Work Text:
>°))))彡
Он сразу показался необычным, не таким, как все, прячась за книжными стеллажами в низко натянутой на лоб кепке и чёрной маске, скрывающей нижнюю часть лица.
У мальчика проблемы, понял Сяо Чжань, вздыхая. Он медленно сжал и разжал правую руку, глядя на вздрогнувшие от недостатка духовной энергии пальцы. Не годится.
«Ты всем не поможешь, — мысленно сказал он себе. — Не вздумай даже пробовать. Здесь нужно слишком много сил, а у тебя почти ничего не осталось».
Стройная фигура бочком проскользнула к кассе. Облегающая чёрная одежда, блестящие серьги в ушах, нервные движения рук.
«Я тебя не обижу, глупый, — с умилением подумал Сяо Чжань, — но и спасти не смогу, даже если бы захотел». Мысль о том, что мало кто в этом мире смог бы причинить ему вред, в очередной раз принесла смутное удовлетворение. Энергия от мальчика исходила злая. Больная даже.
— И что же ты выбрал? — ласково спросил Сяо Чжань, протягивая руку. Парень неловко вывалил книги на прилавок.
«Проклятия и заговоры», «Теория всего», «Цветы в море зла», «Металловедение и термическая обработка стали».
К сожалению, Сяо Чжань точно знал, ради чего нужно всё это сбивающее с толку разнообразие. Для вида он моргнул несколько раз и воззрился на покупателя: тот пристально смотрел в ответ сквозь узкую прореху между козырьком и маской.
— Отличный выбор, — улыбнулся Сяо Чжань. — Ты знал, что у нас сегодня акция? Четыре книги купил — пятую получи в подарок. Выбери себе ещё одну, пожалуйста.
На самом деле эту акцию он придумал только что, ему стало интересно, чем ещё этот молодой человек решит разнообразить свою библиотеку.
Парень неуверенно оглянулся на стеллажи и покачал головой.
— Мне не нужна ещё одна книга.
Этот голос. Приглушённый маской и исполненный сомнений, бархатистый, очень юный. Слишком юный для того, на ком лежало столь ужасное проклятие.
Сяо Чжань вздохнул.
— Сегодня акция, — мягко сказал он. — Глупо отказываться от бесплатной книги.
Парень на секунду склонил голову, словно пряча и так скрытое от чужих взглядов лицо, а затем упрямо вскинул подбородок.
— Хорошо.
Лёгкой походкой он прогулялся к ближайшему стеллажу и взял первую попавшуюся книгу. Подойдя обратно, он протянул её Сяо Чжаню, сверкнув глазами, но, соприкоснувшись пальцами, стушевался, утратил наигранное нахальство, снова стал хрупким и ломким, придавленным к земле своим проклятием.
— Вот эту, — сказал почти шёпотом. «Понял, кто я такой, — изумился Сяо Чжань. — Да ты не прост».
Парень зябко повёл плечами, засунул руки в карманы, потряс головой, как будто прогоняя холодный, влажный морок.
«Я не смогу тебе помочь, прости, прости, — подумал Сяо Чжань, — я совершенно не подходящее для этого божество, у которого нет ни храмов, ни верующих, ни добродетелей, ни сил, чтобы снять проклятие. Это был мой выбор, но я ведь не знал, что мы однажды встретимся». А вслух произнёс:
— «Разведение форели в пресных водоёмах»? Отличный выбор. Я забыл, что здесь такое есть, а то и сам бы почитал. Наверное.
В глазах напротив вспыхнула гирлянда огоньков или, возможно, так упал свет от развешенных по магазину фонариков. Всё происходило слишком быстро и так непонятно.
— Это был последний экземпляр, — сообщил насмешливый голос. — И я его забираю. По акции.
— Что ж, очень жаль, — пробормотал Сяо Чжань, и на мгновение ему стало действительно жаль, до выворачивающей внутренности боли и дрожи в руках, слишком слабых, чтобы подхватить, удержать над бездной отчаяния. Ведь это было отчаяние, верно? Что же ещё?
— В таком случае я мог бы, — неуверенно сказал парень, ресницы опустились на нежную кожу и вспорхнули вверх, — выбрать что-нибудь другое.
— Ну что ты, — смутился Сяо Чжань. — Ни в коем случае. Первый выбор всегда самый верный, и я не сомневаюсь, что это очень увлекательная книга. Мда. Напряжённый сюжет, вариативность концовок.
Смешок не стал неожиданностью. Сяо Чжаню очень хотелось хоть немного развеселить этого мальчика, и понимание, что это удалось, принесло тёплое удовлетворение.
— В таком случае я её прочитаю и приду сюда, чтобы рассказать тебе всё самое интересное.
— Хорошо, — согласился Сяо Чжань, бережно складывая книги в пакет. Вряд ли это случится, но что ещё можно ответить человеку, которого прокляли? «Нет, никогда больше не приходи сюда, исчезни так же внезапно, как появился»? — Читай внимательно, чтобы не упустить никаких волнительных подробностей из жизни форели.
— Обещаю.
Сильная рука, тонкое запястье. «Введите пин-код».
— Древний агрегат, — рассмеялся Сяо Чжань.
Длинные пальцы на секунду зависли, сжимая карту.
— Мне кажется, здесь всё древнее, — сказал парнишка, склонив голову ещё ниже, словно пытаясь казаться маленьким и незаметным, что было совершенно бессмысленно с его ростом и грацией. — Даже то, что выглядит новым.
«Зачем ты закрываешься, — подумал Сяо Чжань, — я всё равно тебя прочитал так же, как и ты меня. Я с первого взгляда почувствовал тёмную энергию проклятия, и никакое уродство не заставит меня посмотреть на тебя по-другому».
— Я попрошу, — шутливо возразил он вслух. — У меня здесь много всего нового и красивого.
— Красивое не обязательно должно быть новым, — ответили ему. Сяо Чжань улыбнулся. Ему всегда были симпатичны проклятые люди, они умели видеть то, что не замечали любимчики судьбы.
>°))))彡
Их следующая встреча, после которой всё и началось, произошла через несколько дней. В магазинчик Сяо Чжаня доставили дюжину коробок с книгами. Пока он расписывался в накладной, хмурый водитель небрежно выгрузил коробки прямо на тротуар, после чего кивнул, поправил берет на голове и хлопнул дверью кабины. Сяо Чжань хлопнул глазами вслед уезжающему грузовику.
Когда-то он мог заставить коробки перелететь на склад одним щелчком пальцев, но теперь его возможности были ограничены. Сяо Чжань попытался сконцентрироваться и разочарованно вздохнул. В последнее время слишком много сил было отдано на разнообразные бытовые хлопоты: поиск провалившегося в подвал кота, о котором он услышал на остановке автобуса; спасение соседского сада от внезапного нашествия тли, о котором он узнал по исполненным отчаяния жалобам тётушки Цзю; избавление ребёнка официантки из любимой забегаловки от ночного энуреза — женщина была настолько опечалена, что трижды перепутала заказы. Все эти и другие подобные проблемы, перед которыми Сяо Чжань ни разу не мог устоять, забирали жалкие крохи имеющейся у него духовной энергии. Порой он задумывался о том, не накопить ли достаточно сил, чтобы справиться с какой-то пусть не глобальной неприятностью, но с чем-то посерьёзнее потерянной ребёнком игрушки, из-за которой тот рыдал во весь голос примерно три часа подряд. Но вокруг постоянно возникало слишком много различных проблем, и все казались важными по-своему, чтобы выбрать среди них одну-единственную. Приходилось бросаться на помощь. Пожалуй, от обычного человека Сяо Чжань отличался лишь уникально долгой жизнью, и пусть для её поддержания приходилось прикладывать усилия, но он слишком любил эту простую жизнь, чтобы добровольно с ней распрощаться.
— Бесполезно, — выдохнул он, подхватывая с асфальта одну из коробок и поворачиваясь, чтобы увидеть прямо перед собой любопытный взгляд блестящих глаз над чёрной тряпичной маской. — Ах, это ты!
Молодой человек, недавно посетивший магазин и удививший Сяо Чжаня своими литературными предпочтениями, стоял, засунув в карманы руки и перекатываясь с носков на пятки. В этот раз на нём не было кепки, длинные гладкие волосы рассыпались по плечам.
— Ах, это действительно я, — сказал он, а в уголках его глаз собрались насмешливые морщинки. — Меня зовут Ван Ибо, кстати.
Сяо Чжань неловко протянул ему свободную руку.
— Сяо Чжань, приятно познакомиться.
— Господин Хокинг не рекомендует пожимать левую руку тому, кто спустился с неба*, — сказал Ван Ибо, склонив голову набок.
Сяо Чжань задумчиво посмотрел на свою ладонь и ухватил коробку другой рукой.
— Правая подойдёт?
— Ага! — чему-то обрадовался Ван Ибо, его глаза над краем маски снова прищурились в улыбке. — Значит, ты признаёшь свою внеземную сущность?
— Я никогда её не отрицал, — ответил Сяо Чжань. — Так что насчёт правой?
— Господин Хокинг не уточняет конкретно этот момент, а значит, всё можно.
Ван Ибо крепко сжал его ладонь своей, и это было всего лишь ещё одно мгновение простого и обыденного, того, что не запоминается, но вместе с весенним ветром и запахом книг создаёт общую ауру воспоминаний о счастливых и слишком быстро пролетевших временах.
— Я думал, ты первым делом прочитаешь книгу про форель, — усмехнулся Сяо Чжань, перехватывая свою ношу двумя руками. Ван Ибо растерянно огляделся по сторонам на небрежно расставленные на тротуаре коробки.
— Да, разумеется, я так и сделал. И открыл для себя много нового. К примеру, ты знал, что в отличие от других видов рыб, строго придерживающихся сезонности, форель может нереститься в любое время года? Буквально при каждом удобном случае.
— Святые небеса, нет. Но теперь знаю.
— Для любви не существует понятия подходящего и неподходящего времени, она приходит, когда ей угодно, и чаще всего неожиданно. Я хочу помочь тебе со всем этим, ты не против? — Ван Ибо присел и подхватил одну из коробок, а затем плавно выпрямился.
— Мы говорим о форели, — пробормотал Сяо Чжань. — Не думаю, что форель разбирается в любви.
Ван Ибо уставился на него, приподняв бровь, и тогда Сяо Чжань поспешно кивнул, поудобнее пристроил свою коробку в руках и показал дорогу на склад. Благодаря помощи Ван Ибо процесс и правда пошёл быстрее.
>°))))彡
Ван Ибо было двадцать лет, и в этот университетский городок он перебрался недавно.
— Вольный слушатель, — сказал он, балансируя на двух табуретках и пытаясь зацепить метёлкой паутину над угловым стеллажом. — Могу ходить на те лекции, которые мне нравятся, и не волноваться из-за зачётов.
— Да, волноваться неприятно, — охотно согласился Сяо Чжань. Суть в том, что сам он в этот момент очень волновался, то и дело порываясь обнять Ван Ибо за ноги, чтобы не дать ему упасть. В прорезях рваных джинсов виднелись коленки — угловато-костистые и в то же время нежно-гладкие, притягивающие взгляд, требующие прикосновений пальцев и губ.
— Вот так, — сказал Ван Ибо, разворачиваясь. — Теперь мне нужно слезть.
Сяо Чжань осознал, что цеплялся за края табуретки, как за единственную устойчивую вещь в этом мире, хотя на самом деле в мире не существовало ничего менее устойчивого. Ван Ибо переступил с одной ноги на другую, между краем джинсов и сползшим полосатым носком мелькнула голая лодыжка.
— Наклонись вперёд и положи мне руки на плечи, — сказал Сяо Чжань, и они одновременно потянулись друг к другу: руки на плечах, руки на талии, прыжок.
— Уф, — выдохнул Ван Ибо, чуть морщась от грохота упавшей табуретки, а затем посмотрел на Сяо Чжаня. Между ними было каких-то несчастных несколько сантиметров. Сяо Чжань видел плетение чёрных нитей маски и калейдоскоп золотых крапинок в радужке карих глаз. Его руки непроизвольно сжались на чужой талии, словно хватаясь за спасательный трос. Да вот только не его здесь нужно было спасать. Пока что.
— Ручьевая форель очень пуглива, — тихо произнёс Ван Ибо, не отводя глаз от Сяо Чжаня. Быстро моргнув два раза, он продолжил: — Она ищет места с естественными убежищами, подмытыми берегами и тихими омутами, где чувствует себя хорошо и спокойно. Ты знал, что форель привязывается к своему дому и покидает его только в случае значительного ухудшения условий?
— Это очень важная информация, — сказал Сяо Чжань, выпуская его из рук и отходя на пару шагов. — Спасибо, что поделился ею со мной. И спасибо за помощь с паутиной.
— Пожалуйста. Обращайся, если что, — ответил Ван Ибо, склоняя голову и закрываясь упавшей на глаза прядью волос. — Лекции долго не длятся, и мне всё равно обычно нечего делать.
— Поэтому в свободное время ты читаешь про форель и помогаешь неуклюжим владельцам книжных магазинов справляться с коробками и паутиной, — с улыбкой констатировал Сяо Чжань. Ему хотелось забрать эту тьму, пожирающую Ван Ибо изнутри, свившую там уютное гнездо и затаившуюся, чтобы однажды вырваться наружу и стать неизбежностью, но Сяо Чжань понимал, что одного желания помочь недостаточно.
— Да, — кивнул Ван Ибо. — Именно этим я и занимаюсь. Что мне ещё остаётся?
>°))))彡
Люди часто просили помощи у Сяо Чжаня — и вовсе не потому, что знали о его божественной сущности. Скорее, они чувствовали в нём безотказность и желание помочь. Сам же Сяо Чжань помогал от всей души, но при этом прекрасно помнил, куда ведёт вымощенная добрыми намерениями дорога. Его она привела в обычный мир простых людей. Впрочем, иногда ему там встречался Ван Ибо.
— Не думаю, что тебе полезно так много времени проводить здесь, — проворчал Сяо Чжань, укоризненно глядя на ведро с мыльной водой. Ван Ибо вновь залез на табуретку, но теперь у него в руках была оконная швабра, которой он тщательно размазывал по стеклу пенящееся средство для мытья окон.
— Я уже говорил, что мне особо нечего делать.
«Нечего делать тебе, конечно, только приходить сюда и сводить меня с ума», — подумал Сяо Чжань, заглядывая под приподнявшуюся над ремнем брюк футболку. От вида белой, чистой кожи во рту собралась слюна. В любом случае приближалось время обеда.
— У меня есть цзяоцзы с грибами и сладкий чай. Кто на меня работает, тот со мной и ест.
Ван Ибо слегка пошатнулся на табуретке, сердце Сяо Чжаня рванулось из груди.
— Нет, благодарю, но… Нет.
— Я не буду смотреть на твоё лицо, — искренне заверил его Сяо Чжань, но вместо ответа Ван Ибо брызнул на него мыльной водой, капля попала точно на кончик носа. — Эй! Мы можем есть спиной друг к другу.
Швабра полетела чётко в ведро, но на этот раз Сяо Чжань умудрился отпрыгнуть в сторону, и брызгами его не задело.
— Помоги мне слезть с табуретки, пожалуйста, — капризно попросил Ван Ибо, протягивая к нему руки.
— Ты можешь поесть за стеллажом, — предложил Сяо Чжань, осторожно придерживая его за талию, пролезая жадными пальцами на тёплую, гладкую кожу, чувствуя пробегающие по ней мурашки. — Только, чур, не плеваться жиром на книги.
— Ни в коем случае, — пообещал Ван Ибо, проскальзывая всем собой по телу Сяо Чжаня, что было делать вовсе не обязательно. — Я умею жевать с закрытым ртом. Кстати, ты знал, что у форели верхние острые зубы практически не участвуют в пищеварении?
— Зачем же они нужны? Для красоты, что ли? — поинтересовался Сяо Чжань, чьи руки всё ещё находились под футболкой Ван Ибо, но уже на лопатках, совершенно случайно сместившись вверх. Они стояли в обнимку, пялясь друг другу в глаза. — Или для устрашения?
— В красоте заключён ужас, — пробормотал Ван Ибо и моргнул.
Сяо Чжань прищурился, одна ресничка на правом веке Ван Ибо смешно изогнулась в сторону. Ему захотелось её поправить, возможно, даже языком.
— Я так не думаю, — автоматически сказал он вместо этого. Всё его тело наполнилось теплом, почему-то хотелось кричать и танцевать. Хорошо, что он умел сдерживать свои порывы, ведь было бы нелепо пуститься в пляс между стеллажами с книгами, рискуя наступить в ведро с мыльной водой.
— Это цитата**, — фыркнул в ответ Ван Ибо. — Ты у нас работаешь в книжном магазине или я?
— У нас.
Ван Ибо закатил глаза.
— Твоя красота заставляет трепетать от ужаса? — спросил Сяо Чжань, чувствуя, как его руки сползают вниз, к ремню брюк Ван Ибо, дрожа и потея, как у влюблённого подростка.
— Ой нет, — рассмеялся Ван Ибо и ткнулся лбом ему в висок. — Боюсь, это не тот случай.
Чуть позже они ели цзяоцзы, сидя спиной друг к другу, и временами соприкасались затылками, просто потому что хотели и могли.
>°))))彡
Люди не приходили к Сяо Чжаню просто так, у них всегда с собой была какая-то просьба или жалоба. С чего бы Ван Ибо поступал иначе? Сяо Чжаню с самого начала нужно было догадаться, что во всём происходящем есть какая-то цель, но он, как обычно, был слишком ленив и не хотел вникать в мотивы чужих поступков. Раз уж в кои-то веки что-то само шло ему в руки, кто он такой, чтобы отказываться?
Он научился игнорировать темноту проклятия, которая в его присутствии как будто бы пыталась затаиться в глубине, свернуться калачиком где-то в солнечном сплетении Ван Ибо, где солнца уж точно никогда не было. Где с самого его рождения царила тьма.
— Они тебе мешают, портят зрение, — неодобрительно заметил Сяо Чжань, поглядывая на длинные пряди, свисающие на лицо Ван Ибо, который сосредоточенно вносил в таблицу книги из секции художественной литературы.
— Я привык, — прозвучало в ответ. Привык закрываться и прятаться за чем-то ещё, помимо маски, если не под козырьком кепки, так за волосами. Сяо Чжань подошёл сзади и собрал его волосы в хвост. Ван Ибо замер, чуть съёжившись, ожидая дальнейших действий.
— У тебя есть резинка или заколка? — спросил Сяо Чжань, удерживая его волосы в руке.
— Есть шпилька, — пробормотал Ван Ибо, но не пошевелился, так и продолжал сидеть, уронив руки на колени.
— Где она?
На несколько секунд повисла тишина, и Сяо Чжань задался вопросом, в чём же может быть проблема. Она точно была.
— В кармане куртки. Внутреннем.
— Хорошо, — мягко сказал Сяо Чжань, закручивая волосы наверх, — придержи пока вот так, я принесу.
Следовало знать, подумал он через несколько секунд, сжимая в руках длинную острую шпильку с зелёным камнем. Следовало знать.
Он был бестолковым небожителем третьего ранга, которого выпихнули с Небес за небрежность и неумение расставлять приоритеты. «Слишком человечный», — презрительно процедили высшие божества, указав ему его место. Не то чтобы Сяо Чжань огорчился. Ему претила мысль о храмах и подношениях, да и о многочисленных ограничениях, крайне распространённых на Небесах, тоже. В общем-то, он получил, что хотел — свободу от условностей и пристального внимания идеальных существ, право проживать свою вечную жизнь по-своему и по мере почти иссякнувших сил помогать тем, кто нуждается в помощи.
Он был бестолковым небожителем третьего ранга, но не настолько тупым, чтобы не распознать магический артефакт, совершенное в своей простоте смертоносное оружие, из нанесённой которым раны вместе с кровью вытечет жизнь бессмертного бога.
— Вот это красота! — восхищённо воскликнул он, возвращаясь к Ван Ибо. — Это какой-то редкий металл? Драгоценный камень?
Тот развернулся к нему, по-прежнему удерживая обеими руками закрученные в пучок волосы, само воплощение изящества и искушения.
— Обычная стекляшка. Сложнолегированный сплав.
— О, — Сяо Чжань склонил голову набок, беспечно постукивая шпилькой по указательному пальцу. — Ты дошёл до справочника по металловедению? И как? Романтическая линия слабее, чем в книге про форель?
Ван Ибо взглянул на него снизу вверх из-под ресниц. Он выглядел абсолютно расслабленным. Бесхитростным. Скорее всего, просто делал вид, что ничего особенного не происходит. Играл с Сяо Чжанем, который всё это время считал, что сам установил правила игры.
— Я бы так не сказал. Романтики там хватает. Ты вообще знал, что закаливание легированных сталей в масло уменьшает напряжение, способствует пластичности и предотвращает опасность возникновения трещин?
— Благодарю за ценные сведения, — сквозь зубы выдавил Сяо Чжань. Почему, прожив несколько сотен лет, он так мало узнал об окружающем мире и сути вещей? Почему самоуверенно считал себя умнее других? — Это прозвучало… ёмко. Впечатляюще, я бы сказал. Но про форель мне больше нравится. Расскажи про форель.
Ван Ибо прикрыл глаза и склонил голову вперёд, подставляя беззащитный затылок.
— Хм, половая зрелость форели наступает при длине от пятнадцати до двадцати сантиметров.
— Достойный размер, — пробормотал Сяо Чжань, его сердце колотилось где-то в горле. — Ты хочешь, чтобы я заколол тебе волосы?
— Да, пожалуйста.
Руки Сяо Чжаня задрожали. Одно простое движение, не требующее никаких особых усилий или ловкости, и острая шпилька вонзилась бы в этот доверчиво подставленный затылок, и всё бы закончилось. Вообще всё.
Сяо Чжань провёл пальцем по нежной коже шеи, считая родинки. Одна, две, три, четыре. Поднёс шпильку к покорно опущенной голове. Плечи Ван Ибо слегка напряглись на одно крошечное мгновение и снова обмякли. Сяо Чжань улыбнулся и закрепил шпильку в волосах, а затем бережно, чтобы не сдвинуть маску, обхватил ладонями его скулы и коснулся губами макушки.
— Всегда хотел так сделать.
Он понадеялся, что теперь станет проще.
Ван Ибо приподнял голову и уставился на Сяо Чжаня. В его глазах мерцал вопрос, на который ни один из них не знал ответа.
— Всегда так делай, — выдохнул он.
Проще не стало.
>°))))彡
Не стало ни проще, ни сложнее. Ван Ибо продолжал являться в книжный магазин и находить себе занятие. Неискренние попытки Сяо Чжаня выпроводить его не срабатывали — Ван Ибо смотрел недоверчиво и тянулся за тряпкой для протирания пыли, а потом мелькал среди стеллажей, поблескивая светло-зелёным нефритом в тёмных волосах.
Они по-прежнему ели, сидя спиной друг к другу, а после еды отставляли посуду прочь и долго держались за руки.
«Он мог бы убить меня в любой момент, — думал Сяо Чжань. — Принесённый в жертву бог — достойная плата за снятие проклятия, каким бы слабым и бесполезным ни был этот убитый небожитель. Пролитая кровь всё смывает. Он ведь не глуп и не наивен. Он мог бы это сделать, он выглядит сильным и ловким».
Но в первую очередь Ван Ибо выглядел незаинтересованным в убийстве. Он воодушевлённо расставлял книги на стеллажах то по алфавиту, то по цвету обложки, то по количеству страниц, продолжал делиться удивительными фактами из жизни ручьевой форели и прокладывать широкий путь к сердцу одного незадачливого божества.
— Знаешь, мальки форели вылупляются из икринок хвостом вперёд, — сказал Ван Ибо, уткнувшись лицом в шею Сяо Чжаня, которому нестерпимо хотелось почувствовать его губы на своей коже, но приходилось довольствоваться лишь ощущением тёплой и влажной от дыхания ткани.
— Представляешь, рыбаки утверждают, что для хорошего улова нужно пользоваться наживкой розового цвета. Они говорят, что розовый — любимый цвет форели, но это не доказанный наукой факт, — пробормотал Ван Ибо, когда Сяо Чжань обнял его сзади, обхватив за талию и целуя в висок. Непослушные руки так и кружили по краю пояса брюк, норовя то ли залезть под него, то ли скользнуть выше — на белую, гладкую кожу живота. Ван Ибо задрожал и вырвался, тяжело дыша и обхватывая себя руками.
Сяо Чжань поднял ладони вверх. Мерзкое проклятие вылезло из глубины, оставило серые тени на веках, заломило брови, погасило свет ярких глаз.
— Прости.
— Ничего, ничего. Это ты прости меня.
В тот день они больше не прикасались друг к другу, а шпилька вдруг пропала из волос, тут же спрятавших Ван Ибо от мира тёмным, текучим водопадом. И то, что он закрылся, огорчило Сяо Чжаня гораздо сильнее, чем отсутствие рокового оружия в поле зрения и потеря иллюзорного контроля над ситуацией.
На следующий день Ван Ибо пришёл с заколотыми волосами, хотя и в заправленной в джинсы рубашке, словно чтобы избежать поползновений Сяо Чжаня, но как только табличка «Закрыто» на двери была повёрнута в сторону улицы, уселся к нему на колени и обхватил ладонями его лицо.
— Я тут вычитал, что из всех видов рыб среди форели чаще других встречаются мутанты. Альбиносы, гермафродиты и даже двухголовые особи, — самым серьёзным голосом сообщил Ван Ибо.
Его нервные пальцы раз за разом очерчивали скулы Сяо Чжаня, тянулись к губам и тревожно замирали на полпути, снова возвращаясь к щекам, вискам, линии челюсти.
— Пожалуйста, сними маску, — мягко попросил Сяо Чжань, прижав его к себе и проведя носом по кромке чёрной ткани. Никогда раньше ему так сильно не хотелось целоваться.
— Я уродлив, — возразил Ван Ибо, отворачиваясь и пытаясь втянуть голову в плечи, но рука Сяо Чжаня удерживала его крепко, не позволяя сбежать.
— Уродство — это всего лишь оценочная категория. Очень субъективная к тому же.
— Наш род был проклят рассерженным демоном много столетий назад, — пробормотал Ван Ибо, пряча лицо на его плече. — Я родился зооморфом, а в двадцать один год окончательно утрачу человеческую сущность и буду доживать свои дни в виде животного.
— Я догадывался о чём-то подобном, — сказал Сяо Чжань, прикасаясь губами к его волосам. — Различал проклятие в тебе с нашей первой встречи.
Ван Ибо резко выпрямился и уставился ему в глаза.
— И ты не испугался? Не почувствовал отвращения?
Сяо Чжань сжал губы и задумчиво покачал головой.
— Я видел немало отвратительного в жизни — людей, предметов и поступков — и многое из этого было прекрасным на внешний вид, поэтому нет, я не почувствовал отвращения. И уж тем более не чувствую его сейчас.
— Тогда жалость? — предположил Ван Ибо. Пальцы Сяо Чжаня скользнули по его шее к обтянутой маской щеке.
— Не думаю, что это жалость. Сожаление — возможно. Сочувствие. Желание помочь.
Ван Ибо судорожно вздохнул, прильнув к его ладони.
— Мне не помочь. Во всяком случае, ни в одной из прочитанных мной книг о проклятиях, включая купленную здесь, ни в одной из статей в сети я не нашёл гарантированного средства, которое могло бы меня спасти.
«Лжёшь. Принесённый в жертву небожитель мог бы», — подумал Сяо Чжань, но ничего не сказал вслух. Должен ли он добровольно пожертвовать собой ради того, чтобы Ван Ибо мог ходить по улицам без маски? В последние дни Сяо Чжань много размышлял об этом и осознал, что смог бы отдать свою жизнь, но не был уверен, что этого хотел сам Ван Ибо. Иначе он давно бы воспользовался своей смертоносной шпилькой, возможностей было хоть отбавляй.
— Это очень сильная и старая магия, — сказал Сяо Чжань. — Но я хочу увидеть тебя в любом случае, кем бы ты ни был, кем бы ни стал.
— Тебе не понравится, — после паузы проговорил Ван Ибо, но не отодвинулся, продолжал вжиматься в него всем телом. — Зооморфизм — это чаще всего смешно и мерзко. Если, конечно же, это не милые пушистые ушки. Но у меня другое.
— Хм. Возможно, ты форель? — предположил Сяо Чжань, успевший прокрутить в голове сотни различных вариантов.
Плечи Ван Ибо затряслись. Смутившись и испугавшись, Сяо Чжань прижал его к себе ещё крепче и с опозданием понял, что тот содрогается от смеха.
— Нет, — с трудом проговорил Ван Ибо, — не форель, нет. К сожалению.
— К счастью, — возразил Сяо Чжань. — Если бы ты был форелью, ты бы давно ускользнул от меня и уплыл в чистый горный ручей.
Они сидели в обнимку, слушая дыхание друг друга и звуки повседневной жизни за окном: шуршание шин по брусчатке, рычание автомобильных моторов, крики играющих детей, звон посуды в соседней забегаловке.
— Закрой глаза, — сказал Ван Ибо, чуть отстранившись. — Только не подглядывай.
Сяо Чжань закрыл глаза и приподнял лицо вверх. На его веки опустилась прохладная ладонь.
— Ты мне не веришь? — усмехнулся он и подумал: «Всё правильно, не верь мне. Ни мне, ни кому бы то ни было. Ты слишком уязвим, ты подставляешь затылок под смертельное оружие, но при этом боишься показать лицо и нанести удар первым. И я очень боюсь, что ты совершишь опрометчивый шаг».
— Скорее, я не верю себе, — ответил Ван Ибо.
Сяо Чжань ждал чего угодно и больше всего — острой боли от колющего ранения, которую множество раз успел себе вообразить, но был лишь поцелуй. Прикосновение губ, лёгкое и почти невинное.
В нём не было ни вспыхнувших перед глазами фейерверков, ни чувства воспарения над землёй, ничего такого возвышенно-прекрасного, что описывалось в сотнях книг, расставленных на полках за их спинами. Было ощущение мягкости и влажности, чужого вкуса, удивительно похожего на свой собственный, щекотного дыхания в ямочке над верхней губой и болезненной тоски, когда это закончилось. Пожалуй, тоску всё же можно было отнести к шаблонам романтики. Рука соскользнула с лица Сяо Чжаня, и он улыбнулся, чувствуя, как от нелепого волнения подрагивают веки, под которыми вдруг стало горячо и мокро.
— Теперь можно, — тихо сказал Ван Ибо. Сяо Чжань открыл глаза навстречу его взволнованному взгляду. Маска снова была на месте, и не было никакого шанса увидеть эти губы, никакого.
— Ты не форель, определённо. Я бы ни с чем не перепутал рыбный вкус.
Ван Ибо хихикнул и обнял его за шею, прижавшись виском к макушке, и они сидели так долго-долго, пока от неудобной позы у обоих не затекли ноги.
>°))))彡
«Это не может тянуться вечно, — думал Сяо Чжань, заворачивая в обёрточную бумагу подарочную энциклопедию и любезно улыбаясь покупательнице. — Время идёт, когда там у него день рождения?»
Ван Ибо, присев на корточки, развлекал ребёнка в коляске журавликом-оригами. У Сяо Чжаня на складе была целая полка бракованных книг, которые он всё собирался куда-нибудь пристроить, но так и не успел. А потом их нашёл Ван Ибо. Книга с оригами привнесла в интерьер магазинчика невиданное количество фигурок из бумаги, которые планировали на голову с высоких полок и выглядывали между книг. Детишкам нравилось, Сяо Чжаню, в общем-то, тоже.
— У тебя нет занятий сегодня, вольный слушатель? — с улыбкой спросил он, проводив покупательницу и придержав для неё дверь. Ван Ибо помог спустить коляску, вручив малышу ещё и бумажный кораблик в придачу.
У Сяо Чжаня день изо дня создавалось впечатление, что Ван Ибо вовсе перестал посещать свои занятия, с утра и до позднего вечера зависая в его магазине. Становясь неотъемлемой частью его жизни. Приучая к себе, чтобы потом — что?
— Нет, семестр закончился, ты не заметил? Лето же.
Сяо Чжань посмотрел в окно: смена сезонов прошла мимо, да и как можно было обращать внимание на такие мелочи, когда перед глазами одна огромная проблема, не желающая ни рассасываться сама собой, ни решаться радикальным способом.
— Форель плохо переносит жару, — сказал Ван Ибо, вытирая выступивший на лбу пот. Сяо Чжань мог только представить себе, как мучительно, должно быть, постоянно находиться в маске. День и в самом деле выдался необычайно жарким для начала лета. — Она может даже получить ожоги от прикосновения тёплых рук.
— Мы уже установили, что ты не форель, — заметил Сяо Чжань, притягивая его в объятия и нежно дуя на влажные волосы.
— Но я бы не отказался нырнуть в прохладный ручей, — вздохнул Ван Ибо, укладывая голову на его плечо.
После закрытия магазина они устроились на ступеньках и любовались июньским небом, наслаждаясь вечерней прохладой, сцепившись мизинцами и прижавшись друг к другу плечами.
>°))))彡
Объятий стало недостаточно, это ощутили оба.
Держаться за руки, сидеть друг у друга на коленях, говорить провокационные глупости — всё это рано или поздно должно было привести к одному.
Но поцелуи. Их не было. «Если бы мы целовались, я бы уже не сдержался», — думал Сяо Чжань, прижатый спиной к стеллажу, приникая голодно губами к обнажённой коже плеча Ван Ибо. Розовая футболка со слишком широкой горловиной заставила Сяо Чжаня почувствовать себя форелью, беспечно бросившейся на приманку. И чёрт с ней, с доказательной наукой. Его ногти сперва впились в обтянутые тонкими брюками ягодицы, затем зацепились за ремень и, наконец, оцарапали тёплую кожу на пояснице.
Ван Ибо, похоже, задался целью сломать ему рёбра или лишить возможности дышать, отчаянно сжимая сильными руками грудную клетку.
Сяо Чжаню до безумия хотелось покрыть поцелуями его лицо и тело, так упорно скрываемые. За окном был поздний вечер, магазин закрылся час назад, и они даже успели прибраться.
— Сними маску, — выдохнул он, не прикасаясь к ней руками. Было жизненно важно, чтобы Ван Ибо сделал это сам, чтобы доверился ему по собственной воле, чтобы не сомневался.
— Я боюсь, что ты шарахнешься от меня прочь, когда увидишь, — прошептал Ван Ибо. — Боюсь отвращения на твоём лице.
Его руки обмякли и соскользнули вниз.
— Не бойся, верь мне, — тихо попросил Сяо Чжань. — Меня не так просто напугать, я ведь не трусливая форель.
Ван Ибо фыркнул и сложил ладони у него на груди.
— Форель не трусливая, а осторожная, что естественно с учётом количества желающих её сожрать. А я всего лишь даю тебе путь к отступлению.
— В настоящий момент ты буквально зажал меня в углу, — усмехнулся Сяо Чжань, зарываясь рукой в его волосы. — О каких ещё путях тут идёт речь? Я уже сдался и прошу лишь капельку снисхождения. Всё не может быть настолько плохо.
Ван Ибо опустил голову ему на плечо, тепло и влажно выдохнул в ключицу. Сяо Чжань лишь сейчас осознал, что его рубашка наполовину расстёгнута.
— Ещё немного, и я сам капитулирую, — признался Ван Ибо, вздрогнув, — а потом буду горько раскаиваться в этом до конца своих жалких дней.
Пальцы Сяо Чжаня в его волосах нащупали гладкий камень шпильки. «Ты мог бы прекратить свои страдания в любой момент, — подумал он. — И я бы тебя не осудил. Как можно осуждать желание сохранить человеческий облик и прожить долгую, счастливую жизнь?»
— Так ты покажешь себя? — спросил он ласково, страсть немного утихла, освободив место нежности.
— Не лицо, нет. Прости, я не смогу, это слишком... Но я, пожалуй, мог бы показать тебе всё остальное. Если ты не захочешь меня, я пойму, ведь это в конце концов физическое.
«Между нами с самого начала не было чисто физического, как ты ещё не понял?» — захотелось воскликнуть Сяо Чжаню, но он лишь погладил Ван Ибо по голове, умышленно задевая шпильку, намекая, оставляя ему возможность в любой момент передумать и избрать другой путь. Может быть, Сяо Чжань и в самом деле испытал бы ошеломляющее отвращение, которое не сумел бы скрыть. Разве подобное предательство не заслуживает смерти?
— Пойдём ко мне, — предложил он. — Здесь не самое удобное место, согласись.
— Здесь уютно, — тихо сказал Ван Ибо, — здесь я чувствую себя в безопасности.
— Моя квартира наверху. Нам всего лишь нужно выйти из магазина, а затем подняться по ступенькам с другой стороны здания.
Ван Ибо вздрогнул и отстранился. Возможно, он не имел в виду, что они будут делать что-то прямо сейчас.
— Если ты хочешь, — поспешил заверить его Сяо Чжань. — Если нет, то ничего страшного, я всё равно…
Он прикусил язык и почувствовал, как начинают гореть уши и щёки. «Я всё равно… буду…»
— Ты всё равно, — повторил Ван Ибо, — позволишь мне приходить сюда?
— Это даже не подлежит обсуждению.
Сяо Чжань крепко сжал его локти и развернул спиной к стеллажу. В глазах Ван Ибо мелькнул испуг, а затем смирение. Это никуда не годилось.
Губы Сяо Чжаня прикоснулись к его лбу, а после — к обоим векам по очереди.
— Пожалуйста, не считай, что ты что-то мне должен. Я не прошу у тебя больше, чем ты можешь мне дать, и чем бы это ни было, я буду этим дорожить.
Они не пошли к нему ни этим вечером, ни следующим. Ван Ибо продолжал приходить в магазин, помогать, делить с Сяо Чжанем трапезу, опираясь на его спину острыми лопатками, держать его за руку и обнимать, и принимать невинные ласки, закатывая от удовольствия глаза.
>°))))彡
Всё изменилось в тот день, когда разразилась гроза. Летний дождь прибил пыль к брусчатке, стёк грязными потоками в ливнёвки. Ван Ибо появился лишь к обеду, промокший до нитки и дрожащий, как будто шёл пешком под дождём от самого дома, где бы он там ни жил. Сяо Чжань пытался ненавязчиво спросить об этом однажды, но вопрос подчёркнуто проигнорировали. Ван Ибо умел обозначать границы.
— Ты ледяной просто, — проворчал Сяо Чжань, помогая ему стянуть с ног промокшие кроссовки. Ноги у Ван Ибо были обычные — стопа, розовая пятка, пять пальцев. Сяо Чжань растирал побелевшую от холода кожу щиколоток, заставляя Ван Ибо хихикать от дразнящих прикосновений.
— Люди, которые боятся щекотки, ревнивые, — легкомысленно сказал Сяо Чжань. — Ты ревнивый?
— А ты как думаешь? — вопросом на вопрос ответил Ван Ибо и упёрся голой ногой ему в грудь, склонив набок голову и хитро блестя глазами.
— Боюсь даже представить, насколько, — прошептал Сяо Чжань и наклонился, легонько касаясь губами холодных пальцев. Ван Ибо резко убрал ногу, потянулся вперёд, обхватив его руками за скулы, и тяжело задышал, до боли прижавшись лбом ко лбу Сяо Чжаня.
— Самцы форели намного многочисленнее самок и отличаются более яркой окраской, — сказал он. Мокрая ткань маски плотнее прилегала к лицу, и Сяо Чжаню с близкого расстояния на секунду показалось, что он может различить так тщательно скрываемые черты лица. Нечеловеческие. — Они отвлекают внимание других хищников на себя.
«Ты либо не хищник вовсе, — подумал Сяо Чжань, грея ладонями ледяные стопы, которые так и не выпустил из рук, — либо коварный хищник, любящий играть со своей жертвой».
— У меня дома есть сухая одежда. Я мог бы закрыть магазин, в такую погоду вряд ли кто-то решит идти за книгами.
Ван Ибо отстранился, развёл колени в стороны, щиколотками обхватил его под мышками. Мокрая ткань джинсов волнующе холодила кожу сквозь тонкую рубашку. По телу Сяо Чжаня побежали мурашки.
— Хорошо, — выдохнул Ван Ибо, как будто заранее снимая с себя ответственность за то, что неминуемо случится вскоре. — Хорошо, пойдём.
>°))))彡
Если бы Сяо Чжаня спросили, что произошло между этими словами и мгновением, когда лишившийся штанов Ван Ибо заполз на его кровать, всё ещё дрожа от холода и капельку — от предвкушения, он бы ответил, что почти ничего не помнит.
Всё смялось и слилось в беспорядочную мешанину: перебежки по лужам, торопливые попытки попасть ключом в замок, нетерпеливые руки, буквально срывающие брюки с них обоих.
— Мы не сможем продолжить, если ты не снимешь это, — Сяо Чжань провёл ладонями по бицепсам Ван Ибо, обтянутым мокрой футболкой, — и это, — он скользнул указательным пальцем по гладкому бедру вверх, к кромке трусов — единственной вещи, которая всё же осталась сухой.
— Ты снимешь, — сказал Ван Ибо, потянулся руками к волосам и, достав шпильку, небрежно бросил её на тумбочку у кровати. Металл звякнул по дереву. Сяо Чжань нетерпеливо дёрнул его футболку вверх, надеясь и боясь, что зацепит маску, но Ван Ибо склонил голову и придержал ткань руками.
— Пожалуйста, ничего не говори.
Сяо Чжань отбросил мокрую футболку и изумлённо уставился на его обнажённое тело.
— Я не могу, — прошептал он и сглотнул, — не могу ничего не говорить, потому что это невероятно.
Кожа Ван Ибо была гладкой, матовой и безупречной, того самого молочного оттенка, который запомнился ему по мелькавшей под футболкой полоске. А ещё на груди и животе Ван Ибо было десять розовых сосков. Кажется, Сяо Чжань сказал что-то подобное вслух, потому что его тихо поправили:
— Двенадцать. Их двенадцать. Тебе… не противно?
Сяо Чжань осознал, что таращится на соски, в то время как его пальцы невыносимо зудели от желания прикоснуться, а слюны во рту стало так много, что ещё секунда, и он рисковал захлебнуться.
Он поднял взгляд на смущённые и слегка перепуганные глаза Ван Ибо и сглотнул ещё раз.
— Мне? — потерянно спросил Сяо Чжань и резким рывком уложил Ван Ибо на спину, зависнув на секунду над его грудью, прежде чем начать вылизывать каждый сосок по очереди, нажимая языком и втягивая в рот нежнейшую кожу, легонько стискивая зубами. Руки в это время слепо шарили по телу Ван Ибо, находя другие соски, чтобы ласкать их кончиками пальцев, зажимать, выкручивать и теребить, наслаждаясь то тонкими всхлипываниями, то хриплыми стонами, слегка приглушёнными маской. Ван Ибо стискивал его бока коленями, метался под ним и выгибался, и даже если это — единственное, что было бы позволено Сяо Чжаню перед смертью, он бы умер счастливым. Позабыв о собственном еле выносимом возбуждении, он продолжал помнить о смертоносной шпильке, лежащей на расстоянии вытянутой руки. Быть может, Ван Ибо специально выбрал такой момент? Быть может, искал удобный случай?
Однако для Ван Ибо, казалось, не существовало больше ничего, кроме здесь и сейчас. Он почти непрерывно издавал потрясающие звуки, ёрзал и пытался создать как можно больше трения, неосознанно прижимая ладони Сяо Чжаня к себе, тяжело дыша и извиваясь. Теперь стало ясно, почему ему так нравилось тереться о Сяо Чжаня при каждом удобном случае.
— Ты прекрасный. С чего ты вообще взял, — бормотал Сяо Чжань между поцелуями, которыми покрывал обнажённую грудь и живот Ван Ибо, — что это может быть отвратительно? Это невероятно! Это так заводит. Ты очень красивый. Очень. Я так тебя…
Ван Ибо обхватил его лицо обеими руками и прижал большие пальцы к губам, заставляя умолкнуть. Его глаза были тёмными и блестящими, ресницы слиплись влажными стрелочками. Он потянул Сяо Чжаня на себя, уложил головой между подбородком и ключицей, оплёл ногами бёдра, дав почувствовать своё возбуждение.
— Подожди, — прошептал он. — Просто. Этого слишком. Много.
Они замерли, обнимая друг друга, прерывисто дыша и прислушиваясь к окружающему миру, пытаясь найти ещё какой-то якорь и не находя.
— Это не всё, — сказал Ван Ибо через пару минут. — Не всё, что у меня есть.
— Ладно, — ответил Сяо Чжань, ласково проводя рукой от его ключицы вниз к бедренной косточке, задевая все шесть сосков с левой стороны и вызывая у Ван Ибо тихий всхлип. — Хорошо. Покажешь остальное?
Судя по форме и размеру возбуждённого члена, уткнувшегося ему в живот, особенности не касались половой системы, хотя это было ещё не точно.
Но прежде чем позволить Сяо Чжаню снять с него трусы, Ван Ибо заставил его самого обнажиться, торопливо помогая согревшимися пальцами, нетерпеливо дёргая за рукава.
Сяо Чжаню было нечего стесняться, он осознавал привлекательность собственного тела и много раз слышал комплименты в свой адрес. Поэтому он позволил Ван Ибо изучать и трогать себя, разглядывать, исследовать. Они снова поменялись местами, Ван Ибо улёгся сверху, крепко вцепился руками в плечи, почти до боли и синяков, и стал опять тереться всем собой о его тело, жмурясь и судорожно вздыхая, а Сяо Чжань мог лишь обнимать его, водить ладонями по спине, снова шептать, насколько тот красив и невероятен.
Возможно, они могли бы вот так и кончить — от трения и осознания близости друг к другу, почти полного принятия и доверия, но упрямые пальцы Сяо Чжаня всё же скользнули под резинку нижнего белья Ван Ибо, на гладкие нежные ягодицы, и там обнаружили кое-что ещё. Ван Ибо, который перед этим стонал и ёрзал, мгновенно замер, уткнувшись лицом в подушку, руками обхватив голову Сяо Чжаня и дрожа. Уже не от возбуждения.
— Это… хвостик? В смысле, хвост? — прошептал Сяо Чжань, повернувшись лицом так, чтобы губы касались спрятанного под распущенными волосами горячего уха с прохладной серёжкой. — Я хочу посмотреть, можно?
Всё это время он продолжал гладить маленький гладкий отросточек, в толщину не больше мизинца, так и норовящий свернуться в колечко. Неудивительно, что под брюками ничего не было заметно.
— Ты можешь, — прошелестел Ван Ибо куда-то в подушку и чуть приподнял бёдра, позволяя Сяо Чжаню снять с него трусы.
Сяо Чжань вытянул шею и с восторгом рассматривал самый настоящий хвостик, покрытый нежным пушком, слегка подёргивающийся от ласк его руки.
— Прекрасный, чудесный, — сказал он, не прекращая поглаживаний и тычась носом в висок всё ещё стесняющегося Ван Ибо. — Как ты только мог подумать, что мне может не понравиться? Ты самое изумительное существо из всех, кого я видел!
Ван Ибо повозился и приподнял голову. В его глазах радость мешалась с неуверенностью, которую Сяо Чжаню захотелось изгнать прочь навсегда.
— Но после того, как я…
— Молчи, — торопливо сказал ему Сяо Чжань и нахмурился для вида, но его губы, так и норовившие расплыться в безудержную улыбку восхищения и нежности, никого не смогли бы обмануть. — Не говори ничего. Есть ты и я, и это мгновение. И ты мне нравишься, очень. Я хочу тебя, как давно уже никого не хотел. И меня не смущают и не пугают твои особенности, они мне кажутся милыми… Крутыми даже. Пожалуйста, не убегай.
Всё это время Ван Ибо смотрел ему в глаза и не моргал, и даже, кажется, не дышал, потому что как только Сяо Чжань замолчал, чтобы перевести дух, тот тяжело вздохнул и сглотнул, а потом оттолкнулся от кровати и сел на бёдра Сяо Чжаня, потёршись промежностью о его член. Пальцы Сяо Чжаня неосознанно скользнули к ягодицам и крепко их сжали.
В комнате исчезли все звуки, осталось только дыхание двух людей, только заполошный стук двух сердец. Казалось, что весь мир пропал где-то в другом измерении.
«Сейчас он снимет свою маску, — внезапно понял Сяо Чжань, — сейчас я увижу его лицо и… Испугаюсь? Испытаю жалость? Могу ли я почувствовать отвращение к нему после всего, что между нами было?»
Но Ван Ибо даже не думал снимать маску, он тревожно вглядывался в лицо Сяо Чжаня, а затем снял его руки со своих ягодиц и прижал к соскам, выдохнул, склонил голову, закрывая волосами лицо, и мелко задрожал, словно против своей воли.
Он скользил по бёдрам Сяо Чжаня, тёрся своим членом о его и подставлялся под беспорядочные прикосновения губ. Сяо Чжаню безумно хотелось тоже стать зооморфом, желательно осьминогом, чтобы получить возможность ласкать соски Ван Ибо, сжимать его ягодицы, гладить хвостик, тянуть за волосы и дотронуться наконец до их прижатых друг к другу членов, а может быть, даже прикоснуться к заветному входу, где, как он был почти уверен, к Ван Ибо до сих пор никто не прикасался.
Но у Сяо Чжаня было всего две руки, и никаких духовных сил не хватило бы отрастить на время ещё хотя бы парочку.
— Давай по-другому, — мягко сказал он, с трудом держа себя в руках. Ван Ибо был прав — всего этого было слишком много; казалось, одно движение приведёт к преждевременной развязке, оставив одного из них разочарованным в себе, а второго — неудовлетворённым. Сяо Чжань со странной теплотой на душе отметил, что Ван Ибо был не искушён в плотских утехах. Вряд ли он мог позволить себе вот так открыться другому человеку, даже при условии, что некоторые вещи всё равно предпочитал хранить в тайне.
— Как? — почти жалобно произнёс Ван Ибо, замирая и подталкивая руки Сяо Чжаня ниже, туда, где они были нужны сильнее всего.
— Ты мне доверяешь? — спросил Сяо Чжань, обнимая его за талию, и только получив в ответ лёгкий кивок, перевернул их, снова уложив Ван Ибо на спину. — Тебе удобно? — спросил он, помня о хвостике и не зная, мешает ли тот в этой позе, и в ответ получил ещё один кивок и прищуренные в ласковой улыбке глаза. Эта маска. Эта тьма внутри. Они никуда не делись, но если думать об этом всё время, Сяо Чжань и Ван Ибо могут никогда не обрести то, что у них может быть наперекор и вопреки. И сколько бы каждый из них ни потерял в будущем, эти мгновения страсти и нежности можно сделать пусть недолгой, но счастливой реальностью.
Он раздвинул колени Ван Ибо шире, игнорируя испуганный вздох и дрожь, и положил голову ему на бедро, потираясь щекой о нежную, мягкую кожу. Одной рукой он ласкал соски, пытаясь захватывать по два, а то и по три сразу, второй обхватил член, совершенно обычный, такой же, как у него самого, чуть светлее разве что, и с лёгким изгибом в другую сторону. Сяо Чжань сделал несколько движений рукой, размазывая выступившую на головке пряную влагу, и этого вновь стало недостаточно. Бедро Ван Ибо дрожало, как будто он сдерживался изо всех сил, чтобы не совершить лишнее движение, длинные пальцы вцепились в волосы Сяо Чжаня, словно пытаясь направить его губы, целующие чувствительный сгиб между ногой и пахом, к члену.
— Ты знаешь, чего хочешь, верно? — спросил Сяо Чжань с ухмылкой и встретил почти обезумевший от вожделения взгляд с расплывшимися на всю радужку зрачками.
— Тебя, — ответили ему, и это был тот самый ответ, которого он желал.
Неудовлетворённая жажда поцелуев заставляла губы зудеть, но теперь им нашлось правильное применение — поцеловать головку, обхватить её, выпустить изо рта с хлюпающим звуком и снова втянуть, глубже, до горла, и сосать, втягивая щёки, лаская языком уздечку. Он сжимал пальцами чувствительный сосок, а другой рукой отводил в сторону и удерживал подёргивающееся непослушное колено, что так и норовило прижаться к его голове.
Ван Ибо простонал и потянул его за волосы вверх, и это было не больно, ведь Сяо Чжань был устойчив к физической боли, но он испугался, что делает что-то не так, и выпустил член изо рта, почти сразу же ощутив горячую сперму на подбородке и шее и зачарованно наблюдая, как она вытекает толчками на бледный живот.
Ван Ибо, смотревший на него расфокусированным взглядом, со стоном откинул голову на подушку, его рука соскользнула с волос Сяо Чжаня на бицепс и потянула его на себя.
Сяо Чжань любовался покрытым капельками пота лбом, широко распахнутыми глазами над краем чёрной маски, рассыпавшимися вокруг головы волосами и почти умирал от чувства, которому не мог дать точного определения, слишком многогранным оно было.
— Спасибо, — сказал Ван Ибо серьёзно, — спасибо тебе. Я раньше никогда…
Сяо Чжань очень рисковал, прижав палец куда-то в область его подбородка и нижней губы, но Ван Ибо лишь вздрогнул и замолчал.
— Не нужно, за это не благодарят, — Сяо Чжань поморщился от того, насколько назидательной вышла эта фраза, и добавил: — Но я с тобой ещё не закончил.
Рука Ван Ибо сжалась на его плече, а вторая легла на скулу.
— Тогда не отвлекайся.
Сяо Чжань поцеловал его в лоб и провёл рукой вниз, сжав ладонью опавший после оргазма член, наверняка слишком чувствительный, влажный от спермы.
— У меня нет ничего, что могло бы помочь нам, но это тоже подойдёт, — он поднял вверх два пальца, покрытых семенем Ван Ибо, и слизнул немного, не отводя взгляда от широко распахнутых, изумлённых глаз. — Ты вкусный.
— А ты ужасный, — прозвучало в ответ, заставив Сяо Чжаня рассмеяться, откинув голову.
— Моё божественное терпение не вечно, — с демонстративным сожалением вздохнул он, отодвинулся и развёл колени Ван Ибо ещё шире. Лежащий на животе член дёрнулся, и Сяо Чжань удовлетворённо сказал: — Угу.
Ему одновременно хотелось поскорее что-то начать делать и замереть в этом мгновении, когда уже случилось слишком много всего, но рубеж всё ещё не перейдён. Сяо Чжань чувствовал духовную энергию, скопившуюся в груди и растекающуюся по венам, воспламеняя кровь, как в те далёкие времена, когда он только научился контролировать свою божественную сущность и управлять этой чудесной силой. А быть может, это было что-то другое, не менее прекрасное и волшебное.
Задумчивый голос заставил его стряхнуть морок и оторвать взгляд от умопомрачительной картины перед собой.
— Задернул полог темной ночью,
Достал огня, зажег свечу,
И низошла на наше ложе
В любовном облаке весна!
Пером я сделал первый росчерк —
И кровью ложе обагрил,
Под дробный грохот барабана
Я смял в своих руках бутон.***
С последними словами Ван Ибо провёл руками по бокам вниз, как роковая соблазнительница в пафосном кино или как демон-искуситель, сложно было сказать, что хуже.
Сяо Чжань уронил голову ему на плечо и рассмеялся, а затем целовал и целовал мягкую бледную кожу шеи и ключиц, слизывая и втягивая носом что-то очень похожее на собственные слёзы. Слёзы небожителя на теле проклятого.
— Не смейся, ты сам мне продал эту книгу!
— И это ужасно. Лучше расскажи мне про форель. Никогда не надоедает про неё слушать. Даже сейчас.
Ван Ибо помолчал мгновение, а затем шепнул:
— Ты знал, что самки форели отличаются избирательностью? Они предпочитают сильных и зрелых особей, а молодых к себе не подпускают.
Сяо Чжань соскользнул ниже и вжался лицом в складку между его ногой и пахом, коснулся губами выступающих голубых вен и тонких жил. Вдохнул запах семени, всё ещё размазанного по животу Ван Ибо.
— Зрелых, говоришь?
— Ага, опытных, видимо.
«С тобой мне не помогает опыт, с тобой мне вообще ничто не поможет», — подумал Сяо Чжань, разворачивая голову и ощущая щекой жёсткие лобковые волосы. Ван Ибо дёрнулся, когда язык коснулся основания всё ещё слишком чувствительного члена.
— Тихо, — прошептал Сяо Чжань и провёл ладонями по широко разведённым дрожащим бёдрам. — Позволь мне продемонстрировать свои умения и доказать состоятельность как партнёра.
Ладони сжали его лицо, с усилием поднимая вверх. Чёлка Ван Ибо распалась надвое, обнажив бледный гладкий лоб, брови изогнулись домиком.
— Тебе ничего не нужно доказывать. Достаточно того, что мы оказались здесь.
Коснувшись губами его век, Сяо Чжань собрал пальцем сперму с живота Ван Ибо и размазал по его промежности, легонько надавливая на розовый тугой анус, проникая внутрь немного и наблюдая, как стекленеют глаза напротив.
— Тебе не будет больно, обещаю, — прошептал он и почти сразу почувствовал, как слегка расслабились напряжённые мышцы, а палец вошёл глубже в тёплое и нежное нутро.
Сяо Чжань гладил подрагивающие бёдра и растягивал неподатливое отверстие уже двумя пальцами, а Ван Ибо беспорядочно крутил головой и цеплялся руками за простынь, сдавленно постанывая сквозь маску.
Сперма — не лучшая смазка для первого раза, но ничего другого не было в спальне. Сяо Чжаню уже много лет, десятилетий даже, было неинтересно вступать с кем-либо в половой акт, к тому же это отнимало слишком много духовных сил, которые можно было направить на более полезные дела. Он набрал ещё немного семени и добавил третий палец, потянулся чуть выше и провёл языком по левому боку Ван Ибо, задевая соски и провоцируя того на мучительный стон наслаждения.
— Боже, смилуйся.
— Я утратил этот статус более двухсот лет назад, — усмехнулся Сяо Чжань, чувствуя, как губы отказываются издавать членораздельные звуки, не подчиняясь голосу разума, который тоже внезапно исчез, — но мне нравится, когда ты меня так называешь...
— Сяо Чжань!
— Даже в те времена никто не считал меня милостивым, только глупым и безрассудным, — выдохнул он в пупочную ямку, слизнул немного семени, очищая бледную кожу. Голова кружилась, перед глазами стояла странная пелена, зрение стало туннельным — он не видел ничего, кроме человека перед собой, и чувствовал лишь кристально-чистое желание оставить на нём и в нём свой след, как благословение. — С чего мне меняться теперь?
— Потому что ты со мной? — прозвучало в ответ. — Хотя безрассудство мне тоже подходит.
Сяо Чжань приподнялся, продолжая двигать пальцами в расслабившемся отверстии, спермы становилось недостаточно, и он добавил слюну. Ван Ибо закрыл глаза руками и судорожно выдохнул, толкаясь бёдрами вперёд и вверх, словно прося больше, глубже.
— Ты хотел убить меня? Принести в жертву? — поинтересовался Сяо Чжань мягким голосом, ускоряя движения, теперь толкаясь пальцами жёстко, на грани грубости.
— Нет. Да. В смысле, не с самого начала… Ты мне понравился сразу, а потом я коснулся твоей руки… И подумал, что вот оно. Что я мог бы улучить момент и вонзить шпильку, когда ты ничего не подозревал, — Ван Ибо вытянул шею, схватил Сяо Чжаня за запястье и зажал его пальцы внутри, надавливая на них рукой, словно пытаясь втянуть всю его кисть. Вторая рука Сяо Чжаня впилась в его талию, чтобы удержать на месте, не дать причинить себе вред. Ничего подобного он не хотел. Они замерли, уставившись друг другу в глаза, напряжённые и потные, а потом Ван Ибо продолжил говорить, чуть задыхаясь: — Но я узнал тебя ближе, и ты был добрым. Ты волновался обо мне и о множестве других вещей, о которых вовсе не обязательно было тревожиться. Ты угощал меня вкусной едой, и позволял приходить в свой магазин, и обнимал, как будто я что-то значу, как будто я красивый.
Сказав это, Ван Ибо отпустил его руку и откинул голову на подушку, вздохнул и закрыл глаза. Его грудь быстро опускалась и поднималась, член снова был твёрдым. Из-под маски стекали капли пота, рисуя блестящие дорожки на бледной шее, волосы тускло мерцали.
«Я мог бы снять с него маску прямо сейчас, — подумал Сяо Чжань, — он бы не сопротивлялся. Он не успел бы схватить шпильку, да и не стал бы. Он мне доверяет. Я мог бы увидеть его лицо прямо сейчас, но ни за что так с ним не поступлю».
Сорвать маску сейчас означало бы унизить Ван Ибо в момент самой большой уязвимости, одним жестом превратить всё хорошее, что было между ними, в больное и горькое. Сяо Чжань вытащил пальцы, огладил свой член, размазывая выступивший предэякулят и остатки спермы Ван Ибо. Он склонился вперёд, к спрятанным за слоем ткани губам, которые так сильно хотел поцеловать, приставил головку к входу. Ван Ибо смотрел ему в глаза, не моргая, не шевелясь, как будто пытаясь запомнить это мгновение, впитать его разумом, втянуть в себя, как его тело принимало Сяо Чжаня — почти жадно, горячо, бездумно.
— Красивый, — прошептал Сяо Чжань. — Очень, — и вошёл до конца, на секунду замерев, а потом просунул руки под лопатки Ван Ибо и слизнул каплю пота из ямочки между ключицами.
— Ты. Это о тебе, — услышал в ответ, улыбнулся и качнул бёдрами.
— Не будем спорить об этом, правда?
Это не должно было ощущаться настолько хорошо просто потому, что на самом деле так не бывает — чтобы двое совпадали так идеально, словно созданные по небесному лекалу. Они оба дрожали, хаотично двигались навстречу друг другу и замирали, когда становилось слишком много. И хотя Сяо Чжаня бесконечно раздражала чёрная ткань между их лицами, он находил силы в мысли о том, что выбрал Ван Ибо вопреки всему — проклятию, страхам и неуверенности; захотел быть с ним, не обижаясь, не настаивая и не шантажируя чувствами и отношениями, а просто ожидая, когда тот сам ему доверится.
Сяо Чжань изо всех сил прижал к себе Ван Ибо, едва не до боли, входя глубоко, ещё глубже, словно пытаясь таким образом дотянуться до проклятого сгустка тьмы, поселившейся в этом теле, представляя своё семя золотым потоком божественной энергии, которой у него, к несчастью, было слишком мало. Но он мог вообразить, как она смывает проклятие, в чём бы оно ни заключалось. Мечты тем и хороши, что всегда и везде уместны.
Он чувствовал, как пульсирует член внутри тела Ван Ибо, как вытекает семя, слышал свои и чужие стоны и всхлипывания, бормотал бессвязные глупости и как молитву повторял любимое имя, словно взывая к Небесам о помощи.
Ван Ибо сжимал его плечи до синяков, царапался и тёрся об него, прижимался потным виском ко лбу, оплетал собой и шептал слова, которые посылали мурашки по коже Сяо Чжаня. А потом они долго лежали на испачканных, влажных простынях и не могли заставить себя отлепиться друг от друга, даже когда оба стали замерзать.
Отправив Ван Ибо первым в душ, Сяо Чжань сменил постельное бельё и достал тёплый мягкий плед. А когда тот появился в дверях, слегка растерянный и смущённый, словно ожидая, что его вот-вот попросят уйти, Сяо Чжань накинул на него пушистую ткань, укутал и затолкал обратно в кровать, предупредив самым суровым тоном:
— Даже не думай об этом. Сегодня ты остаёшься здесь.
Ему хотелось добавить: «И завтра тоже, и послезавтра, и каждый день. Оставайся сколько захочешь, просто будь со мной».
Глаза Ван Ибо были огромными и усталыми, он медленно моргал и сразу же свернулся калачиком в центре кровати.
— Как я пойду? — пробурчал он, копошась среди подушек. — Я теперь неделю не смогу ходить нормально.
— В этом-то и был весь смысл, — сказал ему Сяо Чжань, подтыкая плед вокруг него плотнее и закрепляя простеньким заклинанием, вложив в это остаток духовных сил. Чтобы не сбежал.
Ещё никогда в жизни он не мылся так быстро, с открытой дверью и прислушиваясь к каждому звуку. Но вернувшись в спальню, Сяо Чжань нашёл Ван Ибо на месте, уютно спящим при тусклом свете ночника в своей неизменной маске. Он вздохнул, погладил длинные влажные волосы и примостился рядом, на всякий случай прижав своё проклятое счастье к кровати рукой и ногой.
>°))))彡
Пробуждение могло бы получиться неловким, у Сяо Чжаня такие уже бывали, пусть и очень много лет назад. Дурацкое смущение, неуклюжие попытки прикрыться и прошмыгнуть в ванную первым, переодевание, отвернувшись в стенку, как будто накануне не срывали одежду, не любовались и не познали друг друга так близко, что никакая стеснительность не кажется логически обоснованной. И всё же. Увидеть того, с кем впервые провёл ночь, с утра — это как увидеть себя самого, обнажённым целиком и полностью, до костей, в которых заложен фундамент личности. Увидеть и вновь разочароваться.
Но теперь всё было иначе. Не ощущалось никакой неловкости, никакого сожаления, только трепет нежности и боль, разрывающая в клочья грудную клетку от мысли, что это всё ненадолго. Ван Ибо лежал к нему спиной, бледная кожа, выступающие позвонки, сиреневые отпечатки ночной страсти. Сяо Чжань прикоснулся губами к расслабленному бицепсу, потянулся вперёд и отпрянул. Видимо, маска соскользнула во сне, она тёмным пятном выделялась на белой простыне, придавленная обмякшей ладонью. Он осторожно сел, чтобы не разбудить Ван Ибо, не спугнуть и не оттолкнуть от себя, аккуратно приподнял запястье, вытащил маску. Но не успел Сяо Чжань надеть её на спящего, как тот проснулся, резко и испуганно сел, хватая его за руку, и охрипшим со сна голосом произнёс:
— Что ты делаешь?
Несколько секунд они пялились друг на друга во все глаза, а затем Ван Ибо перевёл взгляд на маску в руке Сяо Чжаня и прошептал:
— Нет. Зачем?..
— Она снялась с тебя во сне, и я всего лишь хотел надеть её обратно, — медленно ответил Сяо Чжань, не в состоянии моргнуть, не в силах отвести взгляд от лица перед собой. — Но не думаю, что в этом есть необходимость.
Ван Ибо вздохнул, ресницы скрыли глаза, по щекам растёкся румянец, пухлые вожделенные губы, которые Сяо Чжань так долго и безнадёжно хотел поцеловать, вздрогнули.
— Полагаю, смысла и правда нет, ведь ты не закричал и не убежал в ужасе. Не то чтобы я раньше сомневался, но теперь ещё раз осознал, что ты настоящий небожитель, великодушный и искренний. И почему мне так повезло?
Сяо Чжань с трудом сглотнул, комок перекрыл пересохшее горло.
— Ты ошибаешься. Сильно и во многом.
Он протянул руку, чтобы дотронуться до щеки, до гладких, точёных скул, чтобы проследить кончиками пальцев линию носа и наконец добраться до губ.
— Не знаю, что было с тобой раньше, и знать не хочу. Но важно, чтобы ты понял одно: ты совершенство.
Ван Ибо медленно моргнул и торопливо ощупал своё собственное лицо, словно не веря. Его рот приоткрылся, а глаза удивлённо распахнулись — такие знакомые глаза на незнакомом лице.
— Зеркало. Где-то здесь есть зеркало?
— Моих глаз тебе недостаточно, тщеславный ребёнок? — рассмеялся Сяо Чжань.
Брови Ван Ибо вздрогнули, он умоляюще схватил Сяо Чжаня за руку.
— Я ненавидел зеркала всю свою жизнь, позволь мне побыть тщеславным теперь. Я недолго, обещаю. Мне просто надо убедиться, ведь мои глаза меня не обманут, и поверить, что всё изменилось… — он покачал головой и провёл ладонью по груди, которая по-прежнему существенно отличалась от человеческой.
Сяо Чжань потянул его из кровати к шкафу.
Стоя перед зеркалом, Ван Ибо несколько раз открыл и закрыл рот, как самая настоящая форель, выброшенная из воды, а потом потянулся рукой к своему отражению, прослеживая контур лица, проводя пальцем по линии носа.
— Невероятно, — пробормотал он и опустил голову вниз, смаргивая набежавшие от волнения слёзы. Сяо Чжань и сам бы разрыдался, но кому-то же нужно было держать себя в руках.
Ван Ибо вздрогнул и изогнулся, обернулся вокруг себя.
— Сосков осталось десять… Самые нижние исчезли, — он растерянно посмотрел на Сяо Чжаня, который был совсем не прочь полюбоваться его восхитительным, гармоничным телом.
— Чудеса, да и только, — вздохнул Сяо Чжань, сжимая пальцы. Очень странно. Духовная энергия была на нуле, но при этом он чувствовал себя сильным и бодрым, и способным перевернуть горы, повернуть реки вспять.
— Это ты. Я уверен, что это из-за тебя, — прошептал Ван Ибо, обхватывая руками его талию. — Признавайся, ты тайком вливал в меня свою кровь?
— Я определённо что-то вливал, — с лукавой улыбкой ответил Сяо Чжань, — только не кровь. Я ничего такого не планировал и не ожидал, просто был с тобой, в тебе, каждой клеткой и каждым духовным каналом. И думал о том, как сильно ты мне нужен, как сильно я хочу видеть тебя каждый день, без маски, без преград между нами; и есть с тобой цзяоцзы не спиной к спине — хотя мне так тоже безумно нравится — а лицом к лицу, и стирать соус с твоего подбородка; и слушать твои рассказы о форели, а возможно, читать вслух друг другу перед сном, только выбор книг я бы всё же оставил за собой, ты… твои литературные вкусы не внушают доверия; и целовать тебя повсюду, не боясь, что ты отшатнёшься и оттолкнёшь меня, сбежишь навсегда и никогда не придёшь снова. Может быть, это сработало лучше любого другого заклинания, лучше жертвы и пролитой крови. Я не знаю точно.
Они стояли перед зеркалом обнажённые и смотрели друг на друга, впитывая каждую эмоцию на лице. Краем глаза Сяо Чжань заметил крошечное движение, скользнул рукой по пояснице Ван Ибо к ягодицам и нащупал хвостик.
— Да, — сказал он. — Возможно, одного вливания было недостаточно, чтобы избавить тебя от проклятья целиком. Возможно, нам придётся постараться ещё раз. Или не раз.
Ван Ибо улыбнулся и ткнулся носом ему в щёку.
— Я согласен. На всё. На ещё много-много раз. У меня день рождения меньше чем через месяц, возможно, нам нужно делать это каждый день? Чтобы уж точно добиться полного снятия проклятия?
Сяо Чжань нашёл губами его губы — мягкие и сладкие, удивительные. Их хотелось целовать до умопомрачения и ещё немного дольше. Одна ладонь легла на затылок Ван Ибо, зарываясь в гладкие волосы, вторая прошлась по груди, задевая чувствительные соски. В ответ на свои действия он получил сдавленный стон и толчок бёдрами.
Ван Ибо отстранился и заглянул ему в глаза.
— Никогда раньше не думал, что в них есть смысл, считал уродством. А теперь задаюсь вопросом, можно ли их сохранить?
Сяо Чжань хихикнул и сжал один сосок сильнее, наблюдая, как чернотой растекаются по радужке зрачки Ван Ибо, как сбивается его дыхание.
— Я тоже об этом подумал, — сказал он. — Но с ними или без них — ты всё равно самый прекрасный и удивительный человек на свете.
— М-м, тогда мы могли бы воспользоваться случаем… Тебе ведь не обязательно открывать магазин, да? — Ван Ибо скорчил жалостливую мордашку, которую раньше было не видно из-за маски, и всё убийственное очарование которой Сяо Чжань теперь мог оценить сполна.
— Обязательно, — покачал головой он и едва не рассмеялся, видя, как блестящие глаза наполняются искренним разочарованием. — Но не сегодня.
>°))))彡
В день своего рождения Ван Ибо проснулся без хвоста. В течение нескольких недель до этого избыточные соски постепенно исчезли с его тела, но ни он сам, ни Сяо Чжань об этом не жалели. Разве что совсем чуточку.
Смертоносную шпильку Сяо Чжань передал одному знакомому небожителю, менее безалаберному и более ответственному, который пообещал уничтожить артефакт в подходящем для этого жерле вулкана, а книга про разведение форели заняла почётное место на полочке в маленькой спальне над книжным магазином как символ того, что форель всё же немного разбирается в любви.
*КОНЕЦ*
>°))))彡
Примечания:
* Если пришелец с другой планеты протянет вам левую руку, не пожимайте ее. Стивен Хокинг, «Теория всего».
** В красоте заключён ужас. Донна Тартт, «Тайная история».
Я не уверена, что эта книга издаётся в Китае и что кто-либо из героев мог её прочитать, но потворствую своей внезапно нагрянувшей хотелке впихнуть эту цитату.
*** Цзэн Пу, «Цветы в море зла».