удовлетворении от всех тех способов, которыми можно было заставить трусливых пердунов отменить свои дебильные указы. Трупы-то особо не жалуются. В идеале, он не должен зацикливаться на этом, но увы и ах.
В любом случае, он продолжает блуждать — словно это именно то, чем он хотел заняться после освобождения из Тюремного Царства. У него особо не было маршрута — всё, что ему надо — растянуть застывшие мышцы ног и подвигаться, потому что теперь он может. Но с недавних пор начало казаться, будто он ищет что-то — что-то, что утолит его внутренний голод, движимый этим самым неизвестным.
Обычно ему никто не попадается во время его ночных прогулок, но сегодня ночью он наткнулся на розоволосого парня, сгорблевшись, спавши на столе.
… Возможно, он искал кого-то одного.
— Юджи? — спрашивает он. Он тянется и запускает волосы в розовые вихри, прежде чем вообще осознает, что делает. Обычно Сатору не делает поблажек в жестах, но сейчас никто его не осудит кроме него самого. И сегодня он слишком выжат чтобы переживать.
Юджи, наверно, чувствует себя так же, если не хуже, раз отрубился на первом попавшемся столе. Сатору знает, как частенько доводит парня до точки — вспомнить только когда он его прятал в подвале, а потом удивлялся во всю, когда находил его спящим в самых неподходящих для сна местах.
Его голос звучит с нотками любви и ностальгии когда он проговаривает:
— Ты не должен здесь спать, глупыш.
Сатору начинает мягко массажировать кожу головы, а Юджи даже не дергается. Он не особо видит его лицо, когда тот лежит лицом в скрещенные руки, но надеется, что выражение у него умиротворенное.
— Ну же, — начинает он, и хватает Юджи за волосы, чтобы покачать голову из стороны в сторону. Вновь нет реакции, но у него всегда было туго с пробуждением такого Юджи. — Давай тебя подымем, м? — уговаривает Сатору. Сатору не знает чего он парится. Обычно, спустя пару таких попыток, он просто оставлял вырубленного Юджи самому разбираться, в не зависимости где тот находился и когда он его нашел.
Сегодня ночью, кажется, какая-то странная атмосфера, ибо от мысли чтобы оставить Юджи как он есть — одного и беззащитного, заставляет Сатору напрячься. Или, может, у них всегда была своеобразная динамика, и этой ночью только он другой.
Он утробно вздыхает — слишком драматично для пустой аудиенции.
— Ты себе так спину заломишь, — шуточно ругает он, — шею или ещё чё-нибудь.
Едва сказав эти слова, его взгляд падает на шею Юджи. Она непривычно неприкрыта, в этот раз не спрятана за уютным капюшоном, и вид на эту сокровенную и открытую зону заставляет сердце Сатору затрепетать в груди.
Он рассматривает мгновение, а в следующее — упирается ладонями об стол по обе стороны тела Юджи. Он наклоняется и прижимается губами к этому дразнящему участку кожи, не совсем целуя.
— Юджи, — воркует он. Его губы проходятся по коже шеи Юджи, когда он говорит. Он нетерпеливо и горячо выдыхает. — Если ты не проснёшься, я…
Сатору обрывается на угрозе, но Юджи и даже близко не просыпается. Для Сатору это чревато его самообладанием. Ему кажется, что большую часть он потерял в той чертовой коробке.
Он шире открывает рот и касается зубами кожи, пока не прикладывая силы. А он хочет. Он хочет укусить так сильно, пока не останется метка, пока не начнет капать кровь, а Юджи не проснется с испуганным плачем.
Но если он будет всё делать мягко и аккуратно, тогда Юджи не сможет ему сказать нет — в спящем состоянии так точно.
Он мокро и распутно проходится языком по крохотному кусочку кожи, и едва слышимый вкус соли и кожи побуждает его хотеть большего, большего, большего. Естественно, он решил не кусать, но что если вместо этого он всего лишь оставит парочку тёмных засосов на загривке Юджи? Будет ли он дрыхнуть во время этого? Сатору до этого еще не пробовал, но хочет узнать, и прямо сейчас.
Только от одной мысли его тело обдаёт жаром, начиная где-то с середины и растекаясь по всему телу, нагревая. Большая часть пламени исходит от абсолютно возбуждающей мысли пометить кожу Юджи своими метками, особенно в его миг сонного состояния. Остальное — жгучие язычки ревности — если не он, здесь, прямо сейчас, мог ли кто-нибудь другой вытворять то же самое с Юджи?
Он царапает зубами к основанию шеи и засасывает круглую косточку на спине в самом верху. Он достаточно мягко посасывает чтобы не оставить следов, но достаточно, чтобы зарычать, задумываясь, как далеко он может зайти.
— Просыпайся, Юджи, — хрипит он, — или я реально не отвечаю за себя.
Дыхание Юджи сбивается, и Сатору в ту же секунду отодвигается, задыхаясь. Тюремное Царство точно сделало его безумцем, потому что иначе он не знает, почему позволяет себе такое. Он должен проявлять больше здравого смысла, нежели то, что он делает сейчас.
Он тыльной стороной ладони вытирает влагу с губ, затем проходиться ладонью по шее Юджи, чтобы убрать улики. Он дергает Юджи за плечо и внутренне пытается вытряхнуть себя из этих грез.
— Давай, соня, — говорит он немного оборвано, немного отчаянно. Он проглатывает излишки слюны, что собралась во рту и облизывает губы. — Юджи, подъём.
Юджи, наконец, оживает. Его голова подымается со сложенных рук, и Сатору наблюдает, как парочка узких зрачков прищуривается на него из-под нависших век, и это так мило. Он милый.
— Сенсей? — спрашивает Юджи грубым и невнятным ото сна голосом. — Вы здесь?
— Я тут, — отвечает Сатору и Юджи глубоко выдыхает с облегчением.
Его неожиданно хватают за воротник и с необычайной силой тянут вниз. Проходит доля секунды, где его сердце останавливается и он думает, что Юджи поцелует его — и внутри него все болит от того, как сильно он этого желает, но Юджи только тычется носом в сгиб шеи. Сатору чувствует каждый выдох Юджи в постепенно запотевающую ключицу, и та жажда, которую он пытался унять вновь окутывает его с ног до головы.
— Я скучал по вам, — выдыхает Юджи, и в его голосе слышатся нотки горечи и боли, указывающие как он мучился в отсутствие Сатору. Его хватка на рубашке расслабляется, рука падает, а дыхание восстанавливается до размеренного, вновь окунаясь в сон.
Сатору кладет ладонь ему на затылок и прижимает ближе к себе. Признание Юджи отчеканивает себе кровавое местечко в его душе, и он приветствует это с распростертыми объятиями, жаждя каждой капли внимания Юджи, не вчитываясь в замысел. Сатору хочет укорениться в мыслях этого мальчика, чтобы Юджи не мог жить без него, потому что так будет честно.
— Я тоже скучал по тебе, малыш, — шепчет он, и прикусывает язык в тот же час, когда ласковое слово слетает с губ. Юджи, кажись, даже не услышал, но Сатору ходит по краю самообладания, что натянуто до предела.
Он вновь встряхивает Юджи.
— Так, ладно, — говорит Сатору, — пошли-ка отнесем тебя в постель, — он обвивает одну руку на пояснице Юджи, второй придерживая голову когда подымает их двоих, стаскивая Юджи со стула.
Юджи в непонятках тихо возмущается, но все же встает на обе ноги… почти. Он тушкой опирается на тело Сатору, и его лицо вжато в основание горла так близко, что Сатору чувствует его губы сквозь тонкую ткань рубашки. Юджи сцепил ладони на его спине, слабо обвив руки вокруг талии. Это первый раз, когда они настолько близко, и Сатору цепляется за эти ощущения словно дракон, охраняющий свои сокровища.
— Юджи, сможешь пойти для меня? — спрашивает он, уговаривая. — Всего лишь одна нога впереди другой пока мы не дойдем до твоей комнаты, а затем ты можешь вновь уснуть, хорошо? Как тебе такой вариант?
— Мнгх, — отвечает Юджи, и это может значить что угодно, но он все так же не двигается, поэтому это точно не согласие.
Сатору прижимает его голову себе под челюсть, а затем мягко и успокаивающе гладит Юджи по спине. Он обдумывает идею остаться как есть — с сонным Юджи, укутанным в его объятия.
— А что, если я понесу тебя до кровати? — спрашивает он дразнящим тоном, но его сердце гулко бьется от картинок, что ему представляются от этой мысли. — Если ты не будешь хорошо спать, это скажется на твоем здоровье.
— Сенсей, — медленно и через усилие начинает Юджи. Сатору вопросительно мычит, показывая, что слушает. — Ш-ш-ш, — говорит он, и его капризное пошикивание заставляет Сатору рассмеяться в удивлении.
— Так, все с тобой понятно, — заявляет он. Он меняет положение рук Юджи, чтобы те лежали на его плечах. — Я тебя отнесу, нравится тебе это или нет.
Он так наклоняется, чтобы подхватить Юджи за заднюю сторону бедер, поднимая. Подняв, Сатору меняет хватку на Юджи, одной рукой придерживая за зад, а второй помогая ногам Юджи обвиться вокруг себя и сцепиться за спиной. Юджи удивленно мычит, но всё равно жмётся ближе — так, как и хотел этого Сатору.
Конечно, существует множество других способов носить человека, но Сатору — натура эгоистичная, и этой ночью, он, видимо, раб на поводу у своей похоти. Он тискает ладонью юджину упругую ягодицу, а второй залезает под футболку, хватаясь за теплую ото сна кожу.
Юджи трётся об его лицо.
— Сильный, — бормочет он.
Сатору усмехается и сжимает его сильнее, ближе.
— Сильнейший, — соглашается он. Удостоверившись, что Юджи удобно устроился, он неторопливо начинает идти по коридорам.
Что-то есть в том, как Юджи устроился в его руках; оно успокаивает его неугасающее все эти долгие ночи беспокойство. В Тюремном Царстве он иногда размышлял о судьбе всех, кого знал — друзей, союзников, и о всех своих милых учениках, — но именно он полностью заполонил его мысли.
Достаточно одного раза увидеть безжизненное тело Юджи у себя на руках после его, Сатору, халатности.
Словно услышав депрессивные размышления Сатору, Юджи вздыхает и вжимается пуще, возвращая в реальность. Юджи тёплый, прямо здесь, весь такой милый, красивый и живой, и каждое его спокойное и тихое дыхание отдается об скулу Годжо.
— Юджи-кун очень милый, не так ли? — шепчет он, и Юджи вновь сонно ворчит, прежде чем снова шикнуть.
А затем, просто потому что он может, потому вот оно — рядом и зовёт его — Сатору наклоняет голову и целует Юджи в шею. Он теряет контроль, и тот долгий список из всех возможных причин почему он не должен этого делать вдруг испаряется.
У него кружится голова. C тем, как они жмутся друг к другу, и как он несет Юджи в кровать, Сатору позволено такие вещи, да? В конце-концов, один разок вот так поцеловать Юджи он имеет право.
Он размыкает губы, и думает, что крохотная метка никому не повредит — это что-то простое, что немного утихомирит его на время.
Сперва он двигает губами нежно, колеблясь. Когда Юджи не останавливает его, дыхание Сатору сбивается в его лёгких, и он вновь посасывает, теперь уже сильнее. Его никто не отчитывает, у никого не возникает отвращения, поэтому он повторяет движения, в этот раз немного с зубами, а затем он сдавливает Юджи в своих объятиях.
Юджи ёжится в сторону когда он проходится языком по тому же месту, силясь впиться зубами, и Сатору замирает, опьянённый желанием.
— Щекотно, — бубнит Юджи.
— Прости, — извиняется он, но только потому что остановился так рано. Он отодвигается чтобы проверить их местонахождение, и Сатору осознаёт, что они стоят под дверью Юджи уже бог знает сколько.
Внутреннее надоедливое чувство подсказывает ему, что это плохое сочетание — скучающая кроватка, податливый и мягкий Юджи, и он в своём состоянии, которое не описать; но хоть убей, он не может вспомнить почему. Всё, что приходит на ум — то, что он собственными ладонями, губами и телом хочет удостовериться, что Юджи всё ещё живой.
Он открывает дверь, и решает уйти как только уложит Юджи. Сатору вернётся когда солнце уже полностью взойдет, когда тени ночи больше не будут затуманивать его рассудок, когда его ум прояснится и он отметит все те причины, по которым он не должен так думать о Юджи.
Но когда он наклоняется чтобы положить Юджи на кровать, тот его не отпускает.
Ах, ну конечно, с этим парнишкой… Сатору не знает даже почему удивляется когда Юджи вновь подорвал его ожидания и слабо продуманные планы.
— Юджи? — мягко зовёт он. Он касается ладонью его щеки, и Юджи жмётся в прикосновение. Сатору не хочет отрывает его силой. — Пора в кроватку. Можешь отцепиться.
Юджи медленно разлепляет покрытые пеленой и рассеянностью глаза.
— Сенсей, — шепчет он и в его голосе слышны нотки тревоги, что заставляют сердце Сатору ёкнуть болезненно. — Годжо-сенсей?
— Я здесь, Юджи, — нежно отвечает он. Он пальцем проходится по голой коже, где ранее находились щёлочки проклятия. — Я здесь. Что случилось?
Юджи дрожит.
— Не уходите, — шепчет он. — Прошу, больше не покидайте меня.
Сердце Сатору разбивается.
— Не покину, — говорит он. Он крепко прижимается губами к виску Юджи. — Я буду здесь. Я тебя не оставлю.
— Обещаете?
— Обещаю.
После его слов Юджи неожиданно расслабляется, словно с него сняли груз. Его глаза вновь закрываются, и конечности постепенно размыкаются, падая на кровать.
Сейчас — идеальный момент для Годжо чтобы уйти как он и планировал, но отголоски обеспокоенности Юджи всё так же кружатся болью в голове. Было ли это сказано в полусне или нет — эту мольбу он не может проигнорировать, и не может нарушить обещание. Не Юджи.
Уже глубока ночь. Она такая поздняя, что скоро уже и утро и Сатору не спит, но он может притвориться что спит, просто чтобы побыть с Юджи.
Ему не доставляет большого труда уложить Юджи под одеяло. Примостившись, Юджи перекатывается на бок и сворачивается клубочком, вновь громко сопя. Годжо юркает под одеяло за ним, устраиваясь ближе так, чтобы их тела были прижаты по всей длине. Он оборачивает руку вокруг юджиной талии и укладывает ладонь на сердце, чтобы почувствовать умеренный стук жизни.
Напряжение, что сковывало его неопределённое количество времени, растворяется с каждым стуком об ладонь, с каждым вдохом, что движет его руку. Только когда вздохнув и почувствовав обратное дуновение своего теплого дыхания, он отрывисто понимает, как вновь близко находится у загривка Юджи.
Он не обнаруживает то место, где кусал Юджи в коридоре — та сторона скрыта подушкой. Его окутывает совершенно незваная мысль. Тело Юджи и сам он всегда давали о себе знать своей устойчивостью — оставил ли Сатору там вообще метки?
Он не проверял. Сейчас в нем закипает что-то беспокойное, недовольное, что напоминает ему о его желании, любви, о том, какую долю жизни Юджи он теперь составляет, и о том, как это все остается не замеченным и некой тайной.
Ему стоит… Ему стоит удостовериться, чтобы в этот раз там действительно остались следы. На всякий пожарный.
Сатору далеко губы не надо передвигать. Он сразу начинает с зубов, без всякой нежности. Это забавно. Он прошел через всю эту заваруху чтобы уложить Юджи в кровать, но та огромная и всё так же растущая внутри него часть хочет разбудить Юджи от этих укусов, поглядеть, как тот сойдёт с ума прямо перед ним и благодаря ему.
Ладонь, что не лежит на юджином сердце, скользит чтобы схватить за бедро, притягивая ближе к нарастающему возбуждению. Эта фрикция заставляет его застонать вокруг кожи Юджи, и он сосёт ее, словно в жажде — грубо, отчаянно и без какого-либо изящества.
Он хочет, чтобы каждый видел — насколько Юджи желан и как Сатору жаждет его. Он хочет, чтобы все видели и знали, и чтобы держались блять в сторонке. Даже сейчас, особенно сейчас, его потряхивает, вернувшись и осознав, как настораживающе дружелюбным стал Юджи со старшими мужчинами, которых он не узнаёт. Достаточно было одного Нанами, и между всеми теми спутанными эмоциями о его смерти вьётся то самое проклятое чувство облегчённости, что Юджи больше не сможет так на него смотреть.
Юджи слегка шевелится во сне, и Сатору отрывается, чтобы передохнуть и оценить проделанную работу. Центр юджиной кожи блестит от слюны, покрасневший и горячий на прикосновения. Сатору уверен, что через пару минут расцветет метка, темнея по всем правилам.
…Но не будет ли она выглядеть одиноко, будучи одной?
Ещё одна, думает он, передвигая губы к изгибу между шеей и плечом Юджи. Или ещё две, так они будут симметричны. Он пытается вообразить это у себя в голове. Или всё же симметричность будет выглядеть ненатурально, неестественно? Может, лучше стоит продолжать пока Юджи не остановит его.
Он хочет пододвинуть Юджи ближе, как его ладонь соскальзывает и его пальцы проходятся по горошинке юджиного соска под футболкой. Из Сатору вышибает весь воздух в один дрогнувший выдох, и он не может себя остановить чтобы не потрогать ещё раз.
Сосок быстро набухает под кружащими кончиками пальцев Сатору, и твердеет когда тот щипает и оттягивает его самозабвенно. Он единожды цепляет сосок ногтем, и Юджи издаёт такой легкий и воздушный звук, что тот и не похож на стон, но распаляет огонь Сатору на ура.
— Юджи, — проговаривает он, и голос словно душит горло. — Я хочу прикоснуться к тебе.
Его пальцы спускаются вниз по юджиной груди к эластичной кромке его штанов.
— И я хочу прикасаться больше, — хрипя, признаётся он. Он не может заставить себя сделать глубокий вдох, чтобы прояснить мысли. — Проснись, если не хочешь этого, — продолжает он. Кончики его пальцев слегка цепляются за кромку ткани, и полностью укладывает ладонь на пресс Юджи. Сатору чуть ли не скулит от того, как сильно он хочет. — Проснись и скажи мне нет, — говорит он, — скажи мне остановиться.
Он трётся своим возбуждением об мягкость юджиной задницы и зарывается носом в его шею, говоря:
— Проснись и скажи мне да.
Всё внимание Сатору переключается на кончики пальцев, что медленно вынимают гладкую пуговицу из петельки.
— Юджи, пожалуйста, — умоляет он. — Прошу. Я скучал по тебе. Я нуждаюсь в тебе.
Затем он расстегивает ширинку, и каждый треск её язычков словно ломка костей в грудной клетке, что раскрывается в море крови для его мальчика, отдавая в полное распоряжение его сердце. Сатору предоставляет себя у алтаря перед дремлющим богом, перед богом, что даже не слышит его мольб, а в его прикосновениях чувствуются нотки одночастного греха и спасения.
— Так же нормально, Юджи? — спрашивает он, умоляя. Он двигает бёдрами в такт юджиному дыханию — невесомые мазки, что создают впечатление будто он безнадёжно вытекает из члена. Его ладонь парит у тепла, что иссушает его горло. — Ты же скажешь мне, если не хочешь этого, так ведь малыш?
Он ожидает ответа, зная что не получит, и его пальцы крепко вцепляются в бедра Юджи, сжимая. Отсутствие ответа заставляет его дурно чувствовать, словно его оскорбили.
— Ты же несколько минут тому назад не спал? — его голос напряжён, требуя ответа. — Как ты вообще можешь вновь быть сонным? Особенно когда я делаю это?
Он позволяет ладони спуститься к паху Юджи, щупая его сквозь нижнее белье, и все эти острые ощущения заставляют Сатору впиться зубами в юджино плечо. Юджи не твёрд, но и не полностью мягок, и с каждым движением Сатору он оживляется и твердеет.
— Господи, Юджи, — стонет он. — Неужто ты прикалываешься? Ты хочешь узнать как далеко я зайду, позволь ты мне? — он запускает ладонь в белье, хватая член, и продолжает надрачивать, только теперь кожа к коже. — Я избавлю тебя от лишних проблем и скажу — слишком далеко.
Он стягивает юджину одежду до бедер, и следующий раз беря Юджи в ладонь двигает быстро и размажисто. Дыхание Юджи ускоряется в мелкие вдохи, и он тихо мычит когда Сатору проходится подушечкой по истекающей щели.
— Блять, — Сатору возится чтобы вытянуть член и когда всё же получается, он без задней мысли скользит в радушнее тепло меж бёдрами Юджи. Его член проходится под яйцами Юджи, и давление вокруг него — сплошное сладкое облегчение.
— Ты такой сексуальный, Юджи, — говорит он. Сатору трётся лицом об шею Юджи. — Так хорошо, — он медленно, но уверено трахает плюшевые бёдра, и в такт двигает ладонью. Он вновь проходится по скользящей от смазки щели. — Можешь для меня ещё так сделать? Пожалуйста?
Юджи превосходит все его ожидания.
— Сенсей, — выдыхает он, и у Сатору бедра рвано дёргаются от этого звука.
— Да, — стонет Сатору. — Да, Юджи, это я. Твой сенсей. Малыш, тебе приятно? Ты проснулся наконец-то?
Юджи не отвечает, всё еще, блять, посапывая, но то, что он звал его кажется знаком с самих небес.
— Я тебе снюсь? — спрашивает Сатору, скользя носом по загривку Юджи и оставляя на пути поцелуи. Он двигается быстрее, сгибая каждый раз кисть у головки члена. — Что твой сенсей делает с тобой во снах, м, Юджи? Не проснешься рассказать?
Юджи начинает тихонько мычать, выдыхая рвано и поскуливая сильнее с каждым движением Сатору. Во сне его бёдра слегка дёргаются словно под небольшим импульсом, и каждое движение иголками проходится по спине Сатору.
Его никто не предупреждает прежде чем в его ладони изливаются брызги тепла. Он упирается на локоть в неведении, и да, Юджи действительно только что кончил. Он наклоняется чтобы увидеть его лицо, но глаза Юджи закрыты, и только губы слегка приоткрыты.
— Юджи? — осторожно зовет он. — Теперь ты проснулся? У тебя только что был крышесностный оргазм и ты проснулся на середине, а теперь просто играешь со мной, не так ведь?
Ему в ответ только тишина.
— Блять, — выдыхает Сатору. Он откидывается на кровать и дуется. — Юджи, ну ты серьёзно? Ты и это проспал?
Он отпускает член Юджи и смотрит на ладонь. Блестяще-белые капли сверкают на его пальцах при ярком лунном свете, и этот вид напоминает Сатору, что он всё еще очень голодный.
— Хм, как далеко я могу зайти прежде чем ты проснешься? — пробно, словно исследуя, говорит Сатору. Он слизывает стекающую по его кисти каплю и идея на задворках разума останавливает его от большего. — Пока ты не кончишь на моём члене?
Идея вновь заполняет все его естество, и неожиданная картинка в мозге пускает пульс по венам — Юджи просыпается посреди оргазма, пока Сатору втрахивается между его бедер. Оттолкнёт ли тогда его Юджи? Или приблизит и будет молить о большем?
Он оборачивает чистую руку вокруг талии Юджи и переворачивает их так, чтобы они смотрели в потолок, а Юджи лежал спиной на груди Сатору. Он пододвигает их близь к изголовью, чтобы было удобнее смотреть вниз на Юджи словно на пречудный пир, полностью в его распоряжении. Юджина голова облокачивается на его плечо, и Сатору хватает его за подбородок, целуя податливый рот.
— Просыпайся, Юджи, — пропевает он у губ. — Или нет, но не обвиняй меня после из-за того, что я с тобой сделаю.
Он скидывает одеяло и штаны Юджи, а затем вжимается ногами между ног Юджи, раздвигая их. Перед ним открывается крайне соблазнительный вид. Он невпопад исцеловывает плечо Юджи, оставляя новую порцию засосов, и удерживает Юджи в положении, крепко обвив руку вокруг него. Он опускается ладонью, покрытой юджиной спермой вниз.
Сатору ожидает большего сопротивления чем присутствует. Он не уверен — то ли это из-за спящего состояния Юджи или ещё чего, но средний палец с легкостью входит в Юджи. Юджи тихонько выдыхает, и начинает шевелиться в его хватке. Когда Сатору проверяет не больно ли ему, тот вообще не подает признаки дискомфорта, и Сатору подавляет дикое желание войти полностью. Он двигает пальцем вверх-вниз, исследуя самое интимное место Юджи.
Юджи урчит, когда Сатору зацепляет ту самую точку, поэтому он повторяет движение, вырывая из него еще больше звуков удовольствия.
— Юджи, ты такой развратный, — шепчет он. — Ты намного громче когда я трогаю тебя здесь, чем с моей ладонью вокруг твоего члена, — он входит вторым пальцем, и Юджи подтверждает его слова громким стоном.
Сатору в ответ тихо рычит.
— Тебе это нравится, не так ли? — спрашивает он. Его пальцы мокро двигаются от спермы Юджи, и все эти звуки, наполняющие комнату только ещё больше распаляют жар внутри Сатору. — Именно поэтому ты сейчас такой звонкий? Тебе хорошо, когда я тебя так ласкаю?
Он неожиданно лыбиться, и знает, что выглядит дико.
— Смотри, Юджи, — улюлюкает он, — ты вновь возбуждаешься, и это только потому что я играю с твоей попкой.
Юджи все так же не смотрит, но становится неспокойным во сне, ворочясь.
— Вот так, малыш, — выдыхает Сатору, подбадривая. — Просыпайся. Глянь, что с тобой делал сенсей пока ты спал.
— Сенсей?
Сатору зашёл слишком далеко, чтобы притвориться виновным. Он захватывает губы Юджи как только тот раскрывает глаза, и сгибает пальцы у простаты. Юджи испуганно стонет, и Сатору жадно глотает этот звук.
Юджи хватается за его предплечья, но не отталкивает. Сатору кусает Юджи за нижнюю губу, отодвигаясь, но вместо того, что замедлиться или приостановить все движения, он только ускоряется. Юджи выгибается в его руках, извиваясь и похныкивая. Сейчас он намного ярче показывает свои эмоции, бодрствуя, как телом так и голосом.
— Наконец-то проснулся, Спящая Красавица? — дразниться он.
Юджи впивается ногтями в его кожу, и бормочет что-то неразборчиво.
— Годжо-сенсей?
Сатору целует его в щеку.
— М, что такое?
— Я сплю?
Он фыркает и раздвигает пальцы, больше растягивая Юджи.
— Тебе часто такое снится? — спрашивает Годжо.
— Иногда, — отвечает Юджи так беспечно, будто это не заставляет Годжо сойти с ума. Юджи упирается стопами в кровать, двигая бёдрами в такт движениям Годжо. — Но не так по-настоящему. И так же не в такой позиции.
Сатору вопросительно хрипит.
— Тогда как?
Юджи поворачивает к нему голову, и голое желание в его глазах заставляет Сатору поперхнуться воздухом.
— Ну, мы обычно видим лица друг друга, — отвечает Юджи. — И еще во снах больше секса нежели растяжки.
У Сатору пересыхает в горле.
— О? — спрашивает он.
Юджи кивает.
— Но так как это всё реально, мне стоит подготовиться, — он наклоняется посмотреть, и его пальцы пытливо проходятся у саторовых, трогая ободок.
— Всё реально, — говорит Сатору, отчасти потому что вся эта ситуация с каждой секундой выглядит всё нереальней и нереальней. Он всё это время ждал пока Юджи проснётся, но его непринужденное отношение к нынешним обстоятельствам больше похоже на облачную фантазию, чем на реальность. — Чистейшая реальность.
Юджи наклоняет голову в бок и хмыкает.
— Внутри немного сухо, — говорит он. — Вы нашли мою смазку?
— Ах. Нет, не особо.
Юджи, будучи хорошим мальчиком, не напирает. Вместо этого:
— Могу ли я взять её?
Cатору тяжелее оторваться, чем он ожидал, но Юджи далеко и не уходит — по факту даже не покидает постель, а просто тянется к тумбочке задом к верху, возвращаясь после с бутылочкой в руке.
Юджи седлает его бедра и заставляет лечь на матрас.
— Мои сны чаще всего такие, — начинает он, и член Сатору дёргается от подтекста. Это привлекает юджино внимание и улыбка медленно расцветает на его лице. Это не привычная его улыбка — мягкая, теплая и приветливая, — ну, может. Она теплая, только в этот раз более разгаряченная, наполнена лукавостью. — Сенсей, — говорит Юджи тихо и восхищённо. Он проводит кончиком пальца по всей длине, и этого достаточно, чтобы Годжо мог только и вздоргнуть. — Это всё для меня?
— Да, Юджи, — хрипит он. Он сжимает пальцы на юджиных бёдрах и смотрит, зачарованный, как Юджи выдавливает смазку в ладонь. — Это всё — для тебя, малыш.
Юджи в удивлении от ласкового имени подымает на него взгляд. Сатору облизывает губы, и единожды в жизни он безжалостно и искренне чесен, объясняясь.
— Юджи, всё, что ты хочешь от меня, — начинает он, — просто бери. Я даю тебе всё.
Юджи тянется позади себя и прячется от взгляда Сатору.
— Этого достаточно, Годжо-сенсей, — шепчет он. Его дыхание сбивается пока он растягивает себя. — Мне ничего более не нужно.
Сатору садится со скоростью света. Он захватывает юджино лицо меж ладоней.
— Мне всё равно что ты думаешь тебе надо, — пылко говорит Сатору. — Юджи, посмотри на меня, — он ждет пока Юджи не глянет на него, и его глаза широко раскрыты и цвета горячего золота. — Что ты хочешь?
Юджи моргает один, два раза, а на следующий он закрывает глаза и на ресницах оседают слёзы. Его губы дрожат.
— Я хочу вас, — отвечает он, — но не знаю, могу ли. Сукуна… Это всё моя вина-
— Ты можешь, — прерывает Сатору. Его сердце болезненно стискает от боли в юджином выражении. — Ты можешь меня иметь, я весь твой. Всегда был, — он твердо прижимается губами к шраму, что проходит сквозь юджину бровь. — И это не твоя вина, — продолжает он. — Сукуна — не твоя ответственность. Это моя, и я разберусь с ним и спасу Мегуми. Не переживай. Верь мне, хорошо?
Проходит какое-то время прежде чем Юджи кивает, и хоть это незначительное движение, оно всё же присутствует.
— Я верю вам, — шепчет он. Он немного колеблется. — Я всё ещё могу?
Сатору дёргается когда скользкая ладонь оборачивается вокруг его члена.
— Блять, — он наклоняет голову Юджи и целует его, содрогаясь, когда ладонь начинает медленно надрачивать. — Да, — выдыхает он. — Да. Ранее, я не шутил. Всё, что ты хочешь, Юджи. Я — твой.
— Я… хочу… — Юджи садится на колени Сатору, и в следующий момент он чувствует как погружается в узкое тепло, что захватывает всё его естество, тело, мысли и душу.
— Юджи, — стонет он. Это безжалостный тест в который он себя вогнал, но он разрешает Юджи взять свой темп.
— Я хочу так, — говорит Юджи. Он полностью сосредоточен, но и удовольствие красуется на его лице в виде мокрых губ и расширенных темных значков, что прячутся за веками. Ладони Сатору опускаются на его бедра, и он хватается пальцами трепетно, пока божественная аура окутывает его. Каждый вдох-выдох Юджи превращается в пыхтение, и проходит словно вечность пока Юджи наконец не устраивается на саторовом члене.
Юджи раз за разом выдыхает, и так сжимается вокруг Сатору, что у того коченеют пальцы.
— Так нормально, сенсей?
— Да, — отвечает он хрипловато. — Идеально, — Юджи упирается об его плечи, и Сатору поворачивает голову чтобы поцеловать запястье. — Давай, малыш, — подбадривает Сатору. — Бери, что желаешь.
— Сенсей, вы-
Сначала Юджи не особо двигается — просто покачивает бёдрами в такт мелким движениям у Сатору на коленках. Тот пальцами сжимает острые бедренные косточки, задумываясь над тем, как оставить ещё больше следов что видны только им двоим.
— Я что? — вздыхая, спрашивает он, когда Юджи не заканчивает предложение.
Тогда Юджи приподнимается, так, что остаётся только головка члена внутри.
— Вы такой… — он опускает вниз с такой силой, что они оба стонут, — бесстыжий.
— Я? — Сатору прикидывается обиженным, даже если они оба знают, что это правда. — И это я бесстыжий? — он оборачивает ладонь вокруг Юджи так, чтобы каждый раз когда тот опускался на члене, юджин скользил у него в руке; и наблюдает за тем, как от этого Юджи откидывает голову в удовольствии. — Посмотри на себя, — продолжает он, — скачешь на мне так прелестно, — Сатору двигает бёдрами когда Юджи опускается, вырывая из него громкий, распутный стон. — Если ты действительно завёл тему о бесстыжести, то что ты скажешь на те звуки, что издавал во сне, а?
Юджи вспыхивает. Красный ему идёт — яркий и манящий.
— Ничего не могу с этим поделать, — отвечает он.
Сатору не напрягается с объяснениями почему тот издавал такие звуки. Это разговор на потом. Может быть. Сейчас — время смакованя Юджи, находящегося так близко как только он может.
— Юджи, поцелуй меня, — требует Сатору. Юджи легко приближается к нему, и скулит в рот когда небольшое изменение в позиции заставляет внутри что-то затрепетать.
Целовать полностью проснувшегося Юджи в разы лучше всех тех поцелуев, что он тырил до этого, и Сатору мгновенно понимает, что только что подсел на пожизненную зависимость. Его пронизывает неумолимое удовольствие, начиная с того места, где они соединены, и где Юджи берет свое по праву, и Сатору так долго ждал этой ночи, что такими темпами долго не протянет.
— Юджи, я-
— Подождите, — задыхается Юджи. — Подождите меня.
Сатору рычит. Он мстительно скользит подушечкой пальца по мокрому беспорядку на головке члена Юджи, и смакует как это заставляет Юджи дёрнуться с визгом.
— Это не моя вина что я единственный, кто ещё не кончил, — бубнит он, хотя это его вина.
Юджи его не слышит, полностью увлечённый в достижении своего пика, и он такой восхитительный, сияя жизненной энергией.
Сатору наклоняет его к себе чтобы вновь поцеловать, отчаянно держась для Юджи, всё для Юджи.
— Пожалуйста, — слабо шепчет он у его губ. — Юджи, прошу.
Юджи потряхивает.
— Да, — отвечает он, и тихо, сильно и горячо кончает между ними.
Это разрешение — всё что и нужно Сатору, чтобы присоедениться к нему в небытие, в блаженство, настолько всепоглощающее, что оно раскалывает его на триллионы клеток, бесконечные атомы и переделывает его в нечто чистое и неотъемлемое от Юджи.
На другой стороне у него Юджи, всегда Юджи, который сползает с его колен и плюхается на кровать, пытаясь уладить дыхание.
Сатору следует за ним, и прикладывает ухо к груди, вслушиваясь в быстро приливающую кровь в сердце, что возвращет его в нормальное состояние. Юджи нежно перебирает его волосы, и все неугомонные частички в нём наконец стихают. Он закрывает глаза.
— Годжо-сенсей?
— Мм?
— Вы правда имели это ввиду?
Сатору не знает, о каком именно предложении говорит Юджи, но знает, что всё, что он наговорил — было от чистого сердца.
— Каждое слово, — отвечает он.
Юджи смолкает на секунду.
— Хорошо, — окончательно говорит он. — Я вам верю.
— Отлично, — он едва проговаривает слово, прерываясь на зевок. — Поговорим завтра? — шепчет он и Юджи соглашается.
Поздно. Ночь такая поздняя, что скоро уже и утро — осталось всего несколько часов до восхода осеннего солнца.
Сатору окунается в сладкий сон.