Actions

Work Header

трудовыебудни

Summary:

У графа Гектора Рафиано была довольно тяжёлая жизнь, и он, как мог, старался сделать её легче (в процессе стараний никто не пострадал)

Notes:

«к тейку про курение в кэртиане: как вы считаете насколько часто в курилке при дворце встречаются и неловко тупят рандомные члены высшего совета фердинанда катари и лионель»

(с) твиттерский тред тейков (https://twitter.com/RichardOakdell/status/1726552170508792256?t=ZTkQs0nO1h_59mb_-zC8jA&s=19)

Work Text:

У графа Гектора Рафиано была притча для каждой ситуации и очень непростая жизнь, потому что граф Гектор Рафиано был дипломатом — и даже не самым худшим — но жил в Талиге, а свои проблемы с соседями там предпочитали решать войной. Войны Талиг всегда выигрывал, и граф Рафиано с удовольствием выгуливал новый камзол на подписание мирных договоров, но большую часть года тем не менее приходилось сидеть без работы.

На такой случай у графа была припрятана нычка с подаренными холтийцами самокрутками, чтобы расслабиться. После самокруток ему являлись удивительные сюжеты для новых притч, граф сочинял письма любезной сестре и всем становилось легче. Да и в Высшем совете к вечно расслабленному графу прислушивались куда внимательнее.

В один прекрасный день граф Рафиано взял самокрутки на работу. Тогда он ужасно спешил, потому что в Совете должны были обсуждать мирный договор с Дриксен, которую бравые талигские армия и флот разбили в очередной раз, и внутри у графа всё пело от мыслей о предстоящей рабочей командировке и дриксенских курортах.

Ещё у графа с недавних пор был маленький сын, которому уже исполнилось четырнадцать и который любил искать чужие нычки, не гнушаясь и родительскими, а количество самокруток и без его скромной помощи таяло по естественным причинам. Талиг и Холта воевать снова не собирались, и, сгребая самокрутки в тайный карман, граф Рафиано решил, что обязательно поднимет этот вариант вопрос на сегодняшнем заседании совета. Разумеется, только после подписания командировочных в Дриксен.

Командировочные ему выписали, но пришлось лично отправиться в Королевскую канцелярию и ставить печать лично у геренция Гогенлоэ-цур-Адлерберга, потому что секретарь графа был занят раскладыванием любовного пасьянса, а граф ценил чужое право на личную жизнь.
С геренцием у них случился ни к чему не обязывающий диалог о погоде, Гогенлоэ-цур-Адлерберг посетовал на герцога Придда, который под шумок победной эйфории пытался протащить очередной закон, на то, что Алва снова неприлично опоздал, и тут граф Рафиано понял, что очень хочет курить.

Они вышли из канцелярии.

Граф Рафиано довольный собой и тем, как складывался рабочий день, затянулся в первый раз.

Гогенлоэ-цур-Адлерберг рядом закашлялся.

Граф Рафиано подумал, что дриксенские коллеги ещё не слышали рассказа про зайца, орла и блоху, закрыл глаза и с наслаждением затянулся во второй раз.

Гогенлоэ-цур-Адлерберг увидел, как из окна второго этажа здания канцелярии выползает щупальце Зверя Раканов.

Граф Рафиано выдохнул дым.

Гогенлоэ-цур-Адлерберг понял, как устроен мир.
— Сорок два, — сказал он графу Рафиано и спешно удалился.

Граф Рафиано покрутил пальцем у виска и отправился домой, собирать вещи в командировку. Он-то знал, что всё дело во вторнике.