Chapter Text
Тишину полуночи нарушают едва слышимая музыка из портовой таверны в конце улицы, болтовня двух подвыпивших мужчин, вышедших из переулка, и шум моря.
Волны то и дело разбиваются о песок и растекаются по нему белой пеной. Весь день стоял штиль, но сейчас ветер слегка разгулялся – тонкие занавески нежно-голубого цвета развеваются от слабых порывов бриза.
Их дом находится достаточно близко к береговой линии, чтобы солёный воздух взметался и до балкона. Ланга вдыхает полной грудью, прикрыв глаза. Отросшие пряди волос тоже колышутся, совсем как занавески, тем самым щекоча ключицы.
На Ланге нет ничего, кроме короткого халата, едва ощутимого на теле, да и тот распахнут практически до пупка. Одежду русал, даже после нескольких лет жизни, преимущественно в людском быту, принимает лишь в удобном и комфортном виде. Сковывающие пояса и портупеи – не особо приятная, но необходимость, когда он на корабле, а в остальное время Ланга предпочитает что-нибудь посвободнее. Айноске, конечно, старается совмещать это «посвободнее» с дороговизной и вычурностью, когда приобретает ему наряды, но Ланга не то чтобы против. Радовать Айноске ему нравится, к тому же, возможно, русалочья сущность таки требует некоторых «цацок», как их называет Рэки.
Может, Айноске тоже в каком-то смысле русалка…
— Собираешься поплавать, любовь моя?
Ланга моргает, поворачивая голову к плечу. Настолько ушёл в свои мысли, что даже не услышал, как Айноске вернулся в спальню.
Тёплые руки касаются талии, ладони скользят под халат и оглаживают уже слегка округлившийся живот. От поцелуев в области шеи кожа покрывается мурашками.
Ланга прикрывает глаза, чуть откидываясь назад, в объятия своего человека.
— М-гм. Айси уже уснул?
— Капризничал, пока мы не почитали с ним сказку перед сном. Одну страницу он полностью прочитал сам, — Айноске звучит крайне довольно, явно гордится их сыном. Впрочем, как и сам Ланга.
Порыв ветра вновь нежно скользит по лицу, и русал прикрывает веки, глубоко вдыхая морской воздух. Бледные чешуйки на ключицах слегка оттопыриваются, а глаза горят – он видит это, когда открывает их, и на коже Айноске отсвечивает аквамарином.
— Он умница, — спокойно улыбается Ланга. — Когда мы вместе плаваем, Айси уже отлично различает виды рыб.
— Его одержимость медузами меня настораживает, честно говоря…
— Я ведь уже говорил тебе, их жало не опасно для русалок.
— В Айси всё ещё течёт человеческая кровь, милый, моя кровь.
— И он всё ещё русал, — Ланга поворачивает голову, заглядывая своему человеку в глаза. — Как и многие другие русалы и русалки, рождённые от союза с человеком. Тебе не о чем беспокоиться, Айноске… до того, как мы начнём пускать его плавать одного, пройдёт ещё достаточно времени.
Это, видимо, успокаивает Айноске, потому что взгляд его теплеет.
— У Айсаку твои глаза, моя драгоценность, — шепчет он, касаясь лица Ланги и очерчивая пальцем линию челюсти. Затем оглаживает щеку – Ланга лишь прижимается ею ближе.
Губы Айноске находят его собственные, и Ланга охотно отвечает на поцелуй, при этом укладывая ладонь на крепкую грудь. Теперь он развёрнут к Айноске чуть сильнее, и рука пирата скользит от живота к талии.
В Ланге борются два желания: поплавать и затащить Айноске в постель. Конечно, если бы Айноске был русалом, они бы могли совместить это и уплыть любиться в глубокие воды, но кое с чем приходится мириться, связав свою жизнь с человеком. К тому же… для подобных вещей в воде, у Ланги есть Мия, и ни Айноске, ни Рэки не имеют ничего против развлечения русалов между собой. Мия и вовсе говорил, что им следует однажды «устроить шоу» для Айноске и Рэки.
Тем не менее… сейчас Ланга ощущает не только собственное желание, а и то, чего хочет маленькая «икринка» под его сердцем.
— Мы хотим поплавать, — осведомляет он Айноске. Выходит немного неразборчиво, прямо в губы, но пират понимает.
— Надолго?
— Засыпай без меня, я вернусь к утру.
— Хорошо, — Айноске вновь целует, на сей раз коротко. — Разбудишь меня. Хочу взять тебя в рассветных лучах, моё сокровище, — голос его становится ниже, бархатнее, и у Ланги бегут по коже приятные мурашки.
Он вполне себе разделяет желание своего человека, если быть честным…
Море вскоре поглощает светлый силует Ланги, и он растворяется в тёмной звёздной ночи, чтобы вернуться обратно с рассветом.
***
Солнечные зайчики скачут по бледным острым плечам, переливаясь тёмно-зелёными проблесками, когда напрыгивают на, казалось бы, чёрные чешуйки. Рэки наблюдает за ними с сонной улыбкой, тянется рукой и убирает растрёпанные пряди волос цвета вороньего крыла с плеча, нежно проводит костяшками по спине, очерчивая каждый чуть выпирающий позвонок. Ближе к пояснице, нырнув под тонкое летнее одеяло, вновь натыкается на чешуйки и осторожно проглаживает их по линии роста. Следующие находит в районе тазобедренных косточек.
Рэки изучил тело Мии и расположение его русальих чешуек досконально за эти пять лет.
Мозолистые подушечки пальцев поднимаются выше. Рэки чувствует лёгкую неровность от растяжек на плоском животе русала – при беременности Мия оставался таким же худым и мелким, только один живот и вырос, и то… тоже был куда меньше, чем они ожидали, и Рэки беспокоился, несмотря на заверения Кису о том, что с их малышом всё в порядке. По итогу, Рэйджи родился вполне себе здоровым, что не могло не радовать, а Мия буквально спустя несколько недель после родов выглядел таким же крохотным, как и до беременности. Лишь растяжки на бледном животе напоминали и напоминают сейчас о том, что здесь был их ребёнок.
Рэки находит их абсолютно потрясающими. Мия носил их малыша! И теперь носит маленькие отметины, которые об этом свидетельствуют! Что вообще может быть круче?!
В последнее время он всё чаще ловит себя на желании… желании, чтобы это произошло снова. Мие так шло быть беременным… к тому же, недавно они узнали, что Ланга и Адам снова ждут пополнения, и некий совершенно глупый азарт конкуренции забурлил внутри Рэки, подкидывая дров в огонь жажды ещё одного ребёнка. А может и не одного… Рэки будет рад любому количеству! Сколько Мия захочет и сможет ему подарить, столько у них и будет малышей…
Эти мысли не только согревают изнутри и вызывают улыбку с трепетом, а и напрямую призывают его, Рэки, тело к действию. Мия рядом такой мягкий и податливый, расслабленный, и, Рэки знает, всё ещё влажный внутри после их близости ночью. Знание это совершенно не помогает усмирить жажду, потому что и так твёрдый от утреннего прилива крови член начинает нетерпеливо пульсировать. Пять лет назад Рэки бы засмущался и постарался перетерпеть, либо же убежал бы в купальню, дабы решить эту проблему самостоятельно, но сейчас он лишь усмехается, обнимая Мию со спины. Прижимается ближе, пристраиваясь и осторожно потираясь о ягодицы – кожа русала такая нежная и мягкая, что хочется мурчать от наслаждения.
Ладонью Рэки аккуратно проскальзывает под живот Мии и спускается ниже, оглаживая его мягкий член, на что тот тут же отзывается. Нижняя половина Мии просыпается куда быстрее, чем верхняя – Рэки чувствует, каким горячим и влажным становится Мия от его поглаживаний, когда опускает руку к промежности. Средний палец проскальзывает внутрь очень легко, лоно Мии будто бы засасывает его глубже, и, честно говоря, Рэки обожает чувствовать это «засасывание» не только пальцами…
Мия просыпается, когда он добавляет безымянный. Рэки чувствует это по сокращению внутренних мышц русала, а после и по тихому мычанию, которое Мия издаёт куда-то в подушку, при этом лениво, по-кошачьи выгибаясь в пояснице навстречу.
Рэки наклоняется ближе, чтобы нежно выцеловать чешуйки любимого на плече.
— Доброе утро, рыбка, — шепчет, касаясь губами уже шеи, и слышит мурлыканье, вызывающее улыбку.
— Рэйджи ещё спит? — голос у Мии хрипловатый ото сна и звучит глухо из-за препятствия в виде подушки, в которую тот наполовину утыкается.
— Я ходил отлить недавно и слышал, как он сопит, — Рэки издаёт смешок.
— Весь в тебя. Ты храпишь, пока тебя не пнёшь.
— Так вот почему у меня вечно синяки на рёбрах?
Подбираясь поцелуями по плечу к щеке, Рэки чувствует, как Мия улыбается, и охотно сцеловывает эту улыбку. Вместе с тем приставляет головку к сокращающейся после пальцев дырочке, проникает плавно, но уверенно. Мия тут же мягко выдыхает в поцелуй. Сжимает его так приятно, что на секунду Рэки переживает привычный яркий всплеск наслаждения. Когда они только начали делить близость, ему каждый раз казалось, что он вот-вот кончит после таких вот сжатий ребристого тугого лона Мии.
Из окон доносятся чаячьи вскрики и звуки просыпающегося города: всплеск выливающихся помоев, цоканье лошадиных копыт по мощеной дороге, негромкие разговоры. Кажется, это Ная, пекарка из булочной рядом с их домом, отгружает товар.
Рэки, обхватывая член Мии рукой, думает о том, что следует успеть сбегать за свежими булочками к завтраку, пока Мия будет кормить проснувшегося к тому времени Рэйджи.
— Глубже, — тихо мычит русал, подаваясь бёдрами навстречу.
Желания его Рэки всегда, конечно же, сразу исполняет, потому наваливается чуть сильнее, вжимая Мию в постель, и увеличивает амплитуду толчков. Одной рукой придерживает за бедро, поднимает то выше, тем самым шире раскрывая Мию перед собой. Тёмные чешуйки на плече русала топорщатся от удовольствия – Рэки не сдерживается, немного наклоняет голову и ласкает их языком, вызывая у Мии сладкие стоны. Теперь стимулировать его член неудобно, приходится держать бедро, чтобы проникать каждый раз достаточно глубоко, но Мия скользит ладонью под живот и трогает себя сам, отчего его лоно снова так приятно сжимается, что Рэки понимает – они оба близки к разрядке.
— Хочу в тебя… — шепчет он Мие на ушко, после прихватывая губами едва видимые, но ощутимые чешуйки на его скулах.
— Ты и так… м-хм, почти всегда «в меня».
На это Рэки не отвечает, предпочитая вновь поцеловать.
Он заканчивает первым, изливаясь внутрь Мии, стараясь сделать это поглубже. Жажда того, чтобы собственное семя вновь проросло в любимом, погружает в столь сладостную эйфорию, что Рэки даже позорно забывает помочь Мие тоже достичь разрядки. Благо, русал просто берёт его руку своей, нажимает на пальцы сильнее, быстро двигает бёдрами, и вскоре Рэки уже ощущает чувствительным членом знакомые сокращения, а Мия под ним мягко стонет в подушку.
Позже, когда они лежат в обнимку, наслаждаясь последними спокойными минутами утра, пока не пришло время вставать, Рэки ненавязчиво касается живота Мии. Поглаживает, обводит грубоватой от работы с деревом ладонью по кругу…
— Рэйджи уже скоро будет три…
— М-гм.
— Мия…
— М-м?
Сердце пропускает удар и далее продолжает стучать в чуть более ускоренном темпе. Сказать это вслух… требует определённой решительности. Рэки собирает всю её в кулак.
— Как думаешь… может, ему бы хотелось братика или сестричку?
Мия, кажется, совершенно не задумывается – его глаза прикрыты, голос звучит лениво и мурлычаще:
— Они ведь с Айси не разлей вода, ещё и почти ровесники. Считай, как братья…
— Я имел в виду… — Рэки краснеет, немного нервничая, — ну, рыбка… я имел в виду родного братика или родную сестричку.
И вот теперь, кажется, до Мии доходит, потому что он сначала напрягается, а затем распахивает свои изумрудные глаза. Те красиво горят – Рэки обожает это, у его рыбоньки самые прекрасные глазки на свете…
— Ты хочешь второго?
— А ты… — теряется Рэки, сглатывая под столь пристальным взглядом. — А ты не хочешь?
Теперь он подмечает румянец, расцветающий на щеках Мии, прямо под тонкими тёмными чешуйками. Сердце в груди трепыхается, словно парус в шторм.
— Я… — русал приподнимается на локте и касается своими когтистыми пальцами его щеки, — …хочу от тебя ещё много икринок, — шепчет он, улыбаясь и наклоняясь ближе, дабы коротко поцеловать.
Мия вполне легко носил Рэйджи, да и роды в море у него прошли практически безболезненно, судя по их с Лангой словам. Если второй раз для Мии будет таким же ладным, как и первый… то есть вероятность, что на этом они не ограничатся.
От одной лишь мысли о том, что у них будет большая дружная семья, о которой Рэки всегда мечтал, он весь загорается. Это звучит… просто потрясающе! Мия, его Мия, подарит ему ещё больше деток, таких маленьких, миленьких, умеющих обращать ножки в русальи хвостики…
У Рэйджи хвостик рыжий c багряно-красными плавниками и полосами по бокам, такого красивого градиента – от светлого к тёмному. Рэки пришёл в абсолютный восторг, когда впервые его увидел, и теперь, частенько наблюдая у берега за тем, как его русал и их малыш вместе резвятся в воде, не может налюбоваться.
Мама и сёстры, конечно, были тоже осведомлены о природе Мии, но ничего против не имели и приняли его как своего. Коёми и вовсе с ним сдружилась – с тех пор Рэки иногда подвергался дразнилкам уже с двух сторон… но это того, честно говоря, стоило, ведь если бы семья не одобрила его избранника… ох, Рэки даже думать о таком было тошно. Это разбило бы ему сердце!
К счастью, ничего подобного не случилось, и они довольно часто навещали маму с сёстрами. Тогда же, обычно, случались их весьма романтичные свидания – мама охотно нянчилась с внуком, укладывала его спать и кормила, а сёстры присматривали за ним и игрались, тем самым давая возможность молодым родителям провести время наедине друг с другом. Рэки показал Мие самые красивые и интересные места родного края, коих, в целом, было не так уж много (ну, это являлось одной из причин, почему Рэки там не остался и не захотел сидеть на месте!).
И именно там, через некоторое время после этого утреннего разговора, когда они в очередной раз решили навестить семью Рэки… у них, кажется, получилось осуществить желаемое. Потому что, спустя месяц с их последнего крайне интересного пикника под звёздным небом на диком пляже, Мия с гордостью приносит Рэки проросший ячмень от Кису.
— Ты неплохо постарался, — мурлычет русал ему на ушко и целует в щеку, пока Рэки восторженно глядит на крохотный росточек, проклюнувшийся из зёрнышка, что лежит в маленькой шкатулке из ракушки.
— Мия! Это же… это, морской ёж мне в пятку, просто атас!
Рэйджи, играющий с Айсаку в песке неподалёку, вскидывает огненную вихрастую голову и смотрит на родителей зелёными глазками, но видя, как оба папы смеются и воркуют, лишь улыбается и смеётся в ответ.
Юки и Аки, близнецы Джо и Вишни, тоже отвлекаются на шум, пока Айсаку, не обращая внимание ни на что вокруг, сосредоточенно строит свой песочный замок. Это у них всех любимое развлечение, и сколько уже всяких смешных занятий с песком придумывали для детей Рэки и Джо… даже Адама таки затаскивали в этот балаган…
Кстати, о птичках.
— Юки, не трожь ракушку сестры, у тебя свои есть! — окликает Джо сына.
На пляже они с Рэки, Лангой и детьми с самого обеда. Погода этим осенним днём вышла отличной, солнечной. Для человеческого купания, правда, уже поздновато… но все дети наполовину русалята, им прохладная вода не страшна.
Рэки подскакивает, не в силах сдерживать свою радость, сгребает Мию в охапку и прокручивает, вместе с тем зацеловывая всё личико. Русал от этого пофыркивает и возмущается, но явно лишь из вредности, потому что сдаётся поцелуям Рэки весьма быстро и сам ловит его щёки своими ладонями, утягивая в уже более продолжительный чувственный поцелуй.
Когда с эмоциями получается хотя бы немножко совладать, Рэки спешит поделиться новостью с Джо и Лангой, хотя те уже всё поняли. Вскоре на горизонте объявляются Вишня с Адамом, и даже по их выражению лиц очевидно, что они ведут разговор о рабочих делах. И их можно понять. Профессия пирата весьма непроста, между прочим!..
Вишня, хоть и давненько отошёл от основных дел, с тех пор как они с Джо открыли здесь, на Сукару, таверну, дабы осесть, как делали многие пираты, желающие в какой-то момент «бросить якорь», всё же помогает Адаму во многом, в том числе и консультирует. Они втроём со Змеем, порой, насколько Рэки знает со слов Ланги, засиживаются допоздна над картами и планами по покорению следующих морских путей. Иногда к ним присоединяется Джо, но в основном он занимается детьми и таверной.
А вот Змея после таких посиделок исправно приходит забирать Ока, и уже ни для кого из прежнего состава экипажа «Любовника Смерти» не является секретом то, что они живут вместе.
Флот Адама разросся благодаря коалиции и дипломатическим способностям (не только самого капитана, но и Вишни со Змеем, и даже Мии, особенно когда речь шла о делах русальих). За пять лет изменилось многое, но некоторые вещи остаются прежними.
— …и этот закон он ввёл будто бы лично для тебя, — слышатся обрывки разговора, когда Вишня и Адам подходят ближе. Джо с Лангой уже успели поздравить, но эти двое выглядят малость недоумённо, глядя на Рэки, всё ещё не выпускающего из своих рук Мию.
Адам, тем не менее, достаточно быстро теряет к ним интерес, тут же обращая внимание на своего сына:
— Какая у тебя высокая башня! Самая большая, да? Ты сам её построил?
— Да! А папа помогал собирать ракушки, — кивает Айсаку, подбегая к отцу.
— Надо же, как славно. Вы молодцы.
— Тебе нравится?
— Конечно, — крупная ладонь с длинными пальцами, на паре из которых надеты пиратские перстни, ерошит тёмно-синие волосы маленького русала. Адам наклоняется, подхватывает Айсаку на руки и чмокает в лоб. Багряные глаза его сверкают, когда он смотрит на Лангу и усмехается: — Папу тоже нужно похвалить, м-м?
На это Айсаку кивает, и далее следует весьма слащавая сцена, от которой Рэки хочется фыркнуть и закатить глаза буквально каждый раз, когда он вынужден это наблюдать. Адам и Ланга совершенно не стесняются публики, у них обоих в норме открыто демонстрировать свои страстные лобызания, от которых у невольных зрителей горят щёки (а иногда и не только…).
Но на сей раз Рэки даже не обращает внимание на этих вечных голубков, сейчас у него есть кое-что поважнее, о чём хочется думать.
О чём хочется кричать на весь мир.
— Какие-то новости, полагаю? — Вишня поглядывает на Мию, проницательно сверкая золотистыми глазами. Рэки может предположить, что он знал или догадывался о том, что Мия понёс второй раз – уж слишком спокойно, на его вкус, бывший штурман реагирует.
— Мы с Мией снова будем отцами! — с гордостью выпаливает Рэки, расправляя плечи и прижимая Мию одной рукой за талию к себе.
Во взгляде старшего русала мелькает нечто мягкое и нежное, когда он переводит его на Мию.
— Поздравляю, — кивает Вишня, а после хмыкает в сторону Джо, но и не смотрит на него сразу: — даже не думай.
— Я ведь ничего не сказал, Вишенка!
— Ты подумал, — взгляд у Вишни тяжёлый, припечатывающий, и Рэки видит, как Джо аж слегка передёргивается, но на губах его растягивается очевидно влюблённая ухмылочка. — Я уже сказал тебе, никаких больше детей. Двоих за один раз мне было более чем достаточно, Коджиро.
— Да молчу я, молчу!..
Они своеобразно «воркуют» такими препирательствами некоторое время, и Вишня всё ещё ворчит даже тогда, когда Джо затаскивает его к себе на коленку и прижимается губами к виску. Тем не менее, по русалу видно, как он размякает и расслабляется, охотно подставляясь любимому мужчине.
Мия слегка приваливается к плечу Рэки своим, подцепляет ладонь и переплетает пальцы, посылая этим прикосновением волны приятного тепла по всему телу.
— Скажем Рэйджи о том, что у него скоро появится братик или сестричка?
На это предложение Рэки кивает. Наклоняется ближе, дабы обменяться с Мией коротким поцелуем, и тянет его к сыну. Тот с энтузиазмом лепит водоросли между двумя вылепленными башнями – одна его авторства, вторая – дело ручонок Айсаку.
— Па! — радостно вскрикивает он, заметив родителей. — Па, смотли! — букву «р» Рэйджи ещё не выговаривает, в отличие от Айсаку и близнецов, но они ведь и постарше, так что Рэки не особо переживает об этом.
— Ого, — он присаживается на корточки рядом с сыном и присвистывает, с искренним интересом разглядывая, что же такое тот придумал. — Это ты, мост навесной, что ли, делаешь?
Рэйджи весь светится, кивает с гордостью:
— Да! Это фтобы мы с Айси могли ходить длуг к длугу в гости даже ночью.
Где-то сверху прыскает Мия, вскоре тоже наклонившийся ближе.
— Вам, что, не хватает того, что вы и так почти каждый день гуляете вместе?
— Не-а!
На это Мия смеётся и чмокает Рэйджи в носик, а у Рэки от этой картины в груди растекается нечто тёплое и сладкое, словно мёд.
С моря доносится крик чаек и шум небольших волночек, разбивающихся пенными брызгами о берег, соль привычно оседает не корне языка. Рэки вдыхает бриз полной грудью, чувствует, как мелкие-мелкие, едва ощутимые капельки рассыпаются по собственным веснушкам. Зачерпнув влажного песка, он фиксирует мост из водорослей, опасно грозящий своим видом отпасть в любое мгновение, получше – делает выемку в башне глубже и тут же приминает её плотнее, чтобы ни в коем случае не сломать. Рэйджи, конечно, не расплачется от такого, но вот Мия уж точно быстро напомнит Рэки, откуда у него растут руки (что, между прочим, совершенная неправда! Он тут талантливый плотник или кто?!).
Мия что-то мурчит сыну про Айсаку, а потом плавно переводит тему на Лангу. Видимо, таким образом хочет подвести к новости, которой они оба собираются поделиться с сыном.
— У Ланги в ж-животике малыш, я знаю, — деловито кивает Рэйджи. — Он давже давал мне его потлогать!
— И что ты думаешь по этому поводу? — Мия мягко уточняет, а Рэки не можешь сдержать глупой счастливой улыбки. Сердце бьётся быстро-быстро.
— Хочу… чтобы он посколее вылез и тоже иглал с нами…
— А если это будет девочка? — усмехается Рэки.
Рэйджи на секунду задумывается, но затем пожимает плечами. На круглых детских щёчках, усыпанных веснушками ближе к переносице, проступают ямочки.
— И с ней мы тоже будем иглать! Главное, чтобы она не длалась так, как Аки… — глазами сын боязливо косится в сторону близняшки.
Рэки не сдерживается и прыскает, на что получает осуждающий взгляд от Мии. Да, Акико, в отличие от брата, Юкико, пошла сложным характером в своего отца-русала…
— Значит, у Айсаку будет братик или сестричка, верно?
— Да.
— А я тебе по секрету расскажу, — шепчет Рэки, заговорщически наклоняясь ближе к уху сына, — что у тебя тоже скоро будет братик или сестричка, — на этом яркие зелёные глазки Рэйджи распахиваются вместе со ртом. Рэки улыбается. — Видишь животик папули?
Рэйджи кивает, не сводя с ещё плоского живота Мии глаз, и тот подходит ближе, позволяя коснуться себя сквозь одежду ладошкой, которой малыш к нему тянется.
— Там тоже… малыш?
— Или малышка, — кивает Рэки.
— А почему… он такой… ну… — Рэйджи слегка хмурится и оглядывается на Лангу, стоящего чуть поодаль. Сравнивает. — Совсем не клуглый?..
— Потому что твой братик или сестричка ещё маленькие, — отвечает ему уже Мия, оглаживая сына по огненным всполохам непослушных мягких волос. — Мой живот будет постепенно расти, пока не станет очень большим. А потом оттуда появится ещё один прелестный детёныш, такой же сладкий, как ты, мой котёнок.
Рэйджи хихикает и обнимает Мию за шею, когда тот зацеловывает его в области щеки и ушка.
— Папуля! Я увже большой…
— Большой котёнок? — выгибает бровь Мия, обхватывая Рэйджи крепче. — Целый кот уже? Такой большой, рыжий, усатый и пузатый?
— Не пузатый!
Сын заливисто хохочет, и Рэки смеётся вместе с ним.
Глядя на них с Мией, он чувствует себя абсолютно наполненным любовью. Его делает безмерно счастливым их маленькая семья, которая совсем скоро станет немножко больше… а, быть может, даже не «немножко».
Рэки ещё не знает, что «малыш» или «малышка» через восемь месяцев окажутся целой тройней – двумя снова рыжими и одним темноволосым «котятами». Рэки ещё не знает, что через пятнадцать лет будет наблюдать за тем, как Рэйджи вовсю драпает от Адама через окно их с Лангой красивого, словно сам снег, младшего сына. Ещё Рэки не знает, как примерно в то же время будет сам допрашивать с пристрастием Кио, того самого своего с Мией темноволосого «котёнка», по поводу того, почему это он плавает куда-то за риф вместе с Айсаку, пока остальные двое из тройняшек прикрывают брата и спокойно веселятся с медузами и близнецами Акико и Юкико. Ко всему прочему, Рэки, конечно же, не знает, что их ждёт ещё очень много приключений – как пиратских и русальих, так и родительских и детских. Хотя, о последнем он, естественно, вполне себе подозревает…
Рэки знает лишь о том, что пять лет назад он нашёл и заполучил своё самое драгоценное сокровище, и теперь оно приумножается.
А что для пирата может быть лучше?