Work Text:
— …жители Шандана во главе с губернатором Фэн Тином, не желая попасть под власть Цинь, решили перейти на сторону соседнего Чжао, — Сяо Чжань поправил завернувшийся ворот жёлтого ципао, расшитого драконами, и оглядел аудиторию, проверяя, все ли его слушают.
От начала занятия прошло десять минут, и первоначальные писки уже стихли, однако он слышал щелчки камер. Он подавил желание залезть на вейбо и узнать, выложили ли уже студенты фотки.
Сяо Чжань очень любил историю. И уже три года пытался заставить других людей полюбить ее. Посещаемость на его занятиях всегда была почти стопроцентной, но он понимал, что по большей части это заслуга не его педагогического таланта, а его улыбки. Первый год он старательно впихивал в головы студентов знания, но в их глазах по большей части отражался он сам, в выглаженной рубашке и строгих брюках. Эти дети с клиповым мышлением и огромной учебной нагрузкой при всем желании не смогли бы увлечься историей от одних только лекций, поэтому Сяо Чжань решил, что пришло время выпустить своих демонов. Лето он потратил на отрисовку иллюстраций для презентаций, собрал по друзьям-реконструкторам аутфит и второй свой учебный год встретил во всеоружии. Успех был колоссальным — кроме первокурсников на его занятия бесконечно пытались пролезть старшие. Особенно оскорблены были второкурсники, которым достался Сяо Чжань-цивил. Шум поднялся до небес, Сяо Чжаня прополоскали на педсовете, и он уже почти приготовился паковать вещи, как на его занятия пришел ректор. Осмотрел ханьфу, полистал комикс про Чэн-ди и Пин-ди и сказал:
— Три публикации. Про методику, про вспомогательные материалы при изучении истории в вузах и какое-нибудь историческое исследование. И на конкурс педагогического мастерства сходишь.
И вот он здесь.
В дверь пару раз стукнули. Сяо Чжань считал, что воспитательный прием «оставь нерадивого ученика за дверью» не работает, поэтому пускал всех. Но на его занятия все равно никто не опаздывал, потому что иногда он просто пропускал, а иногда заставлял делать что-нибудь странное, но веселое.
В аудиторию вошел незнакомый парень. Его прямой, как стрела, взгляд темных глаз пронзил Сяо Чжаня в самое сердце. Никогда он не видел таких красивых глаз. А нос... Какой великолепный нос!
Сяо Чжань очень гордился своей фотографической памятью — он помнил всех своих учеников, а на этом потоке их было больше ста. Не говоря уже о тех, кого он больше не учил. А этого мальчика он точно не видел. Но что-то ему казалось знакомым. Он поднял палец, задерживая того на месте, и стал вспоминать. Точно. На педсовете обсуждали, что к ним поступил… кто-то из айдолов? Сяо Чжань был очень занят — он рисовал на полях ежедневника сражение конницы, — но томный вздох коллеги привлек его внимание.
— ...такой хорошенький. Смотрите, у меня каталог есть, он сейчас лицо Шу Уемуры. Сейчас в исторической дораме снимается!
При словах «историческая дорама» Сяо Чжань оживился сильнее и сощурился, глядя на рекламку. Юноша, безусловно, был красив. Идеальный, как 3D-моделька. Но кого он может играть? Вон какой худющий, воина из него точно не выйдет. Императора? Если только какого-нибудь Яо, очень уж молоденький. А лучше всего подошел бы на роль Си Ши. Сяо Чжань тихо хихикнул, теряя интерес.
— Ну и зачем нам айдол? — разворчался математик. — На лекции ходить не будет, а зачеты ему ставь.
— Так не ставь, — откликнулся Сяо Чжань, — что он, важная шишка? Накопит хвостов да и уйдет.
Остаток педсовета коллектив провел сладостно перемывая кости мальчику с обложки. Сяо Чжань любовно вырисовывал на полях ишака.
Внутренний флешбек Сяо Чжаня закончился, он снова поглядел на парня. У того было лицо человека, который не совсем понимает, где оказался. Аудитория затаилась.
— Ты… — торжественно начал Сяо Чжань, но понял, что не может закончить предложение. Он забыл, как айдола звали. Можно просто сказать «этот», и всем все станет понятно, но пацан тогда для занятий по истории будет потерян, потому что кому такое понравится. Но Сяо Чжань годами учился выкручиваться, когда ученики загоняли его в угол. — …будешь Чжао Ко, а я — Бай Ци.
Он открыл шкаф и вытащил два меча, завернутые в ткань. Тоном, которым скорее следовало бы сказать «бля, держи жабу», он сказал:
— Держи меч.
Вообще, сражение на мечах было не наказанием, а наградой. Раз в неделю Сяо Чжань выбирал из студентов тех, кто лучше всего работал, и устраивал бой. Просто так мечи даже вытащить из ножен и сфоткать не давал. Так что аудитория возмущенно загудела.
— Спокойно, — повысил он голос, — человек месяц пропустил, надо же ему как-то объяснить, чем мы тут занимаемся. Давай, парень, у тебя за спиной четыреста тысяч человек, а я весьма коварный обманщик. Все телефоны убрали, до нашей эры еще далеко, пространственно-временной континуум не нарушаем. Увижу в вейбо — устроим показательное занятие по пыткам.
Пацан встал в хорошую стойку. Как Сяо Чжань и надеялся, он явно меч в руках держал не впервые. Да еще и дрался всерьез. Обычно студенты не выдерживали и начинали хихикать и кривляться, а этот со звериной серьезностью парировал удары. Так что Сяо Чжаню пришлось попотеть, прежде чем обманным финтом он сумел выбить меч.
— Уф. А ты весьма хорош. Садись. И запомни, что слова «придурочный» и «псих» нужно заменить на «новатор» и «энтузиаст».
Студенты захихикали. Парень посмотрел как-то непонятно и подсел к старосте. Тот сразу что-то зашептал. Сяо Чжань представительно постучал ручкой по столу, призывая всех к порядку.
Айдола звали Ван Ибо, он везде таскался в тканевой маске, по коридорам за ним скакали толпы девчонок, а на лекциях Сяо Чжаня он сидел неподвижно и напряженно пялился исподлобья. Это было обидно, потому что Сяо Чжань уточнил: на остальных занятиях, куда он все-таки являлся, писал старательно. Отвечать не мог — одногруппницы поднимали гвалт. Хотя с течением времени обращали на него внимания все меньше — он ни с кем старался не общаться. Но все равно ко всем преподавателям он подходил после занятий и просил дополнительные задания. Даже математик, хоть и бухтел для вида, но все равно растаял и хвалил пацана. А вот к Сяо Чжаню он так и не подошел и вообще как-то его избегал. Сяо Чжань был легким человеком, но тут собирался пойти на принцип и айдола завалить. Мысленно отметив, что «завалить айдола» звучит весьма двусмысленно, он написал на доске дату экзамена.
— Вопросы я уже кинул старосте, советую их хоть прочитать разок, чтобы знать, какие лекции прогуливать нельзя. Оглянуться не успеете, как время пролетит. Кто не сдаст, тот будет ходить все каникулы ко мне на консультации.
Заметив оживление в дальних рядах, он крикнул:
— Не обольщайтесь, я буду давать задания, запирать вас в аудитории и
уходить на кафедру сманивать с пути истинного вашего куратора. Никаких индивидуальных консультаций, только рабский труд и дождь из ваших слезок.
Все скисли. Сяо Чжань краем глаза посмотрел на Ван Ибо. Тот сидел недвижно, как статуя. Глаз его не было видно за длинной челкой.
«Спит, что ли, стервец?» — подумал Сяо Чжань.
После лекций его обычно задерживали, так что у него вечно не хватало времени не то что пообедать, а даже поссать, поэтому в учительский туалет он ворвался весьма стремительно. Моя руки, прислушался: за дверью стоял невообразимый шум. Он поднял голову и чуть не подпрыгнул, увидев в зеркале позади себя какой-то темный силуэт. С пальцев веером разлетелись брызги воды, когда Сяо Чжань стремительно развернулся, чтобы увидеть стоящего за ним Ван Ибо.
— Ох. Ты что тут?..
— Простите, учитель Сяо, я не могу выйти. И вам, наверное, тоже не стоит.
— Это почему же?
Ван Ибо опустил взгляд. Сяо Чжань прислушался. Через дверь донесся приглушенный вопль: «Любимый!» Студентки при виде Ван Ибо себя так не вели. Безусловно, интерес был повышенный, но все в рамках приличий. Очевидно, через пункт охраны умудрились пролезть представительницы фан-клуба или как это там сейчас называют. Сяо Чжань вытащил из нагрудного кармана очки, закатал рукава, распахнул дверь, вышел в гомонящую толпу и заорал:
— Это еще что за сборище?! Покажите ваши студенческие удостоверения немедленно! Если нет студенческих — сейчас же покиньте территорию! Быстро, быстро!
Дверь за собой он предусмотрительно закрыл на ключ.
Выпроваживание пролезших фанаток затянулось — когда он выгнал последнюю и пожаловался заму по хозяйственной части на нерасторопную охрану, занятие уже началось. Он взлетел на третий этаж, открыл туалет и замер: окно было распахнуто настежь, а Ван Ибо стоял на коленях на подоконнике. Перед мысленным взором Сяо Чжаня пронесся текст объяснительной: «Я, Сяо Чжань, преподаватель истории, запер в учительском туалете студента Ван Ибо, и он выпал из окна, пытаясь выбраться».
— Стой! — отчаянно крикнул он, дергаясь вперед и хватая Ван Ибо за шиворот. — Куда?
Ван Ибо откинулся ему в руки и посмотрел в глаза. Его опрокинутое лицо было безмятежным и прекрасным. Он доверчиво опирался головой о грудь Сяо Чжаня, и тот почувствовал, как сердце заколотилось быстрее.
— Тут душно, — сказал Ван Ибо, разрушая момент, и Сяо Чжань почувствовал себя редким тупицей. Кто вообще полезет из окна, не попытавшись выломать хлипкую дверь?
— Слезай, — чуть сердито велел он. — Какое у тебя сейчас занятие? Я провожу.
Он отвел Ван Ибо в аудиторию, извинился перед коллегой Лю, который вел урок китайского, пошел на кафедру, лег лицом на свой стол и слегка побился об него головой.
Дверь открылась, и в кабинет заглянула методист Сюань Лу:
— Коллега Сяо, отдыхаете?
— Проектирую машину времени.
Она тихо хохотнула:
— Жаль прерывать, но в силу вступили новые требования к учебному плану. Ознакомьтесь, в конце той недели нужно будет сдать готовый вариант.
— Коллега Сюань, без ножа режете.
— Простите, не мы это придумываем, а министерство образования.
Сяо Чжань расписался, бросил бумаги на стол и вперил в них полный ненависти взгляд. Потом выдернул из ежедневника бумажку и нацарапал: «Дражайший коллега Лю, мы с Вами, как два нефрита этой обители знаний, молоды и прекрасны. Разве мы появились на этот свет, чтобы страдать над поурочными планами? Разве мы не созданы для веселья и удовольствий? Нижайше прошу, пойдемте нажремся до визга сегодня вечером, иначе нас поглотит и перемелет безжалостная бюрократическая машина. Моргните, если согласны. Полный нежных чувств к Вам и пиву коллега Сяо». Бумажку он свернул в лотос и вернулся к аудитории Лю Хайкуаня. Тот поймал брошенный цветок, даже не прекращая строчить на доске. Развернул, вчитался, обернулся к Сяо Чжаню и начал неистово и весьма фривольно подмигивать обоими глазами сразу. На передних партах зазвучали вздохи. Сяо Чжань сложил пальцы в сердечко, но убрал их быстрее, чем кто-то успел включить камеру на телефоне. Студенты обиженно зашумели.
Затем он вернулся на кафедру и открыл ящик стола. Он туда ничего не клал, но понадеяться-то можно? И небеса его услышали, явив свою благодать в виде лапши быстрого приготовления. Это было сродни чувству, когда находишь в осенней куртке забытые в прошлом году двадцать юаней. Грело душу.
После работы они с Лю Хайкуанем поймали в коридоре Мэн Цзыи, которая шла домой, и закатились в ближайший паб.
— К вам уже приходила Сюань Лу? — спросил Сяо Чжань, нежно глядя на пиво.
— Фу, ты что, хочешь говорить о работе? — Цзыи сморщила нос. — Если я еще раз сегодня услышу слова «методика» и «компетенция», я закричу. Расскажи лучше что-нибудь веселое, братец Чжань.
Сяо Чжань в лицах пересказал историю про фанаток и туалет.
— ...клянусь, когда я представил себе, сколько писанины мне предстоит, если он выпадет из окна, то прямо почувствовал, как волосы на голове седеют.
Коллеги бессовестно заржали.
— Ну и как оно тебе — делить лавры самого популярного мальчика в школе? — отсмеявшись, спросила Цзыи.
— Эй, не сравнивай! Мои фанатки хотя бы стараются казаться умными, чтобы произвести впечатление. Меня больше беспокоит, что я самому Ван Ибо не нравлюсь.
Хайкуань и Цзыи уставились на него со сложными лицами. Осознав, как прозвучали его слова, Сяо Чжань зажмурился:
— Да блин! Я не про то. Я же любимый учитель.
— Ты такой говнюк, — восхитилась Цзыи, — но мы поняли, о чем ты.
— Как вы справляетесь, когда ученик вас не любит?
Коллеги синхронно пожали плечами. По всей видимости, если ученику что-то не нравилось, то это были проблемы только ученика. Но Хайкуань смилостивился:
— Ты с ним вообще сам пробовал первым заговорить?
Этого Сяо Чжаню прежде делать не приходилось. Дети всегда приходили сами.
— Э-э-э... — глубокомысленно выдал он. Усы из пивной пены добавили его высказыванию веса.
Хайкуань хмыкнул:
— Он же известный. Посмотри интервью, послушай песни, привяжи его интересы к своему предмету, если так печет.
Когда через пару часов они разошлись, Сяо Чжань решил, что он достаточно пьян, чтобы стать фанючкой. Он добросовестно открыл все, что нашел в поисковике: клипы, интервью, гифки, арты… Через два часа в глубинах интернета он нашел страшное — симулятор свиданий с айдолами, где совсем молоденький Ван Ибо, с белым каре выглядящий как юный сказочный принц, забирает твою сумку и ведет тебя на пикник, кормить с рук. Сяо Чжань сполна осознал идиому «испанский стыд», когда делает что-то тупое другой, а стыдно тебе. Он закрыл глаза ладонями, но из-под растопыренных пальцев видео досмотрел. После такого грехопадения не было смысла лгать себе: он находил Ван Ибо весьма привлекательным. Совершеннолетнего Ван Ибо, не шестнадцатилетку с еще пухлыми нежными щечками. Следующая ссылка вела прямиком на моральное дно — кто-то собрал в одно видео подборку интервью, где Ван Ибо заставляли показывать пресс. Сяо Чжань три раза посмотрел видео на повторе, чувствуя нарастающий жар в паху. Он ожесточенно потер лицо, но запустил видео в четвертый раз. Затем встал и пошел в ванную. Через десять минут он вернулся, с пылающими щеками сел на диван, оглядел свои ладони и вспомнил очень подходящую к ситуации фразу: «Было сложно, но я подрочил». Блядь.
Утро было полным боли, а у него стояло занятие прямо с утра. Вот что бывает, когда не просчитываешь свои действия на несколько шагов вперед. Но Сяо Чжань был велик и опережал сам себя на тысячу. Он понял, что пришло время коронного приема.
— Внезапный тест! — радостно воскликнул он, жестом фокусника вынимая из-за спины стопку листов.
Студенты было разнылись, но староста Чжэн Фэнсин что-то зашептал соседу, а тот следующему, и шепоток пошел по рядам. Сяо Чжань знал, о чем они. О гигантских мешках под его глазами. Стало понятно, что он настолько ничтожен, что его просто пожалели. Наконец все успокоились и взялись за работу. После занятия его опять окружили, засыпая вопросами. Когда толпа рассосалась, он с удивлением обнаружил у своего локтя запечатанную бутылку с зеленым чаем. Он на секундочку почувствовал себя тем папашей из мультика, который без спроса стал есть еду духов и превратился в свинью, но искушение было слишком велико. К тому же свиньей он уже был вчера, чего он там не видел? И деньги вернет, если пропажи хватятся. Так что он в три глотка выхлебал чай и спрятал следы преступления в мусорную корзинку. Это было хорошо, но недостаточно. Нужна была молодая кровь. Так что Сяо Чжань вышел в коридор и влился в толпу, внимательно глядя по сторонам. Где же, где же… Наконец его цель была найдена. Он подкрался ближе к компании четверых ребят, которые над чем-то смеялись. Убедившись, что жертва его не видит, медленно протянул руки, вцепился в чужие плечи и захрипел:
— Ты-ы-ы… ты-то мне и нужен!
Чжу Цзаньцзинь, а это был именно он, вздрогнул и обернулся:
— Учитель Сяо! Как страшно!
— Улыбнись! — скомандовал Сяо Чжань, выпрямляясь.
Цзаньцзинь послушно растянул губы в улыбке. Сяо Чжань с наслаждением и нежностью потыкал указательными пальцами появившиеся ямочки. Потом прижал голову Цзаньцзиня к своей груди и удовлетворенно сказал:
— Самый лучший в мире мальчик!
Сяо Чжань был молод, увлечен своей работой и искренне любил учеников. Они в ответ к нему тянулись даже после того, как его курс заканчивался, часто забегали потрепаться просто так или спросить совета. С бывшими учениками он переставал быть формальным, а с некоторыми общался весьма близко. С этими третьекурсниками — Чжу Цзаньцзинем, Юй Бинем и Ван Чжочэнем — они основали команду для межфакультетской интеллектуальной игры и уже второй сезон рвали всех в лоскуты.
Цзаньцзинь обнял его в ответ. Сяо Чжань поднял глаза и наткнулся на темный и горящий взгляд Ван Ибо, который стоял рядом. Это было странно и тревожно. Нужно разрядить ситуацию. И выжечь из своей памяти то, что он делал прошлым вечером.
— Привет, малышня. Постойте-ка, неужели я только что слышал, как ученик Ван смеется?
— О, учитель Сяо, тебе понравится! — откликнулся Юй Бинь. — Братец Ибо как раз рассказывал про дораму, в которой он снимается. Он играет величайшего воина своего клана!
— Величайшего воина? — удивился Сяо Чжань. — Но ученик Ван такой стройный и юный. Наверное, подготовка к роли будет очень трудной?
— Он всегда много тренируется, — ответил Юй Бинь.
— Да ты лучше покажи, — вмешался Чжочэн и бесцеремонно задрал на Ван Ибо мешковатую футболку.
Сяо Чжань уставился на обнажившуюся кожу и почувствовал, что умирает. Проклятое видео, проклятый Ван Ибо, какие демоны его создали?!
— Можно стукнуть? — слабым голосом сказал Сяо Чжань первое, что пришло в голову.
Ван Ибо молча кивнул. Но стукнуть не получилось, Сяо Чжань лишь проехался костяшками пальцев по чужому животу и тут же отдернул руку, почувствовав, как мышцы дрогнули. Щеки горели.
— Смотри, учитель Сяо, какие формы, какие пропорции, настоящий небожитель! — зудел над ухом Чжочэн.
— Что ты мне в уши льешь, сын гадюки? — возмутился Сяо Чжань. — То, что я считаю легенду про отрезанный рукав очень романтичной, не значит, что я готов отрезать рукав сам. Как минимум нужно пару недель поухаживать!
Ван Чжочэн злоехидно засмеялся. Сяо Чжань сладко посмотрел на него:
— Да и потом, я все жду, когда же ты наконец позволишь мне искусать твою чудесную линию челюсти, мой ненаглядный.
— Код красный! — смеясь, воскликнул Бинь. — Концентрация шуток за триста только что превысила допустимую!
Ван Ибо нахмурил брови. Его взгляд метался между Чжочэном, самим Сяо Чжанем и Цзаньцзинем, который отошел Сяо Чжаню за спину, положил подбородок ему на плечо, а руки — на талию.
— Ай, опять вы меня в дурном свете выставили, паршивцы, — рассердился Сяо Чжань. — Ван Ибо, прошу прощения, это лишь глупые шутки. Ничего такого. Мне было бы очень интересно поболтать про дораму, но пора идти. Потом обсудим еще, хорошо?
— Конечно, учитель Сяо.
Сяо Чжань уже почти завернул за угол, но услышал конец разговора.
— Да что вам моя челюсть не дает покоя? — сердито спросил Чжочэн.
— Без гейства, братец Чжочэн, но эта часть у тебя и правда очень секси, — честно ответил Юй Бинь, — так и хочется проследить пальцем, приподнять подбородок и…
— Никто не трогает мою челюсть!
— Как и твой член! — одновременно выкрикнули Бинь и Цзаньцзинь.
Все заржали, и Сяо Чжань с облегчением услышал, что Ван Ибо тоже смеется. Приятный звук.
Если жизнь дает тебе лимоны, выдави их в глаза своего врага. Сяо Чжань крайне решительно сел перед стопкой документов и открыл ноутбук. Он был полон решимости. И лени. И решимости. Главное — не смотреть на Орешек, которая нежно клубочилась серо-белым облачком в углу дивана и всем своим видом взывала ее потискать. К счастью, эту работу было трудно только начать. Дальше он вносил правки уже почти на автомате и так увлекся, что заодно наконец оформил список литературы для диссертации, которую успешно откладывал подальше с глаз уже месяц. Подключил планшет, быстро нарисовал карикатуру: он сам стоит, опираясь ногой на поверженного человека в деловом костюме и с чемоданчиком. Подписал: «Великий учитель Сяо Чжань побеждает министерство образования» — и скинул в рабочий чат вместе со скриншотом рабочего стола, где был виден файл с названием «ГОТОВЫЙ УЧЕБНЫЙ ПЛАН ФИНАЛЬНЫЙ ФИНАЛ».
«Ненавижу тебя», — тут же ответила Цзыи. — «Почему ты так хорош?»
Лю Хайкуань прислал ворох рыдающих смайлов:
«Дай списать, братец Чжань».
Сяо Чжань милостиво кинул файл с планом в чат, не читая, как коллеги рассыпаются в благодарностях, и почти встал, чтоб пойти приготовить ужин, как в телефоне вывелось уведомление о видеозвонке. Он ответил по пути в кухню. На экране появился его университетский друг Цзи Ли.
— Привет, подружка! — заорал тот, махая рукой.
— Привет, дорогуша! — откликнулся Сяо Чжань, кокетливо прикрывая растопыренными пальцами нижнюю часть лица.
Это была их старая шутка: во время учебы они были членами студсовета, выступали на всех мероприятиях и из-за миловидности им всегда доставались роли девиц.
А-Ли, хоть и отучился на историка, тяги к этой науке никогда не чувствовал. Зато, используя свои знания, он тараном врезался в сферу культуры и вполне успешно работал журналистом крупного журнала об искусстве. Без него не обходилась ни одна выставка или концертная программа. Пользуясь положением, он часто таскал за собой по журналистскому пропуску всех друзей, в их числе и Сяо Чжаня.
Но больше красивых вещей Цзи Ли любил красивых людей, причем не различая их по полу и социальному положению. Именно он научил Сяо Чжаня смотреть на свою сексуальность шире. Хотя встречался Сяо Чжань только с девушками, на парней он иногда засматривался. Правда, дальше взглядов дело не шло. Ну до тех пор, пока он не встретил Ван Ибо, который вызывал всего одно крайне простое желание: встать на колени и медленно обвести языком все кубики его пресса.
— Как твои дела, дорогой мой? — спросил А-Ли.
Сяо Чжань немного поразмышлял, но понял, что, кроме друга, обсудить свои неправедные чувства ему не с кем.
— Объявляю минуту молчания! — торжественно сказал Сяо Чжань.
И они действительно некоторое время молчали, а затем А-Ли спросил:
— Ну и с чем мы прощались?
— С моей гетеросексуальностью.
— А-а-а! — завопил А-Ли. — Кто он?! Фотка есть?! Я ждал этого тринадцать лет! В Азкабане!
— Мой студент.
— …и прождал бы еще столько же. А-Чжань, ты вот вроде бы удивительно умный человек, но при этом тупой, как хлебушек.
— Ну будто ты удивлен. Разве со мной вообще могло выйти как-то по-нормальному?
— А и правда, о чем это я. Давай больше фактов!
Сяо Чжань кинул в чат фотографию. А-Ли помолчал.
— Беру назад свои жестокие слова, братец Чжань. Тут даже черствый хлеб не устоит.
— Я трогал его голый живот.
— Я зажгу благовония в честь твоей потерянной невинности.
После разговора Сяо Чжаню стало легче. Он выплеснул эмоции и посмотрел на себя свежим взглядом. Он поведет себя как настоящий взрослый человек и будет игнорировать проблему, пока она не рассосется сама собой. Так-то, выкусите!
Чат «Неукротимые» мигнул уведомлением. Сяо Чжань отложил контрольную, которую проверял, и открыл окошко чата.
«Наполеон Бонапарт накануне смерти говорил: «Я в своей жизни носил три короны: золотую — во Франции, железную — в Италии, а на острове Святой Елены — «…». Какую?»
«Ты меня обидеть хочешь?» — быстро написал он. — «Терновую. Хочу вопрос, чтоб кровь из цицяо!»
«Я вам кровь из цицяо и без вопросов организую», — обиженно ответил Чжочэн.
«Парни, правда, ищите вопросы не по истории, а по литературе, например, вот где мы все потонем», — написал Юй Бинь.
Сяо Чжань фыркнул, но ничего отвечать не стал.
Последнее занятие закончилось двадцать минут назад, и в здании установилась особенная атмосфера опустевшего учебного заведения. В коридорах, все утро наполненных гомоном, теперь звенела тишина, изредка разбиваемая шагами кого-то из преподавателей. Золотистый свет, падающий в окна, освещал ряд опустевших парт, в воздухе плясали пылинки. Он любил эти последние несколько часов рабочего дня, когда можно было насладиться спокойствием. Он открыл ящик, чтобы спрятать листки с контрольными, и с умилением нашел там россыпь сливочных ирисок. Наверное, Цзаньцзинь начал готовиться к их предстоящим вечерним бдениям за вопросами. Вот же человек-прорва, все время что-то жрет. И такой тонкий-звонкий при этом. На балете своем потом, видимо, все, что нажрал, спрыгивает. Сяо Чжань потыкал себя пальцем в живот и заключил, что там есть место для ирисочки.
Тишина в коридоре рассыпалась под чьими-то быстрыми шагами. Он скрестил пальцы, молясь, чтоб это была не методистка. Но лучше бы это была методистка. В аудиторию вошла Мэн Цзыи, и на лице ее была сложносчитываемая эмоция, что-то между отвращением и отчаянием.
— Что случилось, красотка?
Она схватила его за щеки ладонями и сжала:
— Чжань-Чжань, помнишь семнадцатое февраля?
— Пришло время расплаты? — слегка шепеляво спросил Сяо Чжань.
— Да.
Они на минутку погрузились в воспоминания о том ужасном дне. Хотя Мэн Цзыи могла думать и о чем-то другом, все равно выражение лица у нее было подходящее — брезгливое.
— Чего ты хочешь?
— Творческий номер.
— Что? — Сяо Чжань решил, что ослышался.
— Номер. Не знаю. Танцы? Плевать. Неделю назад два дурака-прогульщика хотели подмазаться и стали в коридоре кричать, что я такая красивая, что выиграла бы конкурс красоты среди студенток. А позади шел декан, который сказал: «Какая хорошая идея!» Я думала, он пошутил, а сегодня мне на почту пришла программа дружественного соревнования между студентками и преподавательницами «А ну-ка, девушки!». Уже афиши в коридоре расклеили.
— А отказаться?
— А это лучшая часть. Мои кошелки с кафедры согласились за меня.
— Это из-за аудитории?
Мэн Цзыи мрачно кивнула. Аудитория была яблоком раздора кафедры. Когда ее закрепили за Мэн Цзыи, она была довольно потрепанной, но летом ее отремонтировали, а после ряда замен занятий коллеги выяснили, что там лучше свет, теплее, быстрее работает техника и есть ортопедическое кресло. Начались тонкие намеки, которые Цзыи решительно не понимала. Тетушки изображали приступы радикулита и варикоза. Мэн Цзыи участливо советовала мази и притирания. С каждым днем это все больше становилось делом принципа, и за свою принципиальность Мэн Цзыи в итоге поплатилась.
— В общем, мне плевать. Убей, обворуй, насоси. Я должна победить. Программа уже у тебя на почте.
Сяо Чжань создал чат «Аудиторная битва», куда добавил Мэн Цзыи, Лю Хайкуаня и Сюань Лу.
«Семнадцатое февраля, — написал он. — Вы знаете, зачем мы здесь, коллеги».
«Черный день в истории настал, — ответила Сюань Лу. — Что мы должны делать?»
Плетя интриги, Сяо Чжань совершенно отвлекся от своих переживаний. Его шпионская сеть уже выяснила, что на конкурс записалось десять девушек, что из них, кроме Мэн Цзыи, две преподавательницы и что три из них собирались в творческой части читать стихи, одна готовила номер с художественной гимнастикой, одна пела, еще одна показывала фокусы. Остальные четверо хранили тайну. Сяо Чжань обдумал уже тысячу вариантов и наконец решил сыграть на контрасте. Мэн Цзыи красавица, но всегда очень строгая и замкнутая, больше энергии ян, меньше инь. Нужно показать ее женственную сторону. Легче всего — через танец. Сяо Чжань отодвинул парты подальше, оставляя себе место. Можно было взять ключ от актового зала, но было лень. Подпер учебниками телефон, чтобы снять, как все будет выглядеть со стороны. Он никогда не учился специально, но для мероприятий танцевал и вальс, и танец с веерами и даже сальсу. Учили такие же студенты, как он сам, поэтому насчет своих умений он не обольщался. Но тут главное — придумать, а найти того, кто сделает качественнее, — не проблема.
— Потому что всегда есть азиат, который делает что-то лучше тебя, — хихикнул он вслух и встал, подняв руки для вальса.
Начал он не очень уверенно, но тело помнило больше, чем он думал, так что уже через шесть тактов он смог одновременно считать в уме и вслух насвистывать вальсовую мелодию. Он так увлекся, что даже не успел испугаться и сбиться с шага, когда руки вместо воздуха коснулись чужих ладоней и его уверенно повели. Ему даже не надо было поднимать взгляд от своих ног, чтобы понять, что это был Ван Ибо. Как написали бы в какой-нибудь романтической книжке — «сердце подсказало». Но раз уж это случилось, почему бы не выжать из ситуации максимум? Так что Сяо Чжань прикрыл глаза, и они пошли на второй тур.
— Ничего, что я веду? — спросил Ван Ибо.
Танцевать с профессиональным танцором оказалось намного лучше, чем с прошлыми партнерами. Ему даже делать ничего не надо было, просто наслаждаться моментом.
— Нет, мне даже удобнее быть за даму, — ляпнул Сяо Чжань. — То есть… Ой.
Ван Ибо рассмеялся, и наконец они остановились. Больше всего Сяо Чжаню хотелось удрать, но он понимал, что если упустит такую возможность, то Мэн Цзыи его растопчет.
— Стой, раз ты тут… Как у тебя вообще с парными танцами?
— Вообще никак, но мы можем сымпровизировать. Дайте мне ритм, учитель Сяо.
Сяо Чжань пощелкал пальцами. Вальс — это очень академично, скучновато, хоть и красиво. Может быть, стоило попробовать что-то легкое и чуточку сексуальное, но в голову не приходило ничего подходящего. Хотя… Ван Чжочэн на днях скидывал в чат видео, где пел такую приставучую песню… Сяо Чжань насвистел пару тактов.
— А, «Синьорита», — понял Ван Ибо. — Я видел клип, там не много танцев, секунду.
Он выпрямился, сделал пару не до конца оформленных движений, вспоминая хореографию.
— Так, давайте. Возьмите меня за предплечья. Шаг вперед. Теперь ладони мне на плечи, локти к животу.
Когда Сяо Чжаня развернули и он врезался спиной в чужую грудь, стало понятно, что он крупно проебался. Чжочэн умрет. Тик-ток будет забанен. Весь мир сгорит от пожара в его штанах. Ван Ибо крутил его, как куклу, и это было ужасно и прекрасно одновременно.
— Ну вот это все, там больше движений-то и нет.
— Ага, — прохрипел Сяо Чжань. Он дышал часто и тяжело, тогда как Ван Ибо даже не запыхался, только чуть порозовел. — Укатал ты старика, ученик Ван.
Ван Ибо вскинулся возразить, но не успел.
— А ты зачем заходил-то? — Сяо Чжань отошел на безопасное расстояние, выключил камеру на телефоне и пошел ставить парты на место. — Почему просто не позвал?
— Вы выглядели как человек, которому нужно показать, что делать с руками и ногами. — Ван Ибо усмехнулся. Вышло как-то порочно.
«Например, ногами обхватить твои бедра, а руками — плечи. Твою мать». До сих пор Сяо Чжань все-таки старался не представлять что-то конкретное, но он только что всем телом по телу Ван Ибо проехался, его можно понять.
Не подозревающий о темных мыслях учителя Ван Ибо продолжил:
— Вы же говорили, что вам интересно поговорить о дораме. Думал, дадите мне пару советов по эпохе.
Сяо Чжань почувствовал, что выплывает из штормовой зоны в привычную тихую гавань.
— Давай посмотрим, что там.
Уже дома он, не пересматривая, скинул видео Цзи Ли. Тот ответил не сразу, но лучше бы не отвечал — он прислал самодельный мем с мужиком и бабочкой. На бабочке было написано «танец», а под мужиком «это секс?». Сяо Чжань открыл клип на «Синьориту» и чуть не заплакал — это был секс.
Толпа в актовый зал набилась порядочная — обычно студентов на мероприятия после занятий приходилось сгонять под надзором, но тут помещение чуть по швам не трещало от количества зрителей. Сяо Чжань подозревал, что это потому, что народ надеялся поглазеть на девчонок в купальниках. Но их ждало разочарование — купальники не предусматривались. Только самодельные наряды. Сяо Чжань и Сюань Лу до утра лепили для Мэн Цзыи платье из газет, пока она с Чжу Цзаньцзинем в тысячный раз отрабатывала танец. Сяо Чжань танцевать наотрез отказался — каждый раз он вспоминал про Ван Ибо и не мог сосредоточиться. Остальным он, понятное дело, сказал, что как постановщик должен смотреть со стороны.
Так что сейчас он сидел и нервно натягивал на пальцы рукава кардигана. От волнения руки мерзли. Чувствовал себя отцом, отдающим дочь под венец. Главное, при Мэн Цзыи этого не ляпнуть. Половина программы уже прошла, впереди оставался творческий конкурс и подсчет голосов. Пока объявили перерыв. Сяо Чжань подавил желание сбегать проверить, как идет подготовка, — все равно только будет путаться под ногами.
Кто-то опустился в соседнее кресло. Сяо Чжань решил, что это Сюань Лу вернулась, повернулся, чтобы засыпать ее вопросами, но наткнулся на внимательный взгляд Ван Ибо.
— О, посещаешь университетские мероприятия?
— Нет.
Сяо Чжань вздохнул. Ван Ибо был непонятный. На занятиях он ничего не писал, устно не отвечал, но письменные работы всегда сдавал вовремя и неплохие. Пропускал много, но дополнительных заданий не брал. Когда Сяо Чжань для новой темы наряжался, то Ван Ибо сверлил его осуждающим взглядом, но иногда подходил, прямо как сейчас. Как будто хотел пообщаться, но не совсем понимал, как подступиться. Сяо Чжань уже открыл рот, чтобы разразиться ничего не значащей болтовней, но Ван Ибо успел первым:
— Я думал, вы будете танцевать.
— С чего ты взял?
— Парни сказали, что вы репетируете.
Сяо Чжань умилился — все-таки этот хмурый ребенок с кем-то общается. Пусть и с кучкой обалдуев.
— Ох, нет, ты своим талантом испортил меня, как можно теперь танцевать с кем-то, кто хуже тебя?
Ван Ибо внезапно улыбнулся. Лицо его сразу преобразилось, стало почти детским и мягким.
— Жаль, — сказал он, — я хотел посмотреть, как учитель Сяо танцует.
— Ты же видел?
— Совсем немного, и потом, со стороны на себя не посмотришь.
— О, так у меня видео есть, — ляпнул Сяо Чжань и тут же об этом пожалел.
Он потом все-таки посмотрел и жил теперь со знанием, как тупо выглядит, когда очарован своим студентом, который моложе него на шесть лет.
— Покажите.
Отказывать после того, как сам сказал, было странно, так что он нехотя запустил видео. Протянул телефон Ван Ибо, но тот брать не стал, прислонился грудью к плечу, так что его волосы мазнули Сяо Чжаня по щеке. Парфюм у него был очень приятный.
— Скиньте мне, — попросил он, когда видео закончилось.
— Нет уж, — Сяо Чжань обхватил себя руками, как оскорбленная девица, — это ты тут красотун, а я пляшу, как пингвин.
Ван Ибо закатил глаза, но спорить не стал. Перерыв закончился. Сяо Чжань весь извертелся, пока на сцену не вышли наконец Мэн Цзыи и Чжу Цзаньцзинь. Тогда он занервничал с новой силой и попытался вцепиться в подлокотники. Но на одном из них уже лежала рука Ван Ибо. Тот молча перехватил пальцы Сяо Чжаня и переплел их со своими. «Как мило, — подумал Сяо Чжань, — пытается меня поддержать». Так что он с удовольствием вцепился в чужую руку и сжимал до тех пор, пока танец не закончился.
Мэн Цзыи получила свой законный титул «Мисс Народное голосование», и Сяо Чжань как наяву увидел кислые лица коллег с кафедры, когда они в понедельник будут обсуждать это. Так им и надо.
— Спасибо за помощь, — сказал он Ван Ибо.
— Я ничего не делал.
— Ты стоял у истоков идеи!
В этот момент Мэн Цзыи спустилась прямо со сцены, на ходу поправляя диадему, подошла к ним, положила руки Сяо Чжаню на плечи и сказала, не обращая внимания на окружающих:
— Как же мы сейчас нахерачимся, А-Чжань!
Сяо Чжань в панике посмотрел на Ван Ибо. Тот явно пытался удержать серьезное выражение на лице, но уголки губ дрожали. Сяо Чжань из-за плеча Мэн Цзыи попытался лицом показать, что они не такие, а приличные взрослые педагоги, но без особого успеха.
— Хорошего вечера, учитель Сяо, — наконец сказал Ван Ибо, все еще пытаясь не смеяться, и пошел к выходу.
Оставалась ли еще хоть какая-то репутация у бедного Сяо Чжаня? Мэн Цзыи, неумолимая, как течение реки, несла его в разгульный образ жизни. Не то чтобы он особенно этому сопротивлялся.
В распахнутое окно дышала весна. По аудитории, жужжа, сонно моталась первая муха, изредка врезаясь в стекло. Студенты осоловело таращились на улицу, даже не пытаясь скрываться. Сказать по правде, Сяо Чжань бы тоже с удовольствием просто посидел, глядя в окно, а еще лучше прогулял бы занятие, но он почему-то был учителем, кто такое свинство выдумал. Но продуктивность была нулевая, так что он подумал и решил запустить фильм.
— Так, по итогам просмотра вы мне ответите на три простых вопроса. Причины конфликта, возможные варианты урегулирования ситуации и экономические последствия для страны.
Затем он открыл журнал и с тоской обнаружил чистые листы, которые требовалось заполнить. Опять писанина. Вот бы сейчас наступил зомби-апокалипсис. Тогда его бы быстренько съели зомби и бюрократия стала бы не нужна. Но он вспомнил об Орешке и ее симпатичных маленьких лапках, на которых так неудобно убегать от зомби. И вообще, как ей будет плохо, если Сяо Чжаня съедят. Кто ее покормит, кто поцелует в носик, кто сфоткает, как она прикольно свернулась, будто маленькая креветка? Он расстроился чуть ли не до слез. В приступе сентиментальной меланхолии вытащил из ящика ириску и зашуршал упаковкой, пользуясь шумом битвы на экране. Сжал ириску в кулаке и сунул ее в рот. Шеей почувствовал чужой взгляд, но даже смотреть не стал. Потому что учителя тоже люди. И так скоро на пляж в костюме-тройке ходить придется. На галерке робко поднялась рука:
— Учитель Сяо, можно выйти?
— Только если из бесконечного цикла смертей и перерождений. Иди.
Занятие кончилось раньше, чем фильм, и Сяо Чжань очень сильно хотел всех отпустить, но эти мерзкие дети сказали, что все поняли и желают ответить на поставленные вопросы. И отвечали очень обстоятельно.
— Уйдите уже! — наконец в отчаянии закричал Сяо Чжань, но было слишком поздно.
В аудиторию заглянул Лю Хайкуань. За его плечом угадывалась Сюань Лу.
— Спасибо, ребята, — признательно сказал Лю Хайкуань, подмигнул старосте, и они втроем с Сюань Лу взяли Сяо Чжаня в клещи.
— Предатели! — прорычал Сяо Чжань. — Подкатитесь еще, земля круглая!
Студенты обидно засмеялись. Вообще-то, Сяо Чжань собирался ливнуть с педсовета, но его уже все знали как облупленного, поэтому Хайкуань подстраховался, подговорив свою группу. Так что его как под конвоем сопроводили до аудитории и стиснули с двух сторон, чтоб не удрал.
Ничего зануднее и тоскливее педагогического совета в жизни придумать было нельзя. Разве что заседание партии. Или одиночное заключение. Хотя нет, в одиночном заключении можно петь песни, например, или бесить охрану. Так что он лег Хайкуаню на плечо и громко зашептал, чтоб и Сюань Лу слышала:
— Когда я учился в школе, один мой приятель посмотрел порнушку…
— Стой, — зашипела Мэн Цзыи, сидящая впереди, — сперва докажи, что этим приятелем был не ты!
— Этим приятелем был Альберт Эйнштейн! Как я тебе докажу, блин? Так вот, он посмотрел порнушку про учительскую оргию и всем потом доказывал, что наши преподы на педсоветах шпилятся.
— Очень интересно, — с каменным лицом сказал Хайкуань.
— Так вот я все хочу его найти и сказать, что он был почти прав, тут действительно трахают, правда, только в мозг.
— А жаль, — сказала Сюань Лу, глядя в сторону физрука.
— Мы сейчас все притворимся, что этого не слышали. Сяо Чжань, встань с моего плеча немедленно, я чувствую неясную тревогу.
Он выпрямился, но не удержался от того, чтоб дунуть Хайкуаню в ухо. Тот покрылся мурашками и затрясся.
— Тридцать лет я отдал сфере образования, — раздалось у них над головой, — и до сих пор меня не перестает поражать тот факт, что люди, которые постоянно велят всем замолчать и слушать, сами болтают так, что на Тайшане можно услышать.
Все четверо оглянулись на декана.
— Я не велю, — шепнул Сяо Чжань.
Декан положил руку ему на плечо и сжал.
— А ты… Ты у меня самый… альтернативный. Новатор и энтузиаст.
Все знали, что скрывается за этими словами.
Люди, далекие от преподавательской деятельности, пребывают в глубоком заблуждении, что любой учитель обожает экзаменовать. Но нет, это два утомительных часа наедине с тем, как ученики интерпретировали твои слова. Иногда интерпретации могут быть очень неожиданными. Сяо Чжань еще был дураком и каждый вечер накануне экзамена сам садился и пробегался по списку вопросов, чтоб не затупить в неподходящий момент.
Он еще вчера запостил в вейбо мемы про сессию, которые любовно собирал весь год, и сейчас ревностно отслеживал лайки, а на дверь аудитории прицепил бумажку про отрицание, злость, торг, смирение, депрессию и экзамен.
В целом вышло лучше, чем он ожидал. Этот курс вообще был умненьким, пару студентов он уже приметил, чтобы после заманить в свою команду.
Он терпеливо дослушал последнюю студентку в аудитории, расписался в зачетке и заглянул в ведомость. После нескольких имен стояли пробелы. Но двое на занятиях не появлялись вообще.
— Посмотри, в коридоре кто-нибудь есть? — попросил он студентку.
Та выглянула и покачала головой.
— Спасибо. До свидания, хороших каникул, — пробормотал Сяо Чжань и сжал лоб ладонями.
Видимо, Ван Ибо был рожден, чтобы стать занозой в заднице Сяо Чжаня. «Еще пять минут», — решил он, хотя больше всего на свете ему хотелось пойти домой, лечь на кровать и лежать, пока солнце не взорвется. Но он подождет.
Он уже готовился встать и пойти в деканат, когда дверь распахнулась.
— Простите, я опоздал. Уже нельзя?..
Сяо Чжань оглядел Ван Ибо: футболка под курткой перекрутилась, волосы растрепаны, глаза… ух ты, это что, макияж? В руках он держал стаканчик из Старбакса.
— А ты готов?
— Да!
— Тогда дерзай.
Ван Ибо сунул ему стаканчик:
— Это вам. В качестве извинения.
— Держи билет. Полчаса на подготовку, отвечать будешь без бумажки.
Но он закончил быстрее. Да и ответ его был достаточно хорош, так что Сяо Чжань, расписываясь в зачетке, не удержался:
— А вот ходил бы на все занятия или дополнительные задания брал, получил бы оценку автоматом.
— Я хотел на экзамен.
— Какой странный студент, — всплеснул руками Сяо Чжань, улыбаясь.
— Вы расписались в зачетке. Больше ваших занятий у меня не будет. Теперь вы уже не мой учитель, верно?
— Ну… если ты так ставишь вопрос… наверное, уже нет, — Сяо Чжань вдруг страшно расстроился.
Шутка ли — ученик радуется, что наконец от тебя избавился.
— Хорошо. Потому что вы мне очень нравитесь.
Подавив желание заорать «Чего-о-о?!», Сяо Чжань вытаращился на Ван Ибо. Нужно было сказать взрослые правильные вещи, но он их все забыл.
— Ох. Ты должен быть осторожнее, говоря о таком! Ты ведь не можешь предсказать, что я сделаю с этой информацией.
— Вы хороший человек.
— Да что же такое, — Сяо Чжань схватился за голову, — хорошие люди тоже могут сделать плохие вещи. Ладно. Ладно. Ты это все равно уже сказал, что толку теперь воздух сотрясать.
— Вы удивительный. Так быстро адаптируетесь к ситуации.
— Пошути мне еще. Знаешь, я вообще-то был уверен, что ты меня терпеть не можешь.
— Почему? Ведь я за вами ухаживал.
Он растеряно посмотрел на Ван Ибо. Ухаживал? Как? Молодежь что-то новое в этом процессе выдумала, а он не в курсе?
— Я оставлял вам еду.
А, супер. За ним ухаживали, как за котом или хомяком. Очень трогательно. Но вопреки своему сарказму, Сяо Чжань почувствовал, как чуточку потеплело в груди. Чуточку! Мысли метались в его голове, как стая вспугнутых птиц. Он постоянно был окружен красивыми и молодыми людьми, но студентов своих всегда воспринимал как детей. Но Ван Ибо изначально выбивался — он вызывал у Сяо Чжаня любопытство и влечение с самого первого момента их встречи. Одновременно хотелось и залезть к нему в штаны, и узнать любимый фильм. Вот примерно в такую ситуацию он клятвенно обещал себе никогда не попадать. Он должен был сказать нет, но… не хотел?
— О, так тот зеленый чай я не своровал? Боюсь, ты забыл оставлять записочки от таинственного поклонника. Я думал, что кто-то перепутал ящики или просто решил не дать мне помереть.
Ван Ибо засмеялся:
— Это я не обдумал.
— Ладно. Спасибо тебе за это. Действительно очень приятно. Но ты все время так осуждающе смотришь!
— Я не… я не поэтому смотрю.
— А почему? — шепнул Сяо Чжань, решаясь.
Ван Ибо тряхнул головой, вскочил, одной рукой оперся об учительский стол, другой рукой подхватил Сяо Чжаня под подбородок и прижался губами к родинке под его губой. Это ощущалось намного интимнее, чем если бы он поцеловал в губы. Сразу подумалось, что Ван Ибо, наверное, сидел и гипнотизировал эту родинку, думал, как подойдет, прижмется к ней губами, прямо как сейчас. Время растянулось, словно мед, стекающий с ложки. Сяо Чжань почувствовал, что губы Ван Ибо дрожат, и это было очень трогательно. Затем он поднял руку и вплел пальцы в чужие волосы и медленно сдвинулся вниз, целуя эти мягкие дрожащие губы, раскрывая их языком, медленно проникая внутрь. Секунды снова полетели с бешеной скоростью, когда Ван Ибо ответил на поцелуй. Не очень умело, но с большим энтузиазмом. Наконец они оторвались друг от друга.
— Что же, — Сяо Чжань откашлялся, — давай-ка мы для начала обменяемся номерами и узнаем друг друга получше?
— Да. Я… да! — лицо у Ван Ибо было забавное.
Пожалуй, Сяо Чжань потом посмеется над его выражением. Потом, когда сердце перестанет так колотиться.
«Итак, старейшина Цзи Ли, как искушенный в пути совместного самосовершенствования мудрец, не дашь ли ты мне совет, что делать на свидании с парнем своей мечты?»
«Конечно, дорогуша. Когда полезешь к нему в штаны, убедись, что ты устроил его так, что он спиной опирается тебе на грудь. Тогда твой глупенький мозг решит, что ты трогаешь свой собственный член, и ты не выставишь себя тем неуклюжим оладухом, коим на самом деле и являешься. Не благодари».
Да кто за такое станет благодарить?! Сяо Чжань отшвырнул телефон и застонал. Первое свидание отложилось на месяц — чтобы Ван Ибо мог успешно закончить учебный год, он перенес все свои съемки на каникулы. Так что Сяо Чжань сполна насладился текстовой версией Ван Ибо. Весьма, кстати, нахальной. Зато оживленная переписка в вичате позволила снизить градус формальности. Не то чтобы Сяо Чжань не скучал по тому времени, когда Ван Ибо не бомбил его фотками всего на свете и звал «учитель Сяо», а не «Чжань-гэ». Потому что кое-кто чересчур умело пользовался своей привлекательностью. С каждым фото удерживать руки поверх одеяла становилось все сложнее.
Но вот час обещанного свидания стремительно приближался, и великий учитель Сяо Чжань зассал. Он уже три раза переоделся и планировал сделать это еще раза три. А в конце надеть старую худи и джинсы и делать вид, что он сильный и независимый.
На горе тряпок на кровати возлегала Орешек, являя миру пушистое белое пузцо. Лукавый прищуренный глаз взывал: люби меня, гладь меня, целуй меня, а я потом вопьюсь тебе в лицо, — но Сяо Чжань держался. Приглушенно зазвонил телефон, утерянный где-то под рубашками. Орешек мгновенно вскочила и удрала, подняв хвост трубой.
— Да?
— Чжань-гэ, ты готов? Я завелся!
Если бы не шум двигателя на заднем фоне, Сяо Чжань мог бы подумать что-то не то. Да он и так подумал что-то не то, просто не озвучил. Он зажмурился, как перед прыжком в холодную воду:
— Готов.
Но он оказался не готов. Потому что Ван Ибо приехал за ним на мотоцикле. В черном шлеме и кожанке.
— Ух ты, набор крутого парнишки! — восхитился Сяо Чжань, прижав руки к груди.
На мотоцикле он никогда не ездил и ощутил легкую панику. Ван Ибо перекинул ногу через седло и встал:
— Смеешься надо мной, Чжань-гэ?
Он протянул руки и дернул Сяо Чжаня к себе за шлевки на джинсах. Всем своим видом доминировал. Сяо Чжань вспомнил, как Ван Ибо выглядел тогда, после экзамена, и на ум пришел мем про «верну вашу дочь к девяти/ваша дочь зовет меня папочкой». А ведь разве не он сам должен быть папочкой?
— Я паникую, — честно сказал Сяо Чжань, глядя на свое отражение в шлеме.
Ван Ибо мгновенно перестал выебываться, поднял забрало и радостно сказал:
— Я тоже! Поехали поедим, а то я с утра на нервах, даже не позавтракал толком!
С этим можно было работать.
Кафе Сяо Чжань выбрал так, чтобы не встретить вообще никаких возможных знакомых. Ну и при этом не отравиться. Когда накануне он скинул Ван Ибо геолокацию, тот сразу позвонил:
— А чего не в Северной Корее? Ближе ничего не было?
Вообще, Сяо Чжаню иногда казалось, что Ван Ибо похож на поезд, несущийся прямиком в ад. А сам Сяо Чжань сидит в комфортабельном салоне и смотрит, как стекла снаружи лижет пламя. Он в жизни не встречал такого целеустремленного человека. И целью стал Сяо Чжань. Оказалось, что пока Сяо Чжань старательно игнорировал свои чувства, Ван Ибо все старательно обдумал, оценил риски, примирился со всеми недостатками и однозначно решил, что они будут встречаться.
— Это чтобы меня никто не узнал.
— А я уж было подумал, чтобы никто не узнал меня.
— Ой, да кто тебя знает вообще?
— Половина Китая?
— Кому эта половина нужна. Вот у меня на кафедре есть коллега, которая с одного взгляда определяет, что я делал накануне. Пил, читал, спал — сразу узнает, ни разу не ошиблась. Как будто ходит за мной в мантии-невидимке. Вот приду завтра на работу, а она сразу скажет, мол, что, на свиданке был? Как прошло?
— Убедил.
Так что в итоге они сидели в тесной кафешке, где за соседними столиками резались в маджонг какие-то деды. Но Ван Ибо под столом взволнованно трогал его ногу своей ногой, так что было замечательно. Им принесли мясо, и Сяо Чжань нашлепал Ван Ибо по рукам, которые тот потянул к жаровне.
— Отстань, я сам.
— Это дедовщина, ты в курсе?
— Я готовлю, не давая делать это тебе. О, ты, наверное, так страдаешь!
Ван Ибо заржал и утащил у него из-под носа колбаску.
— Может, я хотел завоевать твое сердце своими навыками обжарки мяса.
— Погоди-ка, что-то подобное я уже слышал. Наверное, тогда, когда ты совал мне в ящик растворимую лапшу. Она протянулась до самого моего сердца.
— Ты злой, — надулся Ван Ибо, и Сяо Чжаню срочно пришлось сунуть руку под стол и потрогать его за коленку.
Тот мгновенно оживился, а Сяо Чжань как раз запихнул ему в рот кусок свинины. Блицкриг «отвлеки и накорми». Педагогическое мастерство не пропьешь!
Они просидели в кафе три часа, пока Сяо Чжань не заметил, что официантка смотрит в телефон, а затем на них, будто сравнивая. Так что им пришлось сбежать. Уже возле подъезда Ван Ибо припарковал мотоцикл и снял шлем:
— Чжань-гэ, говорил ли я тебе, что для того, чтобы приехать, мне пришлось обмануть моего бедного менеджера?
— Нет?
— Да. Мне пришлось сказать ему, что я еду на юбилей дедули, иначе он ни за что бы меня не отпустил.
— Что ж, передай от «дедули» искреннюю благодарность за его доброту.
Сяо Чжань всей кожей ощутил намек, такой тонкий, что вот-вот распорет ему горло. И расправил плечи, готовясь насладиться игрой в дурака.
— А в следующий раз со съемок меня отпустят только к началу учебы…
— Бедный Бо-ди! Ты, наверное, так устал от такого графика! Тебе нужно больше спать!
— Но мы так недолго побыли вместе… Можно было бы еще посмотреть кино.
— Что же ты так поздно сказал, что хочешь? Кинотеатр далеко, мы вряд ли успеем на последний сеанс.
Тут Ван Ибо раскусил его и треснул по плечу:
— А еще ты можешь пригласить меня войти, негодяй!
— Какой ты агрессивный! — захохотал Сяо Чжань. — Ладно, ладно, пошли.
Ван Ибо ворчал всю дорогу до квартиры, но стоило двери открыться, как он тут же замолк. Потому что в коридоре стояла Орешек, внимательно глядя на них. Пока они снимали обувь, она подошла, встала на задние лапки, а передними оперлась на ноги Ван Ибо. Тот придушенно ахнул и наклонился. Сяо Чжань пожал плечами и пошел ставить чайник. Когда он вернулся, Ван Ибо уже сидел на диване и обнимался с кошкой.
— Я-то думал, что он ко мне в штаны залезть хочет, а это все был обманный маневр, чтобы добраться до моей кошки!
— О нет, — равнодушно сказал Ибо, — мой план раскрыт. Что же делать.
Орешек под его пальцами мурлыкала все громче.
— Что хочешь посмотреть? — спросил Сяо Чжань, ставя на столик перед ним чай.
— Да без разницы, — честно ответил Ван Ибо, — просто включи, что там сейчас идет.
В итоге им досталось какое-то ток-шоу. Орешек деликатно вывернулась из чужих рук и ушла вглубь квартиры. Ван Ибо сидел в углу дивана, поджав одну ногу под себя. Сяо Чжань сел на приличном расстоянии, но стоило ему отвлечься на одно из заданий, как Ван Ибо опрокинул его себе на грудь. Сяо Чжань как раз ерзал, устраиваясь поудобнее, когда его пронзила догадка: неужели кто-то дал Ван Ибо тот же совет, какой ему дал А-Ли? Но он ничего не делал, просто уложил руку поперек груди Сяо Чжаня и медленно поглаживал по плечу. Было уютно, и Сяо Чжань тоже ничего не делал. В молчании они следили происходящим на экране.
— Чжань-гэ, — вдруг шепнул Ван Ибо, жарко выдохнув в шею Сяо Чжаня.
— М-м-м? — откликнулся он, поворачивая голову.
— Ты попался.
Было глупо это отрицать, но из вредности он начал целовать первым. Ван Ибо запустил руку в ворот худи, начал беспорядочно гладить голую кожу шеи и плеч. Ладонью он случайно задел его сосок и тут же отдернул руку, будто обжегшись. Соски у Сяо Чжаня не были особенно чувствительными, но сам этот жест и мысль о том, как рука Ван Ибо с широкой ладонью и длинными пальцами смотрится на его груди, заставили его завестись. Сяо Чжань перевернулся, прижался животом к животу, оттянул голову Ван Ибо за волосы, обнажая шею, и нежно укусил за кадык. Ван Ибо сглотнул, и Сяо Чжань с удовольствием провел по его шее языком. Руки Ван Ибо уже вовсю гладили его спину, прослеживали выемку позвоночника, трогали ямочки на пояснице. Сяо Чжань подтянулся выше, скользнув голым животом по ремню на джинсах Ван Ибо, и прижался губами к чужому рту, вылизывая его. В голове было блаженно пусто, но он нашел в себе силы остановиться. Ван Ибо разочарованно застонал и попытался снова поймать его губы. Но Сяо Чжань обхватил его лицо ладонями и заставил смотреть на себя. Взгляд у Ван Ибо был поплывший, осоловелый, губы влажные и пунцовые от поцелуев, на щеках неровно цвел румянец. Потрясающее зрелище.
— Бо-ди, — сказал Сяо Чжань, пытаясь успокоить дыхание, — послушай, это важно. Ты должен сказать, если тебе будет некомфортно. Ты не должен думать, что что-то можно перетерпеть, понимаешь? В этом участвуют два человека, и они оба должны чувствовать себя в безопасности.
Ван Ибо с трудом сфокусировался на его лице и посмотрел на него с нежностью:
— Ты действительно удивительный, Чжань-гэ. Спасибо, что сказал это. А теперь, пожалуйста, не мог бы ты потрогать мой член?
Сяо Чжань улыбнулся и поцеловал его верхнюю губу, подхватил подол футболки и заправил его Ван Ибо за голову, обнажая торс. А потом просто сполз ниже, прослеживая ртом путь от ключиц до живота. Жарко подышал на пресс и расстегнул пуговицу на джинсах. Провел языком по розовому следу, оставшемуся от одежды. Ван Ибо крупно вздрогнул и приподнял бедра, позволяя стянуть с себя штаны. Белье Сяо Чжань приспустил сразу вместе с ними и с удовольствием оглядел открытую кожу — у него самого от пупка к паху спускалась довольно густая дорожка волос, а вот Ван Ибо был там нежным и гладеньким. Широко лизнув ладонь, Сяо Чжань поймал темный, возбужденный взгляд Ван Ибо и наконец коснулся его члена, обхватил ладонью, размазал каплю, выступившую на головке. Ван Ибо пальцами вцепился в обивку дивана и откинул голову назад. Сяо Чжань на пробу медленно пару раз провел рукой по его члену. Было непривычно, наверное, Цзи Ли был прав, но это не та мысль, которую он хотел сейчас обдумывать. Постепенно он освоился, попробовал сделать так, как нравилось самому, задвигал рукой чаще и сильнее, и Ван Ибо коротко простонал. Пальцы, которыми он держался за диван, побелели от напряжения. Другой рукой Сяо Чжань нежно обхватил мошонку, слегка огладил. Затем высунул язык и на пробу лизнул головку. Ван Ибо содрогнулся и кончил, заляпав себе спермой живот. И обмяк так, словно лишился разом всех костей. Сяо Чжань не отказал себе в удовольствии и пальцем размазал сперму по чужому животу. Лизнул испачканный палец. Ну такое себе.
— Дай я… иди сюда, — пробормотал Ван Ибо, протягивая к нему руки.
Они устроились на боку — диван был не разложен, получилось не особенно удобно, но у Сяо Чжаня уже яйца звенели от нетерпения. Одну руку Ван Ибо просунул ему под шею и беспорядочно гладил все, до чего дотягивался, а вот второй уже ловко расстегнул штаны и наконец вытащил член. Пропихнул колено Сяо Чжаню между ног, чтобы тот развел ноги и сильнее раскрылся, и начал трогать, едва касаясь. Затем осмелел, сжал как следует. Сяо Чжань повернул голову и подставил губы. Ван Ибо медленно провел по ним языком, а затем впился поцелуем. Когда Сяо Чжань уже не мог сосредоточиться на поцелуях, они просто ловили вздохи друг друга губами. Наконец Сяо Чжань коротко простонал и кончил в чужую ладонь.
— Давай полежим так? — попросил Ван Ибо, нежно трогая губами шею Сяо Чжаня.
Тот развернулся к нему всем телом и коснулся губами лба, проследил линию носа и потрогал губы:
— Только недолго, надо в душ.
На журнальном столике брякнул телефон. Сяо Чжань потянулся за ним, опасно вывернувшись, и Ван Ибо придержал его за задницу. Не к ночи будь помянут, это был Цзи Ли. Прислал видюху с двумя здоровенными европейцами. Один другому делал мануальный массаж. Подпись гласила: «Таким должен быть секс после тридцати».
«Пошел нахер)))))», — отбил Сяо Чжань, трясясь от смеха.
— Ты чего? Что там? — спросил Ибо.
Сяо Чжань молча развернул к нему телефон. Тот несколько мгновений вглядывался в видео, нахмурив брови, а затем спросил:
— Это что, европейское порно? Какое странное!
Сяо Чжань заржал так, что чуть не захлебнулся, Ван Ибо пришлось постучать ему по спине.
— Вырастешь — поймешь, — наконец смог просипеть Сяо Чжань.
Ван Ибо мстительно шлепнул его пониже спины:
— Не настолько ты и старше, дедуля.
Они продолжили обниматься и, вполне ожидаемо, заснули.
В три часа ночи Сяо Чжань подорвался от странных и раздражающих звуков. В комнате было темно, он чувствовал руку Ван Ибо на своей талии, где-то в их переплетенных ногах чувствовалось тепло от Орешка. Все тело затекло. Он бестолково заозирался, пытаясь понять, что его разбудило. Это был будильник, но не его. Наконец от его возни проснулся и Ван Ибо.
— Бля-а-а, — выдохнул он, с силой потирая лицо.
— Это что?
— Это я уже должен ехать обратно на работу, чтобы успеть вовремя.
— Насколько заранее ты его ставил?
— Полчаса. Я не думал, что останусь на ночь.
— Вали в душ. Дверь не закрывай, я занесу одежду и полотенце.
Ван Ибо стремительно вымелся с дивана. Орешек проследила за ним недовольным взглядом. Сяо Чжань встал, нашел в шкафу условно приличные футболку и треники, закинул их в ванную, не забыв полюбоваться на размытый силуэт Ван Ибо в душевой кабине. Ушел на кухню, поставил вариться кофе и нашел в шкафу термос. Съемки начинались в шесть утра, лишним точно не будет. Ван Ибо вышел, на ходу пытаясь прочесать пальцами всклокоченные волосы. Поперек груди у него красовалась надпись «DEUS VULT». Сяо Чжань сунул ему в руки чашку.
— Юй Биню не спались, — кивнул он на футболку.
— А? — Ван Ибо оглядел себя.
— Это он мне футболку подарил, когда я докторскую начал писать. Вещи оставишь или сложить?
— Оставлю, — он бросил взгляд на часы и залпом выпил еще горячий кофе. — Все, мне пора. Скорей ложись спать. Спокойной ночи.
Сяо Чжань сунул ему термос в карман куртки, они бестолково поцеловались на прощание, и Ван Ибо ушел, оставив после себя звенящую пустоту в квартире. Сяо Чжань дошел до кровати и упал на нее ничком. Стянул джинсы и швырнул их комком на пол. На кровать запрыгнула Орешек и тихо затарахтела, устраиваясь поудобнее на его ногах.
На экране ноутбука что-то взорвалось. Появилась плашка «ВЫ ПРОИГРАЛИ».
— Это еще что? Ты что, негодяй, меня убил?! — изумленно воскликнул Сяо Чжань, убирая пальцы с клавиатуры.
— Ага.
— Я думал, что мы заодно!
Ван Ибо зловредно засмеялся:
— Я в курсе, что ты так думал.
Его телефон, оставленный без опоры, съехал, так что в кадре осталась только нога, которой Ван Ибо болтал в воздухе. Сяо Чжань раздраженно потряс свой телефон, как будто от этого что-то могло поменяться.
— Ну ты и морда! Давай еще раз, я тебя вздую.
— Нет уж, ты совсем безнадежный. Иначе почему ты не капитан команды, которую сам же и основал?
— Потому что я даю возможность своим подопечным развить лидерские навыки.
— Потому что ты сосешь даже в жеребьевке, Чжань-гэ.
— Это мы еще посмотрим, кто и что сосет. Э-э-э, в смысле в чем. В чем, я хотел сказать!
Ван Ибо перестал ржать. На лице его появилось мечтательное выражение.
— Кстати об этом. Сейчас ведь вовсю идут каникулы, экзамены давно кончились, студенты разъехались…
Сяо Чжань заранее знал, какой будет его следующая фраза, и превентивно сморщился:
— Скажи это. Скажи это громко, Белла.
— У тебя пальцы испачканы мелом. На твоей щеке остался след от красной ручки, а в сумке лежат контрольные работы. Ты иногда говоришь так, словно ты из другого времени. Ты учитель истории, Эдвард! А все знают, что учителя все каникулы отдыхают! — упрямо закончил Ван Ибо.
Типичная ошибка неофита. Весь июнь Сяо Чжань был наблюдателем на экзаменах, в июле работал в приемной комиссии. Сейчас было начало августа. Он уже почти согласился на уговоры Лю Хайкуаня отработать с ним смену вожатым в детском летнем лагере, и у него как раз тогда оставались две недели, когда он мог бы отдохнуть, навестить свою семью и все такое. Ох уж эта куча свободного времени.
— Бо-ди, — мягко сказал он, — я могу приехать. Но как ты себе представляешь нашу встречу? Ты живешь с коллегами, а тебя менеджер в город ко мне в гостиницу не пустит. Он тебя за тот твой демарш чуть не удавил. И что, мы будем смотреть друг на друга из-за забора, пока дождь скрывает наши слезы?
— Тут жарко, все твои слезы высохнут еще до того, как пройдут слезный канал. Да все я прекрасно понимаю. И это меня бесит.
— Я тоже скучаю, — улыбнулся Сяо Чжань. — Давай потерпим до сентября.
— Ладно… Покажи кисоньку тогда.
— Не знаю, где она. Погоди, я тебе фотку перешлю, она вчера так мило спала, забыл тебе кинуть.
Положив трубку, Сяо Чжань упал на кровать и уставился на потолок. Смотрел и смотрел, будто искал ответ на какой-то вопрос. Возможно, это был вопрос о том, сможет он перелезть через забор или заклинит бедро, как в прошлый раз, когда они с Мэн Цзыи решили сократить дорогу через промзону. А возможно, это был вопрос о том, что если он выедет сейчас, то успеет ли к тому моменту, когда актерский состав отпускали поужинать. Все собирались тусить, а Ван Ибо хотел сычевать в номере, потому что сегодня его бесило, что вокруг слишком шумели. Ответы на потолке не проступили, зато огненными буквами они загорелись в душе Сяо Чжаня.
Он потянулся за телефоном и купил себе билет на автобус туда и обратно. Потому что уж если хочешь прыгнуть с крыши — ебани сальтуху.