Chapter Text
Сайно и аль-Хайтам уезжают через неделю. Вещей у них немного, один чемодан на двоих. Аль-Хайтам не знает, как долго они будут путешествовать и куда их занесет дорога, он никогда не был за пределами Сумеру и Пустыни, но Сайно полон энтузиазма, и аль-Хайтаму самому интересно, что с ними будет дальше.
Кажется, их первая встреча — та самая, в Золотом дворце, — была очень давно. В другой жизни. В голове до сих пор не укладывается, что за несколько месяцев произошло столько всего: они познакомились и сблизились, признались друг другу, распутали заговор, пусть и не только своими силами. И если в самом начале аль-Хайтам не ждал от брака ничего хорошего, то теперь он знает, что ошибался. Он не жалеет ни о чем. Он бы пережил все это заново, если бы в конце мог просто держать Сайно за руку и чувствовать, как тот сжимает ее в ответ.
В повозке, что везет их в Пустыню, привычно тесно, но аль-Хайтам не против. Сайно сидит совсем близко, привалившись боком и положив голову на плечо. Аль-Хайтам гладит его ладонь сквозь ткань перчатки кончиками пальцев, и Сайно тихо смеется. Аль-Хайтам скользит пальцами по краю манжеты, едва-едва задевая запястье. Сайно замирает.
— Неприятно? — спрашивает аль-Хайтам.
— Щекотно.
Аль-Хайтам проводит по коже еще раз, медленно забираясь под ткань. Тепло ладони обжигает. Сайно дышит чаще, опаляя плечо дыханием. Аль-Хайтам поглаживает основание ладони — перчатка плотно прижимает палец, внутри тесно, жарко, и он тяжело сглатывает. То, что он делает сейчас, более интимно, чем то, что они делали раньше, и хочется как можно дольше наслаждаться этим моментом.
Он проталкивает палец дальше, слегка царапает центр ладони ногтем. Сайно выдыхает громче.
— Что ты делаешь? — шепотом произносит он.
— А на что похоже?
Сайно утыкается в плечо лицом и не отвечает. Аль-Хайтам принимает это за разрешение.
Он водит пальцем внутри, то ласкает, то царапает ладонь, а следом добавляет второй — и становится еще теснее, еще жарче, и сердце заходится в груди бешеным стуком. Это заводит. Внизу живота растекается возбуждение. Аль-Хайтам зажмуривается на мгновение, не прекращая двигать пальцами, а когда открывает глаза — Сайно смотрит на него так, что по лопаткам бегут мурашки. В полумраке повозки радужка его глаз искрится желанием, манит, затягивает — аль-Хайтам сам не замечает, как подается вперед, а может, это Сайно льнет навстречу, они целуются, и, чуть резче двинув пальцами, аль-Хайтам ловит губами сдержанный, но явный стон.
Усадить бы Сайно к себе на колени, но аль-Хайтам знает, чем это закончится, а в непристойном виде им никак нельзя показываться во дворце. Поцелуй становится глубже, развязнее, Сайно скользит языком по губам, свободной рукой касается щеки и волос, шеи и кадыка, кончиками пальцев с нажимом проводит по ключицам. Дыхание перехватывает.
Аль-Хайтам отстраняется первым, и Сайно смотрит непонимающе.
— Почему ты остановился?
— Представь, в каком состоянии мы доберемся до дворца.
Он пытается вытащить пальцы из перчатки, но Сайно прижимает их к своей ладони и качает головой.
— Не надо, — просит он и все-таки перебирается к нему на колени.
— А как же одежда? Хотя… у меня есть идея.
Сайно удивленно выгибает бровь. Аль-Хайтам осторожно пересаживает Сайно обратно на сиденье, а сам сползает на пол. Места мало, приходится неудобно подогнуть под себя ноги, но Сайно наблюдает за ним с таким интересом, что все эти мелочи стираются из сознания.
— Ты не против? — уточняет аль-Хайтам на всякий случай.
— Нет.
Аль-Хайтам подается ближе, ладонями гладит бедра Сайно от коленей и выше, замирая у заметной выпуклости в штанах, и разводит его ноги шире, после развязывая тесемки на штанах. Сайно зарывается пальцами в его волосы и прижимает руку ко рту.
То, что повозку трясет, никого из них не останавливает.
Родители Сайно встречают их на лестнице, ведущей во дворец, — стоят в тени и машут, завидев повозку. Аль-Хайтам косится на Сайно. Ничего в его виде не выдает того, чем они занимались половину поездки, только припухшие губы и блестящие больше обычного глаза. Аль-Хайтам, наверное, и сам выглядит не лучше.
— Как добрались? Все в порядке? — спрашивает мать Сайно, когда они бредут по длинному коридору. Аль-Хайтам с удивлением понимает, что за все время знакомства едва ли слышал ее голос хоть раз.
— Все хорошо. Вообще не заметили, как доехали, — говорит Сайно. Аль-Хайтам надеется, что не краснеет. — Я надеюсь, вы не успели очень много всего запланировать? Мы ненадолго.
— Не волнуйся, — усмехается отец Сайно. — Пообедаем вместе, а дальше вы вольны делать что захотите.
— Прям все?
— Дэхьи во дворце нет, никто тебя в вылазку не возьмет.
Сайно наигранно грустно вздыхает, а его мать тихо и мелодично смеется. Аль-Хайтаму непривычно видеть ее такой, но Сайно тоже улыбается, и это отзывается теплом внутри. Наверное, именно такой должна быть семья, и нет, аль-Хайтам уверен, что и у них случались ссоры, но со стороны они кажутся очень дружными. Близкими. Он никогда не завидовал людям, у которых были полные семьи, и Сайно он не завидует, наоборот, радуется за него.
За обедом эта теплая атмосфера никуда не исчезает. Когда слуги уходят, оставляя их вчетвером, они с Сайно рассказывают, что произошло в Сумеру, делятся планами на поездку. Беседа льется легко, они смеются, перешучиваясь, Сайно язвительно отвечает отцу, но мягко — матери, спрашивает мнение аль-Хайтама. Может быть, вслух он ни разу не говорил, что скучает по дому, но сейчас это заметно.
В итоге они проводят гораздо больше времени во дворце, чем собирались.
— Сайно, — тихо зовет аль-Хайтам, наклонившись к нему ближе. — Кажется, нам придется заночевать здесь.
Они планировали после обеда снова наведаться в храм предков, а затем заночевать у Кандакии.
— Что, уже не рветесь навстречу приключениям? — по-доброму усмехается отец Сайно. — Где ваша комната, вы знаете. Если хотите, можете уйти прямо сейчас.
Сайно поднимается первым, аль-Хайтам следует его примеру и искренне благодарит за теплый прием, но уйти не успевает — мать Сайно легко трогает его за руку, останавливая.
— Сайно знает? — Аль-Хайтам недоуменно хмурится. — Извини, если лезу не в свое дело, но ты так на него смотришь. Сложно не заметить.
Аль-Хайтам все-таки краснеет, но через силу кивает.
— Да, мы… — он запинается, пытаясь подобрать слова, но ничего толкового на ум не идет. — Мы… Да, он знает.
Мать Сайно улыбается мягко, ласково и легко терплет его по волосам.
— Я рада, что вы есть друг у друга, — просто говорит она и отпускает его.
Аль-Хайтам догоняет Сайно, все еще не не до конца придя в себя.
Не то чтобы он думал, что их родные будут против, учитывая, что они уже замужем друг за другом, но… почему-то признаваться, что у их отношений действительно появился романтический смысл, очень неловко.
Сайно, заметив его смятение, обеспокоенно спрашивает:
— Что тебе сказали?
— Она знает.
— Знает? — Сайно тоже понимает не сразу. — А. Об этом. Ну одной проблемой меньше.
— А какие еще проблемы у нас остались?
— Мы так и не придумали, куда поедем, — ухмыляется Сайно. — Но я тут подумал, завтра мы поедем в другой храм. Только надо будет заглянуть в библиотеку, хочу посмотреть, как до него добраться.
— Кстати, — вспоминает аль-Хайтам. — Тигнари говорил, что ты не любишь храмы.
Сайно смущенно отводит взгляд и пару мгновений молчит. Аль-Хайтам не торопит, все равно до комнаты еще идти и идти. Может быть, стоило бы спросить об этом в другом месте, но он ждал не такой реакции.
— Почему-то мне показалось правильным прийти туда с тобой.
О.
Аль-Хайтам берет Сайно за руку, а потом целует его — сначала в щеку, но тот сам подставляет губы и подается ближе. Это на самом деле многое объясняет, и аль-Хайтаму бесконечно приятно, что еще тогда Сайно посчитал его человеком, заслуживающим такого доверия.
— Пойдем быстрее, — выдыхает Сайно, чуть отстранившись.
— Мы куда-то торопимся?
— Да. В комнату. Иначе слугам представится возможность увидеть просто незабываемое зрелище.
Аль-Хайтам смеется, напоследок целует его в центр ладони и послушно идет за ним.
Этим вечером они засыпают далеко за полночь, потому что нет никакой разницы, в Сумеру они или в Пустыне — оторваться друг от друга одинаково сложно везде.
Следующим утром, еще до завтрака, Сайно ведет его в библиотеку. Аль-Хайтам восхищенно замирает на пороге: она меньше, чем в Сумеру, но он успевает заметить несколько редких трудов, и ему уже хочется когда-нибудь в следующий раз упросить Сайно провести здесь хотя бы день. А лучше два.
Полки длинными рядами тянутся вдоль стен почти до потолка. Хочется провести пальцами по корешкам, обвести тисненые буквы на обложках, раскрыть хотя бы парочку из них. Некоторые книги аль-Хайтам читал, но здесь, кажется, другие издания, и ему интересно посмотреть, какие они внутри. Посреди зала стоит широкий, массивный стол со стульями, на столе — пара ламп, точно такие же — на стенах между шкафов.
Аль-Хайтам бы понял, что они в библиотеке, даже с закрытыми глазами — у этого места особое ощущение. Здесь тише, чем в любой другой комнате, пахнет пылью и чернилами, и во всем, абсолютно во всем чувствуется спокойствие.
Сайно фыркает.
— Что, все? Никуда не едем?
Аль-Хайтам закатывает глаза.
— Едем. Но сюда мы еще когда-нибудь вернемся, если позволят.
— Почему нет. — Сайно пожимает плечами. — Нужная нам книга должна быть там, можешь подождать за столом, сейчас принесу.
Аль-Хайтам кивает, но идет к полке, за которую зацепился взглядом еще на входе. Фиолетовая обложка с золотыми завитками на корешке манит к себе. На обложке вязью, стилизованной под древнепустынную, выведено: «Пастушок и волшебная бутылка». Это явно подарочное издание, потому что оно выглядит дорого, а бумага внутри отличается особенной белизной.
Он кончиками пальцев повторяет узор на обложке. В детстве бабушка часто читала ему эту историю о мальчике, что нашел загадочную бутылку, и создании, для которого бутылка была домом. Эту сказку аль-Хайтам помнит наизусть, хотя, когда он был ребенком, сюжет ему не нравился, но повзрослев, он взглянул на него по-новому, найдя своеобразную прелесть в том, что джинн, пережив столько бед сумела найти в себе силы отнестись к новому миру с интересом и любовью. Она бы и правда могла растерзать нашедшего ее мальчика, но решила, что хочет узнать, кем же он вырастет. Это всегда казалось аль-Хайтаму удивительным.
— А ты все-таки очень красиво выглядишь с книгами. — Аль-Хайтам слышит голос Сайно словно издалека — настолько увлекается.
— Книги — это не просто какой-то аксессуар.
Сайно пожимает плечами.
— В твоем случае — не уверен.
— Ты нашел, что искал?
— Да. — Сайно показывает ему томик, а потом вдруг оборачивается, легко, но уверенно толкает аль-Хайтама чуть глубже, вынуждая зайти за следующий шкаф, и обе их книги не глядя кладет на полку.
— Что ты делаешь?
Сайно не отвечает. Он приподнимается на носочках и целует, глубоко и жадно, и даже если аль-Хайтам хотел спросить что-то еще, все слова рассыпаются, когда язык Сайно проскальзывает в рот.
Он целует так, будто они не виделись неделю как минимум. Требовательно, жарко, порывисто и даже грубо — прикусывает нижнюю губу, зализывает, кусает снова, пальцами стискивает плечи, вдавливая аль-Хайтама в полки и вжавшись в него бедрами. А потом и вовсе ведет губами и языком по шее, прихватывает кожу на сгибе.
Аль-Хайтам знает, что будет дальше. Знает — а потому нехотя отстраняется, пока еще они могут остановиться.
Вот только это не помогает.
Потому что Сайно опускается перед ним на колени и принимается за ленту на поясе.
У аль-Хайтама уже стоит — у кого после таких поцелуев не встанет? — но это все еще не повод заниматься этим здесь.
— С-сайно… — Аль-Хайтам кладет руку ему на затылок, но пальцы не сжимает — не решается ни оттолкнуть, ни потянуть на себя. И ничего, кроме его имени, произнести не решается тоже. Сайно расправляется с лентами, тянет штаны вниз и обхватывает член ладонью. Аль-Хайтам лишь громко выдыхает и кусает губу, когда Сайно пару раз проводит вверх-вниз.
Наслаждение кипит внутри, разгоняя кровь по телу. Аль-Хайтаму нравится, когда Сайно такой, и отказать ему сложно — да и не хочется отказывать, даже если место неподходящее.
Аль-Хайтам открывает рот, чтобы снова попросить остановиться, но все, что он собирался сказать, застревает в горле, потому что Сайно касается члена языком, и перед глазами будто взрывается вспышка света.
Аль-Хайтам цепляется рукой за полку, даже не думая, что может уронить книги. Это сейчас последнее, что его заботит. Тепло рта Сайно обволакивает. Хочется толкнуться бедрами, чтобы ощутить еще больше, почувствовать, как он возьмет глубже, плотнее сомкнув губы, как головка толкнется в горло, и аль-Хайтам едва успевает остановиться на середине движения.
Сайно отстраняется, облизывается, тяжело дыша, утирает рот тыльной стороной ладони.
— Не… Не продолжай, — выдыхает аль-Хайтам.
— Почему? Тебе не понравилось?
— Нет, я боюсь, что не сдержусь. — Признаваться неловко, но это хотя бы честно. Аль-Хайтам ждет, что Сайно поднимется и уйдет или, может, возьмет его за руку и они все-таки дойдут до комнаты, но Сайно, наверное, был создан, чтобы обманывать его ожидания.
Потому что он облизывается еще раз и снова берет член в рот.
Это можно воспринимать как согласие? Аль-Хайтам соображает медленно, все его сознание сосредоточено на том, как ощущается язык и губы Сайно, как лежит его ладонь на основании члена, как горячо и часто он дышит.
— Я больше не могу, — выдавливает аль-Хайтам. Сайно поднимает на него взгляд, не выпуская член, кивает неровно и, видимо, чтобы наверняка, согласно мычит, пуская вибрацию.
Аль-Хайтаму правда стыдно, и он обязательно извинится потом, может, даже не только словами, но прямо сейчас он вплетает пальцы Сайно в волосы и двигает бедрами навстречу, надеясь, что не толкается слишком глубоко.
Мир перед глазами плывет и качается. Книга все-таки падает, когда аль-Хайтам отчаянно цепляется за край полки оттого. Сайно обхватывает губами головку и скользит по ней языком, задевая уздечку. Это слишком приятно — еще приятнее, чем погружаться в его рот. У аль-Хайтама никогда такого, хотя они с Сайно успели изучить друг друга, пусть и не досконально, но у него ведь и отношений-то не было, и невозможно понять, хорошо ему сейчас из-за того, что это Сайно, или…
Нет. Никаких «или». Аль-Хайтаму не нравится сама мысль о том, что так может быть еще с кем-то.
Не может.
Сайно отстраняется, горячо выдыхая на влажный от слюны член, водит по нему рукой, пытаясь отдышаться, высовывает язык, прижимает его к головке, и аль-Хайтам не выдерживает. Он даже не успевает отдернуть Сайно от себя — так резко его накрывает удовольствием. Он кончает Сайно на лицо, сперма попадает на губы, стекает по щеке, пачкая подбородок.
Ноги подкашиваются. Аль-Хайтам едва не падает на колени, в последний момент успевая ухватиться за многострадальный шкаф, вытирает рот Сайно ладонью, и целует, прижимая к себе так сильно, словно тот сейчас уйдет.
Сайно никуда не уходит — отвечает на поцелуй и льнет навстречу, обнимая за шею.
— И что это было? — спрашивает аль-Хайтам спустя пару минут.
— Если тебе не понравилось, можешь не комментировать.
— Этого я не говорил.
— Тогда вместо того, чтобы меня расспрашивать, можешь отплатить услугой за услугу. — Сайно кивает на свой член, натягивающий ткань штанов.
— То есть у нас теперь такие отношения? — Аль-Хайтам издевательски медленно опускает руку ниже и легко сжимает член пальцами. Сайно прерывисто выдыхает.
— Давай у нас сейчас будут уже хоть какие-нибудь отношения, а.
Аль-Хайтам улыбается, но кивает. Они меняются с Сайно местами, теперь тот сидит, опираясь о полку спиной, а аль-Хайтам разводит его ноги и тянет штаны вниз.
— А точно никто не зайдет?
Сайно закатывает глаза.
— Я дверь закрыл.
Такой ответ аль-Хайтаму нравится.
Он наклоняется ниже, почти ложится на пол и, обхватив член Сайно пальцами, сразу накрывает головку ртом. Сайно вцепляется в плечо, другой рукой не больно, но крепко сжимает волосы и вскидывает бедра, толкаясь самостоятельно.
Аль-Хайтам активнее двигает головой, скользит языком, насколько возможно, прижимает его к уздечке, чувствуя, как Сайно вздрагивает, выпускает член изо рта и кончиком языка проходится по яйцам, медленно поднимаясь выше. Сайно ведет, он смотрит шальным взглядом, тянет, почти дергает за волосы, то заставляя взять глубже, то оставляя во рту только головку.
Головка становится тверже, крупнее, аль-Хайтам обхватывает ее губами, пальцами водит по члену от основания и выше, другой рукой чуть сжимает яйца. Ему неудобно, Сайно уже полулежит, подрагивая, но аль-Хайтам не останавливается — до тех пор, пока тот не выгибается, толкнувшись особенно глубоко, и не кончает с тихим, сдавленным стоном.
Аль-Хайтам глотает и начисто вылизывает член, слыша, как Сайно сорванно выдыхает на каждое прикосновение, а потом садится рядом, и Сайно ложится головой на плечо.
— Ну что, все-таки никуда не едем? — спрашивает аль-Хайтам.
Сайно шлепает его по бедру и неловко поднимается на ноги, поправляя штаны.
— Едем. — Он ищет книгу, которую убрал на одну из полок, а потом протягивает ее аль-Хайтаму. — Третья глава. Что скажешь?
Аль-Хайтам открывает нужную страницу и кивает, едва увидев иллюстрацию. Даже на рисунке это место выглядит красиво и живописно, а в живую, наверное, будет еще лучше.
— Тогда пойдем.
Аль-Хайтам встает с пола, ласково поправляет растрепавшиеся волосы Сайно и возвращает на место книгу про мальчика и джинна.
Он обязательно уговорит Сайно вернуться сюда еще раз, а пока их ждет путешествие.
Повозка останавливается у широкой дорожки, занесенной песком.
Храм, который они решили посетить на этот раз, находится ближе к границе с Фонтейном. Само здание похоже на то, где они были раньше, но выглядит еще более величественным и не таким разрушенным. Неподалеку виднеется оазис, у кромки воды скачут гидро-слаймы, а на растущих на берегу пальмах сидят сумеречные птицы.
Аль-Хайтаму этот храм почему-то нравится больше. Может быть потому, что сюда они идут уже не просто так, а потому, что действительно этого захотели. А может быть все дело в том, что Сайно тоже здесь ни разу не был, значит, впервые они войдут туда вместе.
А может, есть еще какая-нибудь причина, но это не так уж и важно.
Они идут по дорожке, щурясь от палящего солнца. Храм впереди, но даже отсюда можно разглядеть статуи звероподобных жрецов и высокие ступени, ведущие внутрь. Здесь, судя по всему, люди бывают редко — поблизости нет следов лагерей, ветер свободно гоняет песок, поднимая пыль, на верхушках статуй гнездятся птицы, а у подножия, аль-Хайтам замечает норки хорьков.
— Давай разведемся?
Вопрос звучит неожиданно.
Аль-Хайтам едва не спотыкается на ровной дороге и неверяще смотрит на Сайно. Он ослышался из-за жары? Или что-то случилось за те пять минут, что они шли от повозки к храму? Он-то думал, что теперь, когда их чувства друг к другу взаимны, все станет проще и понятнее.
Возможно, он ошибался.
— В каком плане?
Сайно пожимает плечами.
— Ну разведемся, — спокойно поясняет он, будто не видит в своих словах ничего подозрительного, — а потом нормально поженимся.
— И какой в этом смысл?
— Чтобы все было правильно.
Аль-Хайтам не решается спрашивать, что сейчас, по его мнению, неправильно. Вместо этого он берет Сайно за руку, переплетает пальцы и, наклонившись, целует его, давая понять, что все и так замечательно.
Целоваться под солнцем жарко, а может быть, дело в том, как Сайно кладет, чуть сжимая, свободную руку аль-Хайтаму на бок, как подается ближе, как отвечает на поцелуй, размыкая губы. И в том, что прямо сейчас аль-Хайтаму ничего не хочется менять.
В смутно похожем на предыдущий, но все равно незнакомом храме они снова, как и в тот раз, сидят перед алтарем на коленях, аль-Хайтам снова держит Сайно за руку, но теперь он не смотрит на Сайно, не думает о его красоте и не борется с желанием поцеловать его. Теперь аль-Хайтам мысленно обращается к богам, незримо хранящим Пустыню, и просит подарить им покой, что не закончится как можно дольше.
И пусть падисары отцветают и зацветают вновь, а они с Сайно будут счастливы.
Вдвоем.