Work Text:
Ив Манипенни была профессиональным полевым агентом. Она свободно владела несколькими диалектами турецкого и арабского, ее физическая подготовка и коммуникативные навыки были близки к идеальным, а связи среди местных чиновников впечатляющими, что и позволяло ей числиться на хорошем счету в службе.
Ей нравилась ее работа, действительно нравилась. В ней романтичного не было ничего, только подкупы, иногда шантаж, всегда в той или иной степени обман партнеров и тщательное продумывание каждого следующего хода, где главным призом могло являться все, что угодно — от смещения правительства до новой военной технологии. Ей нравился риск, вряд ли она уже смогла бы жить без бушующего во время силовых операций в крови адреналина, но больше всего ей нравилось быть частью большой игры.
Через несколько лет она вполне обоснованно рассчитывала на должность резидента в Стамбуле или Дамаске, и вряд ли бы ей могло что-либо помешать. Многие ее коллеги мечтали о штабной должности в Лондоне, но Ив здраво рассудила, что лучше быть первым где угодно, чем третьим помощником пятого зама в штаб-квартире.
Хочешь рассмешить Бога — расскажи ему о своих планах.
>
***
>
К операциям, разработанным аналитиками в Лондоне, без привлечения людей на местах, резидентуры всегда относились с недоверием. Лондон никогда не давал полной информации, никогда не советовался и делился координатами своих присланных агентов только перед самой операцией.
Ни у Ив Манипенни, ни у ее шефа не было ни единого шанса скорректировать не очень удачную локацию, выбранную умниками из штаб-квартиры (ну откуда они могли знать о том, что неделю назад начался передел сфер влияния группировок?), познакомиться с агентами заранее и обсудить местные реалии. Лондон желал контролировать всё, и любой шаг вне заданных параметров расценивался как непрофессионализм или нечто похуже.
Может быть, они в своем Вавилоне-на-Темзе и считали, что им оттуда виднее, но сколько из-за излишней самоуверенности было провалено блестяще сработанных комбинаций?
Кто держит в поле зрения все, не замечает ничего.
>
***
>
Сразу после провала перетрясли всю резидентуру: шефа отправили куда-то в Азию, её саму, видимо, как главное зло, вызвали прямиком в Лондон. Она ждала как минимум разноса и командировки в Папуа-Новую Гвинею третьим секретарем пятого помощника консульства либо какой-нибудь незначительной должности в одном из центров подготовки новичков. Отставку она не рассматривала: не было юридических оснований, а учитывая ее цвет кожи — бюрократы вообще не рискнули бы с ней связываться. Скандалы служба не любила.
Ее держали в неведении три месяца, заставляя перекладывать бумажки в архивах под Лондоном, а потом на e-mail пришло короткое письмо от ни много ни мало самого Билла Таннера.
Все эти три месяца Ив жила в отеле, со злорадством думая о том, что ее пребывание в Лондоне влетает Службе в копеечку; исправно ходила в свой архив, где разбирала отчеты об операциях пятидесятилетней давности, три раза в неделю посещала тир и каждые выходные выезжала на тренировочную базу под Бирмингемом. Опала опалой, а навыки терять не хотелось, не могли же они держать ее в Лондоне вечно.
На Воксхолл-кросс она приехала заранее, прошла необходимые процедуры допуска в здание, даже посидела в кофейне, спиной чувствуя настороженные взгляды местных.
Всех их она сразу охарактеризовала чужими: дамочек на шпильках и в брючных костюмах, мужчин и мальчиков в белых рубашках и очках. Ее раздражал их смех, обсуждение газетных сплетен — и еще тысячи мелочей, которые казались им всем крайне важными. Разбавленный молоком чай стал точкой в ее внутреннем споре о методике определения «свой-чужой». Мысль о том, что чужая здесь именно она, была запрятана в дальний уголок памяти, где-то между необходимостью поздравить кузена Дика с днем рождения и начать все-таки учить испанский через пару лет.
Хотелось обратно в Стамбул: сидеть на Босфоре, любуясь Галатской башней, гулять под дождем по Истикляль с ее похожими на игрушки красными трамвайчиками, до хрипа торговаться на рыбном рынке с продавцами, получая от этого несказанное удовольствие.
В других нас раздражает не отсутствие совершенства, а отсутствие сходства с нами.
>
***
>
Она рассчитывала, что ее проводят к одному из многочисленных заместителей непотопляемого начальника штаба МИ-6, но нет- видимо, каждому по грехам его, и ее судьей станет сам Билл Таннер.
Разочарование — то, чем был наполнен кабинет, пока она садилась в небрежно предложенное кресло, пока старательно поправляла складки на юбке, готовясь к разговору с самым влиятельным человеком в МИ-6.
Вот только Ив не чувствовала себя виноватой. Не она утвердила отчаянную непродуманную операцию, не она не позволила скоординировать участвующие в ней службы и не она, в конце концов, приказала стрелять, когда было четко доложено, что это слишком опасно.
Таннеру за сорок, он круглолиц, гладковыбрит, одевается точно также, как множество чиновников — как в этом здании, так и в точно таких же на Даунинг-стрит и в Вестминстере. У него на столе пара рамок с фотографиями детей и идеальный порядок в бумагах. Еще он не из тех людей, кто до последнего скрывают лысину: никаких зачесов из редеющих волос, просто короткий ежик.
— Мы долго думали, что с вами делать после Стамбула. — Таннер произнес это ровно с той долей безразличия, чтобы дать понять, что он лишь посланник. — Где применить ваши таланты.
Сомнительные. Этого не было произнесено, но определение буквально повисло в воздухе.
Ив молчала, упершись взглядом в узел таннеровского галстука. Изменить она все равно ничего не сможет, чтобы ни говорила, так к чему тратить слова?
— Вы поступите в полное распоряжение председателя комитета парламента по разведке и безопасности.
— Мэллори? — удивленно переспросила Ив. Весь офис уже пару дней трещал о нем и том, что он из себя представляет. Кажется, Папуа-Новая Гвинея не была таким уж захолустьем. Ив любила только те интриги, в которых разбиралась.
— Именно, и вы воспримите новые обязанности с должной ответственностью, которую предполагает ваша квалификация.
Ив мельком бросила взгляд на собеседника, пытаясь понять, что именно он имел в виду, но Таннер не выдал себя ничем — безразличная маска мелкого чиновника, которым он не являлся.
— Я должна расценивать его как?.. — Ив специально не закончила фразу и мысленно зачислила себе пару баллов за верно поставленный вопрос, потому что Таннер замолчал — маска так и осталась на лице, но он явно обдумывал ответ, и это уже был ответ его собственный, а не то, что обсуждалось где-то выше.
— Гарет Мэллори помогает нам оптимизировать и улучшить Службу, а вы должны помочь ему разобраться в том, что именно здесь не так, — взвешивая каждое слово сказал он, потом встал, давая понять, что закончил разговор, и мягко пожал ее протянутую ладонь. — До встречи, мисс Манипенни. И снимите наконец квартиру, вы здесь надолго.
О да, о прижимистости финансовой службы слагали саги.
— Всенепременно, сэр, — скрывая за вежливой улыбкой накатившее разочарование.
Ее явно отправляли шпионить за этим Мэллори, это ясно так же, как и то, что завтра будет дождь, но благослови Бог Билла Таннера и всю его семью за такую обобщенность формулировок, дающую пространство для маневра.
Недосказанность всегда будет содержать больше смыслов, чем то, что высказано до конца.
>
***
>
И его кабинет, и сам Мэллори выглядели очень консервативно: на Мэллори костюм-тройка, явно сшитый на заказ, и перстень на мизинце — то ли родовой, то ли тот, какими любят обмениваться выпускники в колледжах первой тройки; в кабинете массивный стол, отделанный палисандром, и статуэтки британских львов в качестве декора, почти теряющиеся между аккуратно разложенных бумаг; небрежно отложенный на край стола ноутбук и нефритовая визитница. От Мэллори веяло той самой старой доброй Англией, в которой Манипенни не пустили бы даже на порог этого здания, не то что в сам кабинет.
Он встал, когда она вошла, легко, но уверенно сжал ее руку и проводил не к столу, а к уютному уголку у окна с креслами, ненавязчиво обозначая, что разговор будет менее официальным, чем она могла бы предположить.
— Итак, — осторожно начал он, когда они оба устроились в креслах: Мэллори нарочито откинулся на спинку, Манипенни выгодно отвернулась от окна, так, что свет падал только на половину лица. — В вашем досье написано, что вы посвятили свою жизнь оперативной службе и относились к ближневосточной резидентуре.
— Да, сэр, — как можно более нейтрально подтвердила Ив. Он выглядел бюрократом и, видимо, бюрократом и являлся, несмотря на все те данные, что она раскопала в архивах. Пара лет в парламенте сделают бумажную крысу из кого угодно, уж она-то знала.
Мэллори молчал долго, иногда бросая на нее оценивающие взгляды. Занервничав, Ив невольно выпрямила спину и вздернула подбородок.
— Значит, именно ваши задницы нам иногда приходилось спасать в SAS? — спросил он совершенно неожиданным тоном: одновременно насмешливо и мягко. Льда, до этого сквозившего в голосе, будто и не бывало.
— Иногда и нам приходилось спасать задницы из SAS, — с достоинством парировала она.
Хотя МИ-6 довольно часто привлекало SAS в свои операции в качестве вооруженного прикрытия, этакой кавалерии, но отношения между ведомствами были натянутыми: в SAS считали, что они выше всех этих шпионских игрищ, в МИ-6 были четко уверены, что спецназ — это сила без мозгов, и доверять им можно, только снабдив максимально четкими инструкциями.
Она ждала всего чего угодно, от надменной отповеди до банального игнорирования ее фразы. Вместо этого он рассмеялся, и в его смехе не было даже толики насмешки. Ему действительно понравился ее ответ.
Ему шло смеяться: лицо разглаживалось, исчезала морщинка, залегшая между бровями, а глаза начинали искриться каким-то невообразимым теплом.
— Туше, — подвел итог этот бывший подполковник SAS, бывший член парламента и будущий... кто? На этот вопрос она уже инстинктивно знала ответ, но боялась его озвучить даже в собственных мыслях.
Улыбка сошла с его лица, будто её и не было секунду назад, и перед ней вновь был тот Мэллори, которого она встретила на пороге кабинета.
Он вновь оценивающе посмотрел на нее, задумчиво покрутил кольцо на мизинце, будто что-то обдумывая, а затем, копируя тот самый нейтральный тон, который Ив избрала для беседы, буднично сообщил:
— Я здесь чужак и, уверен, не нравлюсь вам. Будем откровенны, вас вообще приставили шпионить за мной. Не отрицайте. Хотя хочу заметить, я не в восторге от вмешательства в ваши внутренние интриги. Я вообще не в восторге, если вы понимаете, о чем речь. Но единственный выход — это хорошо сделать нашу работу. Вы поможете мне понять, что происходит, я в свою очередь помогу вам и Службе выйти из... — он поморщился, пытаясь подобрать адекватное описание того, в каком дерьме все они оказались, помолчал, не находя подходящего эвфемизма, и продолжил: — с наименьшими потерями. Думаю, это хорошее начало для сотрудничества.
— Да, сэр.
— Славно.
Ив кивнула, дежурно улыбнулась то ли столу, то ли дубовым панелям, и со всем возможным достоинством покинула его кабинет.
Беда была в том, что он ей не не нравился.
— Шляпник, что же общего у ворона и письменного столика?
— Ни малейшего понятия.
>
***
>
Мэллори несомненно был чужим в МИ-6. Спрашивал то, чего обычно не спрашивали, потому что об этом и так все знали, но сделать всё равно ничего не могли.
— Почему доклады резидентур идут напрямую главам отделов?
— Секретность, сэр.
— Разве потом начальник отдела не пересылает все данные на своих аналитиков?
— Пересылает, сэр.
— Сколько своего рабочего времени он тратит на пересылку? Как считаете, если бы резидентуры сортировали письма, у руководителей в штабе был бы хотя бы призрачный шанс управлять, а не пересылать почту?
Она могла бы сказать, что так сложилось или что это подковерные игрища между департаментами, у которых все давно расписано, или что велосипед уже пытались изобрести, вот только все изобретатели наталкивались на минное поле внутренней кухни Службы и больше их никто не видел.
Вот только, как она уже успела понять, такие мелочи Мэллори не волновали. Он целеустремленно сметал препятствия у себя на пути как кегли в тире, не считаясь с авторитетами и устоявшимися принципами, и каждый раз удивлялся когда ему пытались оказывать противодействие.
Манипенни удивлялась вместе с ним. Как можно противодействовать цунами?
И все-таки он был очень осторожным цунами, перепроверяя свои теории раз за разом на отдельно взятых единицах (страдал от нововведений почему-то всегда Карибский отдел), и лишь убедившись в правильности своих выкладок, Мэллори начинал полномасштабные военные действия во властных кабинетах.
Для нее он был головоломкой, заключенной в загадку, покрытую тайной, и ее так и подмывало спросить его, не было ли у него в родословной русских.
День за днем по шестнадцать часов в сутки находясь рядом с ним, практически став его тенью, Ив постепенно проникалась уверенностью, что именно Мэллори был тем, кто сможет провести их всех через такие нужные и вместе с тем такие болезненные перемены. Мэллори, а не М.
Еще он терпеть не мог чай с молоком.
Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними.
>
***
>
Стрельба ее всегда успокаивала: извлечь магазин, вложить один за другим туда патроны, отточенным до автоматизма движением вставить магазин обратно, снять предохранитель, чтобы дослать последний патрон в патронник — размеренные действия успокаивали мысли, пистолет как влитой лежал в руке, даря ощущение безопасности и уверенности.
В стрельбе, в отличие от жизни, все было просто: никаких сомнений, никаких колебаний — есть только цель и выстрел.
Дистанцию Ив выбрала повышенной сложности, такие входили в подготовку агентов с двумя нулями, и уже изготовилась к стрельбе, мысленно прикидывая свою тактику при прохождении, когда буквально кожей почувствовала, что в тире больше не одна.
Она резко обернулась со все еще поднятым пистолетом в руке и наткнулась на Таннера. Сначала прицелом и только потом взглядом.
— Тренируетесь?
— Как обычно. — Ив медленно отвела ствол вниз, в бетонный пол, и только потом убрала руку со спускового крючка.
— Нетипично для офисного работника, — прокомментировал Таннер. В его руках тоже был пистолет, а на плечах наушники для стрельбы.
Понятно, он не дождался доклада от нее и пришел сам.
— Я не офисный работник, — огрызнулась Ив, нарочито отворачиваясь от Таннера к мишеням.
Пара секунд — и она ему покажет разницу между квалифицированным полевым агентом и офисным планктоном, который он ошибочно называет работниками.
Первые выстрелы сливаются с его словами.
— Что? — недовольно оборачивается Ив.
— Зачем Мэллори запросил личные дела сотрудников?
Таннер стоял, прислонившись к колонне на самом начале дистанции, недоступный для сенсорных датчиков, но камеры его чувствовали. Подвижные мишени в глубине коридора, который ей только предстояло пересечь, уже волновались: метались по диагоналям, как их и запрограммировали.
— Отойдите! — попросила Ив и ее голос прозвучал достаточно резко, чтобы Таннер отступил.
Она замерла, больше для того чтобы мишени успокоились, чем чтобы привести свои мысли в порядок, и только потом крадучись вышла на начало дистанции.
— Кажется, это я отчитываюсь ему, а не он мне.
— Кажется, я попросил вас...
— Помочь осознать, точно. — Ив усмехнулась. — Вы действительно думаете, что Гарет Мэллори — человек, которым можно манипулировать?
Таннер повертел в руках пистолет и аккуратно положил его на стол.
— Кажется, разговора у нас не получится.
— Кажется, вам кажется слишком много, — бросила Ив и сама ужаснулась своим словам. Могла ли она настолько положиться на Мэллори и его положение, чтобы ссориться с Таннером? Имела ли она на это право?
Что ей думать и как себя воспринимать — она не знала, знала лишь, что зачем-то пошла против носорога и их весовые категории не идут ни в какое сравнение. Таннер мог отправить ее хоть в Танзанию, хоть в Антарктиду, даже не поморщившись. Вот только предать Мэллори она уже не могла. Обдумывала варианты, анализировала, прикидывала шансы — но не смогла. Сказала, еще сама не до конца уверенная в своей правоте, но сказала же. Черт! Где там Рубикон, давайте его сюда.
Ох уж эти женщины! Если вам нужно, чтобы самая из них простодушная научилась лукавить, загоните ее в угол.
>
***
>
Именно Мэллори отправил ее в Макао, к Бонду, дав шанс взять реванш после стамбульской операции и сделал это в своей обычной, как Ив уже поняла, манере — то есть совершенно буднично. Вот только она уже научилась различать полутона в его голосе и могла читать его настроение по мельчайшим изменениям в мимике. Когда он злился, то чуть щурился; когда задумывался над решением какого-то особо неприятного или раздражающего вопроса — крутил печатку на мизинце.
Разговор происходил в его кабинете. Мэллори вдруг переключился с обсуждения структурных проблем в резидентурах, сказав:
— Знаете, что. Вам нужно развеяться. Слетайте в Макао, там, говорят, чудесно.
Ив пораженно замерла, забыв как дышать. Он действительно сказал то, что сказал? Он вернул ее в поле, дал ей именно то, в чем она нуждалась. Это выглядело безумно, как нежданный подарок, то, чего она еще не заслужила. Она медленно выдохнула и осадила себя: Ив Манипенни не была дурой и знала, что за все надо платить. Вопрос был только в том, какую цену сейчас запросит Мэллори.
— Что я должна делать, сэр?
— Поможете нашему общему другу. Ваши тесты всяко лучше чем у него. — Мэллори улыбнулся одними уголками губ, ситуация его явно забавляла, а метания Ив не были для него секретом.
— И все?
— И все, — кивнул Мэллори, все еще улыбаясь. — А вы что же, рассчитывали стать двойным агентом?
Вот так просто, без условий. Без инструкций. Он мог бы требовать от нее чего угодно, но не попросил ничего, даже не уточнил, что она должна делиться с ним информацией.
Он в который раз за эту неделю поразил ее.
— Почему именно я, сэр? — спросила она, уже покидая его кабинет. Не задать этот вопрос она не могла.
— Кью боится летать. Считаю, что вас рановато списали. Или просто потому, что могу, — перечислил Мэллори и неопределенно пожал плечами, — Выберите любую понравившуюся вам причину. И удачного полета, мисс Манипенни.
Ив шла, нет, летела по коридорам МИ-6. Она была нужна и снова в деле.
Если преданность могла рождаться, то родилась именно там, на пороге безликого стандартного кабинета, куда по недоразумению запихнули будущего главу МИ-6.
Ив Манипенни, бывший полевой агент, бывший почти резидент ближневосточного отдела МИ-6, а ныне всего лишь личный помощник человека без должности, была в этом уверена.
Сообщить о своей поездке Таннеру нужным она не посчитала.
За деньги можно, конечно, купить очаровательного пса, но никакие деньги не смогут заставить его радостно вилять хвостом.
>
***
>
В Лондон она вернулась воодушевленной и сразу же была брошена деятельным Мэллори на подготовку к дисциплинарной комиссии, которую обеспечили МИ-6 и М лично, разгневанные парламентарии.
Ужас перед неизвестностью всегда рождает панику, которая выливается в поиск козлов отпущения, а М то ли не видя опасности, но скорее всего просто пренебрегая ею, подставилась основательно. За эти несколько месяцев в штаб-квартире даже Ив разобралась в царящих здесь интригах и искренне не понимала, почему М игнорирует подводные течения. Какая-то часть Ив восхищалась упорством, с которым М лезла на амбразуру, но другая Ив, та, которая уже была отравлена Мэллори, лишь разочарованно морщилась — как можно было быть такой беспечной?
— Какая наша задача на слушаниях, сэр?
Слушания были самым ужасным, что могло произойти. Как правило, процесс взаимодействия парламента и разведок происходил так: парламент интересовался, разведки, будь то МИ-5, МИ-6 или Центр правительственной связи отбивались, кивая на государственную тайну. Парламент не успокаивался, делал запросы в Объединенный разведывательный комитет, комитет в свою очередь требовал от разведок данных, те снова ссылались на гостайну. Это была игра со своими правилами, танец с заранее выверенными па, но в этот раз партнер сбился с шага, и парламент вцепился в жертву намертво. Гостайны уже не было как таковой, и ссылаться было не на что — они вышли из тени, и тень перестала их защищать.
— Спасти то, что еще можно спасти. Но пока я не знаю как, — неожиданно признался Мэллори.
Ей захотелось разгладить складку между его бровей, стереть залегшие под глазами тени или хотя бы заставить его улыбнуться.
— У вас получится, — сказала Ив, внутренне удивившись железобетонной уверенности, сквозящей в ее голосе — и еще больше тому, что она в это действительно верила. — Сильва пойман и ожидает суда, он хороший козырь в колоде.
— Лучше бы его уничтожили при задержании, — мрачно пробормотал Мэллори. — Думаю, он еще доставит нам неприятности.
Пессимист — это хорошо информированный оптимист.
>
***
>
Неприятности Сильва действительно доставил, превратив заседание дисциплинарной комиссии в кровавую баню. Трое полицейских были убиты, еще пятеро доставлены в больницы. Сами члены парламентской комиссии физически не пострадали, но осознание серьезности ситуации породило страх, а страх, преломившись под призмой власти, породил гнев.
Мэллори прострелили плечо. От госпитализации он отказался и отдавал распоряжения под осуждающим взглядом Ив прямо из машины скорой помощи, где его перебинтовывали.
— Где М? — спросил он.
— Последний раз ее видели с Бондом, — отрапортовала Ив, и сверяясь с коммуникатором, добавила: — Где они — неизвестно.
— Попросите Таннера собрать всех руководителей, — отрывисто бросил Мэллори, благодарно кивнув медику, закончившему с его плечом.
— Вы поедете к ним в таком виде? — нахмурилась Ив.
— Отчаянные времена требуют отчаянных мер, — процитировал он и, подхватив пиджак, двинулся в сторону припаркованных минивенов. — Наша машина там?
Ив едва поспела за ним, инстинктивно схватив пакет с лекарствами из рук врача, и уже на ходу запоминая что и когда нужно принимать.
— У вас кровь на лице! — попыталась остановить его она.
— Сотрете в машине. Которая кстати наша?
Невозможный человек, чтоб его!
В штаб-квартире царило мрачное уныние.
Они быстро пересекли холл, и Ив удовлетворенно усмехнулась, видя, как любители сплетен разбегаются с их пути под ее свирепым взглядом. Затем они с Мэллори спустились на пару пролетов вниз и остановились в коридоре перед конференц-залом. Мэллори замер на секунду, и Ив изумленно заметила, как его обычная бесстрастная маска вдруг будто покрылась трещинами — эмоции стали видны слишком четко, настолько, что она задохнулась от понимания момента. Сомнения и уверенность одновременно, дикая усталость и груз ответственности — все смешалось в напряженном изгибе бровей и в плотно сжатых губах. Это длилось буквально мгновение, долю секунды, затем он выдохнул и решительно открыл дверь.
Мэллори ждали руководители отделов МИ-6, а их самих — дивный новый мир.
Как только вы встанете на нашу точку зрения, мы с вами полностью согласимся.
>
***
>
Совещание заняло минут двадцать, не больше. Ив не знала как обычно они проходят, но судя по реакции это явно было не то, что все они ожидали.
Мэллори буквально ворвался в конференц-зал, быстро кивнул Таннеру, окинул оценивающим взглядом присутствующих и заговорил.
Ив могла оценить и властные интонации, и иногда проскальзывающие убеждающие нотки в голосе — видимо, не зря он тренировался в парламенте. Не прошло и минуты, как Мэллори полностью захватил внимание аудитории, и ни у кого даже не возникло сомнений в том, что он вправе всем им указывать.
Дальше для нее всё смешалось: чертова куча звонков, на которые она едва успевала отвечать, и чертовы коллеги, на вопросы которых отвечать она не собиралась. Словно разворошенный улей, штаб-квартира гудела до самой ночи, слухи и домыслы причудливо переплетались с фактами, рождая самые невероятные теории, которые ей когда-либо приходилось слышать.
Где-то на периферии сознания отложился обрывок разговора Мэллори и Таннера:
— Свяжитесь с МИ-5, они помогут замять ситуацию.
— Что вы им предложили, сэр?
— Пару исламистов на территории Британии, которых мы считали полезными.
— М не одобрит.
Ив тогда вскинула брови: Таннер что, до сих пор так и не понял?
— М здесь нет, — отрезал Мэллори. — А кризис — вот он.
— Как скажете, сэр.
Ох уж эта игры на две стороны, но за одну команду. Впрочем, кто она такая, чтобы судить.
— Что есть лучшее?
— Сравнив прошедшее, свести его с настоящим.
>
***
>
— Где Мэллори? — спросила она, ощущая смутное беспокойство.
Она поймала Таннера где-то в коридорах, неподалеку от логова Кью.
— Не знаю, — пожал плечами тот. — Как он умудрился договорится с МИ-5?
— Связи, — ухмыльнулась Ив. — И все-таки: где он?
След Мэллори она потеряла пару часов назад, слишком занятая переговорами с Вестминстером.
— Минут тридцать назад видел его там, — Таннер махнул рукой в сторону нижних этажей. — Вроде разговаривал с премьер-министром.
— Он вообще-то ранен, — поджала губы Ив.
— Иди, попробуй его остановить, — хмыкнул Таннер, ослабляя узел галстука. — Черт, уже заполночь.
— Вот и пойду. — Она вздернула подбородок и действительно пошла. Личный помощник она в конце концов или кто?
Мэллори нашелся в том же конференц-зале, где проводил совещание несколько часов назад. Сидел, откинувшись на спинку кресла, опираясь затылком о стену и, кажется, дремал. Даже во сне он хмурился.
Ив бы подумать о ситуации в целом — о том, что изменилось, ведь, судя по последнему разговору, Таннер признал в Мэллори главного; о том, кто в МИ-5 так быстро решил их проблемы и сколько шкафов со скелетами для этого пришлось открыть.
Вместо этого Ив смотрела на дремлющего Мэллори и где-то внутри нее разгорался гнев: все было неправильно. Он не должен был ютиться здесь, в гребаном конференц-зале на гребаном неудобном кресле в гребаном враждебном здании. Он заслуживал большего.
Она крадучись подошла к нему, коснулась плеча и как можно мягче позвала его:
— Сэр?
Мэллори проснулся мгновенно, попытался выпрямиться и болезненно поморщился, задев рукой подлокотник.
— Есть какие-то новые данные? — хрипло, еще не вполне владея голосом, спросил он.
— Нет, сэр, все тихо. — Ив вдруг поняла, что все еще касается его и неловко отдернула руку. — Вам нужно поспать.
— Я, кажется, этим и занимался, — он потер лоб ладонью и несколько раз моргнул, отгоняя сонливость.
— Нормально поспать, сэр — безапелляционно заявила Ив, поражаясь своей дерзости. — Если не поехали домой, то чем вам не угодил диван в вашей приемной?
Несколько секунд он заторможенно раздумывал над ответом.
— Туда идти через все здание. Тут вполне удобно.
Черт. Она давно не чувствовала себя такой идиоткой.
Ив злилась: на него самого за фанатичную преданность работе и отсутствие чувства меры; на Таннера, который не взял все на себя и не отправил его домой; на все МИ-6, которое до сих пор смотрело как на захватчика на единственного человека, который как мог спасал их всех из пасти уже готовой сомкнуть челюсти системы общественного правосудия. Но больше всего она злилась на себя, потому что это именно ей нужно было прийти сюда раньше и позаботиться о нем.
— Метров сто пройти сможете? — спокойно спросила она, дождалась его кивка и протянула руку. — Тогда идемте.
На руку он не оперся — встал сам, только судорожно вздохнул.
Где делся чертов пакет с обезболивающими?
Они шли тусклыми пустыми коридорами, пару раз Мэллори сбивался с шага, но Ив благоразумно делала вид, что ничего необычного не происходит, уткнувшись в телефон.
В новостях писали об очередной интрижке принца Гарри, военных действиях под Дамаском и инфляции. Никаких перестрелок в Лондоне, а дороги, оказывается, перекрывали из-за аварии на водопроводе.
— Это кабинет М. — Он застыл перед обитой кожей тяжелой дверью, наконец понимая, куда она его привела.
— Самое время обживаться, — ощетинилась Ив и примирительно добавила: — Я приметила как-то, что тут отличный диван.
— Не буду спрашивать, когда и при каких обстоятельствах.
На тот самый диван он буквально рухнул.
— Это лишнее, сэр, — бодро ответила Ив, прикидывая, где раздобыть плед и какое-нибудь подобие подушки.
Хреново, что он не смог сопоставить ее слова с тем, что она сидела на этом самом диване во время его последнего разговора с М, но в этой его оплошности она никогда ему не признается даже под пытками.
Плед нашелся в приемной, вместо подушки она притащила второй плед из своего кабинета: в штаб-квартире было холодно, и иногда она закутывалась в него как в кокон.
Когда она вернулась, Мэллори спал.
Аккуратно свернув свой плед, она подложила его ему под голову. Слава богу, он не проснулся. Затем укрыла его вторым, не удержалась и потрогала лоб — теплый и влажный, сильного жара не было.
Она уже было решила уходить, но замерла на пороге.
Вздохнула, закусила губу и решительно вернулась назад.
Скинув с себя туфли, устроилась у дивана, привалившись к нему спиной и поймала его ладонь. Когда он слегка сжал ее, не просыпаясь, Ив Манипенни улыбнулась.
Она так и заснула — в неудобной позе, на полу, отбросив мысли о том, что подумают, если кто-то посмеет войти, сжимая расслабленную ладонь мужчины, который вдруг и случайно стал значить для нее слишком много.
Она знала, что позже он предложит ей вернуться на полевую работу, туда, где еще не так давно она чувствовала себя своей. Свой ответ ему она уже знала.
Рубикон перейден.