Chapter Text
Свадьба, потрясшая великие кланы, надолго становится предметом людских пересудов. Кому, как не им, братьям-Лотосам из Юньмэна, знать, сколько бед способны вызвать досужие сплетни… Шепотки и пересуды в свое время погубили Вэй Усяня, и если бы не любовь Лань Ванцзи, если бы не помощь Баошань-саньжэнь, он был бы мертв, ненавидимый за преступления и грехи, совершенные другим человеком. Думая об этом, Цзян Ваньинь не может сдержать дрожь холодного ужаса. Хвала Небесам, связавшим сердца и души его брата и Второго Нефрита клана Лань…
Этот брак, который Вэй Усянь и Лань Ванцзи заключили друг для друга, свадьба, которую для них устроили их братья, оказывает неожиданный, но чрезвычайно мощный политический эффект. Вэй Усянь — друг главы клана Цинхэ Не, дядя главы клана Ланьлин Цзинь, брат глав кланов Юньмэн Цзян и Гусу Лань…спутник на пути совершенствования Верховного заклинателя.
Великие кланы оказываются связанными фигурой одного человека и отдельные недовольные голоса тех, кто порицал Темный Путь Старейшины Илина, неохотно стихают.
Первый после свадьбы совет заклинателей окончательно ставит точку в этом вопросе. Вэй Усянь входит в павильон плечом к плечу с Лань Ванцзи, облаченный в черный ханьфу с вышитыми облаками, с черным плащом юньмэнского кроя на плечах. Темная флейта, легендарная Чэньцин заткнута за его пояс с клановым колокольчиком, а в руке, из-под наруча которой отчетливо виднеется серебряное облако налобной ленты, впервые за девятнадцать лет зажат Суйбянь. Глубину всеобщего потрясения невозможно измерить, но это не мешает каждому из присутствующих уловить четкий посыл. Вэй Усянь принадлежит двум кланам. Ярость Бичэня и пурпурный огонь Цзыдяня не замедлят обрушиться на того, кто об этом забудет. В глазах Ханьгуан-цзюня, стоящего рядом с Вэй Усянем, гордость и необъятная любовь.
Они много странствуют по Поднебесной, предпочитая помогать людям делом и мечом. Они живут в Облачных Глубинах, но часто гостят в Пристани Лотоса. Лань Ванцзи счастлив настолько, что многолетняя лютая ярость, которую он питал к Цзян Ваньиню, будто бы притупляется. Ради Вэй Усяня они заключают молчаливое, негласное перемирие, которое, к вящему изумлению Цзян Ваньиня, со временем перерастает в некое подобие язвительного приятельства. Ханьгуан-цзюнь, несмотря на свою немногословность, оказывается неожиданно острым на язык. Парой невозмутимых слов он срезает поток язвительности Цзян Ваньиня и оставляет его кипящим от негодования. Но Вэй Усянь смеется, подначивая их, и до тех пор, пока он улыбается, Цзян Ваньинь готов потерпеть.
Занимаясь организацией их свадьбы, Цзян Ваньинь ожидал, что поведение этих двоих в браке станет откровенно тошнотворным. К его изумлению, они не творят никаких бесстыдств на людях, не липнут друг к другу… Легкое соприкосновение плечами, негромкий разговор со слегка склоненными друг к другу головами и взгляды… долгие, горячие… Это все, что они себе позволяют. Лишь однажды Цзян Ваньинь увидел их, стоящими под деревом в Облачных Глубинах, соприкасающихся только лбами и сплетенными руками. И, видят Небеса, ему хватило, чтобы почувствовать неуместность своего присутствия. Даже эта мелочь не была предназначена для чьих-либо глаз.
Цзян Ваньинь порой смотрит на Вэй Усяня. Высокий рост и широкий шаг, юношеская удаль без малейшего признака жеманства… Он взрослеет, мужает, постепенно нагоняя Лань Ванцзи, и Цзян Ваньинь чувствует себя счастливым от возможности наблюдать за этим. Он смотрит на Лань Ванцзи, который не сводит с Вэй Усяня влюбленных глаз, на Лань Ванцзи, который остался верен своей любви и дождался своего чуда…
Тянуться друг к другу сквозь Тьму и смерть, без надежды в сердце… Верить друг в друга в самые черные дни…
Быть может, только такой и может быть истинная любовь… Та, которой Небеса раз в десять тысяч лет благословляют лучших из людей…
Радость и боль продолжали раздирать душу Цзян Ваньиня до тех пор, пока однажды в Цайи, распивавший с ним «Улыбку императора» Вэй Усянь не наклонился к нему, цепляя его взгляд своим, серьезным, хранящим память о давней боли. И произнес слова, намертво врезавшиеся в память Цзян Ваньиня:
«Оглянись, диди… мир так велик. Ты нужен стольким людям… Оставь сожаления в прошлом, а-Чэн… Отпусти себя…»
Отпустить себя…
Оставить сожаления в прошлом…
Я попробую, а-Сянь… Будь только счастлив, прошу тебя… и, когда-нибудь, я обязательно смогу…
***
Вэй Усянь счастлив. Его счастье горчит памятью об усопших и безвинно убитых… видом шрамов на спине и груди любимого… Небеса… Как бы он хотел увидеть улыбку шицзе… Услышать голоса дяди Цзяна и госпожи Юй… смех Четвертого дядюшки и бабули Вэнь, ворчание Вэнь Цин… Еще хоть раз увидеть и услышать их, драгоценных, навеки оставшихся в прошлом…
Каждую ночь, проводя ладонями по горячей, покрытой потом спине Лань Чжаня, теряя и обретая себя под его неистовыми поцелуями, Вэй Усянь натыкается на неровные бугристые следы от дисциплинарного кнута и порой глушит всхлипы и бессильную ярость, прижимаясь губами к сильной шее супруга.
И все же…
Счастье разливается в груди, необъятное, огромное… ласковым «Сянь-гэгэ» и робким «отец» из уст а-Юаня… неуклюжей привязанностью Цзинь Лина, теплым бурчанием Цзян Чэна… Каждым мгновением, проведенным рядом с Лань Чжанем…
Они тренируются на мечах, водят зелень на ночную охоту… В счастливые мгновения близости каждый из них высвобождает энергию ядра. Неудержимый поток Ян Лань Чжаня сливается с наполняющей меридианы Вэй Усяня Инь. Свет и Тьма их совершенствования, поразительно совместимые, множат их силу. Они навещают кроликов… устраивают диверсии особо наглым главам некоторых кланов. К восторгу Вэй Усяня и ужасу Лань Циженя выясняется, что у Лань Чжаня, подумать только, невероятный талант устраивать проказы, сохраняя при этом невозмутимое выражение лица.
Вэй Усянь любит его, и сила этой любви заставляет желать обнять весь мир.
И мир открыт перед ними, юными, счастливыми. Первая любовь, зародившаяся под необъятным небом и белыми облаками Гусу, рвется из него, складываясь в еще одну мелодию.
Развалившись на заднем крыльце цзинши и болтая босой ногой в пруду, в котором недавно зацвели подаренные Цзян Чэном лотосы, Вэй Усянь посмотрел на Лань Чжаня. Второй молодой господин Лань сидел рядом, накинув на обнаженные плечи тонкую нижнюю рубаху, и перебирал струны гуциня.
— Лань Чжань… — тихо позвал Вэй Усянь, опуская Чэньцин.
— Мгм? — внимательный взгляд Лань Чжаня лаской скользнул по его лицу.
— Скажи мне… Как называется эта песня?
Задумчивой, мечтательной нежностью наполнилось лицо самого красивого человека на свете. Теплая ладонь коснулась щеки, и любимые губы разомкнулись, пропуская тихое:
— Вансянь…
Ванцзи…
Усянь…
Однажды они встретились в месте, где небо касается земли… Двое юношей сразились под Луной на стене Облачных Глубин.
Они увидели друг друга… И больше не смогли отвести взгляд.