Work Text:
Когда Джин впервые встретил его, он был не более, чем долговязый и тощий мальчик примерно его возраста, сын советников его родителей и кто-то, кто будет рядом с ним, пока старейшины занимаются делами королевства на больших встречах, в которых они всегда лишние.
Сокджин ненавидел эти скучные встречи, но он знал, что они неизбежны в будущем, когда он возглавит королевство вместо отца. Джину не нравится Намджун: он слишком высокий для своих лет, недостаточно изящен и его чрезвычайная стеснительность не позволяет участвовать в разговоре с ним. Сокджин понимает, что ему нелегко разговаривать с принцем, но ему нужен друг. Ведь его младший брат Тэхён слишком мал, чтобы играть с ним, и Юнги не всегда будет рядом с ним. Намджун никогда не сможет заговорить с ним, это более чем очевидно.
Послеобеденное время — это пытка для Сокджина, который ничем не занят, кроме как наблюдением за угрюмым тихим мальчиком напротив, который нервничает так сильно, что больше полутора часов назад не может перестать ёрзать на стуле, будто по нему ползал рой муравьёв. Но всё кардинально меняется, когда старейшины покидают тронный зал, закончив собрание Совета, а дети встают, чтобы подойти к родителям. И Намджун делает это с таким отчаянием, что в своем стремлении поскорее убраться подальше от Сокджина, он запутывается ногой в скатерти и тащит с собой все, что было разложено на сладком столе к чаю из закусок. Мальчик, приземляющийся на ягодицы, оказывается частично под покрытой кремами, джемами и сладкими начинками кексов скатертью и облит чаем с ног до головы. И для умирающего со скуки Сокджина, это — самая захватывающая вещь, которая с ним случилась сегодня. Он не мог помочь, но громко хохотал, когда он наблюдал эту сцену. У него не было намерения смеяться, но это было как рефлекс, автоматический акт, не способный ничего сделать, чтобы избежать этого. И вот когда король упрекает его, Сокджин замечает родителей Намджуна, стоящих на коленях на полу рядом с ним, где ребенок на грани слез, сильно покрасневший и с глубоким порезом на руке от фарфоровых осколков разбитых чашек, на которые он упал. Увидев это, Сокджин чувствует неприятную тяжесть в животе, а румянец концентрируется на щеках, но он ничего не может сделать, так как Намджун исчез вместе с родителями по пути в лазарет.
В последующие месяцы Сокджин отчаянно ищет присутствия Намджуна на родительских собраниях с советниками или на королевских мероприятиях, но мальчик отказывается оставаться в замке. Сокджин не винит его. Он, вероятно, думает, что он похож на любого другого избалованного и капризного принца, который наблюдает за своими подданными с пьедестала, но нет ничего более далекого от истины, чем это. Сокджин должен извиниться перед ним. Желание нового начала горит в его груди, давая ему шанс на то, что может быть прекрасной дружбой, особенно после того, как его отец сказал ему, как умен, добр и предан Намджун, и как сильно он любит природу, так как он проявил свои первые цветы, символизирующие его кровь и его дом. Его цветы — Фиалки, и Джин не может быть более восхищен знаком зрелости и принадлежности, проявленным в молодом человеке, когда его же еще не проявили. И когда его мать сообщает ему, что Намджун еще долго не будет во дворце, потому что он уехал учиться за границу, Сокджин ощущает, как что-то болезненно сжимается в груди. Боль настолько сильная и ослепляющая, что он не может описать ее словами, и что его ум и сердце еще не в состоянии понять.
…
Спустя много лет после того ужасного дня Сокджин встречает его вновь. Он достаточно взрослый, чтобы участвовать в собраниях Совета вместе с отцом и готовиться занять престол. В тот день, — в день его официального представления во дворце, — Сокджин нервничает так же, как и Намджун много лет назад, с тех пор как его мать сообщила ему, что юноша, наконец, закончил свое обучение за границей и что он прибудет как раз вовремя, чтобы засвидетельствовать это.
Прошедшие годы были для Джина настоящим мучением, поскольку он только думал о Намджуне. Думать о том, как он будет переживать всё то, что было для него так ново, вдали от дома и роскоши дворца, к которой, несмотря на всё он и не принадлежал, юноша привык. Думать о том, что Намджун делает что-то, чего он действительно хочет, вместо того, чтобы быть в тени служения своих родителей королевской семье. Сокджин часто думал о том, как сильно он изменился бы, если бы выглядел так же, как он его помнит, или о тех его сторонах, которые, возможно, изменились.
Сокджин так нервничает, что, когда он предстает перед ним для официального приветствия, не узнает в скромно и опрятно одетом, высоком и элегантном юноше с суровым и консервативным видом того милого, неуклюжего ребенка, покрытого кексами и чаем, готового заплакать в тот далёкий день своего детства.
Он… изменился. Но в хорошем смысле. Этот молодой человек — тот, кто впервые в жизни заставил сердце Сокджина биться так быстро. Боже, он так много хочет ему рассказать! Извиниться, похвалить его, поговорить с ним наедине… Завести дружбу, о которой он всегда мечтал и которую ему никогда не позволили бы его тщеславие и предубеждение, но Намджун действует быстро, прежде чем он успел сказать хоть слово, представляясь и официально приветствуя его глубоким поклоном, как будто он видит его впервые в жизни. Его грудь болезненно сжимается, когда он замечает апатию Намджуна, который, как только заканчивает своё приветствие, исчезает в толпе гостей, оставляя его стоять перед троном с неприятным ощущением пустоты внутри.
…
Когда Сокджин понимает, что он влюблён в Намджуна, так это в тот день, когда этот молодой человек был представлен, как новый королевский советник, занявший место своих умерших несколько недель назад родителей. Сокджин наблюдает, как молодой человек поднимается в траурной одежде на платформу, где его ждет король, чтобы даровать ему титул с намерением, что в будущем он будет работать вместе с его сыном, когда тот вступит на трон.
Заметные успехи в их отношениях были результатом усилий Сокджина, который только и делал, что находил моменты для того, чтобы эти двое могли наладить то, что стало глубокой дружбой. Они сумели понять, принять, полюбить и уважать друг друга, стали неразрывной единицей. Но со временем у Сокджина развились настолько глубокие чувства к Намджуну, что теперь он подозревает, что то отвращение и неприязнь, которые он испытывал к нему много лет назад в детстве, на самом деле были сильным влечением в чистом виде отрицания.
Вот почему, несмотря на боль недавней утраты и напряжение того важного момента, когда Намджун спотыкается на лестнице, потому что запутался в ковре и падает на землю, растянувшись среди своих новых почестей, Сокджин снова громко смеется, подбегая ему навстречу, чтобы помочь встать и поправить его ветхую одежду. Теплое и сильное чувство разливается в его груди, когда он держит его в своих руках, и когда юноша выпускает ошеломленное: «Спасибо, хён…»
— Я имею в виду, Ваше Высочество, — он немедленно поправил себя под укоризненным взглядом остальной части двора, которая уже начала бормотать себе под нос, и с этими словами сильная боль пронзает грудь Сокджина, возвращая его к реальности дворца. И если всего несколько минут назад его сердце смягчилось от теплого чувства к Намджуну, то теперь оно болезненно сжимается, замирая от осознания того, что то, чего больше всего жаждет его сердце, никогда не случится. Несмотря на глубокую привязанность и дружбу, Намджун очень сдержанно относится ко многим вещам, и Джину больно, что, не зная о чувствах молодого человека, он уверен, что умрет от любви в любой момент, если не признается ему в своих чувствах.
Тем временем, Намджун поддерживает должную холодную дистанции между ними, которая ожидается от него как нового королевского советника.
…
Все эти воспоминания, всё, что жило в те годы, когда они были друзьями, внезапно обрушилось на голову Сокджина, когда он держит умирающего Намджуна в своих руках и вопит о помощи.
Группа мятежников вошла во дворец и открыла огонь из своих луков и стрел из Шипастых роз по членам Совета, которые устроили очередное собрание в Королевском зале. Как только началось восстание, Юнги в мгновение ока распорядился Рыцарями цветов, тем самым оказав сопротивление повстанцам прямо там, не забыв приказать Чимину защитить Тэхёна ценой своей жизни, и как можно быстрее покинуть комнату, как будто это было необходимо напомнить молодому воину. Именно в этот момент Джин оглянулся в поисках одного из своих самых доверенных людей и обнаружил, что грудь Намджуна пронзена стрелой Шипастой розы, очень ядовитой для них и их цветочных организмов. Задыхаясь, Джин подбежал к нему, прежде чем он рухнул на пол, и взял его на руки, тоже падая мертвым грузом на молодого человека, который внезапно потерял все краски на лице и начал кашлять кровью.
— Помогите! Кто-нибудь, помогите мне, пожалуйста! Юнги! — он отчаянно кричит, ища своего лучшего друга в толпе таких же отчаявшихся людей, как и он сам.
— Хен! Где ты? Джин-хён! — он слышит, как Юнги кричит в ответ напряженным и торопливым голосом, но не может видеть его, но судя по тому, как тонет голос, Сокджин интуитивно чувствует, что молодой командир его армии находится на другой стороне комнаты, — Сок, ищи Джин-хёна, я видел, как Намджуна ранили!
— Хосок! — восклицает Джин в отчаянии, глядя слезящимися глазами на королевского врача — сверстника Намджуна, который также унаследовал ремесло своих родителей и принадлежит к новому поколению молодых людей, принявших вместе с ним на себя обязанности короля и объединивших его двор.
— Х…х-хён…- слабо зовет Намджун в его объятиях, и Сокджин обращает на него свой беспокойный взгляд. Его слезы падают на бледное лицо молодого человека, словно крошечные жемчужины, и молодой король выглядит испуганным, когда фиолетовая кровь, характерная для его цветочных внутренностей, вытекает из его губ, когда он говорит.
— Вытащи его, — мягко просит он.
— Ты с ума сошел?! Я не стану этого делать! — говорит Джин срывающимся голосом, плача и отчаянно качая головой.
— Я умру быстрее, если ты этого не сделаешь, хён, — говорит тот, задыхаясь, и Сокджин замечает, что, несмотря на то, что он находится на грани смерти, он все тот же милый, добрый и терпеливый юноша, и его грудь сжимается, потому что он чувствует, что не может чувствовать больше любви, чем он уже чувствует к Намджуну. Однако, несмотря на безмятежность голоса, что-то горькое, похожее на покорность, мелькает в его глазах.
— Пожалуйста… Не проси меня об этом, — умоляет Джин, с сомнением держа руку в нескольких дюймах от стрелы, — Хосок! Пожалуйста, кто-нибудь, помогите мне! — он снова отчаянно кричит среди этой суматохи, которые ещё не смогли выбраться оттуда.
— Просто сделай это, хён, — задыхаясь, говорит Намджун в шаге от потери сознания, и Сокджин делает это, боясь, что он вот-вот перестанет дышать.
Когда ему удается вытащить стрелу из груди юноши и отбросить ее в сторону, он тут же закрывает рану дрожащей рукой.
Намджун смотрит сквозь ресницы, прищурившись, и слабо улыбается, показывая ямочки на щеках.
— Спасибо, хён. Я знаю, что это не должно много значить для тебя, но все равно спасибо…- шепчет он слабым голосом.
— Как ты смеешь говорить что-то подобное? Ты один из самых важных людей в моей жизни, Ким Намджун! — восклицает он с тоской, ища взглядом Хосока среди этого хаоса, в то время как Юнги и Чимин сражаются с захватчиками.
Когда холодная рука ласково дотрагивается до его лица с чрезвычайной деликатностью и глубокой привязанностью многих лет тайной любви, Сокджин смотрит вниз, чтобы увидеть, что Намджун отвечает на взгляд собственным мягким и нежным, которым он никогда не глядел на него.
— Ты хоть любишь меня? — он спрашивает неуверенно, с надеждой в глазах, и Сокджин чувствует, как сжимается его грудь. В это время что-то теплое разливается по его телу после того вопроса, и глубокий и отчаянный всхлип вырывается из его губ, потому что смешно для младшего спрашивать об этом, когда он думал, что это всё это время это было слишком очевидно.
Наконец Джин улыбается и берет его лицо с мягкостью и нежностью, приближаясь, чтобы прошептать:
— Всем своим существом, Джун-а, — признается он и целует советника в лоб, в то время как вышеупомянутый вздыхает с облегчением, наконец расслабляясь в его объятиях.
— Нет, нет, нет, нет! — в отчаянии тараторит он, заметив, что Намджун наконец закрыл глаза и на его губах появилась тень улыбки. Улыбка, полная покоя, облегчения и счастья, — Боже, только не умирай! Не оставляй меня, пожалуйста! Я люблю тебя! — говорит он, отчаянно прижимая младшего к груди. Внезапно, как будто это был ангел-хранитель, завернутый в свою медицинскую мантию, Хосок появляется в поле зрения всего в нескольких метрах от него, быстро приближаясь.
— Хосок-и, помоги! — он кричит в ужасе, не в силах отпустить Намджуна из своих объятий.
— Хён! Хён, что случилось? — резко восклицает молодой врач, быстро опускаясь на колени рядом с ним, готовый действовать быстро.
— Он умирает! Пожалуйста, не дай ему уйти! Пожалуйста, Сок, спаси его! — Сокджин уже плачет, в то время как Хосок немедленно осматривает рану. Юный король не может не вспомнить тот самый взгляд из детства, когда Хосок был тем, кто с бесконечным терпением и глубокой любовью перевязывал раны после игр в саду или лесу, а потом нежно целовал их в бинты, убежденный, что его любовь поможет исцелить их гораздо быстрее. Что-то теплое, похожее на спокойствие разливается в груди Сокджина, зная, что это Хосок залечит раны Намджуна и сделает все возможное, чтобы спасти его.
— Успокойся, хён, — вдруг говорит молодой врач, забыв о серьезности, с которой он только что проверил своего друга, — С ним все будет в порядке. Яд не достиг сердца, и стрела была извлечена вовремя, — при словах своего донсэна Джин бросает взгляд на Намджуна, состоящий из смеси облегчения и удивления, улыбаясь с глубокой привязанностью, хотя молодой человек находится без сознания в его руках. — Что случилось? — Хосок просит, чтобы он вдруг почувствовал себя таким счастливым, пока он очищает окровавленные губы младшего в своем роскошном королевском одеянии и целует кончик его носа со своей собственной деликатностью.
— Просто я люблю его, Хосок-и, и сегодня я мог бы наконец сказать ему», — признается он, проливая слезы, но на этот раз счастье и мрачное молчание его друга и королевского врача выводят его из задумчивости.
— Хен…- Выговаривает Хосок со смесью мягкости и удивления. — Ты же знаешь, что не можешь…
— Не могу, да, знаю, — перебивает старший с горечью в голосе, — Боже, если я не узнаю, Сок… — в его голосе и глазах столько печали, что Хосок чувствует глубокую боль в груди, — Но на данный момент мне достаточно того, что он жив и знает это, — серьезно заканчивает он, нежно поглаживая лицо Намджуна, на котором начал проявляться румянец, и Хосок мягко улыбается, понимая его. Его отношения с Юнги тоже полны сложностей, и потому Джин ощущал их сходство,. Хосок просто понимает и сопровождает его в его чувствах. Потому что с ним происходит то же самое. Потому что его тайная любовь к Юнги очень похожа на его любовь к Намджуну.
Молодой доктор, видя его уныние, кладет одну руку ему на затылок и тянет к себе, пока их лбы мягко не соединяются в обычном и ласковом жесте, который Джин делает вместе с ними. На самом деле, это началось с того, как Тэхён и Юнги были детьми, это было что-то, что давало им душевный покой, а затем он передал это другим. Хосок и Чимин всегда любили нежный жест своего хёна, но Намджун, как и Юнги, всегда неохотно принимал его.
— Все будет хорошо, хён, — шепчет Хосок со своей сияющей доброй улыбкой в форме сердца, и Сокджин чувствует, что его тело начинает расслабляться.
— Надеюсь, что так, Сок-а. Надеюсь, что так, — вздыхает он, поднимая Намджуна на руки и следуя за своим веселым донсэном по коридорам замка по пути в лазарет.
По пути, вдали от всех предвзятых взглядов и ропота неодобрения, Сокджин снова целует лоб младшего, который положил голову ему на плечо.
— Мы будем в порядке, Джун-а. Ты просто должен сопротивляться этому ещё немного. Я обещаю тебе, что сделаю всё, что в моих силах, и даже больше, чтобы мы могли жить вместе, но, пожалуйста, не оставляй меня, любовь моя, — шепчет он в волосы Намджуну, который бессознательно шепчет его имя ему в шею. Теплое дыхание на его коже вызывает озноб, но и ещё что-то теплое, очень похожее на то, что он чувствовал в тот день, когда впервые увидел его, когда они были еще детьми, снова разливается в груди. Теперь он знает, что оно носит имя любовь.