Actions

Work Header

Первая

Summary:

Тора всегда был наглым, шумным, самоуверенным показушником и разве что самой сутью, надёжно скрытой под крепкой бронёй, походил на этого дёрганого пацана.

Notes:

написано на внутрикомандный Меладзе-челлендж по набору: Кагетора, Сакурай, песня «Текила — любовь».

Work Text:

Сообщение пришло, когда Кагетора почти утратил остатки терпения.

«Ученик влип в историю, еду в участок. Не жди», — писал Катчан.

Кагетора вздохнул. Злиться на Катчана было бессмысленно, он и сам, случись что с подопечным, поступил бы так же. Вот на чёртово невезение разозлиться, пожалуй, следовало — давно запланированный субботний вечер сорвался, и даже чтобы напиться ему было бы лучше сменить бар. В этот он заглядывал только с Кацунори, который дружил с владельцем, любил здешнюю томную атмосферу и порой был не прочь сыграть за другую команду. Кагеторе здесь было нечего делать.

Кагеторе здесь было нечего делать, и всё же он медлил. Алкоголь в этом гей-клубе наливали отменный, и за барной стойкой пока было удивительно пусто. Почти. С самого краю, ближе к выходу и словно готовый сбежать в любую секунду, сидел пацан — неестественно-прямо, будто палку проглотил, — и то и дело пытался поудобнее разместить слишком длинные ноги. Ростом он был с Кагетору, может, сантиметра на два ниже; невольно подумалось, что такому бы в баскетбол играть…

«Может, он и играет», — решил Кагетора, подобравшись ближе. Несмотря на худобу и кажущуюся хрупкость, пацан точно не был хилым. Бёдра, обтянутые светлыми джинсами, выглядели накачанными и хорошо проработанными, — и не только в тренажёрном зале. Жаль, широкая футболка скрывала торс и совсем не позволяла понять, как много сухих мышц на узкой спине, животе и боках. Кагеторе вдруг захотелось его пощупать, убедиться, что намётанный тренерский глаз не ошибся.

— Как обычно? — донёсся голос бармена, и он наконец оторвался от разглядывания незнакомца.

— Ага.

Вопреки ожиданиям, перед пацаном стояли две пустые рюмки, а не один из модных коктейлей, которые предпочитала молодёжь. Его глаза скрывала чёлка, а на щеках горел яркий, лихорадочный румянец. Кое-кто явно не умел пить.

— Эй, он точно совершеннолетний? — Кагетора даже не попытался понизить голос так, чтобы его услышал только бармен.

Тот лишь усмехнулся, подтолкнув к нему стакан с виски. Зато пацан услышал и взвился:

— Извините, но мне уже двадцать один!

Наконец-то Кагетора смог рассмотреть его лицо. Очень миловидное, изящное, маленькое — оно могло принадлежать хоть шестнадцатилетке, хоть сорокалетнему, выигравшему в генетической лотерее. Но, судя по развороту плеч и мышцам, он и правда был уже не мальчишкой, но молодым, пока не до конца заматеревшим парнем.

Кагетора лишь пожал плечами и пригубил свой виски, не прерывая зрительного контакта. Округлые, большие глаза такого же глубокого янтарного цвета, что и напиток в его стакане, смотрели одновременно с растерянностью, страхом и вызовом. Было в этом что-то знакомое, но Кагетора никак не мог вспомнить, что.

— Ещё один шот, пожалуйста, — потребовал тот, сдавшись первым и отведя взгляд.

Кагетора проследил за барменом и невольно присвистнул, увидев, что именно тот разливает. Пацан собирался выпить как минимум третий шот текилы. Видно, что-то случилось: несчастная любовь, кризис ориентации, проблемы с учёбой — что там ещё бывает в таком возрасте? Да много всего.

Пацан сидел, как на иголках, нервно сжимал кулаки до побелевших костяшек и следил за каждым движением бармена так, будто от этого зависела его жизнь. Стоило позволить ему делать, что хочет, оплатить свой виски и всё-таки уйти в другой бар или сразу домой, но Кагетора отчего-то за него беспокоился. Паренёк совсем не выглядел как постоянный посетитель гей-клуба или как умелец пить, а значит, мог влипнуть в неприятную историю, — завсегдатаи уж точно не упустят возможность затащить такого милашку в постель. И вряд ли будут вести себя порядочно. Уж лучше проследить, чтобы ничего не случилось.

Пусть это и не его дело. Профдеформация, чтоб её.

Кагетора обычно не пил текилу, и всё же выхватил стопку прямо у него из-под носа — выхватил, опрокинул в себя и встретился с удивлённым взглядом и возмущением:

— Эй! Да что вы…

— Налей ему сока, — вытолкнул он просьбу из огнём горящего горла. Градус был что надо. — А ты — лучше сделай перерыв, пока не влип в неприятности.

— Какое вам дело?! — возмутился пацан. — Может, мне нужны неприятности.

Кагетора лишь отмахнулся и от его бравады, и от горящего упрямством взгляда:

— Глупости. Первый раз здесь?

— Второй, — с вызовом заявил он, сложив руки на груди.

Попытки пацана казаться взрослее и увереннее, чем он есть на самом деле, почему-то не вызывали привычные скуку и усталость. Кагетора повидал много таких, в конце концов, он тренировал толпу старшеклассников. Да что там — когда-то и сам таким был. Не в точности, конечно. Он никогда не был неженкой, таким, как сидящий напротив парнишка: тот даже стакан с апельсиновым соком принял у бармена с такой благодарностью, будто и не возмущался мгновение назад.

Тора всегда был наглым, шумным, самоуверенным показушником и разве что самой сутью, надёжно скрытой под крепкой бронёй, походил на этого дёрганого пацана.

— Осторожнее с Рё, — вдруг сказал бармен, ухмыляясь. — В прошлый раз он чуть не сломал руку Акире. Тот, конечно, сам виноват…

Кагетора с одобрением улыбнулся: пацан всё-таки был не промах. Интересный. Искать другой бар точно не стоило.

— Рё, значит, да? Будешь моей компанией на сегодня.

— Зачем бы мне? — капризно протянул тот, напоказ ощупывая его взглядом от макушки до пят. — Вы не в моём вкусе.

— Хорошо, что мне нет до этого дела, — хохотнул Кагетора. — Я не ищу здесь пару. Просто встреча сорвалась, неохота пить одному.

— Чушь. Вы пялились на меня.

Чего было в его тоне больше — возмущения или интереса, определить оказалось сложно, и всё же Кагеторе невыносимо захотелось его поддразнить.

— Ты красивый, — сказал Кагетора первое, что пришло на ум. — Спортом занимаешься?

— Ну… — Рё зарделся, и это принесло Кагеторе больше удовлетворения, чем он ожидал. — Занимался когда-то. Раньше.

Расспрашивать Кагетора не стал — было что-то в тоне его голоса, намекающее, что говорить об этом ему не хочется. И ладно.

— Повтори-ка текилу… две, — заказал Кагетора.

Пацан демонстративно отпил сока, обхватив стакан обеими ладонями, и неловко улыбнулся.

 

***

У пацана — Рё — оказалось много забавных привычек. За языком он не следил, очень быстро превысив свой лимит градусов, а потому ляпал всякое. И сразу же извинялся. Получалось почти через слово.

— А вот свою первую любовь… вы помните вообще? Простите за любопытство… Так что? — пьяно спросил он, подперев спиной стену, которой точно не стоило касаться. — Хотя-а-а, когда это было…

Кагетора фыркнул, достал пачку сигарет, купленную специально для вечера пьянки — обычно он их даже не докуривал, отдавал половину пачки тому, кто под руку попадётся, или выбрасывал. Не хотел, чтобы Рико увидела. В переулке у бара пахло городским пыльным летом и было почти тихо, лишь поодаль стояли трое парней, тоже выбравшихся покурить. Удивительно, но под утро в баре ещё оставались посетители. Ещё более удивительным было то, что Кагетора и Рё оказались в их числе.

— Простите, Тора-сан, но правда же давно было. Ещё раз простите.

Кагетора только посмеивался над такими пассажами, почему-то совсем не чувствуя обиды. В конце концов, он уже и не помнил, когда засиживался в баре так далеко за полночь, когда знакомился с кем-то и когда так много смеялся, потому что не смеяться не мог. И это точно заставляло ощущать себя младше своих лет.

— Правду говорят: первую любовь не забывают, знаешь ли, — поучительно протянул он.

— А я так надеялся… — Рё вздохнул и насупился, словно бы это Кагетора испортил его планы. — Вот же дерьмо. Простите.

Он прикрыл глаза и поморщился, устало растёр лицо, словно пытаясь с собой совладать. Сразу стало ясно: с первой любовью у него не сложилось.

— Ну, это не значит, что не будет и второй, и третьей…

— Не хочу, — Рё капризно надул губы. — Хочу эту.

Смешной. Кагетора протянул пачку, и пацан ловко вытащил одну сигарету. Зажигалку он не отдал, зажёг сам, вынудив Рё склониться над подрагивающим огоньком. Казалось, можно вечно смотреть на то, как пляшут отсветы и тени на красивом юном лице, как дрожат золотистые ресницы. Засматриваться не стоило, потому он поспешил разрушить наваждение вопросом:

— И поэтому притащился в гей-клуб?

Рё затянулся, почти не закашлялся — видно было, что не впервые курит, но и не каждый день.

— Ну, да, — выдохнул он вместе с дымом. — Глупо, знаю, но там безнадёжно. Я не его уровня, вот и всё.

Казалось, он даже протрезвел, стал говорить более связно, пускай и на личные темы.

— Да брось, что за самоуничижение?

— Он звезда, — сказал Рё с восхищением, от которого зубы сводило, и печалью. — Хотя, на третьем году старшей школы он сам меня поцеловал. А потом укатил за границу… придурок.

— И правда, дурак, — не нашёлся Кагетора с ответом получше.

— Даже не попрощался.

Обиды в его голосе было меньше, чем смирения. Красный проблеск сигареты дрожал — Рё её не курил почти, только стряхивал пепел. Сам Кагетора совсем забыл о том, что собирался закурить тоже. Подростковые драмы затягивали, как и атмосфера этого вечера.

— Прозвучит банально, но ты обязательно встретишь кого-то получше, — неловко сказал он, чтобы только хоть что-то сказать. — Если бы я к тебе сегодня не подсел — уже очередь выстроилась бы.

Рё закатил глаза, показывая, что он об этом думает. Кагеторе пришлось признать:

— Ну, да, очередь в основном из извращенцев, но…

Рë рассмеялся. Неожиданно легко, звонко — несомненно искренне. Улыбка шла ему куда больше, чем испуг, печаль или злость, хотя и они казались на его лице странно привлекательными. Должно быть, на таком лице и слёзы будут прекрасны, подумал Кагетора невпопад.

Отсмеявшись, Рё потушил сигарету, но окурок не выкинул. Кагетора вздохнул, отбирая его, чтобы спрятать в карманную пепельницу. Пальцы у Рё были тёплые, совсем как взгляд и голос:

— Тогда спасибо, что подсели.

Его слова отозвались гулким эхом в груди, затихли спустя десяток повторений и сменились жаром. Кагетора напряжённо замер, пытаясь понять, что происходит и что может произойти — и как сильно в этом замешана чёртова текила. Он выпил чересчур много и одновременно был слишком трезв для того, чтобы обвинить во всём опьянение.

Резкий, почти громогласный звонок телефона стал и разочарованием, и избавлением. Кагетора вынырнул из странного оцепенения в реальность, к парнишке напротив, который обеспокоенно вытащил смартфон из кармана и выключил звук.

— Родители потеряли? — поддразнил Кагетора.

— Я один живу. И я взрослый, помните? — проворчал Рё. — Это будильник.

— В…э-э-э, — Кагетора взглянул на часы впервые с тех пор, как подсел к Рё. — …полчетвёртого ночи?

— Матч НБА должен начаться, летняя лига. Хотел посмотреть.

Что-то — смутная догадка или удовольствие от того, что Рё действительно интересовался баскетболом, а скорее всего даже когда-то играл, — заставило Кагетору сказать:

— Врубай. Я всё-таки покурю, а потом досмотрим в баре.

Кагетора притёрся боком к стене, поближе к Рё, наблюдая, как он привычно и быстро открывает прямую трансляцию в браузере. Холодный электронный свет падал на лицо Рё и руки — смотреть хотелось больше на них, и потому Кагетора усилием воли перевёл взгляд на экран. «Кливленд Кавальерс» играли с «Голден Стэйт Уорриорз». Матч обещал быть захватывающим.

На площадку как раз вышел Аомине Дайки, не так давно заслуживший право играть в стартовом составе. Засранец белозубо улыбался, так, будто бы всё ему было нипочём: нервы, ответственность, давление — пофиг. Но всё-таки видно было, что он на взводе в наилучшем для спортсмена смысле. И не скажешь, что прежде были проблемы с мотивацией.

Кагетора не удержался, похвастался:

— Этого сорванца я даже когда-то тренировал.

Рё не ответил. Он пялился в экран так, будто хотел запомнить каждый кадр, запечатлеть его на изнанке век как на фотоплёнке: улыбку Аомине, азарт в его бешено-тёмных глазах, перекаты мышц под смуглой кожей, загоревшей под американским солнцем больше прежнего. Понимание, почему Рё так внимательно и почти не дыша следит именно за ним, пришло вместе с озарением.

Наконец-то Кагетора понял, почему пацан вообще привлёк его внимание и почему не получилось пройти мимо. Он выдохнул дым в сторону, так, чтобы не попало на Рё, и спросил:

— Эй, ты же в Академии Тоо играл в основном составе?

Рё хмыкнул, и этого было достаточно. Кагетора возмущённо потрепал его по загривку:

— Мог бы и сказать, что узнал меня, зараза!

Рё — Сакурай Рё, ну точно! — со смехом увернулся от его прикосновения, дерзко заявил:

— Когда бы ещё меня угостил текилой бывший тренер Сейрин? Простите, Айда-сан.

Извинялся он не от всего сердца, хотя и использовал фамилию, а не прозвище, которым Кагетора представился. Глаза Рё сверкали, он явно был доволен собой и совсем не боялся. Пьяный, беспечный дурак.

— Забыл добавить, что к тому же в гей-баре, — подсказал ему Кагетора.

— Не волнуйтесь, трепаться я не стану.

— Я и не волновался.

Из динамика телефона раздались оглушительные аплодисменты — игра вот-вот должна была начаться. Камера вновь поймала Аомине, на этот раз слушающего наставления тренера вместе с остальной командой. Рё взглянул на экран тоже, но неожиданно заблокировал смартфон и убрал в карман. Вздохнул.

— Не досмотришь?

— Завтра результат узнаю. А может, и нет, — поморщился он, невидящим взглядом уставившись себе под ноги. Казалось, Кагетора может слышать, как проворачиваются шестерёнки в его голове. — Пора… двигаться дальше, я думаю.

Шестерёнки, да и весь механизм, работали как надо. Кагетора не удержался, вновь коснулся его волос и погладил по макушке. Мягко и тепло. Сказал полушутя:

— Хороший мальчик.

Рё позволил, склонил голову как кот, выпрашивающий ласку. Немножко захотелось почесать его за ухом, дёрнуть за мочку, растереть — посмотреть, что будет. Опасное, пьяное желание.

— Хочу ещë одно достижение на сегодня. Можно?

— И какое?

— Поцелуй бывшего тренера Сейрин. Давайте?

Странное дело, но на этот раз в его глазах виднелся испуг. Казалось, он вот-вот начнёт извиняться этой своей вечной мантрой, и тогда Кагеторе действительно придëтся заткнуть его рот поцелуем.

«Да кто бы тебе отказал», — подумал Кагетора, высматривая на дне огромных глаз и надежду, и смущение, и огромную тоску. Первая любовь редко бывает счастливой, а вот поцелуи в закоулке у гей-бара, даже с мужчинами, которые в отцы годятся — вряд ли можно назвать редкостью.

Если Кагетора и мог сделать что-нибудь хорошее для этого наивного, очаровательного парнишки — так это отказаться. Даже если согласиться хотелось намного больше.

— Я же говорил, что ты ещё встретишь кого-то получше. Не дури.

Накопившееся напряжение схлынуло, лопнуло, как мыльный пузырь. Наконец-то стало легче дышать и отвести взгляд, чтобы заметить: небо над ними занялось рассветом, и в переулке они остались одни.

Вопреки опасениям, Рё не стал ни уговаривать, ни дуться. Только вернул улыбку:

— Жду с нетерпением, Тора-сан.

Кагетора как никогда был уверен в том, что его слова обязательно сбудутся.

 

.