Chapter Text
Никто не знал, как пластом лежал Рафаэль каждый раз, когда давал Саймону пить свою кровь сверх меры. Не жив и не мертв. Один. В пустой темной комнате. С одной лишь надеждой, что Саймон хоть на минуты испытал тоже притяжение к нему, что и он. Хоть на долю. Хоть на мгновения. Что его чувства были взаимны.
Никто не знал, как однажды он впал в кому и пролежал три дня. И даже после этого он шел и давал пить. Зная, что это может его погубить. Шел и не мог остановиться.
Никто не знал, с каким трепетом Рафаэль поглядывал на часы. Как приближалась ночь. И как он улыбался.
Никто не знал, как Рафаэль защищал Саймона в суде, в его первый вампирский день. Как он подставлял себя, лишь бы спасти Саймона от смерти. Чего стоило ему взять за него полную ответственность. Один промах Саймона, и голова Рафаэля полетела бы с плеч. После кола, конечно.
Никто ничего не знал. Саймон не знал.
Рафаэль не любил болтать.
Но всегда внимательно слушал болтовню Саймона, даже если делал вид, что это не так.
Всем остальным Рафаэль говорил, что он асексуал и секс его не интересует. Но не договаривал… Не интересует секс с ними, но только не с Саймоном.
Он как жизнь и смерть. Как хаос. Великий хаос. Что превращает в движение все заводи. Один взгляд. Одно касание. Стоят больше тысячи прожитых лет.
Саймон не знал, как болен Рафаэль. Болен безумием, которое он назвал жизнью. Болен трением. Рвением. Стуком сердца.
Адской кровью, стекающей по губам.
Саймон сам, засыпая, задавался вопросом: болен ли он? А ответа не было. Только клочки бумаги, исписанные стихами, мелодиями. Узорами от руки, в тревожном приступе. В нервном ожидании.
Музыка. Отдушина. Она никогда не отвечала, болен ли он. Не ставила диагнозы. Она пела и летела.
Как душа.
Как душа.
Как душа, чье горе не знало меры.