Work Text:
После аудиенций у Сноука Арманда всегда стремилась к уединению.
Скрывалась и замирала у огромного иллюминатора, в дальнем крыле «Превосходства». Она завернулась глубже в строгую, выглаженную до хруста шинель, как в доспехи, вздергивая воротник под самое горло. На огромном разрушителе привыкаешь к определенной температуре, но порой казалось, будто холодный черный космос просачивался сквозь щели, снижая температуру до минимума.
За транспаристилом по левому борту тянулся эскорт крейсеров, по правому разливалась ночь, бездонная и пустынная, на несколько тысяч световых лет вперед. На фоне мерцающих галактик, скоплений газа, космической пыли и света любая жизнь казалась ничтожной, крохотной песчинкой посреди бушующего океана планет. Арманда завороженно смотрела на далекие непокорные звезды Республики, мечтая о том, как построит оружие, способное подчинить любую систему. Для этого нужна лишь благосклонность Верховного лидера и бесконечные ресурсы ледяного Илума, а чертежи новенькой базы уже готовы. Маячащее на горизонте ощущение неминуемого триумфа вызывало у нее давно забытый трепет. Нездоровый энтузиазм вынуждал бодрствовать циклами напролет и чувствовать себя живой без помощи синтетических стимуляторов, но в конце концов сделал ее недостаточно терпеливой, вздорной, когда дело дошло до отчета перед Верховным лидером. Арманда хотела существенно ускорить процессы и обожглась.
Сноук — жестокий лидер, непреклонный в жажде повиновения. Он поощрял преданных слуг, не терпел в них излишних амбиций и спешки, а потому Арманде пришлось начать с малого: стереть с позорно разбитых губ слюну и кровь, приложить к лицу пластырь, пропитанный сладко пахнущей бактой. До сих пор Арманде хватало здравомыслия скрывать побочные стороны их сотрудничества, не подрывая свой авторитет среди подчиненных. Для них она всегда оставалась эталоном спокойствия и рассудительности, даже если внутри нестерпимо штормило.
Будь ее воля, она бы крушила панели и разбивала стекла, но для Арманды это была непозволительная трата ресурсов и подрыв статуса — ее многолетнего кропотливого труда. Иначе в ее компетенции могли усомниться, а это привело бы к беспочвенным слухам и неповиновению среди офицеров. Потери того, к чему она так долго стремилась, — власти — Арманда не стерпит.
Она на секунду прикрыла глаза, прикидывая, сколько работы предстоит.
Единственное препятствие на ее пути бродило темной тенью по кораблю, распугивая штурмовиков, внушая офицерскому составу иррациональный страх. И ее появление здесь — лишь вопрос времени, оно почти неуловимо для человеческого слуха. Кайла умеет ступать тихо, если захочет. Арманда ощутила ее присутствие на интуитивном уровне, услышала, как слегка зашелестел подол плаща, пропитанный пылью и высохшей кровью.
Словно Сноуку недостаточно было причиненной боли, и он отправил Кайлу добить ее хрупкое ментальное равновесие, наказать за преступные мысли. Напомнить, что на огромном корабле Верховного лидера ни у кого нет личного пространства и ей никуда не сбежать.
— Ты думаешь, что скроешься за железными стенами, но Верховный лидер все слышит, он обо всем ведает.
Впервые за долгое время на Кайле не было уродливой маски, лишь темный капюшон плаща, скрывающий лицо в полутени. Неудивительно, что среди персонала она вызывала естественный человеческий страх своей нелюдимостью, подпитывая его репутацией палача, которого каждый должен бояться. Арманда, слишком привыкшая к страху, ее спутнику с самого детства, скептически относилась к любым домыслам про колдунство, на которое способны адепты Силы. Угрюмая девчонка не вызывала в ней ровным счетом никакого волнения, разве что легкое раздражение. В их отношениях это стало обычным уровнем неприятия.
— Если ты пришла насмехаться, то я не в настроении спорить. Не сегодня, — предупредила Арманда, не готовая вести изматывающие споры.
Однако если Кайла решала добиться внимания, то любые предостережения для нее оказывались пустыми. Она просто не считала их существенной причиной остановиться. Арманде стоило бы давно усвоить этот урок и перейти в глухую оборону, пока не найдется другого метода воздействия.
Тем временем пространство за спиной продолжало звенеть и обращаться в вакуум, с каждым размеренным стуком каблуков приближая неотвратимое. Присутствие ситха в нескольких дюймах ощущалось как духота, словно воздух внезапно сгустился. Арманда проглотила очередной вдох и не успела насладиться тем, что легкие наполнились кислородом, — чужие руки мягко опустились на плечи. Даже сквозь несколько плотных слоев одежды Кайла обожгла, подавила немым превосходством, а ее дыхание угрожающе просвистело где-то над ухом.
— Напротив, я здесь, чтобы помочь тебе.
— Но я не нуждаюсь в помощи, — Арманда надеялась, что ее голос звучит убедительно. — А если ты слоняешься без дела, то я с удовольствием отправлю тебя сопровождать корабли, отправленные в ремонт по твоей же вине. Возможно, это научит тебя бережливости.
Кайла несогласно фыркнула в ответ.
— Работа пойдет тебе на пользу, может, перестанешь подкрадываться к людям сзади и нарушать их покой.
— Покой... это не то, что я ощущаю в тебе сейчас, — задумчиво прошептала Кайла. — Но могу помочь его достичь. Я укрою твои мысли, если не будешь сопротивляться. Впусти меня добровольно, так будет легче всего.
— Ты только и делаешь, что причиняешь боль и крушишь все вокруг, так почему я должна верить тебе? — устало подвела черту Арманда. Это показалось ей весомой причиной оборвать ни к чему не ведущий разговор.
Сознание человека — очень хрупкая по своей сути структура, она это прекрасно знала. Арманда видела, на что способна Кайла в допросной камере, слышала, как люди раскрывают ей свои тайны, сдают напарников, друзей, координаты баз против воли. И меньше всего ей хотелось бы походить на пленника со стертыми в кисель мозгами. Для нетравматичного вмешательства необходимо доверие и толика веры в могущественную Силу, что связывает все живое, а Арманда Хакс не беспокоилась о столь тонких материях.
Кайла предчувствовала эти сомнения и, чтобы пресечь первые ростки неповиновения, прижала ее ладони своими к прохладному корпусу корабля.
— Сопротивление — самая естественная человеческая реакция на все новое, я бы удивилась, согласись ты так просто. — Ее тон заметно смягчился, стал более весомым, непривычным для слуха Арманды: — На сегодня ты почти истощила все запасы, и твои ментальные щиты слишком слабы. Я могу сломать их, как скорлупу.
Кайла не давала пустых обещаний.
Глубокий космос перед глазами поплыл, погасли звезды, а из-под ног ушла твердая поверхность. Секунда — и они провалились сквозь палубы, но падение не заняло много времени, реальность сменилась каскадом миражей, перенося их куда-то, где было темно и тихо. Арманда ожидала почувствовать под собой жесткий дюрасталевый пол, начищенную и оттого знакомую до блеска поверхность, однако ее уложили — почти ласково — на невесомую поверхность хлопковых простыней. Впервые за много дней ее что-то удивило.
Теперь Кайла нависала сверху, перекрывая обзор и пути к отступлению, а ее черные пышные волосы щекотали лицо, рассыпаясь завитками на плечи. Все, что Арманда собиралась высказать ей, отошло на второй план. Первым делом хотелось переждать неприятное головокружение и осмотреться.
Место, в котором они оказались, выглядело в точности как каюта Арманды, разве что вполовину меньше. Силуэты рабочей консоли и прочих элементов интерьера растворялись в густой полутьме, Кайла воспроизводила окружение вслепую, набрасывая обстановку по принятым корабельным стандартам. В остальном же все было почти привычно. Почти.
За исключением того, что на самой Арманде не осталось ни одного слоя ткани, даже подформенная рубаха и белье были с легкостью стерты из подсознания. Кайла намеренно оставила под собой чистый холст, лишенный возможности прикрыться. С ее стороны это был подлый, очень подлый прием. Если она нуждалась в преимуществе, то из всех вариантов выбрала весьма странное его проявление. Утверждала ли Кайла таким образом свое превосходство или это была очередная странная прихоть, Арманда не знала и не посчитала нужным тратить драгоценное время на размышления. На ее лице не проскользнуло ни удивления, ни тени смущения, она только привычно закатила от недовольства глаза.
— Какого черта ты делаешь.
— Убеждаю тебя с помощью Силы.
— Я уже поняла, что ты не очень сильна в переговорах. Очевидно, вместо риторики тебя обучали размахиванию палкой.
Прохладный фильтрованный воздух охладил голую кожу, покрывшуюся липкой испариной, но легкий дискомфорт выдержать проще, чем тяжелый, пристальный взгляд. Кайла противоречила самой себе, потому как не опускала глаз, словно чужая нагота ее совершенно не беспокоила.
— Почему мы здесь?
— Это ты мне скажи, мы в твоей голове.
Руки Кайлы в тугих перчатках плавно опустились на матрас по бокам от Арманды, запирая ее в ловушке из двух человеческих тел. Кайла даже толком ничего с ней не делала, ей и не нужно было. Арманда ожидала чего угодно: очередных провокаций, насмешек или, на худой конец, угроз, — но совершенно не того, что Кайла будет обращаться с ней деликатно, усыпляя глубоко сидевшую тревогу. Стало ясно одно: то, что происходило, не имело ничего общего с шантажом или унижением.
— Я не нуждаюсь в утешении, так что, будь добра, выбери себе другую жертву. На этой огромной посудине наверняка найдется тот, кто высоко оценит твои пристрастия, — не удержалась от насмешки Арманда, выставляя краешек идеально белых острых зубов. Кайла невольно облизнулась, замечая крохотный скол на резце, будто поняла: договориться будет сложнее, чем она предполагала.
— Ты плохо ощущаешь расстановку сил, — Кайла потянулась к ней, лениво укладывая ладонь на беззащитную шею, сжимая поверхностно, не слишком сильно. — Поэтому всегда оказываешься в таком положении. И вот это, — она скользнула по сколотому резцу, надавила на изъян подушечкой пальца, отодвигая тонкие губы, оголяя зуб полностью, — совсем нехорошо. Разговаривая с Верховным лидером, в первую очередь думай о собственной безопасности.
Ее позабавило то рвение, с которым Арманда извернулась всем телом, отдирая предплечье от своего лица, понапрасну расцарапывая запястье, ломая ногти. Кайла еще глубже вонзилась пальцами в ее покрасневшие щеки, как в мягкий сочный джоган.
— Сноук был прав в одном: ты все же бешеная сука.
Вызвав у Арманды очередную волну раздражения, Кайла нехотя разжала хватку, быстро теряя интерес. Она и так заняла собой большую часть скромной кровати, не предназначенной для двоих, а потому сбежать было невозможно. Демонстрация силы оказалась неуместной, но Кайла поняла это слишком поздно, склонная действовать, повинуясь мимолетному чувству, а думать — после.
— Не отчаивайся, про тебя он думает то же самое, — огрызнулась Арманда, утирая размазанную по лицу слюну. Ее глаза сердито сверкали во тьме каюты. — Но мы не можем оставаться здесь вечно. Ради всего, скажи, что тебе от меня нужно?
Кайла облегченно выдохнула. Ей потребовалось время, чтобы переварить непростое начало их диалога.
— Хочу дать тебе совет, но не думай, что я делаю это из жалости.
— О, ну конечно. Очень щедро с твоей стороны.
Сосредоточенное, осмысленное выражение лица Кайлы и ее длинный нос, который она совала туда, куда не следовало, заслуживали пощечины. Крепкой, резкой, чтобы звенело в ушах и щека наливалась алым напоминанием о субординации. Арманда умудрилась примерно рассчитать угол и силу удара в нынешнем положении, но тут же отказалась от идеи — тело стало слишком тяжелым и неповоротливым.
— Ты почти добилась всего, чего хотела, поэтому прекращай заигрывать с огнем. Сноук ценит свою власть выше чьей-либо жизни, а если он почувствует в тебе опасность, то..
— Никто не говорил, что власть получить легко, у всего есть своя цена. Так ты все это устроила, чтобы усмирить меня, как какое-то животное?
Арманда напряженно посмотрела Кайле в глаза, пытаясь отыскать хоть какой-то проблеск рациональности. Ей претила мысль о том, что Кайла слышала их разговоры со Сноуком, догадывалась, что происходит за закрытыми дверями тронного зала.
— Ты не можешь видеть будущее так, как это делаю я. Но ты еще можешь усыпить его бдительность, я оказываю тебе услугу.
— Как великодушно с твоей стороны указывать мне мое место.
— Мы здесь не для этого.
Арманда не успела ни о чем больше спросить, ответ пришел сам, невесомым прикосновением языка к саднящей ране в уголке ее губ. Она напрягалась всем телом, ожидая укуса и последующей яркой вспышки боли, которая могла бы отвлечь от преступных разговоров. Но Кайла действовала осторожно и ненавязчиво, совсем не так болезненно, как от нее ожидалось. Она не спеша исследовала раненую поверхность кожи, притупляя ощущения мягкостью полных губ, и Арманда поймала себя на мысли, что почти не дышит.
Это не было похоже на поцелуй и им не являлось.
Не встретив сопротивления, Кайла прижалась, почти благородно, вылизывая сочащуюся сукровицей рану, в ее движениях сквозило сдержанное любопытство и нечто напоминавшее ласку, если ситхи вообще на такое способны. Арманда так и не пошевелилась, замерев в оцепенении, это было странно — хотеть прикасаться к человеку, которого впору бы ненавидеть. Ведь после сказанного Кайла должна испытывать к ней именно это? Не чувственный трепет и волнение, не разрастающееся смятение, охватывающее ее. Кайла не должна беспокоиться, не должна ни о чем предупреждать. Шансы, что Арманда прислушается к ней, все равно ничтожно малы, но что-то же вынудило ее попытаться. Совершенно глупая и бессмысленная трата времени, если подумать.
Сколько Арманда ее помнила, Кайла демонстрировала пренебрежение любым доступным способом, глядя свысока, блуждая отстраненным взглядом от макушки до носков сапог, щуря глаза под сенью темных ресниц. Эти взгляды вызывали неловкость и странное желание поскорее избежать удушливого внимания, Арманда всегда принимала их скорее за проявление антипатии, чем за что-либо еще. Все их встречи проходили в бесчисленных лабиринтах корабля или военной базы, всегда на виду у подчиненных, под молчаливым надзором сотен любопытных глаз и никогда — наедине. Арманда даже не представляла их вместе ни разу. Не так.
Кайла уловила тонкую нить ее мыслей и неохотно отстранилась, замирая в нескольких дюймах. Арманда, дрейфующая в собственных размышлениях, упустила момент, когда ее вовсе перестали сдерживать, и уставилась в пространство перед собой, в котором бледное лицо Кайлы приобретало непривычные человеческие черты: матовую белизну кожи с россыпью родинок, которые можно было различить только с близкого расстояния, блестящие от слюны губы с засохшей кровью, отпечатавшейся на них темно-красным пятном.
Кайла ровно дышала и терпеливо ждала, пока Арманда осознает, что здесь и сейчас ей ничего не угрожает.
— Я же сказала, по доброй воле легче всего.
— Ты потеряла рассудок, если решила, что все еще можешь уговорить меня.
Кайла слабо улыбнулась. В ее глазах до самой радужки разлилось нечто безрассудное и притягивающее, как гравитация черной дыры. У Арманды замер, а потом с удвоенной скоростью зачастил пульс в сонной артерии, отозвавшись на чужое сердцебиение. Хотелось надеяться, что это следствие неизвестного наркотика, попавшего ей в кровь со слюной Кайлы, но Арманда знала, что это не так.
Ее тянуло к источнику энергии, хаотичному и неприрученному, бьющемуся где-то глубоко внутри Кайлы, под мышцами и костями. Арманде достались лишь его далекие отголоски, превращенные в мягкое, не ранящее тепло, но этих искр было достаточно, чтобы выбить ее из колеи привычного существования, размазать остатки самообладания. Кайла бессовестно пользовалась ее замешательством, гладила узкие ребра в незнакомом медитативном ритме, вводя в подобие транса. Арманда не помнила, как уступила ей, пока весь гнев внутри не утих. В покое не ощущалось ничего: ни времени, ни места, ни обстоятельств. Только присутствие Кайлы, ее вес и тепло.
Когда Арманда постепенно пришла в себя, первым делом на нее навалились приятная усталость и опустошение, а за ними почти сразу пришло спокойствие. Горячая ненависть, отравлявшая ее несколько минут, а может, часов назад, превратилась в тлеющие под кожей угли. Они подогрели тот отголосок возбуждения, который зародился на краю сознания, пополз по плечам и заискрился в местах остывших безликих прикосновений. Странное, полузабытое чувство. Поддаваться ему было нельзя, но если так звала темная сторона, то Арманда не знала, что ей ответить.
Хотелось вернуть прикосновения туда, где их не хватало больше всего, но она прикусила себе язык, чтобы ни о чем не просить. Арманда впервые радовалась низкой температуре в помещениях, иначе бы Кайла догадалась снять криффовы перчатки, а от ощущения голой кожи Арманда точно бы расплавилась под ее руками.
— Что ты сделала?
— Вернула тебе равновесие. И не забывай, я слышу все твои мысли, — самодовольно предупредила Кайла, распознав вновь изменившееся настроение Арманды. Оно пришлось ей по душе. — Особенно те, что ты пытаешься скрыть от меня прямо сейчас.
Арманда прикрыла глаза, мысленно считая до десяти, но сорвалась уже на четверти, возненавидев себя за нетерпение.
— Тогда этого ты точно не ждешь.
Она ухватилась за ворот мрачной одежды и со всей уверенностью рванула к себе: нити, скрепляющие швы, жалобно затрещали, лопнули под неласковой рукой. Вернувшийся контроль над ситуацией опьянил ненадолго, Кайла мгновенно отобрала все мысли обратно. Под ладонью, которую она торопливо приложила к солнечному сплетению, ясно ощущался жар и то, как громко стучало сердце Арманды, запертое в грудной клетке. Слишком откровенно, словно пробивало путь наружу. Кайла толкнула ее на кровать и поспешила отдернуть руку, словно обожглась. Беспокойство моментально отразились в ее живых глазах.
— Давай, предложи мне что-нибудь получше зализывания ран и головоломок, тогда, возможно, я забуду о твоих предательских мыслях.
Арманде стало иррационально хорошо от того, как вытянулось над ней несмелое тело, как напряженно задышала сквозь раскрытые губы Кайла. В полных девичьих губах было что-то магическое. То, что раньше Арманда бы не заметила, прогнав прочь бесстыдные мысли, теперь зазвучало и ощущалось совсем иначе. Кайла обожгла свистящим дыханием, сминая жалкую ткань простыней в своих ладонях, не зная, куда их теперь пристроить.
Целоваться с ней хотелось откровенно и медленно, ни о чем не жалея.
Арманда прижалась решительно, словно делала это сотню раз, раскрывая губы со всей страстью, на которую хватило сил. Кайла над ней замерла в оцепенении, но не отпрянула, только шумно выдохнула сквозь настойчивый поцелуй. Для Арманды это сработало как спусковой механизм: она вцепилась в роскошные волосы, пропуская непослушные пряди сквозь пальцы, путаясь в густых завитках. От них слабо пахло синтетической чистотой, ангарным дымом и битумом.
Кайла в ее объятиях забилась от нехватки воздуха, разрывая несдержанный поцелуй. Разлепив веки, Арманда с жадным любопытством наблюдала за обескураженной Кайлой, ища в ней отражение собственных ощущений. Связавшая их тонкая нить слюны блестела в ямочке под губами, Арманда вытерла ее большим пальцем.
— Посмотри на меня, — потребовала Арманда, потершись носом о кончик ее носа, облизав неровную линию губ. Получилось ласково, обходительно. — Кайла?
Ответа предсказуемо не последовало.
Чужие руки сомкнулись на ее талии, удерживая на месте, стоило Арманде в очередной раз приложиться к мягким губам, преодолевая слабое сопротивление, пока со светлого лица Кайлы не стерлись остатки самодовольства, а румянец не покрыл ее щеки до самых ушей. Влажные черные ресницы еле заметно дрожали, отбрасывая длинные тени, открывая шальные зрачки.
— Хватит. Я не собиралась.. ничего такого, — попыталась оправдаться Кайла.
Она навалилась всем своим весом, не давая Арманде пошевелиться, и вновь устало прикрыла глаза, спрятав лицо в подушках. Уничтожая любую возможность поддаться на провокацию. Арманда под ней понемногу затихла, вплавляясь спиной в прогнувшийся под весом двух тел матрас.
— Тебя так легко отвлечь и сбить с толку, — размышляла вслух Арманда.
Ее слова в надежно сковавшей их тишине прозвучали резче, чем она предполагала. Кайла над ней зашевелилась, гордо тряхнув густыми кудрями, смахивая застилавшую лоб челку. То, что Арманда обнаружила в ее взгляде, предсказуемо обратилось в смесь недовольства и раздражения.
Внутри Арманды что-то щелкнуло, переключилось на другой частотный диапазон. Пробыв несколько мгновений рядом с этой девчонкой, она легко теряла контроль. Кайла могла усмирить ее гнев, но истинную природу Арманды контролировать не могла.
— Если для тебя это слишком, в следующий раз хорошо подумай, прежде чем влезать в мою голову без разрешения.
О своих словах, хоть и справедливо сказанных, Арманда успела пожалеть. Кайла вырвалась из ее объятий за долю секунды, как дикое взбесившееся животное, сбрасывая пелену тепла и сонливости. Арманду подбросило на кровати, по ощущениям это был рывок в пустоту и обратно. После длительной неторопливой ласки жесткая встряска пробила острой болью виски, окатила бодрящей волной лицо и шею.
Арманда ощутила себя выброшенной на берег морской тварью: под щекой вместо бархатной груди и шелка волос леденел безжизненный холод иллюминатора, к спине знакомо прижималось тело.
— Ты все же невыносима, а твое упрямство не знает границ! — рокотала Кайла, со стороны ее голос звучал будто из глубины. Она постепенно отстранялась, освобождая Арманде пространство для маневра. — Не пренебрегай тем, что я сказала. Я не желаю тебе смерти, можешь мне верить.
Арманда не верила, но запомнила до мельчайших подробностей, чтобы удержать в памяти растворяющееся видение: как хорошо было отвлечься от насущных проблем в той безмятежности, которую на короткое время подарила ей Кайла. Сколько они там пробыли? Арманда не считала.
Кайла, не проронив больше ни слова, отступила, вернув на голову тяжелый капюшон, и скрылась на пустующих палубах корабля, из которых явилась. Отпустить ее оказалось на удивление легко.
Арманда подпирала собой транспаристил, замерев в том положении, в котором ее оставила Кайла. По телу струилась непривычная легкость, а под кителем оно хранило отпечаток чужого тепла. Жаль, что ничто не может продолжаться вечно, ей все же придется угомонить пульс и влиться в привычный рабочий режим. Хронометр на комлинке указывал на первую половину цикла, а это означало, что времени в запасе было достаточно.
Космос за транспаристилом потускнел, слился в одну палитру: блеклый свет, россыпь звезд Арманду более не интересовали. Когда она последний раз обернулась на отражение в иллюминаторе, то не нашла никаких повреждений на своем лице.