Work Text:
Эггзи исполняется семь, и у него самая классная вечеринка на свете. Родители подарили ему кучу подарков, пришли все его школьные друзья и даже девочка Сара. У нее милая улыбка и забавные косички. Еще у него есть большой торт, вкусный и сладкий, с йогуртом и кусочками ягод. Его мама одета в красивую белую блузку, и она очень красивая. Самая красивая на свете. Она постоянно гладит его по волосам, целует в щеки, словно он маленький, и смеется над шутками папы. Эггзи тоже над ними смеется, потому что они классные. У него вообще самый классный папа в мире. Сильный, умный, с задорными глазами и приятным голосом. Он обнимает Эггзи за плечи, когда они задувают свечи на торте, а мама стоит с другой стороны и держит его за руку.
Это самый счастливый день в его жизни.
Через два дня папа уезжает в командировку, а еще через неделю в их квартиру приходит мужчина в костюме и очках и говорит, что папы больше нет. Что папа умер, защищая этого человека и пару других в придачу. После себя он оставляет медаль, странное предложение помощи, плачущую маму и полную пустоту в сердце. Папы больше нет.
* * *
Эггзи восемь, и мама пытается устроить ему праздник. Она покупает торт, приглашает друзей, готовит сладости, придумывает игры. Но на всем этом словно стоит могильный крест. Мама бледная, измученная, она часто плачет, а еще Эггзи видел на ее тумбочке какие-то таблетки. Ему это не нравится. И идея праздника ему тоже не нравится, но папа бы не хотел, чтобы он унывал. Он будет сильным ради мамы. Как его и просил тот мужчина.
День рождение проходит ужасно.
* * *
Эггзи девять, и у него дома теперь намного больше пустых бутылок из-под пива и виски. Некогда чистая и ухоженная квартира стала серой и неуютной, а о праздновании дня рождения и вовсе не хочется вспоминать. К нему приходит парочка друзей, и мама угощает их домашним печеньем и чаем. Это все, на что она сейчас способна. У нее опухшие глаза и измученное лицо. Иногда по ночам ему хочется заплакать, тоскливо и горестно, но он держится, старается изо всех сил быть хорошим сыном. Быть тем, кем папа мог бы гордиться. Тем, кем могла бы гордиться и мама, если бы меньше пила.
Они уходят с друзьями шататься по улицам, и Эггзи знает, что мама проплачет сегодня весь день. Потому что ей стыдно. Стыдно и больно.
Ему больно тоже.
* * *
Эггзи десять, и он первый раз пробует курить. Это противно, и ему очень хочется кашлять, но он курит на заднем дворе школы, потому что… Он не знает почему, он просто пробует курить с друзьями.
Мама сейчас наверняка дома, смотрит какую-нибудь тупую мелодраму и курит еще более дешевые сигареты, чем те что сейчас пробует Эггзи. А еще она пьет. Он не знает что, не знает, какие таблетки она глотает при этом, он не знает. Ему не хочется знать, и от этого становится еще более паршиво и стыдно. Он ужасный сын. А его мама ужасна настолько, насколько несчастна. Закономерность, блин.
Он отмечает этот день рождение сигаретами и чипсами со вкусом бекона.
Его жизнь – полный отстой.
* * *
Эггзи исполняется одиннадцать, и вчера его мама скончалась от передозировки. Или от алкогольного отравления. Врачи пока не уверены.
Единственное в чем уверен Эггзи, что вся его жизнь – полная хуйня. Да, хуйня. Он знает, что это плохое слово, но иначе выразиться не может. Хрень, жопа, блядство и хуйня. Это его жизнь. А мамы больше нет. Ее нет, как и папы. И он впервые со дня смерти отца плачет горькими слезами, словно выжигающими ядовитые следы на щеках. Он воет, раскачивается и громко кричит, в то время как заботливая женщина из полицейского участка укачивает его и шепчет, что все будет в порядке. Но как? Как может что-то быть в порядке? Он один, его любимых родителей нету, его мама, пусть и запойная алкоголичка, но… Он любил ее, он любит ее. Как он без нее? Куда? Его заберут в детский дом, а каждый ребенок знает, что в детский дом попадать нельзя. Просто нельзя.
Но он совсем один. И выхода нету.
Неожиданное озарение приходит к нему, когда что-то холодное касается его груди. Папина медаль, думает он, тот мужчина! Он говорил что-то про помощь, он рассказывал, что отец спас ему жизнь! Он поможет, должен помочь. Пожалуйста, пусть он сможет помочь.
Эггзи просит у утешающей его женщины позвонить, нагло врет ей, что это его родственник. Ему будет потом стыдно, но сейчас он хочет только, чтобы ему помогли хоть как-нибудь.
Он звонит, на другом конце провода раздается приятный женский голос, и Эггзи теряется. Когда девушка уже хочет повесить трубку, он вспоминает ту фразу. «Оксфорды, но не броги». А потом она говорит, что его заявка принята. Хуйня. Какая же хуйня.
Через полчаса в комнату, где сидит усталый и отрешенный Эггзи, заходит мужчина в явно дорогом костюме, очках и с зонтом-тростью. Он выглядит настолько стильно и по-пижонски, что ему хочется врезать. Но Эггзи вообще себя сейчас не контролирует.
– Гэрри Анвин? Я Гарри Харт, друг твоего отца. Ты помнишь меня? – Голос мужчины раздается в помещении словно из громкоговорителя, и Эггзи отмирает.
– Меня давно никто не зовет Гэрри. – Единственным человеком, который звал его так, был отец. И мама, когда сильно злилась. Эггзи будет скучать по ее злости.
– Ну, и как же вас называют, молодой человек? И когда с вами разговаривают, принято смотреть на своего собеседника. – Мужчина, Гарри, спокойно смотрит на него и чего-то ожидает. Будь Эггзи постарше, он бы врезал этому козлу. Но нет, не тогда когда ему нужна помощь Харта.
– Эггзи. Меня называют Эггзи. – Он наконец поднимает глаза и сталкивается с чужим внимательным взглядом. – Мне нужна помощь, мистер Харт. Я не хочу оказаться в детдоме.
Мужчина медленно подходит к нему, садиться на соседний стул и неожиданно приподнимает его подбородок двумя пальцами, заглядывая в глаза, изучая. А потом, видимо что-то обнаружив на его сетчатке, Харт хмурится и кивает головой.
– Мне очень жаль твою маму. Я помогу. Но ты должен довериться мне. – Харт внимательно смотрит на него, словно ждет чего-то, и Эггзи поспешно кивает, стараясь скрыть выступившие слезы. Ему помогут, его не оставят. Или… – Я могу забрать тебя к себе домой, усыновить. Я обязан твоему отцу жизнью, понимаешь, что это значит? – Эггзи снова кивает. Сейчас он согласен на все. И, кажется, это пижон обладает какими-то положительными качествами. Честью, как минимум.
Харт оформляет бумаги всего за час, представившись двоюродным дядей Эггзи. Он необыкновенно вежлив и учтив, его лицо непроницаемо, и, кажется, что от того сочувствия, которое он показал, когда они были одни, не осталось и следа. Эггзи наплевать, Харт обязан его отцу жизнью. И, похоже, он готов отплатить.
Еще через сорок минут они подъезжают к респектабельному району с аккуратными белыми домиками. Эггзи видел такие только в кино, но теперь, видимо, он будет жить в таком. Но на удивление или радость не остается сил. Он устал, ему хочется есть, а его мама мертва. И даже чертов день рождения кажется жалкой насмешкой.
В то время как они едут в такси, Харт успевает позвонить кому-то, заказать посыльного за вещами Эггзи, отменить встречу и еще поговорить с неким Мерлином о нем самом, о Гэрри Анвине, оставшимся сиротой. Они быстро обсуждают, где его положить, чем накормить и что сказать некоему Артуру. Все быстро, четко и по делу.
– Эггзи, прежде чем мы зайдем в дом, в котором ты будешь жить, я должен тебе кое-что объяснить. Я живу тут со своим коллегой, другом и любовником. Можешь считать нас семейной парой. Мы не идеальны, но у нас есть определенные правила поведения, о которых мы тебе расскажем позднее. Например, называй меня по имени, я все же не настолько стар. Также наша работа отнимает много времени и порой бывает опасна, поэтому мы не всегда бываем дома. Понимаешь? – Эггзи остается только безмолвно кивать, на все остальное просто нет сил. Завтра он решит, что думает обо всем этом, но сейчас он мечтает только о теплом ужине и мягкой кровати.
Когда они заходят в дом, к ним навстречу выходит мужчина в строгих очках, теплом свитере и с чашкой чая. Еще он абсолютно лысый, а его черные глаза могут прожечь дыру в нем, но… Через секунду, следуя его указаниям, Эггзи оказывается одет в домашнюю одежду, пусть и слишком большую, усажен за стол и накормлен вкусным домашним ужином. Мерлин, а «бойфренда» Харта зовут именно так, говорит, что готовит редко, только по праздникам или на поминки. Эггзи хвалит его готовку, на что Гарри сразу же заявляет, что только очень голодный человек может сказать такое. И тут Эггзи неожиданно накрывает. Он хохочет, утирает слезы рукавом и снова смеется. Это истерика, но никто неожиданно его не успокаивает. Только на плечи с двух сторон ложатся две руки. Очень разные и теплые.
– Эггзи, – говорит Мерлин, показывая ему его новую спальню. – Тебе сейчас тяжело, а мы и вовсе чужие для тебя, но ты должен понимать, что когда-то твой отец спас жизнь Гарри. Он спас все, что есть и у него, и у меня. И самое малое, чем мы можем отплатить ему – это помочь тебе. Всем чем можем. Мы должны это сделать. А ты в свою очередь должен помочь себе сам. – Взгляд Мерлина все еще очень тяжелый, но Эггзи чудится в нем человеческое тепло и забота. А стоящий около двери Гарри чуть улыбается, спокойно и уверенно.
– И, Эггзи, с днем рождения. – Вдруг тихо говорит Харт. Мерлин мягко кивает, а потом закрывает дверь его новой спальни в его новом доме.
Этой ночью он спит словно младенец и во сне видит смеющуюся нежную маму.
* * *
Эггзи двенадцать, а этот лысый козел все равно будит его в семь утра и гонит на пробежку. Читающий за столом газету Гарри мерзко усмехается, показывая, что манеры у него все же не безупречны. И в целом это очень обычное утро.
Он бежит по улицам, не смотря по сторонам, и останавливается у набережной, вглядываясь в мутную Темзу. Небо над городом такое же грязное, как и вода в реке, а ветер пробирает прямо до костей. Хорошее начало для очередного дня, с усмешкой думает Эггзи.
Когда он возвращается, то застает совершенно спокойных Гарри и Мерлина, сидящих за столом и пьющих чай. Эти двое иногда кажутся роботами, но он знает, что они всего лишь притворяются. Точно притворяются, Эггзи парочку раз слышал стоны, ага.
Он отправляется в душ, смотрит на себя в зеркало и думает, что его жизнь всего за один год кардинально изменилась. Он живет с двумя спецагентами-геями, а эти двое точно шпионы, бегает по утрам в центре Лондона и учит латынь. Черт бы побрал Мерлина с его представлениями об идеальном образовании. Правда, иногда тот учит его и взламывать коды на компьютере, а Гарри возит его на стрельбище, показывая как эффектно можно использовать даже маленький пистолет. Его жизнь безумна, но интересна.
Спускаясь вниз, Эггзи не ожидает ничего такого. Эти двое даже не поздравили его с днем рождения. Они и подарки дарят ему не часто. Впрочем, стоит отметить, что он у них ни в чем и не нуждается, а если правильно и аргументировано просит, то эти просьбы тут же выполняют.
Поэтому когда он спускается вниз на кухню и видит здоровенный торт, его сердце начинает биться быстрее, а на глазах выступают предательские слезы. Гарри и Мерлин все так же сидят за столом и очень по-доброму смотрят на него.
– Ну, ты будешь открывать подарок, или я должен сдать его обратно в магазин, м? – Голос Гарри немного насмешливый, но мягкая улыбка выдает его с головой.
– Ничего он не сдаст, но если ты его не откроешь, то я заберу его себе. – Мерлин откровенно посмеивается, и это заставляет Эггзи выйти из ступора.
Он быстро подбегает к столу, игнорируя все заповеди этого дома, и разрывает подарочную упаковку на большой коробке. В ней что-то тихо скулит и скребется, и у Эггзи сбивается дыхание при мысли о том, что или кто может быть внутри. Поэтому когда он открывает коробку, и в ней оказывается самый симпатичный корги на свете, слезы все же проливаются. Он поднимает голову и смотрит на мужчин прямо с пола, на котором сидит, крепко прижимая к себе теплый комок шерсти. Комок ерзает, тычется мокрым носом в шею и явно настроен вылизать Эггзи с головы до ног.
– Вы самые крутые приемные родители-шпионы, на свете, – говорит он, сглатывая текущие по лицу слезы. – И я сам буду его выгуливать.
– Конечно сам, иначе мы бы его не купили. И вставай с пола, парень, нам еще задувать свечи на этом монстре. – Улыбка на лице Гарри почти что неприлично широкая.
– Я готовил его три гребанных часа, Харт. Так что будь добр, засунь свой сарказм себе в задницу. Эггзи, иду дуть на свечи! – Мерлин шипит и злобно ворчит, но заботливые руки, поднимающие его с пола, и сверкающие темные глаза говорят о том, что его благодарность оценили и спрятали куда-то в глубину этого гениального мозга на почетное и видное место. Искренне улыбающийся Гарри хлопает его по плечу и, не сдержавшись, приобнимет за плечи. Мерлин же ловким движением рук зажигает свечи на торте и встает с другого бока, почти что прижимаясь к Эггзи и кладя свою руку ему на плечо. Он знает, что руки мужчин соприкасаются на нем, заключая всю их нестройную компанию в своеобразные объятья. Он мягко качает на руках тявкающего корги, улыбается сквозь слезы и думает о родителях. О маме и папе, которые стояли с ним точно также и мягко улыбались. И о двух мужчинах рядом, которые терпели его закидоны полгода, научили его стрелять, приготовили ему торт и подарили маленького компаньона.
Эггзи открывает глаза, еще раз улыбается и задувает свечи.
Он уверен, что где-то на небе родители сейчас смотрят на него и улыбаются. И ради них он будет счастливым. С помощью очень странных, но однозначно лучших приемных родителей в мире.