Chapter Text
Камиль, если честно, не может ни в чём Есю винить: для него защита наверняка пройдёт гораздо спокойнее (хотя проверить это можно будет только через два года), а Есю штормило жутко, несмотря на то, что написано всё было в срок, даже заранее. Вот только количество ночей в бодрствовании до защиты это не уменьшило.
Есю мучила бессонница, мучили кошмары, мучал слишком активный мозг, паника накладывалась на ощущение безысходности и создавала удивительного уровня стресс. Сам на себя он похож не был – и без того бледная тень, красные капилляры белка глаз и вечно встрёпанные волосы.
Поэтому сейчас, на какой-то очередной вечеринке – как будто выпускникам хватило бы одной, ага – посвящённой окончанию канители с защитами, Еся был пьян. К счастью, в приятном смысле: пьяный Енисей в принципе не был буйным, алкоголь скорее раскрепощал его, как будто кто-то распутывал тугие узлы, сдерживающие всё то, что порой бурлило в этой кудрявой голове.
О, Велес, не верится, что это делал Синичкин – Еся зажал Камиля на каком-то потрёпанном диване. Надо признать, ситуация приятная, обычно его приходилось направлять, разворачивать русло в нужную сторону, но сейчас… Сейчас Еся целовал его крайне настойчиво, медленно и с расстановкой, растягивая томительные секунды удовольствия.
– Ты такой хороший, ты знаешь? – выдыхает ему в губы Еся, отрываясь от поцелуя. На вкус он фруктово-сладкий, хмельной, как пунш, который неизвестно как собрали находчивые сороки. Всё «должностное» отходит на второй план, когда Еся вот так целуется, прижимается всем телом и вплетает свои ужасно длинные пальцы ему в волосы.
А ещё на вкус Еся как отчаяние, как ощущение чего-то необъяснимого, тянущего чувства внизу живота, которое не даёт существовать спокойно. На вкус Еся как время, утекающее из-под пальцев слов.
Волна шумного прибоя омывает иссохшую прибережную полосу – это Еся снова облизывает и без того влажные губы. В этом странном, почти мутном свете помещения, заполненного пьяными подростками, Камилю кажется, что глаза у Еси тоже влажные.
– Ну-ка расскажи мне, что за глупые мысли посетили твою головушку, – Камиль перебирает светлые кудри пальцами, а Еся только и знает, что подставляется.
– Думаю о хорошем, стакан всегда наполовину полон…
– И где только нахватался, – усмехается Камиль. Звучит как то, что Синичкин совершенно точно не стал бы слушать, если бы не дуло пистолета у виска.
– Слава, – совершенно пьяно фыркает Еся. Камиль только и может, что улыбнуться и потрепать его по волосам.
– Чтобы ты там себе не придумал, сворачивай лавочку, хорошо? Я рядом и никуда не собираюсь уходить. Веришь?
Еся кивает усиленно, будто пытается вытряхнуть из своей головы все эти дурацкие мысли. Ну и пусть уходят, сегодня здесь территория хорошего настроения.
Совершенно пьяный и ужасно доступный, Еся тянется к нему руками, утаскивает за собой танцевать, льнёт всем телом, и Камиль прямо вот там, в толпе бесноватых ещё не взрослых, уже не подростков чувствует есино возбуждение. Вообще-то взаимное. Потому что Еся целуется в танце, жадно вылизывая его рот. Потому что оторваться от него невозможно. И не очень-то хочется.
Вообще-то секс по пьяни не входил в их планы. Его планы. Ни в чьи планы он не входил.
Поэтому Камиль вздыхает тяжело. Кому-то нужно оставаться в здравом уме, чтобы на утро никто ни о чём не жалел.
Он останавливает Есю, выводя из толпы и направляясь к выходу:
– Пойдём, горе луковое, уложим тебя спать, – ладонь Камиля оказывается на щеке Еси, как-то уже совершенно идеально, как два кусочка паззла, созданные друг для друга детали. Тот прижимается, кожа к коже, целует куда-то в сустав, согласно кивая.
Да уж, Еся как человек – карта: только думаешь, ну, всё, изучил досконально, знаешь от и до, как вдруг границы расширяются, и здравствуйте – «здесь живут драконы».
Ладно, думает Камиль, с драконами мы тоже разберёмся – и тянет Енисея за собой.