Archive of Our Own ^beta

— К нам перевели новенькую, — говорит Рукия, размахивая своим плюшевым зайцем, которого упрямо отказывалась убирать в рюкзачок на спине. Они идут по дороге от школы до соседней парковки, где Бьякуя привык оставлять свою машину, не желая, чтобы какой-нибудь случайный идиот въехал в нее. Неважно, школьник на велосипеде или кто-то на автомобиле, он не не хотел даже допустить такую вероятность. И дело было не в том, что он очень любил свою машину, не в том, что он потратил на нее много денег и потому берег, нет, конечно. Он мог бы свободно купить десять таких машин, если честно. Просто это было бы… неприятно. — У нее розовые волосы. 

Бьякуя моргает, пытаясь понять, о ком говорит Рукия. Опять. Он опять не слушал её внимательно. Злясь на себя, он спрашивает сквозь зубы:

— У кого?

— У новенькой, — отвечает Рукия и трясет своим зайцем. — Которую к нам перевели. У нее очень красивые розовые волосы. Я тоже хочу розовые волосы. 

Бьякуя бросает на нее взгляд: маленькая, будто меньше своего десятилетнего возраста, с копной пышных черных волос, она совсем не выделялась среди учеников начальной школы. И это было ей на благо. 

— Нет, — отвечает коротко. Кто вообще позволяет ученикам начальной школы красить волосы? Что за безумный, безответственный родитель был у бедного ребенка? Возможно, как одному из членов попечительского совета школы, ему следовало бы разобраться в этом вопросе. Сделав заметку на будущее, он смотрит на надувшуюся Рукию. — Ты Кучики, мы не красим волосы в странные цвета. 

Он почти, что ждет, что Рукия закричит что-то вроде “тогда я не хочу быть Кучики!” и убежит от него, но она только тихо вздыхает и кивает. Она всегда так делает, когда Бьякуя напоминает, что за фамилию она носит. Иногда этот покорный грустный взгляд сводил его с ума, он чувствовал себя лицемерным монстром, который не умеет правильно общаться с детьми, дементором, высасывающим радость. Но уж лучше быть таким и убедиться, что Рукия не пойдет по его стопам и не наделает ошибок, не будет позором их семьи. 

Ах, ну правда. Он делал это, потому что знал, как важно и как необходимо с детства заботиться о репутации, если ты наследник большого клана. Теперь он это знал. Знал бы раньше, не потратил бы столько времени на восстановление репутации, на то, чтобы Шихоин не смеялась, глядя на него. И Шиба… Нет, лучше не думать о чертовых Шиба. 

Всегда делать что и как хочется для них с Рукией было непозволительной роскошью. 

***

Бьякуя не мог ходить в дорогие и элитные клубы. Потому что в дорогие и элитные клубы ходили те, кто отлично друг друга знал, туда ходили те, кто не хотел найти себе развлечения на ночь, туда ходили, чтобы позлословить, похвастаться или потерять репутацию. Он скорее бы выпил хлорки, чем пошел искать себе спутника на ночь куда-то, где он может встретить Йоруичи. 

Он не делал это часто. Он не позволял себе делать это часто. Он не должен был вообще этого делать, но его врач буквально приказал ему снимать физический стресс, потому что иначе он сгорит раньше, чем ему исполнится хотя бы пятьдесят. Неудивительно, среди Кучики мало кто мог похвастаться долголетием. И это только Бьякуя был виноват, что у него настолько слабое и бесполезное тело, которое нужно обязательно ублажать хотя бы раз в несколько месяцев. Его вина, что он не смог до конца с ним совладать и справиться. 

Он никогда не одевался вызывающе и броско, он носил обычную черную футболку и узкие черные джинсы, порой позволял себе украшение в виде платка на шее, но в остальном он всегда полагался на собственную внешность. Хватало и того, что он слегка подводил глаза, только верхнее веко чуть-чуть, чтобы стало немного выразительнее. Его гордость не позволила бы ему обратиться к большим ухищрениям: либо хорош сам по себе, приди и возьми, либо он не достоин чужого внимания. 

(Он никогда не говорил об этом своему терапевту,  он вообще почти ничего не говорил своему терапевту, и из-за этого она, казалось, была в полном отчаянии. Но как он мог сказать что-то жене кого-то из Шиба. Бывшего Шиба, но все равно). 

У Бьякуи есть два постоянных места, которые он чередует в зависимости от усталости, настроения и времени. Недорогой, но приятный ночной бар, где всегда играет тихая музыка, где все посетители кажутся приличными людьми, пусть и не слишком богатыми. Здесь редко кто целенаправленно ищет связей на ночь, так что может потребоваться много времени, чтобы подцепить кого-нибудь и уйти с ним в ближайший отель. Как правило, секс всегда приятен, партнер заботлив и просит номер, чтобы позвонить потом. Бьякуя всегда оставляет номер, но всегда несуществующий.

Второе место - клуб в полуподвальном помещении, большой, но всегда тесный от скопления народа. Здесь громко, душно и пьяно, найти партнера на ночь не составляет труда, это всегда быстро, почти всегда отвратительно, и Бьякуе требуется несколько шотов, чтобы решиться на такое. Зато во второй половине ночи он уже возвращается домой, тщательно принимает душ, забивается в кровать и тонет в одеяле и подушках, чувствуя, как болит использованное тело. 

— Ты выглядишь так, будто залетел сюда по ошибке, пташка, — говорит кто-то Бьякуе на ухо, и он вздрагивает  и от обжигающе горячего дыхания, и от хриплого шепота. Он сидит в клубе у барной стойки, приканчивая третий шот и никак не находит глазами хоть кого-то, кто мог бы ему подойти на эту ночь. Сегодня он чувствует себя особенно паршиво и закрепощенно,  ему хочется уйти. Но он упрямо заставляет себя ждать, хотя громкая музыка безжалостно насилует его уши, а запах разгоряченной потной толпы на танцполе неприятно бьет в нос. 

Бьякуя оборачивается и видит, как рядом с ним садится мужчина. Мужик, думает Бьякуя. Мужчины в его представлении больше похожи на самого Бьякую, но тот, кто перед ним… Он огромный. Он действительно огромный, больше всех людей, которых Бьякуе доводилось когда-либо видеть. Он не просто высокий, он широкий, пропорционально здоровенный своему росту. У него грива густых, но спутанных черных волос за плечами, левую сторону его лица пересекает шрам от лба до подбородка, а на правом глазу пиратская повязка. Его черты лица остры, грубы и сухи, он непривлекателен, он отталкивает всем своим видом. Его тонкие губы кривит насмешливая самодовольная ухмылка. 

Он последний человек, с которым Бьякуя рискнул бы связаться. Он последний человек, с которым Бьякуя захотел бы связаться. Но почему-то Бьякуя ему отвечает:

— Первое: почему ты так решил? Второе: почему ты решил, что тебя это касается? — он может быть острым на язык, у него была вся его беспокойная глупая юность, чтобы натренироваться грубить окружающим. Плюс он не боится. Он умеет защищать себя, он знает в совершенстве несколько единоборств, владеет клинками, умеет стрелять из луков, арбалетов и пистолетов. У него есть с собой шокер, перцовка и даже нож. Он не первый раз ищет ночных приключений. 

Мужик громко хохочет. Запрокидывает голову назад и ржет, не стесняясь и не пытаясь прикрыть рот. Его смех настолько громкий, что перекрывает даже музыку. 

— Такая недружелюбная пташка мне попалась, а? — спрашивает он и снова ухмыляется. Бьякуя хочет вмазать ему, но вместо этого фыркает и надменно поднимает бровь. 

— Ты последний из всех людей, с кем бы я ушел сегодня, — говорит он. — Я не заинтересован в тебе, не пытайся. 

Обычно людей раздражает такое его поведение. Они либо злятся и лезут с силой, либо просто уходят. Но мужик остается сидеть и смотрит на него оценивающе, с прищуром. Заказывает виски и глотает, даже не морщась. Бьякуя зачарованно наблюдает за тем, как дергается его большой кадык. 

— Пташка, тебя хоть раз нормально драли здесь? Нет, тебя вообще хоть раз драли? Я не пытаюсь тебя снять, я вижу, что ты развалишься прежде, чем я тебе вставлю. Малышкам вроде тебя нужно ходить в другие места, чтобы…

Он не успевает договорить. Бьякуя вскакивает с барного стула и хватает его за руку. 

— Пошли, я тебе покажу, — почти рычит он. О, не надо пытаться его недооценивать. Да, он ведется на провокацию, и это абсолютно бессмысленно и глупо, но он никогда не позволит кому-то думать, что он чего-то не может. 

Мужик ухмыляется довольно и снова смеется.

— Покажи мне. 

На самом деле Бьякуя не умеет заниматься сексом. Это может звучать смешно, но обычно он просто позволяет кому-то трахать себя в рот или в задницу, не имея особых предпочтений. Он никогда по-настоящему не пытался кого-то любить в постели, доставлять кому-то настоящее удовольствие. Даже Хисане, на самом-то деле. 

Поэтому он не совсем уверен, что он должен делать, когда они оказываются в отдельной кабинке туалета. Отсос кажется самым простым вариантом, так что Бьякуя изящно опускается на колени, будто собирается участвовать в традиционном чаепитии, и расстегивает штаны мужика. У того чистое серое белье, и если бы оно было грязным, он бы встал и ушёл. 

— Меня, кстати, зовут Зараки, — зачем-то говорит мужик. Плевать, думает Бьякуя и стаскивает с него трусы. 

Мозг на секунду отключается. Бьякуя думает: блядь. Бьякуя думает: конечно, так и должно быть, он два метра ростом и еле помещается в эту дурацкую кабинку. Конечно, у него должен быть огромный член. Но это самый большой член, который Бьякуя когда-либо видел, и он не уверен, что сможет взять его в рот. Он не уверен, что этот член можно всунуть в любую дырку любого человека. 

Зараки смеется над его ступором. 

— Не можешь, да? Я ведь сказал…

Бьякуя не даёт ему договорить, кладет руку на член и дрочит на пробу. Да, большой. Но кто-то говорил, что у Бьякуи неплохой рот. Отступать, не попробовав, это так жалко. Он дрочит, дожидается, когда у Зараки полностью встанет,  когда член станет тяжёлым и влажным от предъэкулята. На самом деле, это красивый член, практически порнушный. Ровный, гладкий, да, необрезанный, но… 

Бьякуя роется в кармане и достаёт презерватив, раскрывает его, пытается раскатать по члену, но натянуть удается лишь наполовину. Зараки морщится, вздыхает и снимает резину. 

— Пташка, это херня никогда не налезет, так что придется без него. Я готов поклясться, что чист. Если не веришь, могу позвонить своему доктору, она скажет. 

Бьякуя думает, что Зараки может позвонить кому угодно, так что это все равно игра на доверие. Ему надо встать и уйти. Потому что это все нелепо: и этот слишком большой член, и секс без защиты, и огромный уродливый парень с дьявольской ухмылкой.  Ему надо встать и уйти, но у Бьякуи уже тяжело между ног, он пульсирует возбуждением, он хочет отсосать, он хочет, чтобы его трахнули, он хочет, он так хочет, его проклятое избалованное тело, с которым он никак не может справиться. 

С тяжелым вздохом он отпускает себя и утыкается носом в лобок Зараки, трется щекой о его член, размазывая выступающую влагу по лицу. 

— Вот так, ты можешь начинать. 

Голос Зараки хриплый и почти нежный, возможно, это иллюзия, но Бьякуе все равно. Он чувствует тяжёлую руку, которая касается его головы и направляет, и ему приятно. Он облизывает головку, скользит языком по желобку и все же берет её в рот. Сглатывает и медленно обсасывает ее как леденец. 

— Бери глубже, не выдумывай, — велит ему Зараки, и Бьякуя слушает. Он осторожно пропускает член дальше в горло, пока не начинает давиться, пока не становится трудно дышать, и только тогда с хлопком по бедру Зараки он отстраняется. – А ты старательный. 

Он не просто старательный, он лучший в том, за что берется. А если не так, то зачем вообще начинать?  В конце концов, он был Кучики. Вряд ли кто-то думал, что он будет применять семейное упрямство для сосания членов, но в конце концов, он всегда был непослушным мальчиком. 

Бьякуя сосет, давясь и позволяя слюне вытекать из уголков рта, его горло, в которое постоянно упирается член, начинает болеть, но сквозь туман возбуждения он не хочет об этом думать. Зараки крепко держит его за волосы и управляет его головой, в какой-то момент он сам двигает бедрами, просто тараня его глотку и не думая ни о чем, кроме своего удовольствия.  Это так унизительно и так горячо, что Бьякуя возбужденно скулит и пытается обо что-то потереться. Даже если это нога Зараки. Ему плевать, он совсем не помнит себя, есть только возбуждение, в которое он погружается все глубже с каждой секундой. И которое взрывается неожиданным удовольствием, когда Зараки вытаскивает член и засаживает так глубоко, что это больно. Бьякуе нечем дышать, он бьет ладонью по бедру Зараки и почти теряет сознание, когда чувствует горячую сперму, не успевая ее глотать. 

Это продолжается так долго, что Бьякуя теряется во времени и ощущениях, и когда приходит в себя, то Зараки уже убирает член обратно в трусы. Горло болит так сильно, что говорить не получается, он кашляет и ощупывает свою шею.  Челюсть тоже ноет. Это самый грубый трах в рот, который он когда-либо получал. Это унизительно и больно, и Бьякуя хочет возмутиться, но не успевает.

Зараки с мягкой насмешкой говорит: 

— Как ты будешь добираться домой, так много кончил, что твои штаны мокрые. 

Бьякуя опускает взгляд вниз и чувствует, что его трусы и штаны действительно промокли. Они все в липкой сперме, и это просто отвратительно. Хуже того, он сидит на выставленной вперед ноге Зараки, о которую терся, скуля. Бьякуя трезвеет так быстро и так резко, что у него звенит в голове. 

Он хочет умереть. Вернуться домой, сесть посреди зала, надев традиционные одежды клана, и сделать себе сэппуку, потому что он не уверен, что сможет с этим жить. 

– Эй, пташка, – зовет Зараки. – Тебе помочь? У меня есть машина. 

— Я сам разберусь, уходи, — велит Бьякуя и морщится от боли в горле. Он хрипит, голос не узнать. 

— Тогда слезь с моей ноги. 

Сэппуку отменяется. Он покончит с собой, размозжив свою голову о край унитаза. Он ужасен, он просто отвратителен. 

Бьякуя ненавидит себя так сильно, что в этот момент практически не может вынести собственное существование. Он отползает от Зараки, все тело затекло, неприятно покалывает и ноет, но он не позволяет себе помочь, дожидаясь, пока Зараки покинет кабинку. 

Он облажался. Он опять облажался.

Бьякуе противно от себя практически до слёз. 

*** 

На следующее утро он просыпается только для того, чтобы дать указание шоферу отвезти Рукию в школу, а сам возвращается в постель. Он чувствует себя больным и уставшим, так что позволяет своему телу немного расслабиться и засыпает до полудня.  

Вставать еще тяжелее, чем утром, но он больше не планирует проявлять к себе снисхождение. Поэтому он поднимает себя с кровати, принимает душ, делает зарядку и пьет чай, который готовит экономика. Чай тёплый, приятно проходится по больному горлу, так что после этого становится чуть менее паршиво. 

Потом он едет в частную клинику, которой владеет клан, где его горло осматривает врач и назначает полоскание и таблетки. Бьякуя рассматривает узоры на плитке под ногами и старается не думать о том, что врач скорее всего знает, почему конкретно у него болит горло. Даже если знает, он никогда ничего не скажет.  Это нормально. 

Прополоскав горло в процедурном кабинете, Бьякуя сдает анализы. Он постоянно делает это после своих ночных приключений, а после сидит и ждет в уютной комнате, чтобы ему сказали результаты. Это экспресс тесты, так что они не стопроцентные, позже придут более точные данные, но даже это позволит ему чувствовать себя немного лучше. 

Его анализы в порядке. Но через неделю он придёт повторно. 

Но это все равно облегчение. Горло болит немного меньше, тяжесть прошлой ночи рассеивается, и Бьякуя может легче смотреть на мир. Он едет в ресторан на поздний обед, где работает с планшета, потому что лучше работать хотя бы так, чем не давать о себе знать на работе весь день. Это не обрушит мир, но это заметит Шихоин, потому что она в каждой бочке затычка, все всегда замечает, и, конечно, она директор отдела безопасности всего конгломерата, но разве у нее нет других дел? Бьякуя её иногда ненавидит. 

Он уже собирается закончить и поехать лично забрать Рукию, когда ему приходит на почту помеченное важным письмо от секретариата Ямамото. Это означает лишь собрание генеральных директоров, и у Бьякуи от одной мысли об этом пульсирует головная боль в виске. Собрание генеральных директоров это просто напросто гадюшник, где все стараются выглядеть лучше, чем они есть. Он уже представляет, как ему придётся объяснять свою хрипоту окружающим, и кривится. 

Готэй 13 был старым большим конгломератом, и в совет директоров, в высшее управление входили не просто богатые люди, это были представители своих кланов и древних семей. Нельзя было сказать, что это “семейный бизнес”, в конце концов, Готэй был слишком большим объединением, но большая часть директоров была из старой знати. Ямамото, один из первых генеральных, второй президент всего конгломерата, его протеже из кланов Киораку и Укитаке, эта облезлая Шихоин, оборванцы-недоноски Шиба, позорище всего аристократического мира… Были и те, кто входил в совет позже, те, кто заработали большие деньги умом и трудом, но кичились своим положением не меньше знати. 

Бьякуя не хотел быть элитаристом, но его так чертовски раздражало, когда кто-то, кто не родился в древнем клане, не вырос из самих основ, стоял с ним наравне. Почему кто-то, не пройдя классовую школу, не понимая с детства груза ответственности перед обществом, умудрившись получить деньги, становился с ним на одну ступень? Почему Бьякуя должен был ломать себя, менять себя, перекраивать себя, чтобы стать достойным в глазах хотя бы своего клана, а уже потом общества, а они могли просто разбогатеть и уже стать достойными? 

Они не имели манер, они были просто…

Возможно, Бьякуя просто завидовал. Даже наверняка. Ну и что? Он мог завидовать, он мог злиться, мог игнорировать свои чувства. 

На лице Рукии грязь, когда она выходит из школы. Бьякуя молча вытирает ее своим платком и выбрасывает его в мусор. 

Он не ругается, но она все равно извиняется. 

А после зовет:

— Брат… — она кусает губы и хмурится, не зная, как выразить свой вопрос. — Если твой друг в беде, это нормально - помочь ему? 

Он смотрит на нее и кивает. Потому что помощь друзьям это неизмеримо благородный поступок. Рукия, ободренная его словами, продолжает: 

— А если для этого нужно нарушить правила? Если для этого нужно забыть о том, как быть леди клана Кучики? 

Бьякуя тоже хмурится, они смотрят друг на друга, сведя брови. И говорит:

— Тогда нет. 

— Почему? 

— Тебе не нужны друзья, которые опозорят твою честь. Потому что они должны знать, кто ты, и заботиться о тебе так же, как и ты о них. 

— А если не знают? Если они не знают. Ведь это обычная школа, здесь никто не знает, кто я такая. Как я могу им это объяснить? И если они… — она замолкает под его взглядом. Иногда она слишком много думает для своих десяти лет, так что это начинает Бьякую дергать за какие-то внутренние ниточки. 

Он оборачивается и смотрит на школу. Это было желание Хисаны - чтобы Рукия жила как обычный ребенок, вдали от грызни конгломерата, папарацци так долго, как только Бьякуя сможет ей это обеспечить. Он мог бы просто держать ее дома, наняв учителей, как сделали это с ним. Но он не настолько безнадежно глуп, чтобы повторить ошибки своих воспитателей. Поэтому он выбрал  хорошую, но простую школу для Рукии. 

Возможно, ему стоит перевести Рукию в закрытую элитную школу, когда она станет старше. 

*** 

Бьякуя приходит на собрание одним из первых, потому что пунктуальность - это хорошие манеры. Он не может требовать от кого-то пунктуальности, если сам опаздывает. Это его кредо: быть образцом и примером. 

К сожалению, он не первый. Впрочем, он не удивлён. Шихоин Йоруичи сидит в одном из кресел и держит на коленях свою заместительницу-секретаршу-телохранительницу-любовницу. Сой Фон пытается вскочить, когда видит его, но Шихоин удерживает ее одной рукой, прижимая к себе. 

— Малыш Бьякуя, — она ухмыляется и машет ему. — Ты рано! 

Бьякуя чувствует раздражение. С годами он привык к тому, что она живёт ради издёвок над ним. Привык, что, будучи главой своего клана, она продолжает его позорить своим аморальным поведением. Поэтому он слегка морщится и спокойно замечает: 

— Это не ваша спальня, я бы попросил прекратить. 

— Хо?.. — Шихоин отпускает руку, Сой Фон тут же вскакивает и ускользает в коридор через вторую дверь для персонала. — Неужели завидуешь? 

— Меня достаточно хорошо воспитали, чтобы не заводить нетрадиционные отношения и уж тем более чтобы не демонстрировать их окружающим, — отзывается он. Но какая-то его детская и обиженная часть соглашается с ней. Почему ей можно? Почему ей можно, а ему - нет. 

И он отвечает себе: она развратная отвратительная отступница, которая позорит свой клан, которая не принесет ему наследников, ослабит его и, возможно, поспособствует его падению.  Потому что он должен сделать лучше, должен быть достоин, должен хранить ценности, хранить традиции. Если даже он не будет, то кто будет?

— Ты знаешь, — лениво тянет Шихоин. — Сой Фон хотя бы из аристократии, чего не скажешь о твоих отношениях. — Бьякуя чувствует, как у него холодеет тело. Если она знает о том, куда он иногда ходит и что он делает… Если она будет его шантажировать? Если она просто так все раскроет?.. Но он не успевает полностью погрузиться в ужас, как она заканчивает: — О почивших не стану говорить плохо, но мы все знаем, что ты женился на девушке, настолько безродной и нищей, что это не принесло не то, что выгоды, это принесло только один ущерб. 

Бьякуе нечего возразить, потому что это правда. К тому же, он не собирается оправдываться. Поэтому он замолкает и отворачивается. Приходит странно довольный Ямамото со своей свитой из Укитаке и Киораку. Дальше спорить с Йоруичи нет смысла, да и опасно ругаться на людях. 

Шум начинает наполнять зал собраний. В дверях появляется Урахара в своем халате, растрепанный, рассеянный и крайне задумчивый. Он садится рядом с Шихоин, забыв поздороваться с окружающими. Потом вспоминает, подскакивает и со своей странной улыбкой приветствует собрание. Кукаку чуть не сносит двери, и Бьякуя в очередной раз убеждается, что Шиба идут по пути большого разрушения своего клана. Первая ветвь была уничтожена тем, что глава сбежал и женился на простолюдинке, вторая разрушалась на его глазах - Кайен вообразил, что хочет стать обычным учителем, передав место сестре. А его сестра… Бьякуя молча отворачивается. Он выше того, чтобы комментировать подобное. 

Он отвлекается на свой телефон: Рукия присылает ему фотографию своей поделки из клуба рукоделия. Это немного кривая, но очаровательная вышивка. Бьякуя не уверен, что конкретно вышито на ткани, но сохраняет картинку. 

— Итак, они опаздывают, но Унохана написала заранее, что они  будут сразу после поездки по всем объектам, — начинает Ямамото. У Бьякуи нет даже идей, зачем их собрали. Потому что до квартального отчёта далеко, это не совещание с крупнейшими акционерами, да и в скандалах Готэй 13 не был замечен довольно давно. Ему не хочется даже думать об этом, потому что он достаточно занят и без подобных собраний. Он не просто один из генеральных директоров, глава целой отрасли конгломерата, управляющий десятком компаний и медиа-проектов, но еще и глава клана, что включает в себя не намного меньше работы, чем все предыдущее. Но он сидит здесь и ждёт, когда явится Унохана. 

Он уважает Унохану, потому что ну… все ее уважают. Она такая сильная и умная женщина, которая держит в одном кулаке военную отрасль конгломерата, а во втором - волонтерскую деятельность, все эти приюты и больницы. Наверное, ее не только уважают, но и побаиваются. 

Бьякуя подумывает о том, чтобы отправить Рукии смайлик в знак одобрения ее работы, когда двери открываются и входит Унохана уверенным широким шагом. Бьякуя вскидывает голову, чтобы посмотреть в ее сторону, и застывает. Мир выцветает и становится черно-белым, будто бы даже формат изображения меняется. Как в кино. Потому что это бывает только в кино. 

Холодная паника сжимает Бьякую за горло, разрывает его живот и перекручивает его внутренности. 

Следом за Уноханой, пригнувшись, чтобы вместить свой сумасшедший рост в дверной проём, в зал совещаний заходит Зараки. 

Масаки называла это диссоциативным опытом: когда Бьякуя чувствовал, что его физическое тело не подчиняется его разуму, его разум не воспринимает его тело совсем, так что он начинает теряться в реальности. Она говорила ему, что в такие моменты необходимо заземлиться: найти точку опоры и понять, где он, кто он и что с ним происходит. 

Но Бьякуя не может. Потому что, очевидно, что это не может быть реальностью. Как может быть настоящим этот огромный человек, похожий на стареющего рокера, с его волосами убранными в торчащие дреды с маленькими колокольчиками на концах? Как этот одноглазый человек с огромным уродливым шрамом через все лицо может находиться на собрании богатейших людей страны? Человек, который на днях трахал его в грязном дешевом клубе в рот так грубо, что Бьякуя до сих пор не может нормально говорить?

Это точно не реальность, значит, он диссоциировал раньше, не заметив этого? Ему некомфортно. Он проговаривает про себя свое имя, имя Рукии, имя Хисаны, имена родителей и дедушки. Он знает. Он повторяет в своей голове адреса и пароли его аккаунтов, а потом со всей силы впивается ногтями в ладонь. 

Эффект мгновенный. Боль - один из самых эффективных способов прийти в себя. Бьякуя ощущает себя собой, но чертов диссоциативный Зараки, втиснутый в деловой костюм, который ему вообще не идет, не исчезает.  

Вся эта чушь в голове Бьякуи занимает меньше минуты. Потому что он уже слышит, как здоровается Унохана и извиняется за опоздание. Зараки оглядывает их всех, таких незначительных по сравнению с ним, и их с Бьякуей взгляды пересекаются. Сначала это удивление, а потом - довольная усмешка. 

Бьякуя отворачивается первым. У него нет желания играть в гляделки, бояться или испытывать чувство стыда. У него нет желания признавать Зараки, кем бы он ни был - ночным случайным любовником или спутником Уноханы на собрании генеральных. 

— Вы практически вовремя, я как раз собирался сделать объявление, — говорит Ямамото, пока Унохана и Зараки занимают места за длинным столом. — Это важное изменение в нашем составе, поэтому я решил, что просто необходимо собрать вас всех. 

У Бьякуи чертовски плохое предчувствие. Унохана мягко улыбается и кивает. 

— Как вы знаете, последние несколько лет я занимаю пост руководителя трех благотворительных фондов, пост главного кардиохирурга в своей больнице, а также отвечаю за наши военно-промышленные компании. Некоторое время я искала преемника, чтобы передать ему свои активы и работу в одной из сфер. 

Бьякуя хочет заткнуть уши, ведь если ты чего-то не слышишь, то этого нет, верно? Рукия раньше так постоянно делала. А теперь  - нет. Потому что это не работает, вообще не работает. 

— Это Зараки Кенпачи, новый генеральный директор, ответственный за военно-промышленный комплекс. 

Черт. Черт! 

Бьякуя не слушает обсуждение, не слушает, что говорят другие. Откуда Унохана нашла Зараки? Откопала на помойке? Почему отдает ему свое место? Как это возможно? Как это получилось? Почему Ямамото это одобряет? 

Собрание заканчивается, пока он погружен в тревожные мысли. Ямамото уходит, уводя свой секретариат, но Киораку с Укитаке остаются поболтать с Шихоин. Урахара что-то обсуждает с Уноханой и Зараки. Остальные расходятся, и Бьякуя думает, что последовать их примеру будет хорошей идеей. 

Он заходит в отдельный лифт, не желая ехать в одном с Ичимару, и ждет, пока вычурные стимпанковые двери лифта закроются. Однако им не дают этого сделать. Створки останавливает большая грубая рука, а после за ней просовывается, просачивается, проникает в лифт и её владелец. 

Зараки. 

Бьякуе следовало знать лучше. У таких плебеев, дорвавшихся до власти и денег, нет чувства меры, понимания ситуации или осознания собственной неуместности.  

Зараки нависает над ним. Бьякуя тяжело вздыхает и холодно смотрит в ответ. 

— Пташка, — скалится Зараки, видимо, это его довольная улыбка. — Это был такой приятный сюрприз. 

— Это не было приятным сюрпризом. 

— Разве? Я думал, тебе понравилось…

Бьякуя поднимает руку и останавливает поток скабрезностей, который явно готов вывалиться изо рта Зараки. Отталкивает его от себя и говорит, чеканя слова: 

— Я знаю, что люди вроде тебя очень много воображают о себе. Так что я сразу скажу: будь ты хоть трижды преемником Уноханы, для меня ты никто. То, что между нами случилось, это ошибка, которую я совершил, с которой я должен смириться, которую я должен принять, чтобы стать лучше. Но эта ошибка должна остаться там, где была совершена. Не смей тащить всю эту грязь сюда, в мою нормальную жизнь. Наши компании не связаны, так что видеться мы будем не часто. Лучше сразу прими это, не прикасайся ко мне и не приближайся ко мне. Точка. 

Ему приходится поднимать голову немного вверх, чтобы смотреть на Зараки, но это никогда не отменит того, что он выше и по статусу, и по смыслу. 

Зараки хмурится. Его некрасивое лицо становится еще более непривлекательным, и Бьякуя отворачивается. 

— Вот как, — в голосе Зараки раздражение. Нет горечи или обиды. — Надо было все же тогда тебя трахнуть не только в рот. Может, сейчас у тебя было бы поменьше гонора.  

Его грубые слова похожи на лаву, которая проникает в желудок Бьякуи и стекает вниз. Его грубые слова вызывают жар, который Бьякуя ненавидит. 

Лифт останавливается. Даже если Зараки хочет что-то добавить, то он не успевает. Бьякуя так быстро покидает лифт, что это может быть похоже на побег. Но это не побег. Он не сбегает. Никогда. 

***

Этим вечером он не едет за Рукией в школу, отправляет одного из штатных водителей, а сам запирается в кабинете и работает с документами клана. Это всегда большая головная боль, потому что клан - это не просто он и Рукия, это все их дальние родственники, все люди, работающие на клан поколениями, весь бизнес, который организуется ими, и многое другое. Иногда Бьякуя действительно ненавидит то, насколько много у него обязанностей, как много он работает, даже делегируя большую часть заданий помощникам и заместителям.  

На самом деле, он может работать меньше, потому что механизм, приводящий все в движение, отлажен. Но ему нужно работать так много, чтобы чем-то заполнить свою жизнь. Масаки говорила, что это опасно. Именно поэтому люди заводят домашних животных, создают семьи, пробуют новые хобби. Бьякуя отвечал ей, что это для тех, кто не может справиться с жизнью. А он - он - может. Масаки так грустно смотрела на него после этих слов, что он предпочитал отворачиваться. 

К ужину он тоже не выходит. Проходит достаточно времени, чтобы он наконец расслабился, завершив срочные дела. И в этот момент кто-то скребется к нему.   Он слышит тихий голос Рукии: 

— Брат, могу я тебя увидеть? — и, не дожидаясь ответа, она отодвигает сёдзи. Она сидит на коленях, одетая в маленькую домашнюю юкату, излишне пеструю, но в конце концов, ей десять. 

— Что-то случилось? — спрашивает Бьякуя. Его голос по-прежнему звучит хрипло, так будет продолжаться еще несколько дней. Это ужасно раздражает. 

— Брат, я не видела тебя весь день, ты в порядке? 

Маленькая хрупкая Рукия не должна за него переживать. Она не должна думать, что с ним что-то не так. Проблема только в том, что он ужасно плох в притворстве, поэтому он хмурится. И холодно говорит:

— У меня много работы. Если тебе не нужно что-то конкретное, то иди делай домашнее задание. 

Рукия выглядит несчастной, но не возражает ему и просто задвигает сёдзи. Спустя мгновение Бьякуя слышит, как она бежит прочь по коридору. 

Ему жаль. 

Масаки говорила, что если он не может взять на себя ответственное родительское поведение, то ему лучше найти для девочки хорошую приемную семью, где она будет счастлива. Где ее будут окружать люди, которые могут дать ей любовь, ласку и поддержку. Но Бьякуя отказался от этой идеи, потому что он обещал Хисане. Однако сейчас он практически уверен, что последнее, чего она хотела бы для своей сестры - это ледяного придурка в качестве единственной семьи. 

Он не должен быть таким. 

Он медленно встает, разминается и выходит из кабинета. Рукия сидит в своей комнате и что-то старательно пишет в тетради. Она грустная и сердитая одновременно, она позволяет себе быть такой, пока никто не видит. 

— Рукия, — окликает он, подходя ближе. Она оборачивается и на секунду паникует, потому что и не успевает ровно сесть, и не знает, как реагировать. Она - милый ребенок, которому не повезло расти в его обществе. 

— Брат… Разве тебе не надо работать? — она спрашивает озабоченно, совершенно бесхитростно, не пытаясь его уязвить. 

— У меня есть время для тебя, — коротко отвечает он. — Извини, что был резок. 

— Нет! Это я виновата, брат не должен извиняться, пожалуйста! — Рукия подается вперед, неловко машет руками и с трудом удерживает равновесие. 

Бьякуя слегка хмурится: 

— Если я прошу прощения, то просто прими это. Не спорь со мной из-за этого. 

— Хорошо, — кивает она и тут же улыбается так счастливо, словно её осыпали подарками. — Хочешь посмотреть мои оценки? 

— Конечно. 

***

Рукия обожает дни, когда Бьякуя берет её с собой на терапию. Потому что ей очень нравится бывать в офисе Масаки, где много цветов, повсюду красивые плакаты с разными горными видами, приятный и ненавязчивый запах, заставляющий расслабиться, а еще - её сын Ичиго. Разумеется, Ичиго это не какая-то основополагающая основа её офиса, но он часто сидит там, в общей комнате для ожидания, карябает что-то на клейких стикерах, поливает цветы, спит на диване или играет в своём телефоне. Бьякуя однажды привозит Рукию с собой, потому что он не успевает вызвать водителя, чтобы её забрать, да и она не хочет, чтобы он уходил без неё. И с тех пор… С тех пор они часто бывают здесь вместе. 

Ичиго пинает мяч в небольшом саду под окнами офиса, такой беспардонно рыжий и радостный, что Бьякуя чувствует что-то вроде мигрени от одного взгляда на него. Но Рукия вся исполняется нетерпения и спрашивает:

— Можно мне пойти к Ичиго? 

Бьякуя неопределённо пожимает плечами, что она истолковывает как согласие и убегает на улицу. 

Масаки выглядывает из кабинета и кивает ему. 

Она красивая женщина, у нее нежные и приятные черты, спокойная понимающая улыбка и те же нестерпимо рыжие волосы, что и у её сына. Когда Бьякуя на нее смотрит, он понимает,  почему этот дурной Шиба бросил свой клан. 

— Как у нас сегодня дела? 

— Была диссоциация, — отчитывается Бьякуя, садится поудобнее в мягкое кресло напротив Масаки и трет висок. — Я смог с ней справиться без посторонней помощи. Это длилось меньше минуты. 

Она щелкает ручкой и делает заметку: 

— Вы знаете, что было триггером?

Бьякуя кивает. 

— Неожиданность. 

— Неожиданность? 

— Да, я увидел одного человека там, где я не должен был его видеть. Но он был там, и это… 

Он замолкает. Масаки не торопит его, она здесь, чтобы слушать и пытаться помочь разобраться с его проблемами. 

— Это было неприятно. 

— Это был плохой человек? 

Бьякуя хочет ответить "да", но задумывается, заминается и все же отрицательно качает головой.

— Я не могу судить об этом. Я плохо с ним знаком. Но я бы не хотел с ним встречаться в дальнейшем. 

— Почему? Вы разделяете с ним негативный опыт или он похож на кого-то, с кем вы его разделяли? 

Иногда его пугает то, насколько хорошо Масаки умеет читать ситуацию. Ему кажется, что она может видеть его насквозь, все его позорное и жалкое нутро, его тщетные попытки стать хорошим человеком, достойным памяти своей семьи.  В такие моменты он хочет уйти из её офиса и больше здесь не появляться. 

Но он никогда этого не делает. 

— Первое.  Я не могу дать этому однозначно отрицательную оценку, но если бы я мог, я бы не стал повторять этот опыт. 

— Хорошо, — она кивает. — Это было неприятно? 

Бьякуя вспоминает горячее возбуждение, удовольствие, от которого он почти отключился, прямо стоя на коленях в кабинке туалета. Медленно качает головой. Он не может врать, что ему было плохо. Его телу было так хорошо, что в какой-то момент его мозг принял это и ментально. 

— Но вы все равно жалеете. 

— Да. 

Она опять записывает что-то. Потом стучит себя ручкой по нижней губе и говорит решительно:

— Сейчас мы сделаем упражнение, к которому уже обращались ранее. Помните? Я не спрашиваю, вам не нужно мне отвечать, но если бы вы могли объяснить, то что бы вы сказали? Подумайте об этом прямо сейчас. Для меня. 

Вопрос не звучит, но Бьякуя знает, что она имеет в виду: почему он жалеет об опыте, который ему понравился? Потому что… Это было отвратительно. И место, и человек, и обстоятельства. Это было по требованию его испорченного слабого тела. Это не имеет лично к нему никакого отношения. 

— Не обманывайте себя, — тихо просит Масаки. 

Бьякуя моргает. Это всё правда. Но это не вся правда. 

Он жалеет об этом опыте, именно потому что ему понравилось. Ему понравилось настолько, что он почти потерял себя на пару мгновений. Ему понравилось, и это подтвердило, что он просто слабый и испорченный человек, и это значит, что ему надо быть еще строже к себе, ему надо ещё больше себя ругать и сдерживать. Но он… 

Он не хочет. Это утомляет его так, что едва остаются силы просто существовать. 

Он смотрит на Масаки, и по его лицу она понимает, что ответ найден. 

— Вы хотите поделиться? 

Бьякуя хочет. Но он не может. Они медленно идут к этому, выстраивая мост доверия, но пока он не может рассказать ей больше, не может выразить словами себя и свое бесчестие. 

Она улыбается.

— Я знаю, что вы справились с заданием. Вы молодец, господин Кучики. Давайте перейдём к следующей теме. 

Она хвалит его, и этого хватает, чтобы стало немного легче. Он рад, что может довериться ей хоть в чем-то, ведь раньше он не мог даже разговаривать нормально с ней. 

— Я был расстроен из-за этих событий и обидел Рукию. Я извинился, я дал ей понять, что не прав был именно я. Также я дал ей понять, что у меня есть для нее время, и она мой приоритет. 

— Замечательно! — Масаки слегка хлопает в ладоши, будто действительно не может сдержать радость. — Это то, о чем я говорила в прошлый раз, и вы это смогли понять и применить. Это огромный шаг вперёд! Что сказала Рукия? 

— Она… хотела настоять на своей вине вначале… — Бьякуя кривится от мыслей об этом, потому что это тоже его вина - такое ее поведение. — Но я смог убедить её. Я помог ей сделать уроки и уложил спать. 

— Просила ли она почитать на ночь? 

— Ей десять, — напоминает Бьякуя хмуро. Десятилетние дети - это уже почти взрослые люди, они не просят им почитать, он точно это знает, он был таким. — Она умеет сама читать.  

Масаки хмыкает и вертит ручку между пальцами.

— Да, конечно. Но просьба почитать на ночь или задержаться у кровати обычно означает, что ребёнок не хочет прерывать установленную в этот вечер связь со своим родителем. 

Бьякуя пытается вспомнить, просила ли Рукия его вообще когда-нибудь о подобном, но не может. Она была самым ненавязчивым ребёнком на свете. 

— Нет. Она не просила. 

— Значит, ваша цель добиться этого. 

Остаток сеанса они говорят о его распределении рабочего времени и отдыха. Масаки даёт задания, настаивает на снижении нагрузки и напоминает о важности правильного питания. Иногда Бьякуе кажется, что сама она воспринимает его больше как ребёнка, чем как пациента. 

Скорее всего, это не так, но ему отдаленно приятно. 

***

По понедельникам он ходит на единоборства, по четвергам на йогу, а по субботам на пилатес. Пилатес порекомендовал один из его врачей, сказав, что это снимает стресс, поэтому при выборе йоги Бьякуя взял ещё и его, но это не особо работало. Возможно, дело было в том, что он ходил в один зал с Шихоин. 

Менять зал он не собирался, ведь это было лучшее место, да и выглядело бы подобное поведение крайне жалко. Но он пробовал переставлять дни и время, но она все равно рано или поздно вычисляла его. 

Однажды Бьякуя спросил её о причинах подобного глупого и навязчивого поведения. Это была попытка вывести её на взрослый разумный разговор, который закрыл бы их многолетнюю вражду. Проблема была в том, что чертова Шихоин смотрела на ситуацию в другом свете: она не видела в нем врага, а лишь объект для развлечения. Доставать его - просто доставляло ей удовольствие. 

— Малыш Бьякуя, — она радостно машет ему рукой, когда он выходит из раздевалки. У них небольшая группа для занятий йогой, всего пять человек. Осталось дождаться еще двоих. Нехотя он подходит к Шихоин, поправляет спортивную футболку, подтягивает полуперчатки. 

— Доброе утро. 

— Как вежливо, — удивляется она. Занятия проходят очень рано, так что, возможно, он даже успеет вернуться и отвезти Рукию в школу. Эта мысль наполняет его теплом и уютом, поэтому он не хочет ругаться с Шихоин от слова совсем. — Кстати, ты собираешься прийти на приветственную вечеринку? 

Бьякуя моргает. Он не слышал о подобном, так что понятия не имеет, о чем речь. 

— Да ладно, старики Укитаке и Киораку организуют небольшой прием в честь нового генерального. Знаешь, они такие приятные и дружелюбные люди, мне иногда прямо неловко. 

— Я не слышал, — отвечает Бьякуя. 

— Потому что ты точно не читал нашу беседу, да? Поверить не могу, что у тебя есть смартфон. 

Он смотрит на Шихоин с лёгким раздражением. 

— Я занятой человек, у меня нет времени читать ваш спам. 

— Да-да, в субботу в семь вечера. 

— Я занят. 

— Чем? 

Бьякуя игнорирует её, потому что группа уже собралась и инструктор объявляет готовность. Махнув на него рукой, Шихоин занимает своё место в зале, потягиваясь и зевая.  

Занятие проходит приятно. Тело не болит, а голова ясная. Бьякуя чувствует себя своей же лучшей версией, а потому даже вежливо прощается с Шихоин в самом конце. Он действительно успевает подвезти Рукию, она то улыбается ему, то выглядывает в приоткрытое окно. Уже начало осени, но все ещё тепло, и Бьякуя решает побаловать их легким ветром. 

Рабочая встреча с Ичимару Гином немного портит прекрасный день. 

— Господин Кучики, ну, господин Кучики, - тянет Ичимару, помахивая распечатанным сценарием.  — Давайте добавим еще одну любовную линию, просто намеком. 

Бьякуя думает о том, что отдать производство картины в руки Ичимару было ошибкой. Но маленькая начинающая студия, которую забрала медиа-корпорация клана, отчаянно нуждалась в хорошем старте, и не было лучшего варианта, чем доверить проект именитому продюсеру с богатым послужным списком. Лучшим вариантом был Ичимару Гин, который кроме директорского кресла в Готэе был известен своими режиссерскими и актерскими работами. Подлый лис точно знал свое дело. 

Сценарий был написан начинающим штатным автором студии. Небольшой фильм, короткометражка о воительнице, чей возлюбленный оказался предателем. Это была крепкая психологичная история, легкая для адаптации. Но Гин сразу же начал странно: пригласил Мацумото Рангику на главную роль, что было… несколько неожиданно? Мацумото была одной из ведущих моделей их холдинга, редактором модного журнала, но едва ли актрисой. Впрочем, Ичимару обещал, что она справится.  У Бьякуи не было причин ему не верить. 

Но теперь. Теперь он придумал, что отличной идеей будет добавить любовную динамику между главной героиней и её подругой.  Мало того, что это совершенно не вписывалось в изначальную идею, так это еще и было потаканием неправильным любовным фетишам. И Ичимару ожидал, что кто-то из семьи Кучики ему позволит? Что кто-то из семьи Кучики это выпустит под своим именем? 

— Это окончательное нет, — говорит Бьякуя и морщится. — Я запрещаю. 

— Как будто мы в каменном веке, — настаивает Ичимару. — Что странного, это давно уже считается нормальным, правда, Кира?

Его ассистент краснеет, потом бледнеет, сначала кивает, потом мотает головой. 

— Ичимару, я все сказал. 

Гин вскидывает руки в поражении и цокает языком. 

— Ну тогда хотя бы останьтесь посмотреть на пробы. Мы сегодня смотрим каст на других персонажей. 

Бьякуя соглашается. Ему нравится быть причастным к творческому процессу, а еще нравится думать, что хоть так он проконтролирует разрушительный гений Ичимару. 

Пробы проходят бодро. Мацумото подъезжает на середине и тоже участвует с большим энтузиазмом. Их кооперация с Ичимару даже не кажется такой провальной идеей, когда Бьякуя видит их совместную работу. 

— Кста-ати, — тянет Ичимару во время перерыва. — Господин Кучики, вы идете на приветственную вечеринку? 

— У меня дела, — отзывается Бьякуя. 

— Вот как… Господин Укитаке точно расстроится. Да и старик Ямамото тоже не придет… Нас все меньше и меньше, — Ичимару театрально прижимает руку к щеке и качает головой расстроенно. — Приходите, если вдруг будет время. 

Как будто ему больше нечего делать. 

***

На самом деле ему действительно нечем заняться в субботу вечером. Потому что по пятницам после школы он отвозит Рукию в её родной приют и оставляет до вечера воскресенья, позволяя ей проводить все выходные с её друзьями. Даже если он не одобряет их, даже если они не подходят её статусу. Это все, чего она хочет, все, о чем она на самом деле когда-либо его просила. 

После того, как он забрал Рукию из приюта, он вложил туда много денег и сменил часть персонала. Это хорошее место. Почти курорт. Хисана, наверное, была бы рада.

Хисана… Впервые увидев её, Бьякуя подумал, что она очень похожа на мальчика. С её тонким худым телом и короткими волосами. Позже он признавал, что она понравилась ему не потому, что была сама по себе хорошенькая, а именно потому, что она напоминала ему красивого юношу. Он признавал это и испытывал к себе настолько сильное отвращение, что не мог справиться с этим сам. 

Тогда же он решил, что хочет узнать Хисану поближе. Ему понравился её мягкий характер, неконфликтность, ее тихое поведение. Она ничем не выделялась среди большинства женщин, но ему она тогда казалась особенной. Он женился на ней наполовину потому, что был очарован, наполовину потому, что бунтовал против своей семьи. 

Уже после смерти Хисаны он понял, что, к счастью, они не любили друг друга, а скорее использовали, нуждаясь в том, чтобы сбежать от своего положения. Бьякуя забрал Хисану из нищеты и сделал леди клана, а она дала ему то, о чем он мечтал в свои глупые подростковые годы - чувство свободы. 

Она умерла рано, их браку шел третий год. Шихоин дразнила Бьякую принцем Гарри, когда он где-то появлялся с Хисаной, поэтому они перестали выходить в свет. Дед был разочарован его выбором, он говорил, что Бьякуя “непослушный капризный ребенок”, который не знает, когда надо остановиться. Это правда - ему всегда было можно слишком много, он был ужасно избалован. 

Хисана сгорела от болезни буквально за месяц. Её здоровье всегда оставляло желать лучшего, так что они никогда даже не делили постель - она не могла так напрягаться. В глубине души Бьякуя был рад этой причине, потому что он никогда не хотел… не хотел её. Он ценил её как свою спутницу, любил как друга, который был добр к нему, несмотря на характер, но никогда на самом деле не хотел. 

Перед своей смертью она попросила найти её сестру, которую она не смогла воспитать и оставила, совсем маленькую, у какой-то больницы. Она не помнила, где конкретно, потому что она специально ушла так далеко, чтобы не передумать. Бьякуя обещал ей. 

Ему понадобилось несколько лет, чтобы найти Рукию, похожую на Хисану почти как две капли воды. Она не помнила свою сестру, так что Бьякуя не стал вдаваться в подробности, просто позволил себе последнюю вольность и вписал Рукию в семейное древо, никого не спрашивая. 

И он никогда об этом не жалел. Он не жалел ни о браке с Хисаной, ни о том, что забрал Рукию. Даже если он был плохим человеком, пытающимся сохранить честь, он все еще мог делать хорошие и правильные вещи. Хисана видела в нем больше, чем избалованного бунтаря, а Рукия боготворила просто за сам факт его существования. 

И Бьякуя действительно любил их так же, как любил своих родителей и своего деда. 

***

Субботний пилатес проходит отлично. Шихоин нет, а раз её нет, то и проблемы исчезают сами собой. Для женщины, чей возраст явно перевалил за сорок, она была слишком активной и слишком веселой. 

Большую часть дня Бьякуя посвящает каллиграфии. Это сложное искусство, требующее дисциплины, усидчивости и твердой руки. Классическое благородное искусство, которым в совершенстве владели все главы клана Кучики. Бьякуя - не исключение.

Ему нравится подчинять тушь и кисть, создавать шедевры, ощущать себя творцом. Ему нравится властвовать над хаосом, структурируя его и преображая. 

Однако к вечеру это ему надоедает. Есть вариант поработать, но это не лучшая идея, учитывая, как он измотал себя на этой неделе. Он обходит дом и понимает, что тот слишком пуст без Рукии. 

Она, кстати, напоминает о себе сообщением. Она единственная, на ком включены уведомления, и Рукия знает это, стараясь лишний раз не беспокоить. Однако в этот раз она отправляет ему фотографию подушечного форта и своего довольного лица на его фоне. Ей весело, с теплом думает Бьякуя, закрывает диалог и смотрит на беседу генеральных. 

Эту глупость придумал Урахара, потому что однажды он запер себя в лаборатории и ему было очень скучно, пока он ждал своих ассистентов. И теперь все там общались, будто у них совсем не было никаких дел. 

Бьякуя просматривает этот бесполезный спам и затем бросает взгляд на часы: что ж, он не сильно опоздает, если решит к ним заехать на вечеринку. 

***

На самом деле, это больше похоже на светский прием, где собралось много высоких чинов Готэй 13, а также других важных бизнес-гостей. Ичимару, как и обычно, неприкрыто придуривался, называя это “маленькой одинокой тусовочкой”. Бьякуя оставляет ключи от машины работнику и заходит на виллу Киораку. Тот любит такие аляпистые и безвкусные вещи, ему нравятся гавайские рубашки, он как-то заказывал на день рождения госпожи Исе клоунов, поэтому, конечно, у него есть вилла. Современная белая вилла с бассейном, мини-водопадом и почему-то с традиционным японским двориком с обратной стороны. Это был второй визит Бьякуи на эту виллу, он точно мог сказать, что лучше с прошлого раза не стало.

Первым его встречает Укитаке, одетый в один из своих любимых вязаных джемперов, даже в такой теплый день. Все старые аристократические семьи дружили друг с другом еще с эпохи Мэйдзи, если не раньше, так что Бьякуя знал его с детства. И Укитаке всегда относился к нему как ребенку, даже сейчас. 

— Рад, что ты пришел, Бьякуя, — искренне говорит Укитаке и легко улыбается.  Он светлый человек, достойный всяческих похвал. Бьякуя не встречал того, кто ненавидел бы Укитаке. Даже Рукия, которая сторонилась большинства его коллег, с радостью общалась с ним. 

— Освободился вечер, — врет Бьякуя и дергает плечом. Он сам надел светлую свободную  рубашку с воротником стойкой и брюки-чинос, решив, что официальный костюм определенно будет перебором. Хотя он уже увидел пару человек, которые так не считали. — Ямамото действительно не придет? 

— Радикулит, — отвечает Укитаке. Бьякуя не может определить, правда это или шутка, поэтому просто фыркает. — Хорошо отдохни.

Он уходит, завидев новых гостей. Самого Киораку нигде не видно, но Бьякуя уверен, что если очень захочется его найти, то можно идти по запаху вина, перебора с одеколоном и общей бессмысленности.  Он уважает деловую хватку Киораку, его рациональность в работе, но совершенно не выносит образ жизни и взгляды на мир. 

Народа хватает. Бьякуя отказывается от алкоголя и находит стоящую у окна с задумчивым видом Унохану. Кажется, она ждет, пока кто-то закончит диалог неподалеку. С её одухотворенным лицом на фоне льющегося из окна света фонаря, она кажется и вовсе пришедшей из другого мира странницей. 

Бьякуя подходит поздороваться. 

— Здравствуй, — отвечает Унохана. — Как дела у Рукии? 

С тех пор, как он взял в свою семью Рукию и позаботился о её приюте, Унохана стала к нему значительно дружелюбнее. Нельзя было сказать, что раньше она его не могла терпеть, но сейчас он мог видеть её добрые  улыбки. 

— Она сегодня ночует у друзей. 

— Это славно.

Они замолкают, и Бьякуя понимает, что просто обязан спросить, даже если это разозлит Унохану.

— Почему вы отдали место Зараки Кенпачи? 

Унохана наклоняет голову вбок и слегка улыбается. 

— Я знала, что ты не позволишь мне избежать объяснений. Я решила, что он достоин его занимать, вот и всё. 

Бьякуя ненавидит играть с женщинами в их загадочные разговоры и недомолвки. Он раздраженно морщится. 

— Кто он такой, откуда вы его откопали? 

— Он был лидером отряда наемников лет десять назад, — просто отвечает Унохана. — Весьма хороших наемников. Потом решил остепениться и открыл небольшое охранное предприятие, где я вновь столкнулась с ним. Мы побеседовали, и я стала его бизнес-партнером. 

Она рассказывает это так просто, без каких-то недомолвок и без лишних уточнений. Этого всего еще мало, и Бьякуе непонятно, как это должно работать - ты не можешь полжизни крошить людей, а потом стать бизнесменом. 

— Он угрожал вам? — предполагает Бьякуя, потому что у него очень мало разумных идей на этот счет. Унохана смотрит на него оценивающе, а потом смеется. 

— Ты смешной, — наконец говорит она. — Все будет хорошо, и я вряд ли пожалею о своем решении.  

Он хочет задать ей еще несколько вопросов, но Унохана уходит, когда замечает что нужный человек закончил разговор. Что ж, это видимо, все, что он получит. 

— А ты любопытный, господин Кучики, — раздается рядом с ним вкрадчивый голос. Бьякуя вздрагивает и оборачивается. Опираясь рукой о стену чуть выше окна, рядом с ним стоит Зараки.  Собственное имя звучит чужеродно от него.

— Я должен знать хоть что-то о тех, с кем мне придется иметь дело. 

— Вот как? А мне казалось, ты сказал, что между нами не будет никаких дел?  — насмешливо скалится Зараки, нависая над ним еще сильнее. Он снова распустил свои дреды, его волосы убраны в низкий хвост сзади, но неровная челка все же падает на глазную повязку. 

— Я сказал, что мы будем редко видеться, — педантично  возражает Бьякуя, хмуря брови. — Ты являешься частью конгломерата, и мне бы не хотелось пострадать только потому, что добрая женщина нашла тебя на помойке. 

Зараки хохочет. К счастью, он делает это недостаточно громко, чтобы на них посмотрели все, но внимание они все же привлекают. Не зная, когда этот разговор закончится, Бьякуя выходит на балкон, ведущий в традиционный японский садик. Здесь предсказуемо пусто. Он спускается туда.

— Я тоже поспрашивал о тебе, — внезапно говорит Зараки ему в спину. — И узнал, что у тебя паршивый язык и слишком много самомнения, а еще характер избалованной принцессы, ну это хоть лицу под стать. 

Это похоже на пощечину. Бьякуя знает, что люди его не любят, так что ему было все равно. Но когда так говорит Зараки это ощущается как вылитое внезапно ведро воды. Он не позволяет себе показать недовольство. 

— Зачем ты пошел сюда со мной? Чтобы оскорблять? 

— Ну разве ты не первый начал? — насмешничает Зараки. 

— А тебе разве десять лет?!

Бьякуя повышает голос. С ним так редко случается подобное, что он замирает и прикладывает пальцы к губам. Как… как этот человек заставил его повысить голос? 

— Мне давно не десять, — отзывается Зараки. В саду растет одно единственное большое старое дерево, к которому он прислонился спиной. — Но у тебя такой грязный рот, прямо удивительно. Я был прав, что тогда хорошенько заткнул его.

Зараки хватает его за руку, притягивает к себе, а затем меняет их местами. И вот уже Бьякуя стоит, прижимаясь к дереву спиной, пока над ним нависает эта человеческая громадина. 

Бьякуя считался довольно высоким, но всегда был худым и легким. Даже тренировки и появившиеся на теле мышцы не делали его шире и больше. Он не замечал этого, но по сравнению с Зараки он действительно был маленьким и хрупким. Его запястье тонуло в руке Зараки. 

Бьякуя смотрит на него снизу вверх и почему-то неожиданно чувствует стеснение. Он чувствует себя зависимо-слабым, чувствует неуверенность в себе. Это так неправильно, что он хочет злиться, но вместо этого вспоминает обо всех нелестных словах в свой адрес и чувствует стыд. Он действительно высокомерен, но это оправдывает его происхождение… А что оправдывает его порочное тело, которое реагирует на эту ситуацию приятными мурашками? 

Бьякуя отводит взгляд. Смотреть на Зараки, чувствуя стыд и легкое возбуждение, невыносимо. 

— Какие же у тебя глаза и ресницы, — бормочет тот, касается его лица, проводит пальцем по скуле, костяшкой задевает веко. — У меня есть один подчиненный, помешан на красавчиках. Сам тоже красивый как черт, но ты… действительно… 

Зараки убирает руку и сжимает её в кулак и бьет ей по дереву. Бьякуе не страшно. Рядом вечеринка с кучей людей, да и сам он действительно умеет постоять за себя. Зараки, огромный и шрамированный бывший наемник, его не пугает. Зараки его возбуждает. 

— И что ты собираешься с этим делать? Продолжишь то ругать меня, как обиженный пес, то хвалить? 

Бьякуя приоткрывает рот, и Зараки расценивает это как приглашение к поцелую. Смешно, думает Бьякуя. Сначала он отсосал, а только потом поцеловался. 

Это дурной поцелуй, слишком жаркий и слишком жадный, у Зараки огромный рот, острые клыки, он действительно похож на пожирающего зверя. Он доминирующий и безумный. Бьякуя начинает задыхаться, голова кружится, но он не хочет останавливаться. Он так редко целуется, и этому точно есть причина, но сейчас ему так сильно на нее плевать. 

— А, вот это моя пташка, — выдыхает Зараки ему в губы, лижет их, а потом снова коротко целует, чтобы тут же оторваться. — И сосет, и сосется как в последний раз. 

Его юмор оскорбительный. Бьякуя обязательно его за это ударит, но позже, просто обязательно позже. Он фыркает и отвечает:

— Ты мне горло натер, я три дня ходил и хрипел. Никогда этого не смогу забыть. 

В глазах Зараки мелькает что-то безумное. Он снова целует его, а потом шепчет на ухо, руками ощупывая все тело Бьякуи, пытаясь расстегнуть ему штаны: 

— Я хочу снова сделать это с тобой, я хочу так тебя трахнуть, чтобы ты вообще не мог говорить, чтобы твой рот все время грел мой член, я хочу развернуть тебя сейчас и так засадить, чтобы ты начал кричать, и нас все услышали, чтобы ты сорвал горло уже от крика. 

Бьякуя ненавидит пошлые разговоры. Это всегда так стыдно, так неправильно, будто порно-постановка с его участием. Но в том, как Зараки говорит ему это все, есть такая жажда, такая искренность, что это прошивает его всего насквозь, и он дергает бедрами. 

— Замолчи, — велит Бьякуя. — Закрой свой рот. 

— С удовольствием, — Зараки закрывает рты им обоим очередным поцелуем. Он прижимается еще ближе и берет оба их члена в свою руку. Ощущение безумное. Его член большой и горячий, Бьякуя задыхается, когда он трется о него, а рука - прохладная. 

Бьякуя никогда не занимался таким, он презирал дрочку, предпочитая один раз унизительно и быстро заняться сексом, чем помогать себе рукой, у него нет опыта и в совместной мастурбации. Он просто беспомощно отвечает на поцелуй и толкается Зараки в руку, надеясь, что тот сделает все правильно. 

И тот делает. Гладит большим пальцем по головке, крепко сжимает, так хорошо надавливает, так правильно, что Бьякуя весь дергается, запрокидывает голову, кусает губы, сдерживая стон. 

— У тебя такой симпатичный аккуратный аристократичный член, пташка, — бормочет Зараки. — Такая же ухоженная маленькая штучка, как и ты сам, да? Любит, чтобы ему было хорошо. 

Бьякуя зачем-то кивает, соглашаясь. Да, он любит, чтобы ему доставляли удовольствие, он любит, чтобы кто-то был с ним, чтобы кто-то его ласкал, гладил, трахал и удовлетворял. Его тело всегда только этого и просит, его глупое испорченное тело, и Зараки балует его тело, целуя его шею, так настойчиво и влажно. 

— Я… скоро… — выдыхает он, пытаясь предупредить. — Быстрее. 

— Любишь же ты указывать, — фыркает Зараки и начинает быстрее и жестче двигать рукой. — Конечно, я исполню ваш приказ, господин Кучики. 

Бьякуя кончает. Это совсем другой опыт, это не похоже на то, как он кончил, почти отключившись, на ноге Зараки. Но это сильно и ярко, и он не кричит только потому, что его целуют. Он чувствует, как Зараки кончает сразу следом. 

Несколько секунд они стоят вот так, у дерева, прижавшись друг к другу. В голову медленно начинают возвращаться связные разумные мысли, и Бьякуя отталкивает Зараки. 

Реальный мир накатывает как волна: желтым светом фестивальных фонарей по саду, приглушенным звуком классической музыки и голосов с виллы, запахом одеколона Зараки, немного терпкого, но на удивление не особо яркого, ощущением боли в спине от твердой неровной коры дерева. Мир становится полным и напоминает Бьякуе, кто он и где. 

Чувство паники запинается в горле. Он смотрит в глаза Зараки, чей взгляд одновременно выражает голод и беспокойство. Бьякуя фиксирует его сбитое дыхание, ходящую ходуном грудь под чёрной шелковой расстегнутой до половины груди рубашкой. Ему идет, отмечает краем сознания Бьякуя. Ему идёт чёрный.

Он толкает Зараки еще немного, и тот послушно отходит на пару шагов. С виллы доносится фортепианная партия, красивая и нежная, будто зовущая куда-то. Бьякуя натягивает белье и брюки, застёгивается. Ему кажется, будто он двигается под водой, это тяжело, он преодолевает сопротивление. 

Зараки бурчит что-то недовольно, заправляясь одной рукой, на другой его руке - их сперма. Отвратительно, как же отвратительно, думает Бьякуя и роется в карманах, чтобы найти платок. Тот находится в переднем кармане рубашки, но отдать его не выходит. Бьякуя замирает, глядя на то, как Зараки слизывает сперму. Он задумчиво проводит языком по своим пальцам, будто пробует новое блюдо в дорогом ресторане. 

Бьякуя чувствует болезненный холод в своем животе и не может понять: это тошнота или ему просто холодно. 

Недолго думая, он проносится мимо Зараки к балкону, поднимается по ступеням, чеканя шаг. В голове начинает стучать паника все сильнее и сильнее. Непонятно, как он выглядит. Похоже на то, что он занимался отвратительными непристойностями? Или он выглядит нормально? Кто-то знает? Кто-то их видел? Их узнали? 

Ему удается миновать зал, но он замирает в коридоре перед зеркалом. Смотрит на себя и не узнает: растрепаны волосы, щеки горят, но губы еще краснее, они опухли, выглядят пошло и болезненно. В его взгляде, кроме паники, читается оргазменная дымка. Нет и шанса не понять, чем он занимался. 

Бьякуя пытается пригладить волосы, трет рот, будто это как-то может ему помочь стереть с себя поцелуи Зараки. Он хочет кричать и выть, но только усиленно дышит, чтобы не дать панике захватить себя. 

— Хэй, — слышит он знакомый голос из другого конца коридора. — Малыш Бьякуя, ты что, сбегаешь? 

Йоруичи! Почему именно она, почему именно сейчас, он дёргается и пятится. 

— Не подходи, — велит он, но она, конечно, его не слушает, видимо, считая, что это какая-то смешная игра. 

— Ты что, облился шампанским и теперь стесняешься показаться? — спрашивает она, быстро преодолевает расстояние между ними и заглядывает ему в лицо. 

Бьякуя, чувствуя себя оленем в свете фар, застывает и позволяет ей смотреть на себя несколько секунд. Он не понимает выражения на ее лице, паника берет над ним верх, он отталкивает её и выбегает прочь. Парковка виллы рядом, так что он оказывается в машине очень быстро. Он знает: в таком состоянии нельзя водить, но ему так плевать,  что он без раздумий вдавливает педаль газа.  Его руки трясутся, его ноги трясутся, и он не помнит, чтобы когда-либо был так напуган в своей жизни. 

Он мертв. Его репутация уничтожена. Сейчас Шихоин уже собрала всех вокруг себя и рассказывает, что Бьякуя, чертов бесстыдный лицемер, с кем-то потрахался прямо на бизнес-вечеринке. И если Зараки будет там, то он наверняка поднимет руку (ту самую руку, с которой слизывал сперму) и скажет, что это с ним, он расскажет про тот клуб, где Бьякуя ему отсосал, потому что людям вроде Зараки плевать на их репутацию, он решит, что это весело - так сказать. После этого все будут знать, что Бьякуя спит с мужчинами, все будут знать, что он настолько испорченный, что не может удержаться от секса в общественном месте, все будут знать… 

Бьякуя тормозит посреди дороги, оставляет машину у обочины и блюёт. Его тошнит так сильно, что ему больно. У него болит живот, сводит болью виски, горит горло, он с трудом стоит на ногах. 

Он возвращается в машину и думает: почему? Почему так? На часах почти десять, и он не может позвонить Масаки и попросить помощи. Как он ей это объяснит, она решит, что он ужасен, она откажется с ним работать, потому что с такими, как он нельзя иметь никаких дел. Бьякуя хочет, чтобы ужас и ненависть к себе вылились слезами, но он не плакал со смерти Хисаны и не уверен, что может. 

Он долго сидит в машине, дрожа, пока наконец спасительное отупение от усталости не толкает его ехать домой. Мысли в голове мелькают по-прежнему судорожно: как ему теперь быть с Рукией, как он сможет обеспечить ей достойную жизнь, если его репутация уничтожена? Может, дать ей другую фамилию? Отправить в другую страну? 

Бьякуя не знает. 

Дома он не включает свет. Как будто, если включить свет, все станет реальностью. Он проходит в свою комнату и падает на кровать прямо в одежде. 

Может, получится, не проснуться? Может, получится умереть во сне и оказаться рядом с Хисаной? Она бы точно смогла его принять и утешить. 

— Эй, Бьякуя, — раздаётся рядом с ним голос. Он дёргается, потому что не слышал, чтобы к нему приближались, он дёргается, потому что это голос Шихоин. Голос Йоруичи. 

Он подскакивает, но в темноте он видит лишь её очертания рядом с собой. Она похожа на затяжной кошмар. 

— Что ты здесь делаешь?! 

Она мотает головой и включает свет хлопком. 

— Ты не очень спешил вернуться, да? 

Бьякуя тупо моргает. Йоруичи сидит рядом с ним на его кровати, все еще в одежде с вечеринки, разве что разулась. У нее странный взгляд. 

— Как ты здесь оказалась? 

— Приехала. Даже раньше, чем ты. Подумала, что зря торопилась обогнать, надо было просто ехать следом за тобой, это я, конечно, дура, — Йоруичи пожимает плечами и разводит руки. 

Бьякуя понимает, что сейчас ударит её, если она продолжит играть в свои словесные игры. Похоже, она понимает это тоже, потому что она неожиданно втягивает его в свои объятия, крепкие и тёплые, гладит по голове и покачивает. 

Это такое… материнское движение, от которого становится грустно и легко, что нет ни сил, ни желания вырываться. Она ерошит его волосы и потирает спину. Бьякуя утыкается лицом в ее плечо. 

— Кто это сделал с тобой? – тихо спрашивает она. — Кто это сделал? 

Он не понимает, что она имеет в виду, так что просто не отвечает. Йоруичи вздыхает и повторяет: 

— Бьякуя, кто это сделал с тобой? 

Он отстраняется и переспрашивает:

— Кто со мной сделал что? 

Йоруичи потирает переносицу. Вздыхает: 

— Кто склонил тебя к близости сегодня? Кто тобой воспользовался? Кто это был, скажи мне, я с ним разберусь. 

— Склонил? — уточняет Бьякуя. — Меня? Я не… 

Она хмуро смотрит на него в упор. Затем хватает за плечи и заставляет посмотреть в зеркало на панели шкафа. Там все тот же позорный затраханный вид, а еще вся шея в синяках и засосах, его губы кровят от укусов. Он выглядит как жертва насилия.  

Вот почему Йоруичи думает, что им воспользовались. Вот почему она так добра к нему сейчас. Но она ошибается. Она ошибается так сильно, что он не может с ней согласиться. 

Целых пять секунд ему кажется, что согласиться с её заблуждением правильно. Целых пять секунд он думает, что это хорошая идея, что так он отделается малой кровью. Но ему претит мысль и дальше врать о себе, его злит, что она думает, будто он настолько слаб, что его можно изнасиловать. 

— Никто, — говорит он. — Я сам. 

— Сам сделал это с собой? — она злится. — Бьякуя! 

— Меня никто не заставлял, я сам это сделал, я получил от этого удовольствие, ясно? Я сплю с мужчинами, потому что мне это нравится, не веди себя так, будто ты все обо мне знаешь! 

Он понимает, что кричит. Он понимает, что срывается. Ему вновь плохо и страшно, потому что он знает, что сейчас будет. Сейчас сочувствие на лице Йоруичи изменится на презрение, она фыркнет и уйдёт. Она будет считать его мерзким и дефектным. 

Бьякуя чувствует, как второй раз за вечер теряет все. 

Но вместо того, чтобы отвернуться, Йоруичи снова обнимает его, дует ему на затылок, гладит по спине. У него нет сил, чтобы вырываться, так что он не сопротивляется. 

— Я действительно знаю, — говорит она. — Ты думаешь, кто я? Я знаю, кто ты, малыш Бьякуя. Я знаю, куда ты ходишь иногда по выходным. Я все прекрасно знаю. 

Йоруичи продолжает потирать его спину. Бьякуя от ее слов чувствует облегчение. От того, что она действительно знает его самый большой секрет, от того, что она знает, никому не говорит и не отталкивает его. Это похоже на то, как с его плеч падает гора. Из его глаз слабо текут слезы. 

Йоруичи фыркает: 

— Не разводи сырость.

Бьякуя смущённо отворачивается. 

— Если ты знаешь, — тихо говорит он через некоторое время. — Если ты знаешь, то почему спрашиваешь, кто мной воспользовался? 

Она потирает свой затылок, садится поудобнее и говорит:

— Потому что ты действительно придурок, у которого одна забота - его чертова репутация Кучики. Потому что ты так боишься, что правда о тебе просочится на поверхность, что ты выбираешь такие дыры для снятия напряжения, от которых у меня мурашки бегут по коже. Потому что ты ходил туда неделю назад и умеешь держать себя под контролем, чтобы не сорваться так скоро. Потому что ты скорее убьёшь себя, чем поставишь свою репутацию в опасное положение, чем позволишь чему-то подобному произойти, — она выдыхает. — Я не говорю, что тебя принуждали силой, но я не верю, что там был твой гипотетический партнер, которому ты позволил забить болт на свои запреты. 

Бьякуя выдыхает. Йоруичи действительно хорошо его знает и понимает. Это слегка пугает, но после пережитого ужаса, он не может по-настоящему разволноваться. И она все еще ошибается. 

— Ему не нужно было меня принуждать, — признается Бьякуя. — Я просто не стал сопротивляться тому, как сильно он меня хотел. 

Потому что, думает он, никто и никогда его не хотел на самом-то деле. Ни душой, ни телом. 

— То есть, у тебя проблемы с отказом? — делает вывод Йоруичи. — Черт, я знала, что надо было поговорить об этом всем раньше! Тебе тридцать один, а ты не умеешь говорить «нет»! 

Бьякуя не может ей возразить. Она трет висок. 

— Твой чертов дед! 

— Не оскорбляй его! 

— Да-да, а ты знаешь, что именно он запретил мне тебя поощрять? Он всеми силами старался поменять твою природу, поэтому не хотел, чтобы у тебя был хоть кто-то, кто может понять твой «дефект», — она показывает пальцами кавычки. — Не знаю, зачем я так долго его слушала. Чёрт! 

Бьякуя смотрит на неё. Она знала настолько давно? Она говорила об этом с его дедом? Она не считала его отвратительным и не хотела причинить ему неприятности? 

Бьякуя моргает. 

— Ладно, я спрошу последний раз. Кто был с тобой? 

— Зачем тебе это знать? Ты не выносишь неведения? 

— Нет, я не выношу людей, которые не знают, когда остановиться. Плюс я обещала твоей матери заботиться о тебе, так что я буду это делать. Я хочу объяснить ему, что так с тобой обращаться нельзя. 

От одной мысли, что Йоруичи поговорит с Зараки о нем, становится стыдно. Он мотает головой и искренне надеется, что там, где они были, нет камер, чтобы она не могла их просмотреть и что-то выявить. 

— Просто продолжай молчать обо мне, не надо большего, — говорит он. — Я в порядке. 

— Я поговорю с твоими терапевтом. 

— Не разговаривай вообще с людьми никогда, — советует Бьякуя, чувствуя, что от срыва не осталось и следа. Он встаёт и открывает ей дверь: — Уходи, я собираюсь спать. 

Йоруичи элегантно поднимается и скользит к выходу. Оборачивается и говорит: 

— Даю тебе две недели на разговор с Масаки. 

Бьякуя захлопывает дверь. 

***

Его родители были мягкими людьми, которые всячески его баловали. С самого детства они старались исполнить любой его каприз, легко поддавались на его уговоры и никогда толком не ругали. Единственный ребенок, после которого его матушка не могла уже иметь детей. 

Впервые ему понравился мальчик из какого-то сериала, что она любила смотреть в свободное время. Это был очень красивый мальчик, и Бьякуя потом ходил и думал, что это несправедливо и нечестно, что мальчик - придуманный. Он даже рассказал родителям, что ему мальчик этот нравится и что он хочет его себе. 

Они не поняли, они рассмеялись. 

Второй раз ему понравился одноклассник по имени Кога. Это был одноклассник из частной элитной школы, куда Бьякуя упросил родителей его отдать, вопреки воле деда. Наследники в семье Кучики получают домашнее образование, им ни к чему тратить время на коллектив. Но Бьякуя мечтал об этом, и когда ему было четырнадцать, отец позволил ему попробовать. 

Кога понравился ему сразу, чем-то выделился среди остальных. Может, приятным лицом, а может - порывистостью, с которой он действовал. Бьякуя не задумывался об этом, потому что Коге он тоже понравился сразу. Ну или он так об этом думал. 

В отличие от большинства в этой школе, Кога не был из элитного круга, он поступил благодаря своей успеваемости, и это Бьякуе тоже в нем нравилось. Он был так поглощен этим “нравится”, что не заметил, как это стало известно его семье. 

— Это отвратительно! — возмутился дед. — Как ты мог спутаться с другим мужчиной?! 

Дед бушевал, его спокойный, элегантный и понимающий дедушка злился и кричал, и Бьякуя чувствовал себя преданным и испуганным. Отец сидел, потирая переносицу, а мама… мама плакала, забившись в кресло. 

— Если бы об этом узнали в школе? Если бы это просочилось за её пределы? Ты - наследник, Бьякуя, ты лицо нашего клана. Ты не можешь потворствовать своим омерзительным противоественным наклонностям. 

— Почему моя любовь это противоестественно? — он кричал в ответ. — Если мы нравимся друг другу!..

Его не слушали. Днем позже он все равно сбежал к Коге, чтобы рассказать обо всем. Бьякуя помнил, как нежность и интерес, с которыми тот всегда смотрел на него, исчезли из его взгляда. 

— То есть, так? Пойдем, я хочу сказать что-то твоей семье. 

И Бьякуя подумал: ха, сейчас Кога им объяснит. И Бьякуя подумал: я так счастлив, что он на моей стороне. 

Когда они пришли, Кога сказал: 

— Знаете, у меня есть фотографии. Конечно, ничего особенного, просто я, — он ткнул пальцем себя в грудь, а потом посмотрел на Бьякую, — и он. Есть фото, где он целует меня в щеку, мелочь, но для вас, я думаю, это будет большим ударом. Я знал, что мне не нужно будет опускаться с ним до настоящих поцелуев, кто в своем уме захочет целовать мужчину, в конце концов, это мерзко. 

Он так и сказал: это мерзко. Целовать мужчину - это мерзко. Кога, человек который ему нравился, смотрел на него и его чувства с отвращением. 

— Мне нужны деньги. Я могу продать эти фото или вам, или газетам. Это будет так смешно и скандально. 

Дед не стал платить. И Кога действительно продал эти фото. Если бы дело было чуть позже, размышлял Бьякуя годы спустя, то он мог бы просто выложить все это в интернет, тогда бы и скандал был больше, и резонанс. А так - испорчена немного репутация самого Бьякуи, но усилиями клана все это было замято. 

Дед говорил, что он непослушный . Что он глупый и избалованный. Что ему надо исправить себя, преодолеть то, кем он является . 

И Бьякуя старался. И ненавидел себя. 

И все равно ничего не мог поделать. 

***

Это понедельник, и Рукия уже в школе. Бьякуя сидит в кабинете Масаки и ждет, когда она закончит читать его признание. Он не был уверен, что сможет рассказать все это сам, поэтому написал. Масаки согласилась принять его без записи, так что он приехал, как только смог. Йоруичи в конце концов была права: он должен был говорить об этом с кем-то, чтобы не сойти с ума окончательно. 

Масаки поднимает взгляд и откладывает письмо. Сглатывает и кивает:

— Я знала, что ты не рассказывал мне всё,  я понимала, что смерть Хисаны - не единственная твоя травма, как ты утверждал, — она перешла на менее формальную речь, кажется, сама того не заметив. — Но я не думала, что… 

Она обрывает себя и улыбается:

— Зато теперь мы сможем хорошо с этим всем поработать, да?

— Вы не считаете, что я отвратителен? — спрашивает Бьякуя спокойно. Он так давно сросся с мыслью об этом, и теперь ему кажется странным, что кто-то может не думать о нем плохо, зная всю правду. Он плохой сын, плохой внук, плохой член клана Кучики, которому еще и мужчины нравятся. Гей.

Масаки хмуро смотрит на него, а потом начинает рыться на своем столе. Заглядывает в ящик, потом встает и ищет что-то в шкафу, но ничего не находит. Затем она театрально хлопает себя ладошкой по лбу и достает свой телефон.

— Смотри, — Масаки сует экран ему под нос. — Видишь? 

На заставке её дети: рыжий улыбающийся во весь рот Ичиго и две совсем маленькие девочки, которых он обнимает. 

— Ваша семья?

— Да нет же, видишь дату? Год? — она стучит ногтем под часами. 

Бьякуя кивает. 

— Тогда почему ты думаешь, что кто-то в наше время должен считать, что подобное отвратительно? Если бы мои дети пришли ко мне и признались в этом, я ругала бы их только за плохой выбор человека, а не за его пол, смекаешь? Ты не отвратительный, Бьякуя Кучики, только тот, кто сам по-настоящему отвратителен, может тебя так называть. 

Масаки выдыхает и падает на свой стул. Бьякуя чувствует себя немного лучше из-за её слов. Возможно, однажды он сам искренне перестанет считать себя плохим человеком. И тогда это все станет правдой.

***

Неделя идет размеренно. Во вторник Бьякуя снова сдает анализы, в которых снова все идеально, а в среду вновь посещает Масаки согласно расписанию. От нее выходит довольно высокий седой мужчина в дорогом костюме. Это первый раз, когда Бьякуя сталкивается с другими клиентами, так что он немного удивлен. 

— Это Рюкен, — говорит Ичиго из своего угла, где он пытается построить какую-то непонятную колонну из ручек и карандашей. 

Бьякуя поднимает бровь. 

— Рюкен, — повторяет Ичиго таким тоном, будто это что-то объясняет. Но это не объясняет ничего, да и не особо интересно. Вскоре в офис вбегает задержавшаяся у автомата со сладостями Рукия, и Бьякуя со спокойной душой уходит на сеанс. 

В четверг у него йога, а это означает, что ему придется столкнуться с Шихоин Йоруичи впервые с субботы. Он был бы рад не видеться с ней целую вечность после момента своей позорной слабости, но это было бы невозможно. Даже если бы он уехал в другую страну под другим именем она нашла бы его. 

Так что да. Йога. 

Йоруичи ждет его у самого выхода из раздевалок, выглядя так, будто готова с ним подраться, если возникнет необходимость. 

— Малыш Бьякуя, — говорит она. — Как настроение?

Бьякуя потирает пульсирующий висок и спрашивает: 

— Сколько тебе лет? 

— Грубый вопрос, неужели не знаешь, что нельзя с таким обращаться к женщинам?! 

— Так сколько? 

— Много, — она радостно улыбается, и Бьякуя видит морщинки, бегущие из уголков её глаз. — Ты и впрямь малыш для меня. 

Он решает не спорить с ней, просто занимает место в зале. Утро кажется на удивление мирным, Йоруичи совершенно не раздражает. Так ощущается мир, когда отпускаешь стресс? Поразительно.

В офисе все тоже хорошо, так что Бьякуя чувствует себя невероятно довольным. Он подумывает даже на выходные свозить Рукию и её друзей куда-нибудь развлечься, потому что, очевидно, он может себе это позволить. Он мог бы позвонить Масаки и даже пригласить Ичиго, потому что даже будучи рыжим и плаксивым ребенком, он чем-то нравится его младшей сестре. 

Это приятные размышления, которым хочется отдаться сполна, но Бьякуя не позволяет себе этого. До самого обеда он работает: документов и отчетов никогда не становится меньше. Он отвечает на некоторые особо важные электронные письма, сбрасывает видеозвонок от Ичимару, подтверждает его финальный выбор актеров через личное сообщение, и даже успевает пройтись до своего кадрового отдела. 

После этого он понимает, что пропустил обеденное время и собирается съездить до своего любимого ресторана, когда ему звонят на личный телефон. На личный телефон может звонить Рукия, её школьные руководители и Масаки. И ну. Это не Масаки. 

— Что случилось? — ледяным тоном спрашивает он, потому что даже не представляет, что должно было произойти, чтобы ему посреди рабочего дня позвонила классная руководительница Рукии. 

— Господин Кучики… — голос на том конце запинается. — Боюсь, мы вынуждены просить вас приехать. Рукия участвовала в драке… 

Бьякуя проверяет реальность происходящего. Это не диссоциация. 

Он переспрашивает: 

— Рукия участвовала в чем? — возможно, он просто не расслышал. 

— В драке, — слабо отвечает классная и вздыхает. — Мы уже вызвали отца второй девочки, так что…

Бьякуя думает: она подралась с другой девочкой? Его тихая, вежливая и спокойная малышка Рукия подралась с другой девочкой? Рукия, которая всегда так уважительно относилась к нему и боялась причинить любое беспокойство? 

Невозможно. Просто немыслимо. 

— Сейчас буду. 

Он завершает звонок и быстро выезжает с рабочей парковки. Он не дает волнению подняться, но тревога прорывается сама по себе: что если она ранена? Если ей выбили зубы? Если она кому-то выбила зубы? Если она расстроена и плачет? Он морщится. Он не хочет, чтобы с Рукией происходили плохие вещи, он не может понять, как к этому все пришло.

К счастью, от его офиса до школы совсем недалеко, поэтому он приезжает быстрее, чем ожидал. Он впервые бросает машину рядом с воротами, а не оставляет на парковке. 

Широкими шагами он достигает кабинета директора и распахивает дверь, оценивая ситуацию. Рукия сидит на диванчике у правой стены, болтая ногами и прижимая к себе своего любимого зайца. У нее легким беспорядок на голове и пластыри над бровью и под губой. Но в целом… она не выглядит плохо. Нет, кажется, что она в порядке. 

Рядом с ней сидит еще одна девочка. У нее короткие розовые волосы. На ней раза в два больше пластырей, чем на Рукии, но она тоже не выглядит плохо. Более того они мирно болтают о чем-то, даже не сразу заметив его появление. 

— Господин Бьякуя, — директор и классная руководительница поднимаются и кланяются ему с напряженными лицами. — Вы приехали. 

Он коротко кивает им и подходит к Рукии, опускаясь рядом с ней на корточки. 

— Брат, — она радостно улыбается ему, ойкает, касаясь пластыря пластыря под губой. Взгляд становится виноватым. 

— Как ты себя чувствуешь? 

— Я в полном порядке! Мы им показали! 

— Да, — кивает девочка рядом с Рукией. — Ты бы видел, как мы их уделали.  

У нее розовые волосы. Кто разрешил ребенку покрасить волосы? Почему администрация на это не отреагировала? Мысль кажется знакомой, и Бьякуя вспоминает, как Рукия рассказывала про новенькую. Что ж, это, видимо, она. 

— С кем вы подрались? 

— С мальчишками из другого класса. Они все время задирали Ячиру из-за её волос, так что сегодня мы с ними подрались,— отвечает Рукия и смотрит еще более виновато. — Я знаю, что это неправильно, но Ячиру моя подруга, я не могла больше оставаться в стороне. 

Бьякуя медленно поднимается и смотрит на директора и классную. Он ни единой секунды не одобряет такой вызывающий цвет волос, это отдельная тема, но тот факт, что никто из учителей не заметил издевательств над новенькой и не пресек это? В его школе? В школе, которую он спонсирует? В школе, где учится его сестра - будущее клана Кучики? От одной мысли об этом он хочет сам ударить директора. 

— Где виновники? 

— М-мы не стали их оставлять, они пострадали несильно. Мы оставили тех, кто затеял драку…

Бьякуя чуть склоняет голову набок, и, видимо, что-то есть в его взгляде, что пугает директора и классную. 

— Моя сестра ясно сказала только что: новенькая подвергалась издевательствам. И вы считаете, что они не должны быть наказаны? 

— Мы не знаем этого, дети всегда пытаются оправдаться… 

Бьякуя пинает стул. У него нет привычки пинать мебель или громко злиться, он прошел через это, будучи подростком. Он мог контролировать свою импульсивность и свой бешеный темперамент. Но сейчас он совершенно этого не хотел. 

— Вы не заметили буллинг?

— Она не жаловалась… 

Бьякуя подходит ближе и четко говорит:

— Я полагал, что задача учителей внимательно следить за тем, что происходит с детьми? Как я могу доверить свою сестру вам, если вы не видите детских издевательств, отпускаете одну из сторон конфликта и называете Рукию лгуньей? Вы говорите, что леди клана Кучики умышленно будет лгать? 

Директор сглатывает. Бьякуя отворачивается с отвращением: 

— Мусор. 

Он смотрит на Рукию и Ячиру, которые пялились на него, будто загипнотизированные. Надо сказать им что-то ободряющее, нельзя пугать детей, но он не успевает. 

За его спиной кто-то медленно хлопает в ладоши. 

— Браво! Господин Кучики чертовски хорошо выступил сегодня, — и это знакомый, слишком знакомый голос. 

Бьякуя оборачивается. В дверях кабинета, чуть пригнувшись, чтобы не упираться лбом в верхнюю планку проема, стоит Зараки и скалится. Паника не успевает подняться, потому что Ячиру вскакивает с диванчика и бежит в его сторону: 

— Кенчик! Кенчик, смотри! Красивые пластыри, — она машет руками перед своим лицом, а потом ловко, будто она маленькая мартышка, забирается Зараки на плечо. 

— Мне больше нравятся пластыри с драконами, которые купил Иккаку, — отвечает тот и гладит ее рукой по спине. — Я послушал немного, потому что ну как было не послушать. Сдается мне, господин Кучики прав в том, что он говорит. Я просил вас приглядеть за малой, просил же? 

Директор кивает. Зараки хмыкает. 

— Я сказал, что малая не из тех, кто будет жаловаться, если её обидят. Сказал же? 

Директор вновь кивает. 

— А что еще я сказал? 

— Что… вы оторвете мне ноги и руки и поменяете их местами, господин Зараки, если что-то произойдет. 

— Тогда я приступаю? — скалится Зараки. Ячиру смеется. Она заливисто хохочет, будто услышала самую лучшую шутку. 

— Кенчик, ты глупый, здесь нельзя убивать людей! 

Бьякуя думает: людей вообще нельзя убивать. Он решает остановить этот фарс. 

— Ты отец этой девочки? — спрашивает он, засовывая руки в карманы брюк. Это странно, но он не чувствует паники. Возможно, дело в том, что он наконец вышел немного из своего темного шкафа, а, возможно, дело в том, что ситуация сейчас - не про них. 

— Я, — соглашается Зараки и косится на свое плечо. Ячиру машет оттуда, радостно улыбаясь. — А это твоя сестра? 

Бьякуя кивает обреченно. Очевидно, что Рукия и Ячиру подружились достаточно, чтобы устроить драку в школе. Очевидно, что Ячиру стала достаточно важна для Рукии, чтобы она влезла в это. Бьякуя ни капли этому не рад, но последнее, что он хочет делать - это запрещать Рукии заводить друзей.  

Что ж, по крайней мере, теперь понятно, какой сумасшедший позволил ребенку покрасить волосы. Возможно, он все же постарается слегка оградить Рукию от влияния Ячиру. 

Вздохнув, он снова поворачивается к директору и классной. 

— Завтра я приеду и буду разговаривать и с этими детьми, и с их родителями, это ясно? Также на следующем собрании попечителей я подниму вопрос о вашем увольнении. Советую сделать это самостоятельно и как можно раньше, чтобы сохранить репутацию. 

— Вау, такой властный, — посмеивается Зараки. 

Бьякуя игнорирует его, берет Рукию за руку и выводит её из кабинета. Он обсудит немного позже с ней эту ситуацию, не при людях. 

— Что за совет попечителей? — спрашивает Зараки, идя следом за ним. Похоже, он потерял интерес к паршивому директору и переключился на Бьякую. 

— Это совет спонсоров школы, который определяет её развитие и бюджет. Я председатель. 

— Потому что ты самый богатый? 

Бьякуя поднимает на него взгляд и отвечает с иронией:

— Да, потому что я самый богатый. 

Ячиру хихикает. Она вообще кажется веселым и беззаботным ребенком, который полностью доверяет Зараки и ни капли его не боится. На самом деле, это говорит о многом. 

Они доходят до ворот школы. Машина Бьякуи припаркована аккуратно, хоть и по его меркам она торопливо брошена. Но машина Зараки - огромный внедорожник, заехавший с разгона на пешеходную часть дороги, криво стоит совсем рядом. Что ж, чего он еще ожидал от этого человека? 

Рукия и Ячиру прощаются друг с другом, расходясь по машинам. Бьякуя не собирается прощаться, он с Зараки и не здоровался, но у того явно другие планы. Он подходит ближе и берет его за руку, чтобы подтянуть к себе поближе. 

— Твои слова не оправдываются, мы будем видеться хотя бы из-за девочек. 

— Не будем, — отвечает Бьякуя. — Рукия больше не окажется в подобной ситуации. 

Но Зараки его не слушает, он наклоняется ближе и тихо говорит в ухо:

— Ты был таким горячим, пока ругал директора, что я захотел трахнуть тебя прямо в кабинете. 

Бьякуя краснеет и смотрит на него с гневом. 

— Я не трахаюсь с тупицами, — отвечает он так же тихо и выдергивает руку. 

Зараки отпускает его и просто отходит к своему внедорожнику. Бьякуя видит, как он одними губами произносит короткое слово.

“Ложь”.

***

Они с Рукией обедают в ресторане. Она сидит, низко опустив голову, и выглядит такой ужасно виноватой, что это причиняет боль. Так что Бьякуя просто произносит:

— Я не злюсь на тебя, успокойся. 

Рукия поднимает взгляд с неверием и надеждой. Ах, она знает, что виновата, знает, что должна быть наказана. Но у него нет желания её наказывать за то, что она столь светлый ребёнок. Он надеется, что сумеет не погасить её свет. 

— Ты ошиблась, но не в том, что пыталась помочь подруге. Ты ошибалась в методах решения проблемы. Нужно было лишь рассказать мне всю правду, а не молчать. 

Рукия приоткрывает рот: 

— Но, брат! Ты в последние дни был так завален работой и выглядел очень напряженным. Я не хотела причинять тебе неудобства. 

— Я отвечаю за тебя, а не ты отвечаешь за меня, — сообщает ей Бьякуя со вздохом. — В результате пострадали и ты, и твоя подруга. И, возможно, это никуда бы даже не привело. В следующий раз сразу говори мне. 

Она серьёзно кивает. Бьякуя просто надеется, что сможет разобраться с отбросом в директорском кресле побыстрее, чтобы не тратить лишние время и нервы. Но это не будет сложно, он знает. В этом мире мало вещей, с которыми не справятся деньги и влияние клана Кучики.

Чтобы сменить тему, он говорит:

— Я хотел отвезти тебя в парк с твоими друзьями на выходных. Но теперь, раз уж ты виновата, я этого делать не буду. Отложим на месяц, посмотрим на твоё поведение. Однако ты можешь пригласить их всех к нам домой. 

— Правда?!

— Да, можешь позвать Куросаки Ичиго, если хочешь, я свяжусь с Масаки на этот счёт. 

Рукия вскакивает со своего места и порывисто его обнимает. Бьякуя знает, что, возможно, он слишком мягок, но это просто одна совместная ночёвка. Это не парк развлечений и не поездка на море. Однако она все равно искренне счастлива. 

*** 

На следующий день Бьякуя разбирается с родителями тех детей, которые не умеют принимать других, и это смехотворно. Небогатые люди, которые никогда не входили в высшее общество, до лизоблюдства боятся его. Это верно: в его власти изменить их жизнь до неузнаваемости, но как будто ему действительно больше нечем заняться. 

Он также собирает заседание попечительского совета на понедельник, осматривает школу, чтобы понять, где еще есть проблемы, и уезжает на работу. 

В субботу у него так много забот с самого утра, что он не может даже присесть. Рукия готовит ночёвку и небольшой вечер мультфильмов для своих друзей, и он не может отказать ей в помощи, даже если можно пригласить кого-то более опытного в этом вопросе. Однако он полагает, что это совместный опыт сближения для них, поэтому даже не спорит. 

Один из людей клана привозит Ренджи. Трое других детей из приюта заболели после того, как обливались водой на улице. Бьякуя знает Ренджи: громкий и глуповатый друг Рукии с длинными волосами, с которым она сильнее всего не хотела расставаться, когда ее забирали в семью. И хотя большую часть времени кажется, что Ренджи не особо надёжный, Бьякуя видит в нем потенциал. 

Второй приезжает Масаки и оставляет ему Ичиго с таким довольным лицом, что вывод о тяжести бремени матери троих детей напрашивается сам собой. 

Ичиго, этот плаксивый стеснительный рохля, еле-еле отцепляется от материнской ноги, и это в восемь лет! Бьякуя не совсем понимает, почему Рукия с ним дружит. 

Последним приезжает Зараки.

— Что ты здесь забыл? — спрашивает Бьякуя, уже зная ответ. 

Зараки хмыкает и достаёт из-за плеча каким-то жестом фокусника Ячиру. 

— Привез малую. 

Та машет рукой и спрыгивает на пол, а после без страха и сомнения самостоятельно заходит внутрь. 

— Во деловая, да? — хмыкает Зараки и не уходит. Бьякуя думает, что надо его попросить убраться прочь, но с другой стороны… Бьякуя все равно не собирается оставаться, он не хочет мешать детям. Поэтому он говорит: 

— Подожди пару минут, — и уходит сменить одежду, оставляя Зараки на крыльце. 

Он планировал поехать поработать в любимом ресторане, но… Они могли бы пройтись по сентябрьскому парку, наверное. Или пообедать где-нибудь вместе… Бьякуя прекращает рыться в одежде и надевает бежевые джинсы вместе с черным вязаным свитером. Он знает, что эта одежда делает его мягче и нежнее внешне. Не то чтобы он хочет так выглядеть для Зараки. Но мысль о том, что он хорошо выглядит в глазах мужчины, который находит его привлекательным, кажется такой приятной, что он не может удержаться. 

Перед уходом он дает инструкцию персоналу дома, проверяет детей и выходит к Зараки.

— Черт, ты выглядишь, как горячий молодой папочка, который только недавно женился. 

Бьякуя дёргает уголком рта в ответ на этот сомнительный комплимент и просто садится в машину Зараки. 

— Куда мне тебя отвезти, пташка? 

На самом деле погода хорошая, а голода нет, так что Бьякуя просто предлагает адрес своего любимого парка для прогулок. Зараки никак не возражает. 

Они едут в полной тишине, в машине не играет даже радио. Это хорошо, потому что так любой водитель точно будет сосредоточен на дороге, но есть в этом что-то не очень комфортное. Кажется, они все же не из тех людей, которым нравится вместе молчать. 

— На самом деле, я был женат, — признаётся Бьякуя. Это не то, чтобы тайна, об этом знали все, кто хотел знать. Хисана - пятно на его идеальной репутации. 

— Вы развелись? Ты не сразу понял, что тебе нравятся мужчины? 

Зараки о нем какого-то совершенно альтернативного мнения. Он так уверен, что Бьякуе нравятся именно мужчины, а не мужчины и женщины. Он уверен, что это не эксперименты, не глупый и случайный порыв. 

Хотя едва ли кто-то экспериментирует с членом в глотке в общественном туалете.

Бьякуя хмыкает и говорит: 

— Она умерла, — и прежде, чем он смог бы услышать соболезнования, продолжает, — и нет, я знал, что мне нравятся мужчины, когда женился. 

Это так просто. Так просто признать, что это кажется смешным. Ему нравятся мужчины. Его возбуждают мужские тела. 

Он не любит женщин.

— Не одобряю, — отзывается Зараки и косится на него открытым глазом. — Разве у тебя не должен быть какой-нибудь благородный кодекс? Это ваще нихуя не благородный поступок по отношению к женщине, пташка. 

Бьякуя согласно кивает. Но от Зараки не исходит никакого осуждения, наверное, потому что у него есть Ячиру. Значит и у него, была женщина. 

Но спросить он не успевает. Парк выглядит пустым и тихим, это играет Бьякуе на руку. Он хочет избежать большого количества людей и лишнего внимания.

Зараки крякает.

— Ну и дыра, не знал, что здесь бывают такие пустыри.

— Здесь спокойно, — возражает Бьякуя. Зараки зевает, разминает шею, а потом фыркает.

— Может, ты и прав. Я просто не умею наслаждаться покоем. До сих пор не научился. 

Они выбирают оранжевый маршрут, средний по длине. У Зараки медленные, но широкие шаги, так что он идёт слегка впереди, закинув руки за голову. Он кажется расслабленным, лишённым своей сумасшедшей энергии, которая обычно пылает то опасностью, то возбуждением. 

— А твоя жена? Мать Ячиру? — все же спрашивает Бьякуя. 

— А? Я ни разу не был женат, — отвечает Зараки спокойно. — Наверное, я даже ни разу не трахался с женщиной. Всегда только с мужиками. 

Он оборачивается и подмигивает Бьякуе. 

— Я всегда знал, что мне неинтересны их прелести. А Ячиру… я её ну… нашёл. 

— Что? 

— Нашёл, — повторяет Зараки. Он убирает руки в карманы и пожимает плечами. — Унохана же тебе рассказала, что я был наемником, верно? У нас было задание, как в боевике. Найти и грохнуть какого-то учёного. А у него, как, реально, в кино, была спрятанная в горах лаборатория. Там я и нашёл Ячиру. И забрал себе. 

Бьякуя моргает. Он не уверен, что ему говорят правду, потому что звучит уж слишком фантастически и глупо, но с другой стороны он не знает, зачем Зараки лгать об этом. 

— Вот как.

— Ага, и у нее уже тогда были розовые волосы. И краска их не берёт. 

Что ж, это хоть что-то объясняло, если Зараки ему не врал. 

Бьякуя не знает, зачем они обмениваются откровениями, но не возражает. Ему даже становится немного комфортнее рядом с Зараки. Чудеса. 

— Ты из-за нее решил перестать быть наёмником?  

— М, — кивает Зараки. — Я больше всего на свете люблю хорошие драки, опасность и адреналин, все мои ребята знали это. Так что мало кто понял, когда я решил закончить это дело. Но если я чего и знаю, так это то, что детей нельзя растить, пока убиваешь людей за деньги. 

Бьякуя фыркает: 

— Варварское мышление хорошего отца. 

— Ну я никогда не говорил, что я цивилизованный человек, пташка. 

Они заворачивают по своей дорожке глубже в парк, здесь заметнее влияние ранней осени, и это красиво. И на фоне этой чарующей природы даже Зараки кажется не таким страшным, как обычно. Его черты ровные и мужественные, в конце концов. 

У Бьякуи покалывают губы. Он чувствует, что хочет поцеловать Зараки. Прямо посреди паркового маршрута, притянуть к себе, заставить нагнуться и вылизать его рот. 

Потому что Зараки приятно выглядит сейчас в его глазах. Потому что Зараки кажется хорошим человеком, нет, это слишком, хорошим отцом, благородным и жертвенным.  Это кажется таким сексуальным качеством, что вызывает странный жар во всем теле. 

Бьякуя отворачивается. 

— Я думаю, теперь твой черёд объясниться. Про твою семью. 

— Ты можешь поискать в интернете. 

— Я нихрена не хочу искать в интернете, — ворчит Зараки. — Я хочу услышать что-то от тебя. Мы типа общаемся с тобой, не? 

Это правда. Они разговаривают во время прогулки. Так что нет смысла молчать и язвить. Верно. 

— Я женился на женщине из очень бедного района назло моей семье, — признает он. — Мы не любили друг друга, но это помогло ей сбежать из трущоб, а мне - добиться свободы и статуса главы клана. Она стала моим близким другом, и я был счастлив рядом с ней. Но ее здоровье было отвратительным, она никогда не позволяла нормально себя обследовать и лечить. Так что ее ранняя смерть… логична. 

Некоторое время они молчат. А потом Бьякуя продолжает: 

— По ее просьбе я нашел ее младшую сестру и принял в клан как свою. И я уже не помню времени, когда ее не было в моей жизни. 

Зараки просто кивает. Он не уточняет и не даёт оценочных суждений, так что от этого легче. Бьякую всегда смущали те, кто восхищался его решением, те, кто был за него рад. Те же, кто его за это осуждал, его просто раздражали.  Зараки же относился к этому никак. Просто как к факту в жизни Бьякуи. 

Он относился к этому так, как должны были относиться все. 

— Ну, в конце концов, мы вроде справляемся с тем, что делаем, да, Кучики? 

Зараки зовет его по фамилии, без уважительных обращений, так что это звучит странно. Сложно понять, нравится ли ему то, как говорит Зараки. Сложно понять, нравится ли ему… 

Бьякуя не хочет продолжать мысль и маршрут. 

— Поехали, я голоден. 

Зараки посмеивается. 

***

В ресторане они занимают отдельную кабинку. Бьякуя не очень хочет уединяться с Зараки, но еще меньше он хочет, чтобы их видели вместе. Поэтому он просто смиряется с неизбежными приставаниями. Он знает, что такой человек, как Зараки, у которого инстинкты почему-то не отсохли, не может противостоять своим пошлым желаниям.  Он знает. 

Он даже ждёт этого. 

Но Зараки хмуро жует свой стейк и пялится в телефон с таким недовольным лицом, что становится страшно. На Бьякую он вообще не обращает внимания, и это ощущается… обидным. Что-то внутри дрожит от обманутого ожидания и от мысли о том, что им пренебрегают. Бьякуя ненавидит подобное. 

Он спрашивает:

— Работа? 

— Типа того, — мычит Зараки и продолжает гневно смотреть в телефон. — Чертова Унохана, не понимаю, зачем вообще я с ней связался. 

Бьякуя ждет продолжения, но объяснения не происходит. Зараки просто мрачно убирает телефон и одним глотком выпивает бокал вина. 

— Это винтаж, варвар, никто не пьёт его так. 

Зараки наконец смотрит на него с прищуром. Бьякуя медленно делает маленький глоточек, позволяя себе ощутить вкус вина, и жмурится от удовольствия. Великолепно. 

— Пташка, — зовет Зараки. — Поехали в отель? 

— Зачем, — больше ради издевки произносит Бьякуя, чем действительно спрашивает. 

— Я тебя трахну. Я тебя швырну на кровать, засучу твой свитер на руки, чтобы ты не мог ими двигать, раздвину твои ноги так широко, что станет больно, вылижу всего тебя, а потом выебу. И ты наконец успокоишься, да? Ты же из тех, кого надо трахнуть хорошенько, чтобы они перестали задирать нос, ты просто нетраханный как следует хороший мальчик, да? Ты кончишь сначала от моего языка, потом на моих пальцах и через боль и дискомфорт ты кончишь на моем члене, может, даже насухую. 

Каждое слово прошивает тело Бьякуи насквозь. Он ощущает, как кровь бросается и к лицу, и к паху. То, как Зараки обещает ему удовольствие и стыдно, и горячо, и откровенно. И Бьякуя представляет себя, представляет, как хорошо ему было бы… Он почти готов согласиться, когда замечает взгляд Зараки. 

Это очень холодный и злой взгляд. В нем нет ни страсти, ни возбуждения. Это взгляд похож на острый нож. 

Бьякуя остывает в ту же секунду. 

— Если тебя злит Унохана, то позвони ей и разберись. Не смей срывать свою злость на мне и тем более делать это так. 

Он встаёт и выходит из кабинки. Ему не нужно ждать официанта ради оплаты, она просто всегда автоматически записывается на его счёт. Его слегка колотит от эмоций, когда он выходит на улицу, кажется, что стало холоднее, чем было час назад. 

Бьякуя ненавидит это - то, как кто-то не видит в нем - его.  Как не видел в нем его Кога, всегда злой на богатых людей с благородным происхождением. Кога не видел в нем ни друга, ни возлюбленного, только мешок денег. Не видел Бьякую Кучики. 

Бьякуя ненавидит быть заменой, быть поводом, быть запасным аэродромом, кем-то, кого можно трахнуть, чтобы выпустить пар. Он человек со слишком большим чувством гордости, настолько же большим, как его ненависть к себе. И это невыносимо, когда кто-то пытается его гордость задеть. Но еще хуже, когда кто-то даже не пытается, но задевает. 

Он вызывает водителя и ждёт у входа. Проходит минуты три, как из ресторана выходит Зараки. 

— Я… — начинает он. — Ты был прав. Я не должен был использовать тебя, чтобы снять стресс, но я действительно хочу тебя. 

— Не забудь забрать Ячиру завтра утром, я не повезу её к тебе сам, — отвечает Бьякуя отстраненно, потому что слова Зараки вообще не похожи на извинения. 

— Я заберу. 

Он больше ничего не говорит, и Бьякуя благодарен ему за это. Потому что он точно не хотел бы топтаться дальше по этой теме.  Машина приезжает, водитель выходит, кланяется и открывает перед Бьякуей дверь. 

— Кучики, послушай… 

Бьякуя отсылает водителя жестом, и тот возвращается на свое место. Зараки стоит, неловко потирая шею, слишком большой, чтобы быть милым в своем раздраженном смущении. 

— Зараки Кенпачи, прогулка сегодня была приятной, но давай сразу проясним: нам надо закончить это здесь и сейчас. Я не заинтересован в том, чтобы у меня был постоянный партнер, я не ищу отношений. Я не… 

— У тебя такая непомерная гордость, но при этом ты считаешь, что лучший вариант для тебя - это унизительно снимать мужчин в барах?! — громким шепотом прерывает его Зараки. 

— Тебя это не касается, Зараки Кенпачи, — коротко отвечает Бьякуя и садится в машину. Горло почему-то сводит. 

***

Дело в том, что Бьякуя боится своего тела и его желаний. Бьякуя ненавидит свое тело и его желания. И поэтому он выбирает именно такие способы сбросить напряжение - потому что это должно быть наказанием. Наказанием, если не для глупого тела, то для сознания, для разума. И даже признавая за собой мысль о том, что ему нравятся мужчины, он не может полностью признать свои предпочтения. 

Потому что это унизительные предпочтения. Потому что он, гордый и властный человек, хочет, чтобы им владел другой мужчина, чтобы другой мужчина использовал его тело, чтобы другой мужчина жаждал его. Бьякуя хочет отпустить контроль и статус, хочет распасться на множество частиц от удовольствия, забыться в нем. 

Как он может легко принять это? 

— Ну, например, не рассматривать это как то, что унижает ваше достоинство, — предполагает Масаки, когда в понедельник он выдает ей несколько упрощенную версию своей проблемы. 

— Это слишком сложно. 

— Конечно, — она соглашается. — Но я думаю, что если мы будем работать и с этим, то сможем сдвинуться с мёртвой точки. Тем более, что вы действительно хотите, чтобы это перестало вас мучить, верно? Вы так сильно этого хотите, что с каждым сеансом убираете стену между нами все дальше. 

Это правда.  Бьякуя хочет, чтобы это перестало сводить его с ума. Поэтому он кивает. 

— Это уже большой прорыв для нас, верно? Давайте попробуем вот что.

После того, как сеанс заканчивается, Бьякуя выходит на улицу и смотрит на часы. До собрания попечителей остается немного времени, и ему надо ехать. Что ж, он укладывается в свое расписание, что крайне приятно. 

Он не успевает сделать и пары шагов к своему автомобилю, как замечает у приофисного сада, где часто играет сын Масаки, трех детей. Это сам Ичиго, плачущая маленькая девочка с такими же ужасными рыжими волосами и еще одного мальчишку. У того светлые волосы и европейские черты лица. 

Он рычит и пытается подраться с Ичиго, который закрывает собой девочку. Лицо в этот момент у него такое решительное, какого Бьякуя ни разу у него не видел. 

— Уходи, Гриммджоу! — кричит ему Ичиго и машет поднятой с земли палкой. — И скажи Улькиорре, что Иноэ не будет с вами играть, ясно? 

— Яфна! — дразнится мальчик в ответ и пытается ударить Ичиго, но не может из-за палки. — Вы оба нытики! Плаксы! 

— А ты… — Ичиго надувает щеки, — шестерка! 

Бьякуя думает, что ему надо вмешаться, пока это действительно не переросло в драку, но в этот момент из здания показывается Масаки и хватает обоих мальчишек за уши. 

— Я что говорила? — спрашивает она грозно. Ичиго тут же начинает плакать, а названный Гриммджоу только ноет:

— Куросаки-сан… 

— Вы оба еще раз… 

Бьякуя их не слушает и садится в машину. У Масаки Куросаки интересная жизнь. 

Он успевает доехать в школу до начала собрания совета попечителей, он приезжает первым, как и хотел. Ему нравится смотреть на тех, кто входит в малый актовый зал, потому что эти люди вздрагивают и чувствуют себя виноватыми, хотя они не опоздали. Йоруичи сказала бы, что он садист. Рыбак рыбака, что ли? 

Обсуждение проходит спокойно. Большинство поддерживает его решение снять директора с должности, а также проверить другую администрацию и преподавательский состав. И хотя в совете попечителей нет никого настолько же богатого, как глава клана Кучики, это все равно достойные люди. Бьякуя назначает ответственных. 

Главная проблема - найти человека на место директора. Это будет той еще головной болью, если так задуматься. Его секретариат сойдет с ума, когда он скинет на них эту задачу. 

После окончания совещания, он навещает Рукию в её клубе. Она что-то мастерит, высунув язык от усердия, а над ней стоит Ячиру, явно ничего не делая, но активно болея за успех. Что ж, это мило и хорошо. У детей должны быть друзья. Бьякуя скорее отрежет себе язык, чем запретит Рукии общаться с Ячиру, даже если та - дочь человека, который вызывает головную боль. 

В конце дня Бьякуя посещает секцию единоборств, где выпускает накопившийся за выходные пар. Инструктор ругает его и за долгое отсутствие, и за горячность боя. Бьякуя делает вид, что не слышит претензий. 

Вторник проходит в бумажной волоките. Совершенно непонятно, зачем цивилизованному обществу столько документов, это абсолютно излишне. Но он вынужден с ними возиться, и если уж совсем честно, то Бьякуе это нравится. В странном болезненном отношении - ему нравится простота большинства действий, ему нравится правильный результат. Наверное, дело в этом. Поэтому он так любит работать - что еще может его так радовать? 

Рукия, приходит ответ. Смех Рукии, совместные завтраки и ужины, просмотр мультфильмов, поочередный уход за волосами, то, как Рукия неловко, но радостно делится своими успехами с ним. Бьякуя боится слова любовь, но он не знает, как иначе назвать тепло и привязанность, что накрывают его от мыслей о сестре. И это страшно, потому что любовь к семье оказалась болезненной: родители покинули его. Это страшно, потому что дед разочаровался в нём и отвернулся, в конце концов. Это страшно, но он терпит, сцепив зубы. Любовь стоит этого. 

Он задумывается на мгновение о том, что еще его радует. И понимает, что это внимательный озабоченный его состоянием взгляд Йоруичи, поддерживающая улыбка Масаки и слово “пташка”, которое хрипловато и со смешком произносит Зараки Кенпачи. От понимания последнего Бьякуя чувствует себя немного больным. Будто озноб. 

Ему не должны нравиться подобные вещи. 

Ему не должен нравиться подобный человек. 

***

— Почему? — спрашивает Масаки, подперев щеку кулаком. — Почему вы запрещаете себе испытывать симпатии? Это связано с тем, что он вам действительно не нравится, как личность, или потому что вы все еще боитесь испытывать симпатию к мужчинам? 

Бьякуя не знает. Возможно, это все и сразу. Он пожимает плечами и смотрит на свои руки. 

— Я размышляла о проблеме понедельника. О том, как перестать воспринимать секс как акт унижения, — поясняет она. Бьякуя подавляет румянец и хмурится. — Одной из моих идей были отношения. Секс с постоянным партнером, не секс-партнером, — Масаки поднимает указательный палец, — а “парнем” , “ возлюбленным”, с тем человеком, который даст этому чувства, всегда воспринимается иначе. Но я не могу толкать вас в отношения в вашем текущем состоянии. Это безответственно с моей стороны и жестоко по отношению к вашему партнеру. 

Масаки завершает свою речь и качает головой. Сегодняшний сеанс проходит немного позднее, так что солнце начинает окрашивать крыши домов рыжим. Пейзаж за окном вторит волосам Масаки. Этот бунтующий непослушный пожар. 

— Я причиню своему партнеру много боли, не так ли? Никто не захочет долго любить того, кто не любит себя, — произносит Бьякуя с горечью. 

— Верно отчасти. Я не могу давать советов и указаний, я могу лишь послушать, разобрать по частям и предложить разные пути. Вы можете найти еще одного человека, а можете дать шанс этому. Надо лишь понять, почему вы хотите сделать такой выбор. Рациональное часто правильное, но не всегда. 

Бьякуя кивает. Масаки дает ему время обдумать эту часть сеанса прежде, чем перейти к следующей. И он понимает, что ответ на первый вопрос есть. 

Бьякуя не испытывает негатива к Зараки Кенпачи, ему нет дела до его положения и внешности. Ему нравятся дикая энергия, напор, открытость. Ему нравится, что Зараки не боится своих желаний. Ему нравится, что Зараки любит свою дочь.  Ему нравится, что Зараки в конце концов действительно знает слово “нет” и слово “стоп”, в отличие от самого Бьякуи.  Ему нравится то, что он нравится Зараки. 

Это слишком много “нравится”, чтобы Бьякуя не чувствовал страха. Это слишком близко к тому, чтобы сдаться своей натуре. Потерять себя. Будет ли он собой, если потеряет контроль над чувствами? Он сомневается. 

Он привык к тому, что его подводит только тело, но теперь это еще и разум, и чувства. Бьякуя не знает, как с этим всем справляться. Он не знает, как открываться людям. 

В конце концов, он не знает, хочет ли Зараки его или его задницу. Он не знает, что должен будет сделать с тем, если верен второй вариант. Быть отвергнутым плохо. Но быть незначительным еще хуже по его мнению. 

Он вздыхает. Масаки здесь, чтобы слушать.

***

Они пока откладывают этот вопрос, занимаясь трудоголизмом Бьякуи. Сеанс проходит довольно продуктивно, и в конце, когда он собирается уходить, Масаки неловко говорит:

— Я знаю, что это непрофессионально, но… То, о чем вы говорили, господин Кучики, директор в школе Рукии. 

Бьякуя стоит у дверей её кабинета. Медленно кивает. 

— Вы знаете, кто мой муж. Ишшин… давно не носит фамилию Шиба, он отказался от нее ради меня. Но он не отказывался от семьи до конца. Мы поддерживаем общение с Кайеном, — сообщает Масаки и перекатывается с пятки на носок. Смущенно краснеет. — Кайен Шиба, вы, должно быть, знакомы. 

Бьякуя знаком с Кайеном. Он некоторое время занимал должность главы клана Шиба, главной его ветви, прежде, чем решил сбросить все это на Кукаку.  Ради чего он ушел? Бьякуя вспоминает. Точно. Чтобы работать учителем. Уже понимая, к чему клонит Масаки, он кивает ей продолжать. 

— Сейчас он уволился из школы, где работал. И вроде как подрабатывает домашним учителем Ичиго. Но это не для него, потому что он слишком умен для того, чтобы возиться с моим сыном. Кайен хороший управленец, он умеет работать, и его второе образование…

Бьякуя поднимает руку.

— Вы рекомендуете мне Кайена Шибу на место директора. Как он сам к этому отнесется? Разве он не покинул Готэй 13, чтобы не иметь дел с подобной должностью? 

Масаки дерзко дергает плечом: 

— Ему надо на что-то жить, мы не будем содержать его вечно!

Бьякуя улыбается и кивает. 

— Благодарю. Я свяжусь с ним. 

Масаки снова выглядит из-за этого слегка виноватой, словно тот факт, что она предложила кандидатуру Кайена делает её злодейкой, использующей доверие Бьякуи. Она лишь помогла, потому что сам он был в тупике. Может, это действительно не было профессионально, но рациональное - не всегда самое верное, так ему сегодня сказала сама Масаки. 

Ичиго и Рукия играют в саду в мяч, так что ему приходится недолго подождать, пока они закончат. Рукия явно лучше, думает Бьякуя, даже с её ростом, когда она закидывает мяч в детскую баскетбольную корзину. Определенно. Такая талантливая. 

***

Бьякуя знает, что он очень… сложный человек. Он сложный во многих отношениях: он ненавидит проигрывать, даже в самых незначительных мелочах, его легко подловить на этом. Он ненавидит проигрывать даже Рукии, когда они играют по очереди в какую-то компьютерную игру. Он ненавидит тот факт, что она, возможно, справляется лучше, чем он. Даже с учетом того, что она проводит за играми больше времени, чем он. 

Йоруичи называла его фриком из-за этого. Потому что нельзя быть лучшим во всем. Да и ладно. 

Бьякуя опять проигрывает своему телу. Эта битва была неравной с самого начала, но теперь когда в его голове есть знание, есть понимание, что сдаться - не значит стать недостойным человеком, поражение становится неизбежным. 

Удовлетворять себя рукой он все еще считает ниже своего достоинства. В конце концов, он достаточно привлекателен и богат, чтобы это кто-то сделал за него. Так что он просто надевает черные узкие джинсы и свободную белую рубашку с глубокими вырезом на груди и широкими рукавами. Волосы он убирает в высокий хвост, оставляя несколько прядей свободными, а также немного подводит глаза. 

Быть надменным и самовлюбленным плохо, но Бьякуя чувствует себя красивым, когда смотрит в зеркало. Даже сексуальным. Он так редко позволяет себе наслаждаться собой. Своей внешностью. В его голове всегда стоял приказ деда “веди себя скромнее, непослушный мальчишка, прекрати привлекать к себе мужчин”. Как будто он когда-то осознанно старался сделать это. 

Бьякуя направляется в клуб, где не был несколько недель. Он не в настроении долго искать кого-то в баре, быть интересным, быть заинтересованным. Он хочет быстро сбросить накопившееся из-за Зараки напряжение. 

Ему приходится выпить один шот, чтобы начать разглядывать танцпол. Он не видит никого достаточно привлекательного, с кем ему захотелось бы уединиться. Запах пота и алкоголя мешает еще сильнее, и в голове Бьякуи мерцает непонимание того, как он мог столько раз здесь кого-то снимать. Это странно. Он так долго был возбужденным, пусть не совсем физически, пусть не всегда полностью, но практически все время. А сейчас он хочет уйти, не получив желаемого. 

Потратить впустую часы подготовки? Вспоминаются слова Зараки о том, как он может с его непомерной гордостью кого-то “снимать в барах”. Бьякуя ощущает себя лишним в этом месте. Приходит четкое понимание, что он не может здесь быть. 

Он не хочет здесь быть. 

Бьякуя покидает танцпол и двигается к выходу. Что-то вроде разочарования сворачивается в животе. Нелепо. Почему он и его желания такие? 

Ночной воздух холодит лицо, и Бьякуя кутается в свое пальто. Надо вызвать водителя. Поехать домой и обдумать свои желания еще раз. Возможно, действительно… действительно найти себе партнера. 

Бьякуя не успевает ничего сделать, потому что перед клубом тормозит внедорожник, а из него выходит Зараки Кенпачи. Впрочем, выходят нормальные люди, Зараки с бешеным лицом выносится из своей машины. Как бык на родео. Или поезд. Или ракета. 

Зараки видит его у самого входа и застывает, будто напоролся на невидимую стену. 

— Эта женщина не пиздела, — говорит Зараки. Он даже не поздоровался, хотя они не общались целую неделю. — Ну и жуткая. 

Почему-то Бьякуя точно знает, что речь идет о Йоруичи. Назовите это шестым чувством. Или логической интуицией. Только она могла знать, где будет Бьякуя. Тайна личной жизни? Чертова кошка наверняка знает, какого цвета на нем трусы в любой день недели. 

— Зачем ты здесь? — спрашивает Бьякуя, обходит внедорожник и садится на пассажирское сидение. Зараки возвращается за руль. 

— Мне сказали, что ты пошел ебаться. 

Повисает молчание. В машине тепло. 

— Я пошел ебаться, — повторяет Бьякуя, с сомнением выплевывая грубые слова. Лицо у Зараки становится каким-то странным. То ли обиженным, то ли раздраженным.  — Ты здесь зачем? 

Они оба знают, зачем он здесь. Они оба понимают, что он сорвался посреди ночи, потому что Бьякуя поехал в клуб, чтобы быстро и унизительно отдаться первому же симпатичному мужчине. 

Потому что Бьякуя чертов трус, и его огромная гордость выдержит член неизвестного в своей заднице, но не выдержит, если он позвонит Зараки, а тот ему откажет. 

Огромная гордость Бьякуи выдержит быть одноразовым любовником неизвестного мужчины, но не выдержит, если Зараки скажет, что не хочет от него ничего, кроме одного перепиха. 

Если немного увлечься, то вместе с гордостью может не выдержать и его сердце, а разбить себе сердце Бьякуя не может позволить. Оно и так… Ах, черт. Так глупо. 

В машине даже жарко. Бьякуя скидывает пальто и поправляет рубашку. Его шея чистая и открытая. На его коже нет ни одной метки, и Зараки видит это. Зараки видит, что его не трахнули. 

Зараки смотрит на него бешеным взглядом, но это взгляд не злого животного, а возбужденного человека.

— Я… думаю, что если ты меня отвезешь в хороший отель, то я позволю меня коснуться, — говорит Бьякуя. Он не спрашивает больше, не потому что он трус. Он не спрашивает, потому что очень хочет трахаться, а не страдать. 

— Черт, Кучики! — с рыком выдавливает Зараки и заводит машину.

***

Они начинают целоваться только в номере, хотя Бьякуя отчаянно хотел начать ещё в лифте. Но Зараки не проявлял инициативу, так что приходилось терпеть, чтобы удержать хотя бы лицо. Это игра, не так ли? 

В номере же Зараки целует его, стоит двери закрыться. Это не игра, это настоящая битва, поцелуй такой напористый и жесткий, Бьякуя чувствует себя так, будто его берут штурмом, и отчаянно отвечает сопротивлением. Он целует в ответ, кусается и не даёт отстраниться, не дает сбежать. 

Они останавливаются и тяжело дышат, Зараки выглядит радостным и немного сумасшедшим, и этот восторг украшает его. Бьякуе самому кажется, что он не в себе, и он без размышлений толкает Зараки на кровать, забирается на его колени, продолжая целовать, шаря руками по телу, пытаясь найти застежки. 

Он отрывается, чтобы отдышаться, а Зараки откидывается на кровать и смотрит на него лёжа. 

— Черт, Кучики, черт. Ты хоть знаешь, как выглядишь? 

Бьякуя не знает. Он пожимает плечами и возится с пряжкой Зараки, пока тот позволяет ему держать в руках инициативу. Какая разница, как он выглядит? Наверняка недостойно, но кого это волнует? 

— Ты выглядишь так грешно, — бормочет Зараки и прикрывает глаза рукой, смеётся. — С этим всем, какой ты, выглядишь младше, так младше, словно я собираюсь совершить преступление, и я ненавижу это и обожаю, блядь! Ты выглядишь так…что я не знаю, как тебя не трахнул весь клуб.

Бьякуя затыкает его очередным поцелуем. От слов так жарко и так стыдно, что хочется сгореть без остатка, чтобы смущение выжгло из него возбуждением. Зараки целует его настойчиво, но не так отчаянно, как пару минут назад. Наслаждается поцелуем и даёт распробовать. Бьякуе кажется, что он может кончить только от этих поцелуев, потому что это так хорошо… 

– И глаза, — выдыхает Зараки, — у тебя такие живые глаза сейчас. И это так, блядь, красиво, Кучики! 

Он сбрасывает с себя Бьякую и подминает под себя. Он огромная пышущая жаром громада, он закрывает его всего собой, и улыбается такой сумасшедшей довольной улыбкой, что ноги раздвигаются сами собой. Это даже не стыдно, это просто правильно - предложить себя получше тому, кто так счастлив тебя взять. Бьякуя расслабляется, раздвигает ноги и задирает свою рубашку до живота. 

Зараки помогает полностью ее сдернуть через голову, но не оставляет болтаться на руках, как обещал когда-то, а просто отбрасывает в сторону. И замирает, глядя. Бьякуя отводит взгляд в сторону. Он знает, что ему нечего стыдиться, у него ухоженное чистое сильное тело, но то, как Зараки внимательно смотрит, вызывает лёгкую тревогу. 

— Худющий, — наконец говорит он. — Вообще не мягкий, ты пробовал есть, пташка? 

Бьякуя задыхается от вернувшегося прозвища, тепло внутри вырывается дрожью. Не хочется признавать, как сильно ему нравится слышать это, словно это не дурацкая шутка, а нежное имя для драгоценного любовника. Это  внутренний самообман, но реакция есть реакция. 

Ему никогда не давали ласковых прозвищ.

У Зараки же все тело состоит из мышц. Бьякуя смотрит, как он снимает свою кофту. На его теле шрамы - есть точечные, словно от пуль, есть длинные от порезов, есть оставшиеся от глубоких рваных ран. Его тело - памятник его прошлой страшной жизни, а также доказательство того, что Зараки всегда был сильнее. 

— Не нравится? — с усмешкой спрашивает. — Ну не всем иметь тела фарфоровых кукол, как у господина Кучики. Некоторых помотала жизнь. 

Бьякуя кладёт руку ему на грудь и качает головой. 

— Я не говорил, что мне не нравится твоё тело. Я не привык видеть подобное, но мне… я… — он сглатывает. — На тебя приятно смотреть, мне нравится видеть, что ты сильный. 

— Черт, а ты реально течешь для больших мужиков, — в каком-то непонятном смущенном раздражении фыркает Зараки и целует Бьякую, чтобы закончить разговор. 

Они продолжают раздевать друг друга.

Его член все такой же большой. Бьякуя тут же касается его, гладит костяшками пальцев и слегка сжимает в ладони, глядя Зараки в глаза, в которых остаётся так мало разума. Тщеславная глупая часть Бьякуи хочет полностью разрушить его, довести до животного исступления. Одна эта мысль так сильно отдает возбуждением, что сбивается дыхание. 

— Ты смазывал себя заранее? — спрашивает Зараки хрипло. Бьякуя качает головой, не доверяя голосу. Он готовился, но ходить с задницей полной смазки - это отвратительно. — Отлично. Я вылижу тебя, я вылижу, пока ты не кончишь. 

Зараки переворачивает его на живот. То, как спокойно и легко он это делает, вызывает еще больше возбужденной дрожи. 

— Подними задницу, — требует Зараки, и Бьякуя подчиняется.

Его никогда не вылизывали. Никогда не было подходящего времени и подходящего места. Никто никогда не хотел. Он никому бы не позволил. 

Он приподнимается на колени и шире раздвигает бедра. Зараки так близко, что чувствуется его горячее дыхание. А затем он лижет, зарывшись лицом между ягодиц, раздвигая их руками. 

Бьякуя вскрикивает от неожиданности. Тяжело дышит и хрипит, комкая в руках простынь. Язык Зараки влажный и гибкий, проходится по дырке, толкается в нее слегка, минует ее и возвращается. Бьякуя скулит и дергает бедрами. 

— Да потерпи ты, дай насладиться, — ворчит Зараки приглушённо, его плохо слышно, но слова чувствуются там, где не должны. Бьякуя бормочет ругательство так тихо, но в тишине спальни это так отчётливо звучит… Зараки смеется и возвращается к своему занятию. 

Колени не держат ни черта и разъезжаются в стороны, Бьякуя старается их свести вместе, чтобы не было так больно от резкой растяжки, но это практически невозможно. Тело не принадлежит ему. Оно принадлежит возбуждению, оно принадлежит Зараки, его ловкому сильному языку и его горячим ладоням на ягодицах. Бьякуя охает, когда Зараки на секунду отстраняется, а потом начинает трахать его языком. 

Это не длится долго, это не так интенсивно, как пальцы или член, но это так… иначе , так странно и так приятно, что Бьякуя просто кончает. Это не особо интенсивный оргазм, не самый лучший в его жизни, но он кончает без прикосновений к члену и полностью падает, утыкаясь лицом в подушки. 

Зараки за его спиной смеётся довольным и немного сумасшедшим смехом. 

— У тебя действительно неизбалованное тело, тебя никогда нормально не трахали, — говорит. — Я исправлю это, я сделаю все, чтобы ты запомнил меня и этот секс. 

Бьякуя думает: как будто вообще можно забыть человека вроде Зараки. Как будто это возможно. 

Он с трудом оборачивается и бросает на него один ожидающий взгляд. Потому что даже после оргазма он хочет ещё. Потому что он жадный, а Зараки продолжает ему обещать звёзды. 

— Давай, — хрипло говорит. — Давай, возьми меня. 

На секунду он думает, что сам отдаёт себя в чужую власть, что лишает себя сам достоинства и власти. Но ему плевать, потому что он совсем не чувствует этого. Будто этого не происходит. 

Будто… 

Бьякуя не может сформулировать. Он просто… доволен тем, что происходит. 

Зараки отстраняется, чтобы взять смазку, но он все равно удерживает руку на бедре Бьякуи. Кажется, ему тоже не хочется уходить, не хочется терять контакт. 

— Когда ты в последний раз брал член? — спрашивает он, возвращаясь. — У тебя есть дилдо? Ты мастурбируешь? 

— Нет, я никогда не пользовался игрушками, это унизительно, — отвечает Бьякуя. Прикидывает в голове и говорит: — Месяца четыре?  Я обычно хожу в клуб раз в два-три месяца. 

— Пиздец, — комментирует Зараки. — Ты такой, блядь, нелепый, пташка, я не выдерживаю твоего абсурда. 

Но вопреки словам он готовит Бьякую нежно и медленно, его пальцы смазывают растянутую и вылизанную дырку медленно и аккуратно, а сам Зараки то и дело оставляет поцелуи на спине и плечах. О нем заботятся. 

Бьякуя моргает. 

О нем заботятся во время секса, по-настоящему, будто он центр мира. Это… 

Бьякуя снова прячет лицо в подушку и глухо требует: 

— Быстрее. 

Зараки его игнорирует и, лишь когда чувствует, что сделал достаточно, убирает пальцы. 

— Извини, пташка, я снова без резины, но так даже лучше. 

Бьякуя думает, что готов. Но член Зараки большой. Бьякуя никогда не имел дела с такими размерами. Это не больно, он хорошо подготовлен, но это все равно много . Он большой, горячий и совершенно без малейшей преграды в виде презерватива. Бьякуя так ярко его чувствует. 

Бьякуя ошеломлённо охает. Зараки делает еще один толчок и входит полностью. 

Вот так. 

Они оба замирают и тяжело дышат. Кровь бьётся в висках от напряжения, Бьякуя ощущает все свое тело так, словно оно не принадлежит ему. Зараки начинает выходить, он отстраняется почти полностью, а потом снова вгоняет член целиком одним сильным толчком. И снова. 

Это медленный темп, но каждое движение значимое, оно разжигает возбуждение, поднимает в груди огонь, а затем опускает его к животу. Бьякуя слышит свои стоны. 

Ему хорошо. Ему сладко и томно. 

— Похоже ты привык, — говорит Зараки тихо. — Так что теперь я трахну тебя так, как мне уже давно хочется. 

Бьякуя думает спросить, что это значит, но не успевает. Потому что темп меняется. Зараки ускоряется, даже сила его толчков увеличивается. Он входит все сильнее и глубже. 

Они не занимаются сексом. Они действительно трахаются. Это грубо и интенсивно, Бьякуя воет, вскидывает бедра навстречу, ахает и дрожит. Он не может полностью поддержать напор, но это так хорошо, что он старается. Он старается показать Зараки, что ему нравится. 

И тот… понимает. 

— Такой отзывчивый, пташка, — выдыхает Зараки и тянет его за хвост, заставляя прогнуться в спине и подняться на колени. Яркая внезапная боль подчеркивает удовольствие, и Бьякуя скулит. Зараки поддерживает его у груди, пока трахает, целует в щеку, в уголок рта, судорожно и торопливо. Бьякуя поворачивает голову, но поцелуя не выходит - их обоих шатает, они лишь мажут губами. Бьякуя кончиком языка пытается, лизнуть, но тут же закрывает рот, чтобы не прикусить. 

Жар нарастает. Зараки опускает одну руку на член Бьякуи и начинает легко дрочить. Перед глазами плывёт, звуки превращаются в шум. 

Бьякуя чувствует, как кончает Зараки внутри. 

А после мир разлетается на осколки. 

***

Он медленно просыпается. Сначала исчезает дымка, скрывающая сознание, а после приходит осознание себя. Сон был глубоким и спокойным, так что пробуждение приятное. Бьякуя открывает глаза и смотрит на незнакомую стену. А. Точно. 

Отель. Зараки. 

Воспоминания немного смазаны, но никуда не исчезали. Да и с чего бы им? Бьякуя отмахивается и поворачивается на спину, потягивается. Тело немного ломит, саднят метки на теле - синяки, укусы. Мышцы болезненно, но все же приятно ноют, как после хорошей тренировки. Бьякуя чувствует себя таким удовлетворенным , что ни одна плохая мысль не достигает его разума. 

Он один в кровати, но это, конечно, логично. Это то, что происходит с одноразовыми любовниками, которые остались на ночь. И хотя он скорее отрубился, чем лично остался, он все же… Ладно. 

Номер - бизнес-люкс, не для свиданий. Кровать, конечно, вместила бы спокойно двоих, но не в этом дело. Бьякуя не следил за тем, как Зараки снимает комнату на ресепшне, но теперь он с благодарностью понимает: он взял нейтральный вариант. Это хотя бы не так странно выглядит в глазах работников отеля. Хотя… Бьякуя садится и трет поясницу. Какое ему дело до чужих мыслей? Он, вероятно, грешник, но пока его не отталкивают важные люди, почему он должен переживать о тех, кого не знает? 

Он уходит в душ. Болят колени, а сперма внутри кажется возмутительно мерзкой. Зараки первый человек, с которым у Бьякуи был незащищенный секс, он же будет последним. Это опасно и негигиенично. Бьякуя утыкается лбом в стенку душа, вымывая из себя семя. Чертов Зараки мог бы не кончать внутрь хотя бы. 

Ноги слабеют, поза неудобная, и Бьякуя сползает вниз, садится и тяжело вздыхает. Думает: а запомнит ли эту ночь Зараки, так, как он сам? Нет поводов обманываться - тело Бьякуи действительно не было избаловано хорошим отношением, несмотря на его распутный и низкий образ жизни. Его тело всегда удовлетворяли, а не ласкали или любили. Даже сам Бьякуя его не любил. Сделать ему хорошо до смешного просто. 

А вот сделать хорошо Зараки? Бьякуя только ноги раздвинул, так себе работа. Ему не жаль, идея была в том, чтобы кончить самому, а не помочь с этим Зараки. Да и ладно, Бьякуя действительно не умеет. Он, вероятно, не самый хороший любовник. В глубине души он ненавидит этот факт, но не собирается ничего с этим делать. Что он может сделать? Как ему учиться и для чего? 

Секс с Зараки был хорош и, скорее всего, испортил его для большинства других мужчин. Бьякуя понимает это со спокойным принятием. Ему слишком хорошо сейчас, чтобы переживать о подобном. 

Через силу он заканчивает мыться. Он чувствует себя таким раскрытым, что это почти неприятно. Физически нельзя каждый день заниматься подобным с кем-то вроде Зараки Кенпачи. Нелепый член, думает Бьякуя, облизывая пересохшие губы. 

Он вытирается и оставляет полотенца в душевой, выходя в комнату абсолютно голым. И слегка подпрыгивает от испуга, подавив в себе крик. 

— О, Кучики, — приветствует его Зараки с ухмылкой, сидя в одном из кресел. В руке он держит сырную тарелку, из которой явно выбирал самые вкусные кусочки. На столе рядом с ним европейский завтрак - тосты, нарезки, фрукты, сок и кофе. 

Бьякуя моргает, пережидая, пока дрожь внезапного испуга пройдет. Он не ожидал встретить кого-то в номере. Стараясь не показать растерянности, он проходит к своим вещам, которые грудой лежат на одном из стульев. Он копается в рубашке, носках и штанах, но не находит белья. С подозрением косится на Зараки, но натыкается на его любопытный и жаркий взгляд. Конечно, он пялится. 

Бьякуя выпрямляется и позволяет хорошо себя рассмотреть. Щурится и спрашивает: 

— Ты не видел мое белье? 

Зараки хмыкает и переспрашивает:

— Твои трусики, Кучики? 

— Моё нижнее белье.

— Трусики, — кивает сам себе Зараки, и Бьякуя чувствует что-то вроде бешенства. Ах да, он имеет дело с человеком, который наслаждается тем, что ведет себя как примитивный похотливый варвар, вероятно сублимируя в секс свою жажду насилия, которую он не может воплотить в жизнь, ведь он теперь не наемник, а приличный бизнесмен и семьянин. У Бьякуи пульсирует вена на виске. — Не видел. 

— Тогда где оно? 

— Может, уборка номеров забрала?

Первое чувство, что бьет его, это страх. Его нижнее белье забрал уборщик. Его нижнее белье видел человек, который не должен был. И самого Бьякую, голого и беззащитного. Второе чувство - злость. Почему Зараки позволил. 

Но не успевает он сказать и слова, как Зараки просто кивает ему:

— Они под стулом, пташка, разуй глаза. 

Бьякуя наклоняется и видит свое белье. Действительно. Но оно вчерашнее, это раз. Оно валялось на полу, это два. Бьякуя возвращается в душевую и выбрасывает белье в мусорку. 

Под внимательным взглядом Зараки он натягивает джинсы на голое тело, надевает носки и рубашку. Та немного мятая, но хотя бы не валялась всю ночь на полу. Боже. Какой бардак. Закончив с одеждой, он садится в кресло напротив Зараки и наливает кофе в отдельную чашку. 

— Бля, пташка, ты опасный. 

Бьякуя выгибает бровь. Кофе хороший, крепкий, черный и ароматный. От первого же глотка хочется жить. 

— Ты серьезно сидишь весь такой влажный, без трусов, в рубашке с таким вырезом… И у тебя что, вьются волосы? Ебать. 

— Некоторое время назад Шихоин Йоруичи познакомила меня с таким явлением как порно-литература, её суть заключается в описании сцен сексуального характера. У вас, господин Зараки, я вижу настоящий талант в этой сфере, — язвительно отвечает Бьякуя. Он достаточно пришел в себя, чтобы начать чувствовать тревогу перед будущим и неуверенность в себе. Чего он должен ожидать от странных комментариев Зараки. Почему тот вообще здесь? Завтрак? Это все было вне сценария Бьякуи. 

— Не, я ненавижу всякую писанину, но, может, надиктую чего своим ребятам. Юмичика как раз всякое пишет. 

Бьякуя не знает, кто такой Юмичика, но решает, что его это не касается. 

— Почему вы не ушли, господин Зараки? 

Зараки от его тона морщится. 

— Глупо разговаривать так формально с человеком, который вчера тебя трахнул, — замечает он. Бьякуя не может ему возразить, но это его единственный способ установить дистанцию. Поэтому он повторяет: 

— Почему вы не ушли? 

— Куда? 

Бьякуя ошеломленно моргает. Что значит, куда? Куда-нибудь? Куда ему надо? 

— Слушай, Кучики, я уже понял, что у тебя какие-то непонятные проблемы с еблей. Ты в жизни не спал с кем-то больше раза, да? Ну а я обычно так не делаю. Я, может, и перетрахал весь свой отряд, но это были отношения. Типа. 

Он смотрит исподлобья. Это мрачно и немного жутко. Бьякуя ставит чашку на место. 

— Ты был в том клубе, — он сам не замечает, как перестает быть формальным. 

— Ну был. Я не святой, Кучики, в тот день мне очень хотелось трахнуться. Я сделал это с тобой и подумал: жаль, я не увижу его снова. Но я увидел тебя снова. Я тащусь за тобой все это чертово время, если ты не понял. 

Бьякуя не понял. Он все еще не понимает, что Зараки хочет ему сказать. Он растерянно приоткрывает рот и спрашивает:

— Ты… ухаживал за мной? 

— Я подкатывал к тебе, не используй такие формулировки. 

— Почему? 

На этот раз Зараки пялится на него с полнейшим непониманием. 

— Почему? Кучики, ты… — Зараки трет свое лицо. — Ты высококлассный, люксовый, вип, как вы там, бизнесмены, говорите. Твое лицо, твое тело, таких людей, как ты, по пальцам пересчитать в мире. Самый красивый человек, кого я видел. 

Бьякуя хочет обидеться. Ему не нравится, что его сводят к его лицу, к его телу. Он хочет, чтобы его признали, но не хочет слушать, как его объективизируют. Но Зараки продолжает говорить:

— У тебя характер из иголок сделан, но ты такой… Противоречивый. Я хочу узнать больше. То, что ты тогда сделал у того дерьмового директора. И как ты отчитал меня в том ресторане. И на самом деле, когда я спрашивал о тебе, то тебя больше хвалили, чем ругали. Потому что ты преданный и добрый. И я верю их словам и хочу увидеть больше, ясно. Ты - что-то, Кучики. И я хочу иметь с этим дело. 

Что-то.

Бьякуя не уверен, что это комплимент. Зараки хочет чего-то, чего не понимает до конца, и это плохая идея. Но проблема в том, что Бьякуя хочет того же. Ему любопытно. Волнительно. 

Они не влюблены, но им достаточно интересно, чтобы дать друг другу попытку на чувства. 

— Может, ты и не выберешь меня, Кучики, — говорит Зараки. — Но ты определенно стоишь больше, чем то, что ты с собой все это время делал. 

Бьякуя подавляет в себе грубое “не твое дело”. Просто молча возвращается к завтраку. Ему нужно подумать. На что он соглашается? Почему из всех людей Зараки Кенпачи? Потому что он тоже не подарок, как сам Бьякуя? Потому что он хорошо занимается сексом? Потому что у него хватает характера и смелости, чтобы подавлять глупый темперамент Бьякуи и просто давать ему то, чего он хочет? 

Лед, на который они ступают, кажется слишком тонким. 

Зараки хмуро выбирает сыр. 

— На кой черт сыру плесень? Ну и дерьмо, — говорит он и отставляет тарелку. 

Улыбка сама касается губ. Глупый варвар, который не умеет пить вино, не умеет наслаждаться благородным сыром. Практически полная его противоположность. 

Бьякуя говорит:

— Я не уверен, что в ближайшее время захочу с тобой переспать, но ты можешь попробовать пригласить меня на свидание. 

— Ха, — отвечает Зараки. — Я попробую. 

***

— Единственной женщиной, которую я любил, была Унохана, — говорит Зараки и сует в рот горсть попкорна. Они не играют в правду или ложь, не участвуют в конкурсе самых нелепых идей года, они обсуждают прошлое, и Бьякуя только что рассказал о своей первой несчастной любви. 

А еще они в парке развлечений на не-свидании. Рукия с друзьями убежали вперед, за ними присматривают люди Зараки, так что это прекрасная возможность спокойно пообщаться. Бьякуя даже не сразу понимает, как выкладывает свою историю. Возможно, дело в том, что он стал слишком открытым в последнее время, возможно, дело в том, что Зараки и правда неожиданно умеет слушать. 

А потом он говорит то, что говорит. 

— Она годится тебе в матери, — замечает Бьякуя осторожно. Он не знает, что делать с этим фактом. Ревновать? 

— Ну? Я её впервые увидел, когда мне было лет двенадцать, ага? 

— Сколько? 

Зараки довольно крякает.

— У нас с ней довольно длинная и довольно ебанутая история, знаешь, не для парка развлечений. Но скажу так, что мы пытались убить друг друга примерно полжизни. 

— Интересный способ выразить любовь, — дипломатично отвечает Бьякуя. 

— Поэтому я и не люблю женщин. 

Туше. Что ж, Унохана всегда была странной и довольно страшной. Бьякуя вспоминает свой вопрос о том, шантажирует ли её Зараки, который задал несколько месяцев назад. И её смешок. Действительно. Едва ли бы он захотел этим заниматься, не говоря уже о том, чтобы суметь сделать подобное. 

Зараки никогда не был подлым типом. Он бы не стал бить в спину и извлекать выгоду из чужой слабости. Еще одно его качество, которое Бьякуя находил слишком сексуальным. Слишком. 

Напор, открытость, любовь к детям, отсутствие змеиной подлости. Невыносимо. 

В парке многолюдно, и Бьякуя очень хотел взять свою охрану, но Зараки весело на него посмотрел и покачал головой. Нет более надежной охраны, чем он сам. А для детей… Что ж, у Зараки были его люди. 

Когда он решил закончить с агрессивным наемничеством, почти весь отряд покинул его. Несколько верных людей остались и до сих пор были рядом. Сегодня он их представил между делом и сбросил на них Ячиру, Рукию и её друзей. 

Одного из них звали Аясэгава Юмичика, и он вроде как делал за Зараки большую часть бумажной работы. Красивый, броский и изысканно одетый. Бьякуя бы никогда не сказал, что он может быть наемником, но было что-то в его взгляде такое… немного сумасшедше жестокое, что иногда мелькало у самого Зараки. Юмичика первым делом схватил девочек за руки, словно имел большой опыт того, как не дать активным детям скрыться с его глаз. 

Второй больше походил на наемника в представлении Бьякуи: у него была лысая круглая голова, одет он был просто и удобно, а во взгляде ясно и понятно читалась угроза. Нет, он походил не наемника, а на уличного бандита, решил Бьякуя. Звали его Мадараме Иккаку, и он таскал с собой деревянный меч. 

Ренджи и Ичиго пытались с ним подраться, больше пытался Ренджи, Ичиго получил легкий подзатыльник и старался не разреветься на весь парк. Все, кажется, были довольны. 

— Так ты решил вопрос с директором? — спрашивает Зараки, выбрасывая ведро для попкорна в мусорку. 

Бьякуя кивает и потирает висок. Он не смог уговорить Кайена, даже объединив силы с Масаки и её мужем. Тот уперся в нежелание руководить и вообще как-то связываться с Готэем в лице самого Бьякуи, даже попытка привлечь Укитаке провалилась. Однако ситуацию неожиданно спасла Рукия, застенчиво заглянувшая в зал. 

Одно её появление заставило всех замолчать. 

— Господин Кайен, я знаю, что вы не хотите учить у меня в школе, я знаю о вас от Ичиго, и он говорит, что вы самый крутой учитель на свете. Я решила, что тоже хочу у вас учиться, и поэтому буду приходить к Ичиго в гости на ваши занятия. 

Кто? Кто бы ей разрешил? 

Однако когда она убежала, Кайен повернулся к Бьякуе и спросил: 

— Это все ради неё, не так ли? — дождавшись кивка, он раздраженно вздохнул и сказал: — Ладно. Я попробую. Но ты мне дашь полную свободу действий, господин Кучики. 

Бьякуя не стал с ним спорить. Ему незачем было спорить. 

Так что да, вопрос с директором был решен. 

— Это хорошо, — говорит Зараки. — Ячиру дразнить перестали. Твоей мелкой не придется влезать в драки. Хотя я бы её потренировал немного, а то она такая же хлипкая, как и ты. Вы оба мелкие и худые, вы точно не биологические родственники? 

— Уверяю вас, господин Зараки, мы не биологические родственники. И вас чем-то не устраивает мое тело? В таком случае, я думаю, нам стоит взять сегодня раздельные номера. 

— Хей, Кучики, хей, я не это имел в виду, — восклицает Зараки поспешно. — Ты просто действительно очень худой. 

— Мой вес соответствует норме, — закатывает глаза Бьякуя. Он должен признать, что дразнить Зараки Кенпачи бывает весело. — Как и рост. Это ты переросток, с костями, которые весят несколько тонн. 

— Я и впрямь высокий, — соглашается Зараки и наклоняется к уху Бьякуи. — Если хочешь, можешь взять раздельные номера, но тогда я проберусь туда незаконным путем и трахну тебя, пока ты спишь, интересно? 

Бьякуя подавляет румянец. 

— Я предпочитаю находиться в сознании во время подобного акта. 

— Я разбужу тебя, — обещает Зараки, и Бьякуя думает, что, возможно, действительно нужно взять раздельные номера. 

День кажется действительно хорошим. Как и последняя неделя. Да и в целом месяц. Бьякуя думает, что на следующем сеансе будет намного меньше вещей, на которые он захочет пожаловаться Масаки. А еще думает, что Шихоин Йоруичи пригласила его на чай и что он, наверное, согласится. 

Рукия подбегает к нему и возбужденно подпрыгивает. 

— Брат, смотри, господин Юмичика объяснил мне, как стоять на руках у стенки! — она тянет его к одному из деревьев посреди газона и действительно встает на руки. Её футболка падает на лицо, обнажая спортивный лиф на груди, и Бьякуя понимает, что не знает, когда конкретно он ей понадобился и где она его достала. Ей десять и она маленькая, зачем и откуда… Но Рукия просто встает обратно на ноги, её глаза сияют, как звезды, она ждет похвалы. 

Конечно, она растет. И у неё есть секреты от него. Бьякуя гладит её по голове, она порывисто обнимает его в ответ. 

Все нормально. Это просто… жизнь. 

И Бьякуе эта жизнь нравится.