Work Text:
красавица любит растения — красивые они. вот он и сидит в гнездовище по много часов в день, рассматривая их. папоротники, что почти скрывают за собой весь пол. лозы, вьюнки, лианы, которые сплетаются и поднимаются вверх по стремянке птичьего папы. листья фикусов и авокадо, скрывающие собой солнечный свет — они стоят на низких подоконниках и горшками подвесными тянутся к самому потолку. кактусы и слоновьи фиалки. недавно проросшая пшеница дракона и его, красавицы, роза. скосившаяся в бок после двух падений из рук хозяина, малость тусклая, но красивая очень. он её любит и следит за ней больше, чем за чужими растениями. гораздо больше.
юноша сидит всегда на одном месте. уголок у окна, слева от двери. отползает к стенке, ставит рядом свою драгоценную розу и усаживается по-турецки прямо на пол, на котором валяются комки земли. он их не убирает. какой смысл? всё равно вся одежда и руки в ней. вот он и сидит, смотрит, головой вертит. бывает, тянется до фикусов на окне… и всегда своей ладонью роняет то лампу, то горшки. ойкает громко, спешит всё поднять и бьётся головой о полку на стене. роняет оттуда зелёный толстый справочник о растениях. и прямо о горшок. земли на полу становится ещё больше. горшков в третьей на один меньше.
раньше птицы на него ругались за это. громко и неоднократно. потом смирились. они не злы к нему, не обижают и не кричат. с пониманием смотрят и молчат. смотрят на горшки, лампы, синяки и царапины на нём и молчат. красавица им за это до жути благодарен.
редко когда в сером доме можно остаться в одиночестве. но и такое случается. в такое время красавица любит петь. всё в том же уголку, тихо, забывая слова. он поёт то, что слышал в кофейнике, что когда-то пел табаки, посвистывая и играя на губной гармошке, и то, что было среди их пластинок, когда он ещё был в обществе чумных дохляков. они тогда часто включали музыку и слушали. подслушивали у старших, воровали и находили пластинки и включали их на стареньком проигрывателе — его тоже они где-то давно-давно стащили. и лежали, слушали. много-много раз. красавица каждую песню, казалось, должен знать, как собственную кличку. вот только помнит он очень мало: отдельные строчки и, очень редко, куплеты или припевы.
вместо недостающих строк песен красавица хорошо помнит, что написано там, в том огромном зелёном справочнике. кажется, спроси его, и он вспомнит и все самые распространенные виды кактусов, и как правильно ухаживать за геранью, когда поливать и чем можно её удобрять. он часто этот справочник перечитывает. полка с книгой совсем рядом с его кроватью, и ночью, когда совсем не выходит заснуть из-за храпа коня и ворчаний дракона, ведь «красавица, ты опять пинаешься во сне», он читает. про кактусы, фикусы, алоэ и кипарисы. про фиалки и маргаритки. про их виды и время полива, про что и когда цветёт.
а ещё ночью красавица любит подумать и помечтать. он лежит, смотрит в потолок, к которому тянется лоза, и много-много размышляет. о своей розе, о руках и ногах, о ущербе за день и о кукле. о их играх в мячик. о улыбке и смехе девушки. о птицах, что подшучивают над ним, когда он возвращается с их встреч и сияет своей мечтательной и влюблённой улыбкой. и лежит он так ночами, вспоминает и улыбается. а иногда даже тихо смеётся и шумно падает на пол из-за этого. и всё равно не расстраивается. ночью у него настроение хорошее.
куклу красавица тоже любит. она хорошая. всегда всё ему прощает, не злится на него за неуклюжесть. и играет с ним часто. кидает ему мячик. он иногда ловит, иногда бежит за ним. и потом кидает обратно и почти всегда промахивается. а когда попадает, радуется очень, прямо сияет весь. а кукла смеётся, прикрывая рот своими тонкими пальчиками. и тогда красавица тоже смеётся. тихо совсем, но так счастливо и красиво, что девушка всегда умолкает, чтобы услышать. и так всегда-всегда. ему нравится. и кукле тоже.
любит красавица касания. руки на плечах, объятия и даже «обмены слюнями», как когда-то назвал дракон поцелуи. а вот красавице нравится. когда его обнимают, ноги и руки не стремятся сотворить вред ему самому и окружающим. когда его целуют, он чувствует себя любимым и очень счастливым. в нос, в губы, в лоб — разницы нет. красавица просто любит, когда целуют. и обнимают. и как-либо касаются. его это не раздражает. ему очень нравится.
кличка его ему тоже нравится. красавица. вот вроде и женская и приторная какая-то, а всё равно ласковая. да и лучше уж так, чем всякие вонючки да хлюпы, зануды или толстые. а красавица… красавица звучит как-то мило. как комплимент. так что он не в обиде. красавица? пусть будет красавица. ему нравится. пусть и признавать при других он это отказывается.
ещё красавица любит апельсины. сладкие, но при этом кислые, такие, чтоб лицо было уже не красивым, а сморщенным и забавным. и шоколад любит. с орехами. его достать трудно, но откуда-то он всегда есть у их вожака. знает, что красавица любит, вот и даёт, когда юноше бывает грустно. остальные говорят, что это летуны из наружности несут. и что стервятник специально просит для своих птенчиков. красавице хочется в это верить…
папу птичьего он тоже очень любит. как и все из третьей. стервятник к нему, на удивление, добр. что уронил — убери, что разлил — вытри. и ни разу не было «красавица, чёрт тебя подери!», «сколько можно?» и подобных фраз. никогда. даже когда юноша пролил на их вожака воду. хотел розу полить и упал. колени тогда все в синяках были, и папоротники пострадали. и одежда стервятника. а тот и бровью не повёл, лишь вздохнул и попросил вытереть пол. а сам убрёл, хромая, куда-то в сторону душевых. ни один красавица, все с третьей тогда весь день поражённые ходили. у них папа добрый и спокойный. красавице это нравится.
многое ему нравится. и солнце, что летом глаза слепит, и мячик, которым они играют с куклой, и книжки различные, и песни эти странные, порой непонятные, но красивые. многое, очень многое ему нравится.
а вот не нравятся красавице его ноги. и руки. он зол на них. очень сильно. не может бережно поднять свою розу и показать ей весь дом, а не только спальню. не может избавиться от синяков и прогреться в душе, не шипя от щиплящих маленьких царапин. не может спокойно поспать, ведь толкается и будит состайников. и даже куклу, прекрасную и добрую колясницу, он не может взять за руку, поднять и закружить, звонко смеясь и радуясь. его конечности делают ему только хуже. сидит себе и смотрит на колясников, с усмешкой подмечая, что их ноги хотя бы не мешают им жить. так, болтаются себе балластом и болтаются. а его — нет, его ноги ему мешают извечно. да и страшные они, ноги эти. все в синяках и царапинах, худые и изодранные. прямо как и руки. вот смотрит на сфинкса и думает, что «вот, твои то протезы хоть не уронят ничего и не сломают!» красавица остальным завидует. очень и очень сильно.
но всё то в тайне. никогда не скажет он никому про свои ноги и руки. про то, как любит он шоколад с орехами от стервятника. про то, что хочет сейчас и в любое другое время крепких объятий. и про раздумья свои ночные. никому-никому. упадёт — громко заплачет, поцелуют — широко улыбнётся. но тихо. ничего не говоря. ему так тоже нравится.