Chapter Text
- Приехали, Ван Ибо.
Ибо поднял голову – дом смотрел на него прозрачными окнами, солнце отражалось от стекол, желтыми пятнами ложилось на теплое дерево.
Дом.
Не-дом.
Ибо выбрался из автомобиля, потянулся, потрогал воздух кончиками пальцев. Ветер облизал их, молча помчался дальше. Лес обступал асфальтную площадку, шелестел листьями – нашептывал истории, Ибо знал, но не слышал.
Ибо чувствовал себя пустым и тяжелым.
Вагнер вышел следом за ним, глянул с каким-то сомнением. Он был хорошим человеком, покупал Ибо еду и воду, следил, чтобы он ел, останавливался у красивых мест и предлагал Ибо посмотреть. Снимал номера в гостиной: тут огромная ванная, Ибо, наведи пены, полежи, только не захлебнись, ладно? Поспи, ладно, на хорошем матрасе? Если снова будут кошмары, я тут, за стенкой. Оставить тебе телефон, позвонишь Сяо Чжаню?
Вагнер переживал за него, но не лез, не выспрашивал, что же такое страшное Ибо увидел в чужих воспоминаниях.
Вагнер был хорошим человеком — или Ибо просто в нем ошибался.
Снова.
Сяо Чжань встретил их сразу в холле, почувствовал, когда они пересекли границу, вышел встретить – укутанный в теплое, натягивал рукава на пальцы, нервно покусывал губу.
- Ибо, - ярко улыбнулся, сделал шаг вперед, тут же остановился, всмотрелся в лицо. – Ибо?
- Привет, Сяо Чжань, - сказал Вагнер, выныривая из-за спины Ибо.
- Здравствуй, Аццо. Адам с девочками сейчас в городе.
- Сразу все?
- Гу Цзыи в башне Инквизиции, Адам составил компанию Сяо Мэй. Можешь подождать их. – Сяо Чжань нет-нет, да срывался короткими взглядами на Ибо.
Ибо смотрел.
Не мог открыть рот и сказать:
«Здравствуй, Сяо Чжань».
«Здравствуй».
«Ты Альве?»
«Ты Альве».
«Сердце мое».
Вагнер бросил вопросительный взгляд на Ибо, нашел что-то в его лице, покачал головой.
- Перехвачу его в городе. Поспи, Ван Ибо. Если сможешь. Пока, Сяо Чжань.
Сяо Чжань растеряно проводил его, вернулся к Ибо. Сделал осторожный шаг к нему, протягивая руку.
- Ибо? Так сильно злишься на меня?
«Ты Альве-богоубийца, Сяо Чжань».
Ты…
Не могу.
Не могу.
Не могу.
Ибо взял протянутую руку — прохладная кожа, как всегда — притянул к себе. Скользнул второй рукой в волосы, густые, мягкие, в чужих воспоминаниях – слипшиеся от крови. В чужих воспоминаниях эта кожа, болезненно-тонкая, нежная, гладкая, – в кровавых потеках.
В его собственных – его поцелуи на этой коже.
Боль в груди силилась, ширилась, казалось, дробила ребра, сводила спазмом горло.
Пусть больно.
Пусть…
- Ибо?
Ибо обхватил ладонями чужое лицо, смотрел секунду: прекрасные глаза – звездная пыль, родинка под губой, прекрасная нежная родинка, ее бы слизывать в поцелуе. Его всего бы – ласкать и нежить, как тонкие струны, его бы любить так, чтобы любовь не помещалась в одном человеке.
Его бы…
Сяо Чжань, сердце его.
Сяо Чжань – Аль…
Ибо поцеловал, сильно, до грубости, Сяо Чжань всхлипнул в поцелуй, от неожиданности схватился пальцами за его руки. Ибо цапнул зубами, Сяо Чжань охнул, открыл рот, пропуская чужой язык. Ибо вылизывал его рот, скользнул рукой ниже, перехватил нежное горло большой ладонью.
Хорошо.
Не думать.
Не думать-не думать-не думать.
- Ибо, - снова позвал Сяо Чжань, отстраняясь на мгновение — не отталкивай, не отталкивай меня. – С тобой все хорошо?
Нет.
Нетнетнет, ничего не хорошо, Сяо Чжань, Сяо Чжань, сердце мое, убийца моих богов.
Не думать.
Ибо опустился губами по подбородку, широко мазнул языком по шее, облизал от уха до кадыка, от засоса здесь не осталось и следа – Ибо присосался снова.
Мое.
Моемоемое.
Нет.
Сяо Чжань отпустил его руки, погладил в ответ, водил ладонями куда дотянется, нежно, успокаивающе.
- Звездочка моя…
Сяо Чжань отзывался. Целовал в ответ, выгибался под руками, разрешал – трогать и метить, тихо стонал на ухо, и Ибо умирал от этих звуков.
Умирал и воскресал снова.
- Пойдем, пойдем в мою комнату, - выдохнул Сяо Чжань ему в губы, потянул за собой, не разрывая поцелуя. Ибо обхватил мертвой хваткой, расправил крылья, оттолкнулся – приземлился на втором этаже. Вывернул Сяо Чжаня из его свитера уже в комнате, бросил одежду на пол, оторвался на секунду – острые ключицы, темные напряженные соски, подтянутый живот – оглядел быстрым взглядом: красиво, умереть можно.
Может, и хотелось бы.
- Думаешь о плохом.
Не думаю.
Уронил Сяо Чжаня на кровать, помог забраться ближе к изголовью, накрыл своим телом сверху. Коротко поцеловал за ухом – как же пах он там – долго, со вкусом — в губы, невозможные губы, вечность лепи такие же и не получится. Снова заскользил губами: по скуле, по подбородку, по шее. Выцеловал ключицы, лизнул маленькую ямочку между ними.
Не думать.
Трогать и чувствовать.
Можно? Можно сегодня? Сейчас? Еще одну бесконечную минуту, еще одну крохотную вечность.
Он высвободил Сяо Чжань из домашних штанов, стянул белье вместе с ними. Сел, огладил руками эти идеальные ноги, наклонился, поцеловал коленку. Сяо Чжань улыбнулся – он смотрел с томной поволокой, но все еще с беспокойством. Нет, не так ты должен смотреть, не сегодня.
Не сейчас.
Ибо полюбовался, как смотрятся его ладони на бедрах Сяо Чжаня, наклонился, поцеловал в живот. Тот дрогнул под его губами, Ибо поцеловал снова, чуть ниже, под пупком, Сяо Чжань задышал часто-часто, Ибо-Ибо-Ибо. Тонкие пальцы вплелись в его волосы, толкнули ниже.
Ибо коротко глянул вверх: красивый такой, зачем ты такой красивый, Сяо Чжань?
Как же выворачивает болью.
Ибо лизнул подвздошную косточку.
- Ибо, пожалуйста…
Зачем ты желанный такой, до алых пятен перед глазами.
Ибо вобрал в рот напряженный член, сразу же расслабил горло, насаживаясь глубже, ткнулся носом в темные волосы. Как же пахнет, с ума сойти только от одного запаха. Ибо почти полностью выпустил член изо рта, поласкал языком головку. Бедра вокруг головы напряглись, Сяо Чжань завозился, куда-то выскользнули руки из волос, вытянулось тонкое тело, а потом в Ибо ткнули тюбиком смазки.
Ибо поднял глаза – вот так, так смотри, Сяо Чжань.
Ни о чем не беспокойся.
И я ни о чем не буду.
Ибо облизал еще раз, выпустил член изо рта полностью. Вытянулся над Сяо Чжанем, ткнулся губами в ухо, взял в руки подушку.
Сяо Чжань проводил его осоловело взглядом, инстинктивно потянулся за ним – на шее и груди уже расцвели багровые пятна, они еще потемнеют, позже, когда…
Ибо сунул подушку Сяо Чжаню под бедра, сильнее развел ноги в сторону, раскрывая. Выдавил на пальцы прозрачную смазку – казалось, его всего колотит, но руки даже не дрожали, всего несколько капель упали на простыню.
Можно ведь?
Правда можно?
Нет.
Сяо Чжань подался вперед, стоило только огладить влажным от смазки пальцем. Капризно захныкал, когда Ибо положил ладонь ему на живот, останавливая. Скользнул пальцем внутрь — вот где сконцентрировалось все тепло Сяо Чжаня с его вечно холодным руками.
Горячо.
Боже…
Разве ты сможешь его убить…
Себя. Я могу убить себя.
Он добавил второй палец, и Сяо Чжань одобрительно простонал.
Такой громкий, такой страстный, такой…
Искренний.
Ты же не лжешь мне сейчас, Сяо Чжань?
- Ибо-Ибо-Ибо, звездочка моя.
Ибо наклонился, лизнул головку, снова вобрал в рот. Сяо Чжань подавился стоном, выдал какой-то невозможный горловой звук, похожий на мурчание, Ибо мурашками пробрало по хребту. Сяо Чжань попытался отстраниться:
- Нет-нет-нет, ты тоже…
Его вывернуло под ним, выломало крупной судорогой, Ибо ощутил, как вкус расползается на языке. Вкусный и горячий, и… Ибо подержал член во рту, пока тот расслаблялся, потом снова сел, выскользнул пальцами. Сяо Чжань смотрел почти с обидой.
- Почему? – спросил пересохшими губами.
Ибо оперся на руку, поцеловал его, потерся носом о нос.
Почему, Сяо Чжань? Почему ты…
Ибо лег рядом, сгреб мокрого Сяо Чжаня в объятья, накрыл их обоих одним крылом.
- Мне бы в душ, - неуверенно сказал Сяо Чжань. Ибо кивнул, сжал его сильнее, зарылся носом в волосы и закрыл глаза. Пусть приснится что-то хорошее, не чужие воспоминания о давно прошедшей войне. Не его собственные воспоминания.
Пусть приснится что-то хорошее и не существующее. Мир, где его Сяо Чжань не убивал его богов.
Сердце мое.
Ему снился дом.
Ибо точно знал, что это сон, но все вокруг: две луны на небе, белоснежная лань у кромки воды, Веики на качелях – все было таким реальным, настоящим до последнего светлячка в траве.
- Мой милый Ибо, - сегодня Веики снова была подростком. Ей нельзя тратить силы на ерунду, он выговаривал ей столько раз. Чем чаще она будет это делать, тем дольше она не вырастет на самом деле. Веики только смеялась: «Зачем мне торопиться, милый мой Ван Ибо? У меня есть все время этого мира».
Никто из них тогда не знал, что времени у этого мира тоже осталось немного.
Ибо подошел к качелям.
- Раскачай меня, раскачай, чтобы выше всех.
Веики могла вознестись к небесам по собственному желанию, но она улыбалась. Ибо обошел ее, поймал на очередном излете и толкнул вперед. Веики болтала ногами, оставляя в воздухе молочное сияние, смеялась, просила: «Выше, еще выше, Ибо, выше».
- Я нашла тебе пару, Ибо, - сказала вдруг Веики, оборачиваясь к нему.
- Она красивая?
- Никого нет красивее в подлунном мире.
«И правда», - подумал Ибо и проснулся.
Проснулся один. Постель еще пахла Сяо Чжанем, его собственные крылья пахли им. Ибо нашел пальцами то перо, погладил кончиками пальцев – сила тысячи душ отозвалась на это прикосновение: кусочек дома, воплощенный сейчас в одно маленькое перышко.
Сила, которой нет равной в этом мире.
Ибо встал с постели, сложил крылья за спиной, вышел на балкон.
Лес снова разговаривал с ним, шелестел сочувственно, тянулся укутать собой, уберечь, забрать всю боль. Ибо улыбнулся.
- Спасибо.
Они все были внизу: порхала Сяо Мэй над плитой, спорили о чем-то Вагнер с Гу Цзыи, Адам не отрывался от телефона.
Сяо Чжань смотрел на него. Широкий ворот свитера едва скрывал багровые пятна на шее.
- Ибо, - Вагнер вскинул на него глаза. – Ты получше? Кошмары больше не снились?
- Вагнер рассказал про воспоминания, - осторожно сказал Сяо Чжань, виновато улыбаясь. – Увидел что-то?
- Тебя.
Сяо Чжань запнулся, растеряно моргнул, сжал губы – лицо его вдруг стало таким спокойным, словно маску надели.
Как тогда. Ровно как в том воспоминании.
Адам медленно отложил телефон.
- Что ты видел? – напряженно спросил он. Весь подобрался, словно готовясь к прыжку – может, и правда готовясь.
Лу убила бы меня, если бы узнала.
В воздухе пахнуло озоном. Он знал. Адам знал и действительно готовился напасть, следил за Ибо суженными зрачками, ждал – одно неверное движение, и Дочь бури вонзится Ибо в грудь.
- Ибо, - дрожащим голосом позвала Сяо Мэй. Ибо отмер, понял, что сила клокочет вокруг него осязаемыми потоками – выдохнул, успокаивая. Сяо Мэй смотрела на них, держала в руках крышку от кастрюли – так уютно и нелепо.
Все это.
- Мы можем поговорить, Ибо? – спросил Сяо Чжань.
Они не знают, понял вдруг Ибо. Никто, кроме Адама, не знает. Сяо Мэй с ее обедами, гирляндами в гостиной, строгим взглядом, Сяо Мэй, которая пела ему колыбельную и которая пела с ним для луны. Не знает.
«Ты – Альве-богоубийца?»
- Да.
Сяо Чжань облегченно выдохнул, почти незаметно, встал – Адам встал следом, но Сяо Чжань жестом остановил его. Тот глянул недоверчиво, но все-таки кивнул, рухнул обратно на стул, ткнул Вагнера в бок, показал что-то в экране телефона. Вагнер вежливо улыбнулся.
Они вышли из дома. Ибо молчал, Сяо Чжань тоже – они шли привычной уже тропой в лес, тот обступил их со всех сторон, потянул к ним мохнатые лапы.
Сяо Чжань тянул рукава свитера на пальцы, но в остальном был спокоен – смотрел это своей равнодушной маской вперед.
Вечная вина в твоих глазах.
Это поэтому?
- Ибо…
- Я люблю тебя.
Сяо Чжань словно споткнулся обо что-то, резко остановился, обернулся к нему. Маска слетала с него разбитыми осколками, он смотрел – всей своей возможной уязвимостью.
- Что?
- Я люблю тебя.
- Но как ты… - Сяо Чжань запнулся, обвел руками себя. – Можешь?
- Будто воздух, это стеклянная крошка. Но мне все равно нужно дышать, пусть бы я и выбрал больше не сделать ни вдоха.
Сяо Чжань сжал ткань свитера на груди. Второй рукой схватил Ибо, переплел их пальцы и решительно потащил за собой. Они так и дошли до запретной границы, не разжимая рук. Сяо Чжань притормозил.
- Я покажу тебе. Мне жаль, что не сделал этого раньше, но это важно. Это важнее всего на свете.
И шагнул вперед.
Ибо шагнул следом.
Не…
Не может…
Этого быть…
- Пойдем, - Сяо Чжань потянул его следом. Ибо дышал – лес вокруг не изменился, он провел в нем дни и дни, наслаждаясь его жизнью, его неразборчивым шепотом, – ничего не изменилось.
«Шестикрылая птица взмыла в небо, и небо засияло мириадами звезд».
Лес рассказывал сказки.
Ибо знал эти сказки с детства.
- Откуда они…
- Смотри, - Сяо Чжань кивнул вперед. – Они научили.
Ибо увидел: среди земных деревьев стали попадаться деревья из дома. Они не могли так же сиять под светом солнца, как сияли под светом лун, но они оставались прекрасными – белоствольные, с темными листьями, они тянулись к земному небу так же, как к небу дома.
Они шли, и знакомые растения попадались все чаще. Ибо сжал руку Сяо Чжаня сильнее, наверняка, почти до боли, но тот только поглаживал его кожу большим пальцем. И вел за собой: вот тропа нырнула в небольшую низину, вот свернула за большим поваленным деревом, поросшим сияющими грибами, вот за поворотом…
Раскинулась поляна.
На поляне росло дерево.
На поляне росло Великое Древо.
Раскинулась под небом роскошная лиственная копна, укрывающая мощный ствол. Сильные корни стремились вглубь, Ибо слышал, как они пьют воду, тянут соки, питая каждый самый маленький листочек.
Древо было сильно. Не только живое, здесь, в чужом мире, но сильное, наполненное силой богов и душами дайэ.
Так, как и полагается Великому Древу.
- Колыбель…
Сяо Чжань отпустил его руку – Ибо едва заметил: подошел к дереву, не веря своим глазам, положил ладонь на теплую шершавую кору, прислонился лбом.
- Здравствуй.
- Здравствуй, Танцующий с богами.
- Как?
- Дети принесли мой черенок в этот бедный мир.
Как дайэ были детьми богов, так боги были детьми Великого Древа.
- Посмотри вверх, танцующий с богами.
Ибо поднял голову и увидел.
- Не нужно плакать.
Ибо не мог не…
Он никогда не видел. В последний раз плод на Великом Древе созревал еще до его рождения, когда на свет появилась Веика, последняя из богов, настоящее чудо, вымоленное дайэ у Великого Древа. Но этот плод был другим: Ибо чувствовал, знал по рассказам родителей – больше, сильнее, Древо укутывало его своей силой так, будто не было ничего важнее этого. Отдавало столько сил, будто он был важнее его самого.
Ибо обернулся.
Сяо Чжань стоял позади него и улыбался.
Его богоубийца.
Его сердце.
Вырастить Древо, вымолить у него чудо – ни один человек в мире не способен на это.
Сяо Чжань стоял позади него. Смотрел. Улыбался.
- Покажи, - попросил Ибо.
Сяо Чжань кивнул. Отошел в сторону, поднял что-то с земли, скрытое до этого высокой травой. Показал Ибо.
Сетка Лакстера.
Сяо Чжань повел рукой. Сетка засияла, разошлись тонкие стенки – выплюнула из себя темную сущность, ядовитую гниль. Она извернулась в воздухе, обретая форму на миг, но ее тут же поймали тонкие пальцы.
Сяо Чжань запел – рухнула защита, что он носил, не снимая, и взметнулась к небу его сила.
Не холодная морозная сила клирика, нет.
Сила богов.
Ибо задохнулся – зашелестели крылья за спиной. Сяо Чжань пел, укутывал черный сгусток, звал – нежно, ласково, требовательно, и черное начинало мерцать. Мерцание становилось сильнее, отделялось от тьмы, сплеталось причудливым узором и сливалось в единое, и вот в руках Сяо Чжаня не проклятое разложение – чистая душа дайэ.
Чернильная тьма бессильно упала к его ногам.
Сяо Чжань поднес ладони к лицу, шепнул что-то ошеломленной душе, чуть дунул – душа взметнулась в воздух и полетела к Древу. Засияли листья, принимая в себя душу, и в один миг Древо стало еще сильнее.
- Вот что ты делаешь здесь…
Сяо Чжань слабо улыбнулся. Песня отняла у него много сил, божественная сущность снова спряталась под надежной защитой.
- Не получается спасти всё, - сказал он виновато. – Часть души навсегда уничтожена разложением. Но то, что могу, я возвращаю домой.
Все начиналось в Колыбели и все там заканчивалось.
Ибо протянул руку, и Сяо Чжань подошел, прижался, прячась в его объятьях. Болезненно-напряженный, бесконечно уставший.
- То есть ты и правда можешь быть старше меня?
Сяо Чжань хмыкнул.
- Они все умерли, Ибо. Мои родители, мои друзья, те, с кем мы начали это все. Виктор, Роза, Исаак. Они все умерли, а я остался. Я ничем не лучше их, Ибо, я…
- Я знаю. Я знаю, сердце мое. Мне жаль.
Они сидели под деревом, прятались от солнца в его тени. Ибо держал Сяо Чжаня в объятьях, тот не плакал – наверное, он уже очень давно не плакал, но все равно дрожал. Напряжение отпускало его медленно, Ибо гладил его: по волосам, по плечам, по спине. Сяо Чжань жался к нему, Ибо смотрел на растущий плод над их головами.
- Как их звали на самом деле?
Конечно, он знал их. Каждый дайэ знал: Виктор, Роза и Исаак. Они сражались с Альве плечом к плечу, вряд ли без них Альве стал бы тем, кем стал. Но только Альве был богоубийцей и только на его голову сыпались тринадцать самых страшных проклятий.
Клирики брали имена святых, когда поступали на службу. И оставляли их, когда возвращались в мир. Такова была традиция.
- Они умерли как клирики, - сказал Сяо Чжань. – Никто не вернул им их настоящие имена.
- Расскажи мне.
Сяо Чжань протянул руку перед собой, повел пальцами в воздухе – тонкий, нежный росток пробился из земли.
- Война становилась все страшнее. Кровь и весь этот мир сводили дайэ с ума, клирики учились противостоять их силе, а жестокости в людях всегда было в избытке. Они учились друг у дуга самому ужасному, и никто не знал, как это остановить. Наш бог давно покинул нас, это не новость, но он оставил нам немного своей силы и немного своей плоти – для защиты. Человеческое тело не было способно вместить эту силу, и мне пришлось пережить много болезненных ритуалов, чтобы у меня получилось. Роза выковала клинки, способные убить бога. Виктор написал арканы, способные обессилить богов. У меня бы ничего не вышло без них. А потом Исаак создал тот самый аркан.
Аркан, способный превратить воздух этого мира в яд для всех дайэ.
- Это был бы геноцид. Но тогда и ваши боги не оставили бы ни кусочка от нашей земли. Мы смогли договориться.
Вырастить Древо, вымолить у него чудо – ни один человек в мире не способен на это.
- Я знал ее. Знал твою Веики. Лу Адама. Лое и ее дочерей. Они умерли здесь, на этом самом месте, отдавая свою жизнь Великому Древу. Я столетие отдавал ему свою силу и силу освобожденных душ. Но ее все еще мало. Плод почти созрел, но ему нужно что-то еще. Что-то, что я уже не могу ему дать.
- Что здесь растет, Сяо Чжань? Новый бог?
- Это растет новый мир, Ибо. Новый мир.
Осколки нужны, чтобы освободить запертые в этом мире души дайэ.
- Ты пойдешь со мной?
Сяо Чжань чуть извернулся, чтобы видеть лицо Ибо. Ибо мотнул головой вверх.
- В этот новый мир ты пойдешь со мной?
- Ты хочешь?
- Ты. Ты хочешь? Я останусь здесь с тобой, если ты так решишь.
Со Чжань протянул руку, погладил его щеку кончиками пальцев.
- Да, - сказал он. - Я пойду с тобой.