Work Text:
So I'll cash my checks and place my bets
And hope I'll always win
Even if I don't I'm ***ked because
I live a life of sin
But it's alright
I don't give a damn
I don't play your rules I make my own
Tonight
I'll do what I want
Cuz I can
Pink «Cuz I Can»
*
За день до того самого дня Ирука вполуха слушал занудный доклад на дипломатической встрече с делегацией из Селения Песка и скучал, пока не почувствовал неприятный, просто-таки плотоядный взгляд на себе. Подняв глаза, он столкнулся с маленькими глазками заплывшего жиром посланника, который тут же ласково и однозначно неприлично ему улыбнулся.
Гость все-таки, и Ирука не стал отвечать подобающим холодным взглядом, ставящим на место, а сохранив вежливое выражение лица, сделал вид, что не понял намека, отвернулся и постарался больше не замечать липкого взгляда.
Сегодня у него был более серьезный повод для расстройства, Какаши отправлялся на полуторамесячную миссию, ничего сложного, но надолго. Слишком долго. Хотя Ирука уже не знал – плохо это или хорошо. На прощание у них вышел типичной разговор: «Какаши-сенсей, Вы же знаете, как я к Вам отношусь», прикоснуться к локтю. «Йо, Ирука-сенсей, давайте будем просто друзьями», отступил. «Как скажете», повернуться, пойти прочь. «Близкими друзьями», тычок в плечо. «Не заглянешь тогда на чай», снова прикоснуться к локтю. «Нэ, мы сегодня с Тензо играем в шашки», отшатнулся. Теперь целые полтора месяца Ирука будет привычно заниматься самокопанием, самобичеванием и тревожным ожиданием под колкие шутки коллег. Но с другой стороны, целые полтора месяца он сможет отдохнуть от собственных бесплодных попыток привлечь внимание Какаши и попытаться разобраться в себе, наконец.
- Вы не могли бы мне помочь, Ирука-сенсей, - нежным голоском обратился к нему тот самый посланник, подскочивший необычайно прытко для своей тучной фигуры и подхвативший под локоть. Сдержав реакцию шиноби «хук правой», потянувшись к шраму на переносице, разозленный Ирука постарался скрыть свое отвращение, в очередной раз подосадовав на свою обаятельную внешность, которая притягивала к нему многих. Многих, кроме того, кого он сам хотел бы привлечь.
- Чем я могу помочь, господин посланник? – вежливо спросил он, аккуратно вытаскивая локоть из цепких пухлых пальцев.
- Не будете ли Вы так любезны посвятить меня в традиции Вашего славного Селения за скромным ужином в моих апартаментах? – пальцы не выпускают.
- Ваше приглашение мне лестно, но, к сожалению, я сегодня очень занят на важной миссии, - упирается Ирука все тем же вежливым непреклонным тоном, все-таки вытащив локоть.
- Может быть, тогда Вы уделите мне внимание завтра? – тот снова ухватил его уже за рукав.
- Мне очень жаль, но завтра у меня снова важная срочная миссия, - увернувшись.
- Рискну предположить, что Ваши важные и срочные миссии закончатся не ранее нашего отъезда из Конохи? – ухмыльнулся посланник.
Не сдержавшись, Ирука улыбнулся в ответ, ему было даже забавно. Но, не зная сам того, тем самым сделал себе только хуже. Потому что искренняя и яркая улыбка обаятельного и стройного молодого мужчины с глубокими карими глазами, густыми каштановыми волосами и, что самое главное, отличной задницей, которую не портила даже ужасная мешковатая форма шиноби, окончательно убедила посланника в верности своего плана.
На прощание новоиспеченный «поклонник» обернулся, посмотрел на чунина совсем другим, злым и насмешливым взглядом и сладким голосом пообещал:
- До скорой встречи, Ирука-сенсей.
*
В тот самый день поздним вечером чунину Ируке-сенсею вручили приказ срочно явиться в отдел допросов к Морино Ибики. Не помня за собой никаких грехов, постучавшись, он спокойно вошел в кабинет, освещенный только настольной лампой, и вежливо приветствовал его хозяина, развалившегося за массивным столом:
- Добрый вечер, Ибики-сан.
- Добрый вечер, Ирука-сенсей. Присаживайтесь, - Морино кивнул на стул с неудобной спинкой напортив, Умино послушно сел, положив руки на колени и уставился в непроницаемые серые глаза на изуродованном лице опасного садиста Конохи.
- Ты ведь одинокий, ни семьи, ни партнеров, - помолчав, издалека начал Ибики.
- Да, - заинтересованно и настороженно подтвердил Ирука. К чему это? Его решили послать на миссию «без возврата»? Это его-то, простого чунина и сенсея с низким уровнем чакры? Нэ.
- Что у тебя с Какаши? – огорошил его Ибики резкой сменой темы беседы.
- Ты не знаешь? – не смутившись, искренне удивился Ирука такому вопросу от главы отдела допросов.
- Я хочу услышать твою версию.
- Ничего, - выдохнул правду Ирука, притронувшись к любимому шраму на переносице, как всегда делал, когда волновался. «Ничего» длиться уже почти целый год.
- Ничего?
- Я его люблю, а он меня – нет, - пожал плечами и уточнил Умино, и снова потер свой шрам. Зачем ему скрывать, его упрямая безнадежная любовь очевидна всем, даже ее предмету – гению Конохи Хатаке Какаши, который не любит и даже не хочет его, а только издевается и дразнит, месяц назад Ирука нашел силы признаться в последнем даже себе.
- Вы любовники? – ошарашил его следующим бестактным вопросом равнодушный голос, потому что любовь любовью, а постель постелью.
- Зачем Вам знать, Ибики-сан? – разозлился Ирука, для которого любовь и постель были неразрывно связаны.
- Я объясню потом, - заверил тот.
- Нет, не любовники, - коротко и бесцветно ответил Умино, снова потянувшись к переносице, слегка краснея, вспоминая, как пару недель назад пьяный Хатаке в очередной раз отверг его откровенное предложение «ночевать» у него и предпочел «ночевать» у Тензо. Над Ирукой тогда потешались все штабные и дзенины, особенно на следующий день, когда Какаши в качестве извинения притащил в Штаб торт в виде дельфина. Наверняка, горький на вкус, Умино не пробовал, кусок в горло не полез. Ибики прекрасно об этом знает, он сам был на той вечеринке и жрал тот торт. Только он не знает, что Ирука ни разу с Какаши не спал, он уже почти год ни с кем не спал. Гребанный холодный изматывающий паршивый год. Худший год его жизни.
Не позволив себе даже вздохнуть, Ирука улыбнулся, «вот такие дела», и равнодушно снова стал изучать интерьер, чтобы отвлечься: какие красивые свитки со скрещенными костями, какая забавная подставка для кунаев из черепа, какие изящные цепи на полу, а плети в углу на тумбочке само совершенство!
Откинувшись на стуле, Ибики невозмутимо молчит, но выдержанного Ируку таким молчанием не проймешь, он также невозмутимо ждет, когда ему скажут, наконец, зачем пригласили, не обсуждать же его безответную любовь к гению Конохи. Проверив терпение чунина еще тремя минутами молчания, довольный его сдержанностью Ибики начинает ровным тоном, подавшись вперед:
- Переговоры о подписании договора с Селением Песка завершились безрезультатно. Кроме того, как ты знаешь, два дня назад как раз рядом с этим Селением пропали трое наших шиноби.
Помрачнев, Ирука кивнул, он знал пропавших, а с семьей одного из них был даже близко знаком, двое детей - близнецов, рыжий мальчик и синеглазая девочка, все в отца и мечтают стать шиноби, неплохие оценки, третья парта от окна.
- Но сегодня к Хокаге обратился наш гость, достопочтенный посланник, с которым ты вчера имел удовольствие беседовать, - без тени улыбки продолжил Морино. – Посланник предложил нам свою помощь в «поиске» наших людей, а проще говоря, обещал содействовать в их освобождении, а также выразил готовность подписать некоторые важные условия договора, но при определенных условиях.
Помолчав, Ибмки тем же спокойным тоном, как говорят о погоде, продолжил:
- В том числе при одном очень нестандартном условии, которое касается лично тебя, Ирука-сенсей.
- Каком условии? – не выдержал Ирука, потерев переносицу и начиная догадываться, но еще не веря в такой абсурд, как …
- Если, как он выразился, - порывшись, Ибики достает запись разговора из папки и начитает бесцветным голосом зачитывать, - «уважаемый Ирука-сенсей проведет со мной вечер, не связанный условностями и предрассудками …». Ма! Проще говоря, если он тебя трахнет, - за сегодняшний день Ибики надоело вести дипломатические беседы.
- И Вы хотите меня ему подложить? – ровным тоном спросил Ирука, не выдав ни своего отвращения от воспоминаний о сальных маленьких глазках, ни своего возмущения, что его – чунина Конохи хотят использовать как шлюху.
- Да, - просто и честно ответил Ибики, - клон отпадает, ты же знаешь способности посланника и его свиты. Можешь считать это миссией класса B. Послезавтра он уезжает, вряд ли вы когда-либо увидитесь.
Не дрогнув, проглотив стыд, обиду, отвращение и гнев, чунин Ирука поинтересовался:
- Это приказ?
- Нет, - коротко ответил Ибики.
Не приказ, но миссия.
Ирука тоскливо отвернулся к темному окну, но там не было ответов на его вопросы, почему такое дерьмо случилось именно с ним, мало ли в Конохе парней, готовых к таким миссиям за пару монет, так нет, плевок судьбы достался именно чунину. И не когда-нибудь, а после года воздержания. Его уже тошнит.
С другой стороны, все это нюни и сопли для штатских, он же шиноби, чего ему так возмущаться, миссия как миссия, необычно использование тела и только, унизительное и отвратительное использование, особенно вспоминая посланника, но не смертельно же. Чунин он или кто! Да и к тому же, у него никого нет, кому бы он обещал хранить верность. Никому его тело не нужно. Особенно Какаши. Зато вот заложники их семьям нужны.
Пошло оно все Кьюби под хвосты.
- Я согласен. Завтра вечером? – устало спросил он главу отдела допросов.
Хмыкнув, Ибики ему не ответил, всем видом давая понять, что не думал, что скромный учитель, влюбленный в дзенина, согласиться побыть вечерок шлюхой гостя Конохи. Пристально взглянув в карие глаза, помолчав еще минуту, Ибики сгреб бумаги в папку, кинул ее в стол и равнодушно сказал:
- Ты свободен.
- В чем дело? – удивился Умино.
- Ты не сможешь, Ирука-сенсей, - почти со вздохом сказал Ибики.
- Почему?
- Ты чистюля, - прозвучало как обвинение в смертном грехе.
- Ибики, я чунин, - разозлившись, напоминает Ирука.
- Да, отличный чунин. Но ты не шлюха.
- При чем здесь это?
- Мы навели справки и собрали информацию, посланник всегда только сверху и кончает, только когда кончает парень под ним. Если ты не кончишь, то и он не кончит и не сделает, что обещал, а ты, - Ибики окинул его оценивающим взглядом, - ты не кончишь под ним. У тебя один Какаши в голове.
Имя «Какаши» для Ируки как удар хлыстом.
- Причем здесь Какаши?
- Сам сказал, что любишь.
- Это здесь не имеет значения, это миссия, - отрезал Ирука.
- Ты пойдешь на унижение ради миссии, забыв своего Какаши? – ровно, с едва уловимой насмешкой, удивляется Морино.
- Это мой долг, - уже бесится Ирука, зачем Ибики так прицепился к его отношению к Хатаке? Поэтому он добавляет, - я не завишу от Какаши!
- Ма, не верю. Готов спорить, что ты не сможешь кончить с любым, - вкрадчиво заявляет Морино, сверля Ируку едким ледяным взглядом.
- Я готов спорить, что смогу кончить с любым, - твердо и холодно Ирука заявляет о готовности к такой грязной вещи, о которой еще утром даже и подумать не мог.
- Ты готов доказать, что ты шлюха? – Ибики называет вещи своими именами и швыряет в него откровенным простым термином вместо его горделивых витиеватых заявлений.
- Да! Я готов доказать, что могу кончить с любым, - не смутившись, не привыкший сдаваться Ирука идет ва-банк, хотя совсем не уверен, что сможет с кем-нибудь кроме Какаши, что в нем есть хоть что-то от шлюхи. Хотя в ком ее нет?
- Нэ. Не докажешь, - лениво откинувшись на стуле, твердо утверждает Ибики.
Немного подумав и усмехнувшись, заглянув в выжидающие серые глаза, Ирука встает и снимает жилет, аккуратно повесив его на неудобную спинку стула, снимает хитай, распускает волосы и встряхивает их, слегка взлохматив, становясь просто неотразимым, и улыбается, хотя внутри у него все трясется. Только вот от чего трясется – от страха, возбуждения, обиды или гнева, он не знает.
- Я тебе докажу.
Ноги ватные, но он не отступит и подходит ближе, радуясь, что «шлюхи не целуются», опускается на колени на чистый пол кабинета перед главой отдела допросов Морино Ибики, который презрительно ему говорит:
- Ирука, я таким не занимаюсь.
- Гекко, - просто и нахально отвечает Ирука, получив тут же емкий скользящий удар по наглым губам. Он сплюнул кровь и берется за пуговицу на брюках Морино, теребит ее в ожидании следующего удара посильнее, или даже уже ногой, или целого блока ударов, или плевка, или как еще Ибики захочет ему убедительно доказать, что он не «такой». Пару раз ошибившись с выбором партнера, попавшись на не «таких», от увечий Ируку спасли только навыки шиноби, но сейчас в кабинете на коленях перед самим Морино Ибики у него нет никаких шансов. Но он не отступит, уставился на ширинку, ждет удара или унизительных слов.
Не дождавшись ни того, ни другого, он вытягивает пуговицу из петли, только минет, вторая пуговица, что тут такого, третья пуговица, он давно этого не делал, четвертая пуговица, но не забыл же, это как кататься на велосипеде, никогда не забудешь. Последняя, пятая пуговица. Он докажет, что может с любым.
Отодвинув серое белье, наконец, он добрался до плоти и аккуратно вынимает, «хорошо, что пуговицы, а не молния, не поцарапаю», рационально думает он.
Теплый член в бурых венах и черных завитках, «Морино брюнет, оказывается», нашел время подумать об этом Ирука, не вонючий и не такой уж грязный, «сегодня Ибики с утра мылся», еще одна глупая мысль, совсем мягкий, что немного расстроило, потому что Умино надеялся, что его возня хоть немного занимает Ибики.
В повисшем молчании уставившись на вынутый член, Ирука снова потер переносицу, ма! Настолько глупо и пошло он давно себя не ощущал, но отступать уже поздно, лучше скорее закончить. Да не так уж и неприятно, убеждает он себя, член большой и на редкость пропорциональный, его тяжесть приятно ощущать в ладони, а Умино так давно не был ни с кем из-за глупой безответной любви к …
- Не надо, Ирука, - его мысли перебил тихий голос, рука в черной перчатке ложится ему на щеку, – ты доказал.
- Нет, - ответил он и почти торжественно языком прикоснулся к головке, он не лучший минетчик в Конохе, но его любовники не жаловались, а просили «еще». Сейчас же он сам готов попросить, потому что устал, ему нужно почувствовать жизнь рядом с собою, «пожалуйста», это же просто секс, безобидный минет. Он поднимает карие глаза и заглядывает в пересохшие стальные, те сдаются, да и не так уже мягок член сейчас под теплым дыханием.
Проведя языком до основания и вернувшись к кончику, приноравливаясь, Ирука впускает теплый член в свой рот целиком, зарываясь губами в темный пух лобковых волос и грубую ткань формы шиноби, с наслаждением втягивает запах мускуса паха, терпкого пота, железа и крови, кожи ремня. Этот гремучий запах заводит Ируку все дальше, все больше, он ласкает Ибики поступательно медленно, языком прижимая головку к нёбу, осторожничая с зубами, но потом слегка прикусив, он так и знал, что Ибики это понравится, член дернулся и распрямился на полную мощь, главе отдела допросов должна нравиться боль. Дальше, больше, язычком приподнять уздечку, кончиком тронуть расщелинку, смазка смешалась со слюной, губы и ладони тоже при деле, а еще неплохо потереться лицом, а еще не забыть про два нежных мешочка яичек, нежных у всех, даже у самых твердых шиноби.
Увлекшись процессом, уже сам возбужденный Ирука оставил все спутанные мысли на потом, иначе голова разорвется, как сейчас разрывается рот. Его случайная жертва Ибики тоже, кажется, поддался моменту, потому что дыхание порвалось на хрипы, а руки в темных перчатках обнимают за голову, завернувшись в каштановые пряди, пытаются диктовать ритм. Увернувшись от них, Ирука нежно прижался щекой к набухшему члену, не желая спешить. «Хорошо, что сидит», ухмыльнулся он, «в такой позе ты меня не заставишь слушаться, Ибики». Подняв на мгновение взгляд, Ирука видит плохо скрытое удовольствие на его лице и понимает, что пусть на мгновение, но получил над ним власть, «я поймал тебя за яйца, Морино», перекатывая их во рту, злорадствует он.
Рано радовался! Глава отдела допросов Ибики никому не позволит владеть собой, а вот сам владеть любит. Плавным движением он оттащил Ируку, закрутив волосы на кулак, сгреб в охапку и вздернул вверх вслед за собой, стоя, они замерли друг напортив друга. Ирука мгновенно все понял, покраснел, потому сам нестерпимо захотел, забывшись в разрастающемся возбуждении и наплевав на все, согласился: «Да».
Как в танце или в вольной борьбе его развернули винтом и уложили на твердый стол животом, руками проведя по бокам, взялись за ремень. Но он играет на опережение и сам расстегивает пряжку и те самые пять пуговиц, позволяя Ибики неторопливо спустить брюки вместе с бельем и отбросить, ухватить за бедра покрепче до синяков, заставить пошире их развести. Член Ируки с облегчением выскочил и лупит его по животу, он и не думал, что так возбудился.
А еще он не думал, что холодный и флегматичный Ибики присядет сзади, крепко поцелует в крестец, ощутимо куснет чувствительный низ ягодиц, раздвигая их, проведет между ними горячим языком и доберется его кончиком до розовой дырочки, совсем не ждал Ирука от него такого. В ответ, не сдержавшись, он заскулил и подался навстречу, прошептал неподобающе для сенсея: «бл***» и пару других слов и выражений, а потом лаконично потребовал:
- Трахни меня, - признавая, что власть теперь у Морино. Но, на самом деле Ирука ошибается, он по-прежнему держит Ибики «за яйца», просто он сейчас не видит серых глаз, потемневших от желания обладать распростертым перед ним телом, за которое сейчас мог отдать что угодно. даже призрачную и эфемерную власть.
- Хорошо, - пообещал, прижавшись, Ибики и прошелся членом между ягодиц.
- Можешь без резинки, я чист, - через плечо предложил Ирука, опираясь на руки, еще бы он не был бы чист после почти года «карантина», целибата из-за … плевать, одернул он себя, сейчас не время думать о другом.
- Давно? – осторожный вопрос, Ибики не хочет лишней боли.
- Да, - и Ирука предпочел бы не уточнять, как давно. Как давно его никто не имел. Не любил, не хотел, не обнимал, не прижимался, не дышал жарко в спину. Но Ибики довольно и глухого простого «да», звякнувшего по столу затертой монетой, чтобы понять, что нужна смазка.
В кабинете главы допросов чего только нет: есть и плети, и свитки с танками, бинты, запасы саке и смазка. Ибики выдвигает ящик, не отрываясь бедрами от Ируки, тюбик выкатился сразу, первым, словно нарочно, словно ждал.
Открутив зубами крышку, Морино выдавил прозрачную жижу на палец, она с ментолом и холодит, но так даже интересней, прикоснулся неспешно и тщательно, давая привыкнуть и раздвигая сразу двумя пальцами сжавшийся вход, Ирука ощущает его глубокое и жаркое дыхание на затылке и насаживается на пальцы сам, не в силах больше терпеть. Тогда пальцы исчезают, а им на смену приходит то, чего он ждал. «Большой», вспоминает, предвкушает, опасается, радуется, предупреждает себя Ирука, «даже очень», ложась животом на стол, но его шинобски навыки нашли прекрасное применение в расслаблении и подавлении боли, тем более, что боли хватило совсем ненадолго.
Сквозь зубы Ирука выдыхает, но его не оставляют заботой, ладонь ложится на его плоть, заставляя сквозь зубы уже стонать, Ибики дает привыкнуть к себе, лаская Ируку по всей длине истекающего смазкой члена и сжимая мошонку, и тот вскоре готов продолжать. Но Морино все медлит, ровняя дыхание, ему слишком тесно, жарко, туго, как в девственнике, поэтому он так возбужден, что кончит за пару толчков, но не хочет этого, не хочет обижать так быстро ни себя, ни Ируку.
Оттого он начинает медленно, заставляя себя не спешить и давая Ируке примириться, принять, заставляя смириться, разжаться, отдаться. Сдаться удовольствию.
Вскоре в кабинете, на их счастье прекрасно закрытом звуконепроницаемым щитом, вместо тишины билось множество звуков: вздохи, хрипы, стоны, вскрики, шлепки, вдохи и выдохи, шорохи и мерный стук ножек стола о чистый пол.
Приноровившись, Ибики запускает под водолазку Ируки ладони, блуждает ими по изрезанной шрамами натянутой сырой коже, зажимает камешки сосков, настырно задирает ткань выше и языком разглаживает шрамы уже на спине, особенно тот самый от сюрикена, принятого сенсеем за любимого ученика. Ибики приподнимает ногу Ируки, кладет коленом на стол, раскрывая все больше, а тот расслабленно позволяет. Надо признать, надо даже не просто признать, а поклясться, что лучше любовника у Ируки еще не бывало, чтобы так точно и емко, плавно и рвано, грубо, медленно, быстро, славно трахать его, с каждым толчком доставая то, что нужно, когда нужно и как нужно. Дело вовсе не в идеальном члене, а в самом мудром Ибики, изменившего интуитивно универсальные схемы наслаждения под смуглого сенсея, узкого и жаркого, скромного и бесстыдного.
- Ибики, Ибики, Ибики, - благодарит Ирука, устремляясь ему навстречу, ловя такт их танца и насаживаясь, ему наплевать на гордость, - Ибики, - да и какая гордость перед тем, кто понимает тебя, зачем? В жопу гордость, в жопу, - Ибики!
- Ирука, - тот не стонет, лишь хрипло дышит, склонившись и откинув спутанные волосы, прижимается драной щекой к щеке, на их лицах шрамы как продолжение друг друга, толчки все сильнее, - Ирука.
Они лицом к лицу, но им очень хочется видеть лица друг друга. Плавно Ибики вышел, приподнял и перевернул Ируку на спину, опрокинул, раскрывает крепкие бедра пошире, ведя ладонями в темных перчатках по их вымокшей внутренней стороне, похвалил:
- Растяжка хорошая, а по тебе и не скажешь.
- У меня еще много секретов, - сумел хрипло пококетничать Ирука даже в такой позе, глава отдела допросов хмыкнул, видимо обещая себе их узнать, и вошел снова, поглубже, просто ткнулся без рук, они же уже сработались, задрал водолазку совсем и щипает соски, гладит кожу, подхватил за бедра и тянет поближе, положил руку на член. Стук ножек стола по полу стал сильнее, а стоны поярче.
Застонав сквозь зубы, Ирука потерялся, сейчас уже ничего от него не зависит, ну, - почти ничего, остается только сжимать член, он зачарованно не отводит взгляда от лица Ибики, перечеркнутого судьбой когтистой лапой, он растворился в охватившем его удовольствии, он забыл свое имя, для него есть только «здесь» и «сейчас». Только мощный, сильный любовник, понимающий его тело. Только Ибики и он перед ним на столе в жарком сладком ослепительном вязком мороке, больше в мире нет ничего. Нет ничего и никого. Впервые за самый холодный год своей жизни Ирука не думает о другом, он забыл, забыл! Забыл, наконец, о Какаши.
Заглянув в растаявшие глаза, усмехнувшись с трудом, ощущая, что его надолго не хватит, а точнее – уже пора, Ибики отпускает пальцы с мошонки, которыми не давал Ируке упасть в водоворот слишком быстро, и скорее хватает его за затылок. Как раз вовремя, тот забился головой и всем телом, разом напрягшимся в сокрушительном оргазме, закричал исступленно и жалобно, словно его зарезали, раздавили, радостно, словно выбрался из бездны живой, зажимая член Морино до резкой боли, но тот не морщиться, продолжал стучаться, добираться до сердцевины смуглого тела. Ирука брызнул себе на живот, даже на грудь, кровь превратилась в жидкую лаву, спалив все нутро, он словно ослеп от яркой вспышки. Но вот искорки осыпаются, наслаждение схлынуло, за оргазмом Умино на мгновение охватило опустошение, ему кажется, что в кабинете погасили свет, его взмокшей коже становится холодно. Но Ибики замер, разглаживает ладонями его кожу, ровняя дыхание и ритмы сердца, и по смуглому телу расплывается нега, ему хорошо, он улыбается, а Ибики усмехнулся в ответ.
Решив не мучить Ируку, он потянулся было выйти, но тот не дал любовнику забыть про самого себя. Любовнику, потому что Морино - его любовник, пусть всего на вечер. Он же видит, что Ибики еще не готов, и хочет помочь из-за чувства … дружбы? Солидарности? Благодарности? Нет, из-за желания дать столько же удовольствия, а лучше – больше, заставить также сгорать.
Поддавшись этой эмоции, забывшись и приподнявшись, Ирука хватает Ибики за шею, тянет к себе, пальцами ощущая неровный искореженный череп под хитаем, прижимается к разрезанным губам, забывая, что шлюхи не должны целоваться, но они оба забыли уже про спор о том, сможет ли Ирука быть шлюхой. Он сейчас любовник, а не шлюха. Раздвигая языком губы Ибики, считая шрамы на них, он ловит горячий язык, щекочет, касается, зовет, позволяет, впускает, губами тянет губу, слизывает, прикусывает, захлебывается и задыхается. А тем временем толкается бедрами в ровном мерном движении, сжимая покрепче и понимая по рвущейся нити дыхания, что скоро, поэтому предлагает:
- Как хочешь, - шепчет он, выполняя любое желание Ибики.
- На лицо, - просит тот. Улыбка в ответ.
Меньше чем через минуту Морино резко выходит, выдирает себя из Умино, и тянет за плечи и водолазку к себе, увлекает вниз, падая на стул, тот послушно соскальзывает со стола и опускается на пол. Снова Ирука перед Ибики на коленях, но как же все изменилось за последний час, раньше просто знакомые, а теперь вот - любовники.
Рука в темной перчатке накрепко сгребла каштановые пряди, из такого захвата не вырваться, но Ирука и не пытается, заворожено ждет, не отводя взгляда от побагровевшего кончика. Вот оно! Обжигающие белесые капли падают на смуглую щеку, катятся вниз, не в состоянии удержаться, Умино ловит губами головку и пробует вкус, чуть горчит и пряный-пряный, бьет прямо в нёбо, мешаясь со слюной, стекает в ненасытное горло. Ирука сглатывает, прижавшись к Ибики, слушая хрипы, только хрипы, а криков и стонов от главы отдела допросов не добьешься.
Отдышавшись, они замирают на короткий миг, у них множество есть вариантов продолжения. Например, встать, пожать руки, сказать: «спасибо», и разойтись. Или ухмыльнутся, сказать: «ну ты даешь», и выпить саке. Или равнодушно отвернуться, давая поправить одежду, рассесться через стол и продолжить обсуждение миссии. Или …
Они выбирают самый опасный: притвориться, что между ними что-то возникло, хотя был только спор и секс. Ибики заправился и застегнулся, тянет Ируку наверх. Подхватив с пола брюки, тот наспех оделся и садится слишком близко - напротив на стол. Даже больше, ставит ноги на стул Ибики, затолкав ступни под его бедра, а тот позволяет. Воздух в кабинете еще полон гремучей смеси запахов секса, Ирука с наслаждением тянет носом, завтра ему будет трудно ходить, зато как же приятно сейчас каждой клеточке тела.
- Это было прекрасно, - усмехнувшись, Ирука начинает с очевидного и бесспорного, а Ибики не остается в долгу:
- Да, неплохо, - губы сложились тоже в ухмылку.
- Теперь я доказал, что могу спать с кем угодно?
Уголки губ Морино опустились, вот и дали ему определение: «кто угодно», обидно, однако, он честно отвечает:
- Да.
- Нет, Ибики, потому что ты - не кто угодно, - разом все исправил Ирука и отвернулся к окну, потер шрам на носу и продолжил:
- Скажу честно, я не знаю, смогу ли я переспать с посланником, - взгляд теплых карих глаз возвращается к Ибики, - но я должен.
- Ты можешь отказаться, - глухо предложил Морино.
- Не могу. Ты спросил меня о Какаши, потому что не знал, буду ли я с кем-нибудь спать, кроме него? - интересуется Ирука.
- Да, кроме того, если бы вы были вместе, он был бы против, и тебя не стали бы привлекать – получив прямой ответ, Умино поморщился, вот какие, оказывается, исключительные привилегии для гения Конохи: право отказать в предоставлении своего любовника в пользование гостям Селения.
- А вот ты не был бы против поделиться, - съязвил он.
- Это работа, миссия, хотя мне было бы неприятно, - честно и просто ответил шиноби Ибики и пожал плечами, но разозленного Ируку слегка занесло:
- То есть ради Конохи ты не против подложить своего любовника под любого.
- Я тебе говорю, что это работа! А ты не мой любовник, - Ибики сказал, как ударил, «не любовник», секс-игрушка на один раз, теперь пришла очередь Ируки обидеться и одернуть себя, один раз не дает ему права называться «любовником». Усмехнувшись его расстроенной гримасе, Ибики все тоже исправил:
- Точнее не был моим любовником раньше. Ты сам говорил, что это работа.
Ирука забыл, что говорил, забыл о работе и настороженно спросил, снова касаясь шрама, словно прячась, словно готовясь блокировать новый удар:
- То есть, ты бы со мной еще раз переспал?
Неожиданно Ибики потянулся к нему, его пальцы в перчатке, пропахшей их сексом, плавным и мягким движением провели по шраму вслед за пальцами Ируки:
- Да, Ирука, я хочу с тобой переспать еще раз.
- Я чувствую себя и веду себя с тобой как мальчишка, - щурясь на лампу, вместо ответа пожаловался Умино, но потом ответил, - я тоже хочу.
- А как же Какаши? – вкрадчиво поинтересовался Ибики, и только тут до Ируки, наконец, дошло, что в первый раз за почти год он изменил Какаши, первый раз захотел кого-то еще, и не просто кого-то еще, а самого Морино Ибики, и не просто захотел, а забыл с ним о своем драгоценном Хатаке. Причем, отлично себя чувствует. Первый раз так прекрасно себя чувствует за весь самый холодный год своей жизни, гребанный год без секса. Изумленный, он остолбенел и надолго замолчал, переваривая такую новость. Ибики же терпеливо ждал.
- Я не знаю, - честно ответил и пожал Ирука плечами. Слишком много случилось сегодня, случиться завтра, ему надо обдумать все и понять, но он добавил:
- Но я знаю, что хочу с тобой спать, - он хотел закончить словами: «это же просто секс», ведь секс был отличным, но не стал. Ирука не шлюха, ему для удовольствия мало твердого члена, мало кончить и получить на лицо. Поэтому ему еще надо разобраться с определениями и терминами для событий сегодняшнего вечера, он признался:
- Мне сложно, Ибики.
- Ты живешь иллюзиями, Ирука, - смутил тот его еще больше. Морино решил выступить в роли близкого друга? И это после одного секса? Ирука удивился и открыл было рот, чтобы вежливо прекратить попытки покопаться в его душе, но остановился. Замер. Он запутался и расслаблен, почему бы не поговорить с тем, кого он впервые так близко к себе подпустил. Со своим любовником:
- Не иллюзиями, а мечтами, - попытался он защититься.
- Голубыми мечтами! Не надоело? Ты болен Какаши, зациклен на нем, одержим им, забыл совсем о самом себе. Ты ведешь себя как мальчишка не со мной, а с ним, - вывалил Ибики на него всю правду холодным тоном.
- Ты не прав, - все, на что хватило Ируки, еще недавно он бы нашел, что сказать тому, кто посмел бы так оскорблять его благородную и чистую любовь к Какаши-сенсею. Но сейчас он запутался, он, действительно, устал гонятся за несбыточной мечтой, изводящей его, безответная любовь превратилась в мучение.
- Может быть, он тебе и ответит, но разве это стоит того? - продолжает беспощадный Ибики, - да и не приспособлен Какаши любить, ты же видишь.
- Он не плохой, - вяло вступился за Хатаке Ирука.
- Не плохой, но скотина, - довольно загадочно ответил Ибики и пояснил, - ему надо было давно тебя поставить на место, а не морочить голову. Ему лестно, что такой, как ты, за ним бегает.
- Так заметно, что бегаю? - тихо поинтересовался Умино.
- Да, - лаконично добил его глава отдела допросов.
- Зачем ты мне все это говоришь? - на автомате Ирука полез в карман, достал шнурок и завязал еще влажные волосы в плотный хвост, превращаясь снова в строгого чунина.
- Пользуясь случаем, - начал Ибики с легкой усмешкой, но закончил серьезно, - мне надоело смотреть, как отличный шиноби сам себя изводит из-за гениального мудака. Забудь о нем и живи для себя, будь с тем, кто тебя любит.
- Я не знаю, - опять повторил Ирука, еще больше задумавшись, слова Ибики словно запустили в нем и так уже раскачивающийся механизм, да, он прав, любовь у Умино превратилась в болезнь. Может быть, пора выздоравливать или, хотя бы, начать лечиться? «Процедурами, как сегодня или как завтра», подколол себя чунин и схватился за свой любимый шрам. Не сдержавшись, Морино фыркнул и снова вслед за ним провел пальцами по его переносице. Засмотревшись на любовника, Ирука удивился, почему ему раньше казалось, что глаза Ибики ледяные и непроницаемые, нормальные у него глаза, даже блестят.
Лица были так близко, слишком близко, в этот раз поцелуй начал Морино, потянув за шнурок, рассыпая волосы по плечам, не давая отвертеться от настойчивых губ, тогда Ирука запустил язык поглубже, а потом прикусил губу Ибики до крови, не одному же ему страдать. Но в отместку Морино встал и подтащил Ируку к себе за бедра, коснулся шеи горячим дыханием так, что несчастный Ирука тихо прошептал:
- Мне лучше пойти, а то я завтра не справлюсь с миссией.
Невесело усмехнувшись, Ибики с сожалением кивнул и снова полез в стол, доставая на свет папку с досье на посланника, тюбик со специальной заживляющей мазью и маленькую баночку с красными таблетками, протянул их Ируке, повязывающему снова шнурок и хитай.
- Что это? – спросил тот, вертя склянку в руках, зачем мазь он и так догадался, потому как сидеть уже было нелегко.
- Афродизиак, поможет тебе на миссии.
- Мне не нужно, - возвращая со злым блеском во взгляде.
- Нужно, - твердо и холодно ответил Ибики. Предпочитая не спорить со ставшим таким серьезным главой отдела допросов, Ирука засунул баночку в карман, а Морино продолжил:
- Зайди в госпиталь завтра с утра, - прозвучало как приказ.
- Хорошо, - кивнул Ирука, все же член был большой, одной мази будет мало, ухмыльнулся он, что бы там не было бы, секс был прекрасным.
- И после миссии, - серые глаза снова потемнели, а карие погасли.
- Хорошо.
Они помолчали, улыбнулись друг другу, и Ирука осторожно слез со стола:
- До свидание, Ибики-сан.
- Спокойной ночи, Ирука-сенсей.
На мгновение Умино замешкался, склонился и вскользь поцеловал Ибики на прощание и почувствовал легкий ответный поцелуй.
*
Через час, закрыв дверь ванной в своей квартирке, Ирука, принявший контрастный душ и натершийся мазью, стряхивает с ладони в унитаз полученные от Ибики таблетки и с удовольствием наблюдает, как они исчезают в водовороте. Он сам справится, он еще докажет Ибики, потому что их спор о том, сможет ли он кончить с кем угодно, еще не окончен.
*
Через сутки взмокший Ирука попытался переместиться повыше, но бесполезно. У посланника толстый член и огромный как туча живот, Умино под ним просто-таки задыхается, едкая мысль, что он попал под дзюцу «жировой гроб» распугала последние признаки возбуждения, оставив только распирающую тупую боль в кишках. Пот «любовника» вперемешку со слюнями капает с подбородка на расцарапанную грудь чунина, стекает в ямку под адамовым яблоком мутной лужицей. «Так я никогда не кончу», затосковал Ирука, но спустил трусливую мысль о таблетках Ибики вслед за ними в унитаз.
- Тебе нравится? - шепот тонким голосом и язык в мочке уха. Прикрыв глаза и подавив тошноту, честному Ируке очень хочется сказать правду, в деталях описать свои ощущения, но такие слова навсегда нарушат мир между деревнями.
- Да, - тогда стонет Умино в ответ, с тревогой подумав, что сейчас сальный посланник опустит свои поросячьи глазки, подберет свой жирный живот, и наглая ложь чунина будет раскрыта, уничтожена правдой, повисшей между его ног мягкой тряпочкой. Миссия Умино будет с треском провалена, посланник расстроится, расплачется и передумает подписывать договор, а заложники не вернуться, и трахнутый Умино-неудачник будет просить прощения у их семей. Нет!
Так не пойдет, а спасение утопающих – дело рук самих утопающих, и Ирука настырно щекочет пальцами тяжелые руки, ребра, заплывшие жиром бока, ага, получилось, «клиент» жмурится и не в силах над ним больше зависать.
- Давай-ка на животик, - сам предлагает, за что Умино готов нежно поцеловать его в носик, «спасибо, красавчик».
Растянувшись на животике, подпихнув свалявшуюся в комок подушку себе под расцарапанные бедра, он почти сам насаживается на «любовника», издав стон попротяжней, и утыкается мокрым лбом в прохладную простыню. Так-то лучше, так можно отвлечься, представить другого и быстро закончить к удовольствию дорогого гостя Конохи. Ирука привычно достает с полки фантазий свою любимую: «Я и необузданный Какаши-сенсей». Но к его удивлению под обложкой оказалось кое-что совсем другое. В темноте прикрытых им век вместо разноцветных глаз на него взглянули серые ледовитые, а вместо серебряных волос, наверняка жестких на ощупь, хотя откуда Ируке это знать, он их никогда не касался, пальцы вспомнили выбоины и трещины под плотно затянутым хитаем, и набрякший почти мгновенно член Ируки упирается в жесткий матрас. «Бл***», подумал сенсей, краснея, «Ибики, чтоб тебе!». Неважно, неважно, потому что кровь прилила ко всем нужным частям от мысли, что продавая себя, пусть за Коноху, но продавая, лежа под жирным уродом, он снова изменяет Какаши с Ибики. «Ваааа!», эта жгучая дикая мысль распаляет Ируку почище любой таблетки, пусть член сейчас толще и меньше, но не важно, не важно, не важно! Снова стол, снова руки в перчатках, снова жесткий ритм, Умино отдается воспоминанию, вскочив, вытянувшись на руках, лихорадочно толкаясь навстречу плоти, заполняющей его пустоту, про себя твердит: «Ибики, Ибики, Ибики!».
- Да! – закричал Ирука, вскинувшись, скрученный в узел, замороченный, почти чувствуя запах Морино, безнадежно испортив простыню, наплевав на потекшую между его ног чужую сопливую жидкость под чужие громкие стоны.
«Ибики», глубоко задумался он, опустившись обратно, совершенно забыв о дремлющей на своей несчастной спине удовлетворенной горе жира, готовой рассказать все, что угодно, и подписать любой договор, хоть о своем пожизненном рабстве.
*
Через два дня после того дня вечером в своем кабинете Ибики читает подробный отчет Ируки о «встрече» с посланником, не выдавая отвращения от сухих описаний деталей, чунин как всегда дотошен и аккуратен, даже в рассказе о собственном унижении.
- Ты молодец.
Сидящий рядом Умино пожимает плечами, стандартная миссия, хмыкает и ставит на стол пустую баночку, полученную от Морино. Тот смотрит на нее, потом на улыбающегося Ируку, вмиг догадавшись, куда делись таблетки, бьет ладонью об стол с диким грохотом, заорав:
- Еще раз ослушаешься приказа, поставишь миссию под угрозу, пожалеешь.
- Прошу простить, Ибики-сан, - отвечает Ирука, встав и поклонившись, затем, поднимая уставший упрямый взгляд, замечает, - но спор я выиграл.
- Сядь. Медики сказали, тебя вырвало.
- Психологическая реакция, - снова пожимая плечами, тускло отвечает послушно севший Ирука. Оторвавшись от бумаги, Ибики внимательно смотрит на него и тихо шепчет:
- Закрой дверь и иди ко мне.
*
Через неделю после того дня Ибики потребовал, чтобы все миссии чунина Умино Ируки выдавались только через него, тем же вечером вычеркнул имя Ируки из списка шиноби на миссию класса В, оценив степень риска миссии как выше стандартного, и не стал даже с собой обсуждать, почему. Потому!
*
Через две недели после того дня Ибики поменял стол в кабинете из-за сломанной ножки.
*
Через три недели после того дня, стоя на полянке подальше от деревни, удостоверившись, что поблизости нет любопытных шиноби, Ирука одним точным пассом сжигает с кьюбиной маме подаренного Какаши плюшевого дельфина, насаженного на кол. Только боги и помойное ведро знают, как Умино задолбали подарки в форме млекопитающего из отряда китообразных, оформляющие плоский юмор и поверхностное внимание дарителей. Вежливый и воспитанный, он принимал их с улыбкой, тайком потом избавляясь, но от Какаши он готов тогда был принять и хранить как зеницу ока даже такого вот фиолетового уродца с косыми глазами, от Какаши он бы принял тогда любую подачку. Тогда, но не сейчас. Сейчас ему надоело, сейчас он думает о другом, совсем о другом, а слезы на его глазах только из-за едкого дыма синтетики.
*
Через четыре недели после того дня мрачный вымотанный Ибики привалился к перилам крыльца Штаба, вдыхает прохладный вечерний воздух и мечтает только об одном: спать, но его окликает знакомый голос:
- Ибики-сан, ты уже ужинал?
- Нэ.
- Я в Ичираку, хочешь со мной?
- Да, - хотя минуту назад умирал, он тащится вслед за каштановым хвостиком.
Получив свои порции и взяв две бутылочки саке, они уединились в уголке длинной стойки, никого нет и им очень хорошо вдвоем.
- Ты здесь постоянный клиент, - сонным голосом отмечает Ибики, болтая палочками в тарелке.
- Я же редко хожу на миссии, - с аппетитом поглощая рамен, бодро отвечает Ирука.
- Извини, - подперев усталую голову, Ибики поднял на него потеплевшие глаза.
- За что?
- За ту миссию, - голова сейчас упадет, а глаза слипаются.
- Извиняю, - залпом выпив рюмку.
Ибики хмыкнул, так просто оказалось получить прощение за унижение, но Ирука не закончил:
- Извиняю, потому что из-за нее я узнал тебя, - заявляет он, Ибики встрепенулся, по его лицу видно, как он рад и раздосадован: такой важный разговор, а он засыпает.
- Но ты тогда справился, выиграл спор, - выдавливает он больным голосом терзающие его мысли, как Ирука умудрился быть шлюхой с тем уродом без афродизиака.
Вот только сейчас, наконец-то, об этих сомнениях догадался Умино, ему стыдно за свою гордыню, он совсем забыл о любовнике, когда выбрасывал таблетки в унитаз, а думал только о том, как бы тому доказать свои бл***** способности. Он покраснел и хватается за шрам, а холодный Ибики, сдержанный и осторожный, забывшись, пальцами снова спешит повторить его жест. Эта ласка совсем доконала пристыженного Ируку, и он спешит успокоить и исправиться:
- Нэ. Нечестно я его выиграл. Тогда, с посланником, я смог кончить, только думая о тебе. А сейчас я все время думаю о тебе. Хочу, чтобы ты это знал, - признавшись, Ирука снова принялся за рамен, а Ибики отставил тарелку, налил себе новую рюмку и выпил, спрятав глаза, потом поднял их и ровным таким тоном сказал:
- Я бы трахнул тебя прямо здесь, - теперь пришла очередь Ируки выпить, а потом впить еще и побольше, когда Ибики полусонно прошептал, - я тебя давно заметил и ждал, когда ты меня заметишь, я тоже рад, что нас свела та миссия, но я бы посланнику яйца оторвал. И Какаши оторву. Хочу, чтобы ты это знал.
Сказал и уснул прямо за столом, заставив допившего саке Ируку безропотно тащить к себе домой ночевать, потому что кто его знает, какие ловушки у Ибики дома, свалить на узкую кровать, сняв только плащ и обувь и побоявшись дальше раздевать, и спать, уткнувшись ему под бок, прижатым тяжелыми как цепи руками.
*
Через месяц после того дня в коридоре Штаба, где давно никого, почти за полночь раздается неясный шорох у стены и звук расстегиваемого жилета.
- Ты же любишь Копирующего? – голос переполнен сарказмом, но Ирука уже начал ловить в нем неясные оттенки, вот сейчас, например, Ибики немного встревожен и зол.
- Кого? – притворно удивляется кареглазый чунин, отрываясь от губ.
Помолчав и отступив от него на шаг, не меняя равнодушного выражения лица, Морино снимает неторопливо перчатку. Кожа кисти из-за ожогов как застывшая бесформенная лава вся в бурых шрамах, а вместо ногтей - мясо под тоненькой розовой пленкой. Ирука зачарованно смотрит на пальцы, как шиноби он видал и не такое, но впервые Морино раскрывает себя перед ним, Умино ловит себя на мысли, что хочет ощутить шрамы губами, понять их текстуру языком, узнать: их зыбкая кожа гладкая и мягкая или нет?
Но Ибики хватает его за шкирку и из темного угла тащит к свету, берется теми самыми пальцами за горло Ируки, заставляя дышать осторожней, и предупреждает:
- Я тебе не замена Какаши!
- Я его разлюбил, - отвечает Ирука, убеждая Ибики, а, может быть, и себя самого напоследок.
- Надоело гоняться за голубой мечтой?
Попытка вырваться у чунина, конечно, не удалась, придется так отвечать, и прижатый к стенке разозленный Ирука устал прятаться и резко бросает:
- Нет, из-за тебя!
Сразу ослабив захват, словно нехотя Ибики отступает и одергивает зарвавшегося любовника:
- Не шути, - голос ледяной и злой.
- Я с тобой не шучу, - вздыхает Ирука, - я еще не псих с тобой шутить, хотя ты меня с ума сводишь. Можно?
Его ладони ложатся на макушку Морино, он так давно этого хотел, усмехнувшись, Ибики кивает и склоняет перед Ирукой тяжелую голову. Стаскивая его хитай, пальцы невесомо осязают пробоины и рытвины шрамов, пытаясь раскрыть его тайны, потом спешат на скулы, расправляя обрывки бровей, затем к тонким губам, а те раскрылись и бесцветно проговорили:
- Ты только мой, иначе я не согласен.
- Твой, - согласился Ирука, вздохнув, «я, все-таки, псих», ну и ладно, махнул он рукой на свою жизнь простого сенсея. Он подался навстречу губам, снова ухмыльнувшимся одними уголками, втягивая Ибики в одуряющий и беспощадный поцелуй, с удовольствием ощущая кожей своей драной спины кожу драной ладони Ибики.
*
Через полтора месяца и один день после того дня перед Хатаке Какаши, вернувшимся со слишком долгой миссии и уставшим уже стучаться, распахивается дверь скромной квартирки, а на пороге застывает удивленный Умино, лохматый, босой, в одних старых штанах, натянутых на скорую руку, со свежим засосом на ключице. Прислонившись к косяку, он поднимает на Копирующего взгляд, немного печальный, немного насмешливый, немного виноватый, спокойный и вежливый, а за его спиной Хатаке видит небрежно брошенный на стул знакомый черный плащ. Легко вздохнув, Ирука качает головой, тянется к ручке двери, чтобы закрыть перед непрошенным гостем, и на прощание остолбеневший дзенин услышал:
- Извините, Какаши-сенсей, Вы опоздали