Work Text:
Орден Гусу Лань занимал немалые земли к западу Поднебесной, но это была скалистая, неровная местность: многочисленные горы перемежались холмами, схлестывались друг с другом, надвигались друг на друга, как беспорядочные волны в шторм, и нельзя было найти и ли ровной земли. Тропы извивались, уходили то вверх, то ныряли вниз, острые вершины тянулись к небу, словно желая проткнуть его насквозь. Ванцзи с детства привык к этим изрезанным, зубчатым пейзажам, и никогда не думал, что что-то может быть ему милее. Но в Пристани Лотоса и вправду было чудесно. Все как говорил Вэй Ин.
Пристань Лотоса располагалась в самом устье двух рек, открытая взглядам, как на ладони. Вдоль вытянутой линии берега, одно к одному жались лодки, суденышки, джонки, шла оживленная торговля: и на воде, и на деревянных подмостках. Людей было множество, все в разных одеждах, говорливые, деятельные. Когда Ванцзи сошел со шлюпки, то был оглушен гулом, гомоном, палящим солнцем, от которого не спасал зонт.
— Сестрица, почем финики?
— Эй, эй, ты куда собрался?! Это моя лодка! А ну убирайся!
— Господин, господин, дозвольте просить о помощи…
На Ванцзи, едва ступившего на пирс, налетел рыбак (бамбуковые удочки за спиной, закатанные до колен штаны, темное от загара лицо) и смерил его белые одежды недовольным взглядом. Мимо просеменил мужчина с ведром, из которого ужасно пахло тухлыми водорослями. Ванцзи посторонился.
На противоположном берегу лежал молчаливый, безлюдный лес, который расстилался во все стороны. Ванцзи вздохнул. В конце концов, скоро он встретится с Вэй Ином, Вэй Ин улыбнется — и это окупит и долгий, выматывающий путь, и бесконечную качку в лодке, и иссушающий летний жар, от которого не было спасения — в Облачных Глубинах всегда царила прохлада и свежесть.
Вэй Ин и вправду улыбнулся. Ванцзи увидел его издалека: с десяток адептов в фиолетовых ханьфу столпились у лавки с фруктами, перебирая арбузы, дыни и личи. Вэй Ин стоял в стороне, привалившись спиной к вороху деревянных коробок, и в раздумье шарил глазами по причалу. За полгода он совсем не изменился, отметил Ванцзи с теплом. Знакомые одежды, ножны за поясом. Может быть, стал выше на цунь, его кожу теперь золотил нежный загар, но все остальное осталось прежним: мягкий наклон головы, волосы, кое-как прихваченные лентой, улыбка, таящаяся в самых уголках губ, даже когда он и не думал смеяться.
Вэй Ин тоже увидел Ванцзи загодя, и его лицо осветилось восторгом. Видимо, что-то отразилось и на лице Ванцзи, как бы он не хотел сохранить бесстрастность — Вэй Ин улыбнулся еще шире, еще ярче; он что-то бросил своим товарищам, не оборачиваясь, не отрывая от Ванцзи горящего радостью встречи взгляда, и скользнул в разделяющий их людской поток.
Вэй Ин стоял подле Ванцзи мгновение спустя, ладони вцепились ему в предплечье и слабо подрагивали — будто этого было недостаточно, будто он хотел обнять Ванцзи, но не решался.
Что за глупости.
— Ах, Лань Чжань, Лань Чжань! Мучаешь моё сердце, оставляешь без ответа мои письма целый месяц, а потом появляешься в Пристани Лотоса, как ни в чем не бывало! Скажи, тебе не стыдно?
Ванцзи промолчал, хотя рад был бы ответить. Ладони Вэй Ина обжигали сквозь слои ткани.
— Я бы обиделся, — продолжил Вэй Ин, лукаво поблескивая глазами, — но я вижу, как Лань Чжань счастлив от того, что мы снова свидились. Можешь не признаваться, что скучал без меня в Облачных Глубинах — я это и так знаю! — И он довольно рассмеялся.
Скучал ли Ванцзи? Рад ли он встрече?
Теперь Ванцзи бы и вправду стоило бы промолчать, но рот открылся помимо его воли:
— Вздор!
Вэй Ин, кажется, развеселился еще больше.
— Такая откровенная ложь! Когда ты вернешься домой, тебе стоит переписать все правила в наказание. Я бы даже пожаловался твоему дяде, но думаю, он сожжет мое письмо не читая. Так что буду полагаться на твою порядочность, Лань Чжань.
Затем он отступил на шаг назад и склонился в глубоком торжественном поклоне, которым стоило приветствовать верховного заклинателя или бессмертного, никак не меньше.
— Орден Юньмэн Цзян и Вэй Усянь приветствуют второго молодого господина Лань в своих землях. Для нас честь принимать столь прославленного заклинателя. Вэй Усянь будет рад показать Лань Ванцзи Пристань Лотоса.
Вэй Ин разогнулся, церемонность слетела с него в одно мгновение, а в глазах плескалась чистое веселье.
— Ну и что ты стоишь, Лань Чжань? Пойдем!
Он схватил Ванцзи за руку и потянул вперед за собой. Отчего-то он выглядел ужасно гордым — как мать, которая хвастается успехами своего дитя; пальцы вокруг запястья Ванцзи были теплыми, чуткими, и мягко укрывали биение пульса.
При встрече Цзян Ваньинь подарил Ванцзи кривую усмешку, дева Цзян — наоборот, наградила их ласковой улыбкой. Глава ордена выглядел доброжелательно, хотя не мог скрыть удивления, а хозяйка Пристани Лотоса огрела Ванцзи яростным взглядом, как кнутом, когда он поприветствовал ее.
Госпожа Цзян.
Вэй Ин рядом еле слышно застонал сквозь зубы. Они спешно покинули главный зал, и Вэй Ин в опаске оборачивался через плечо, будто все ждал, что им на самом деле достанется плетью.
Потом Вэй Ин сводил его на тренировочное поле, после в ученические комнаты, затем в зал мечей, затем для чего-то на кухню, где все молоденькие служанки приветствовали его с такой искренней радостью, что внутри Ванцзи, без сомнения, что-то умерло.
Огромное палящее солнце висело над Пристанью Лотоса, воздух ощутимо колебался от жара, и после полудня Вэй Ин и Ванцзи укрылись в павильончике для медитаций: он находился в отдалении от основной усадьбы, но все-таки не так далеко, чтобы медитировать. То и дело доносилось эхо: звон мечей, гневные окрики, топот ног, взрывы смеха и снова гневные окрики; слышалось, как вода лизала деревянный балки. Было видно, что павильон Свободного Разума недавно отстроили: крыша сверкала свежей краской, ставни на окнах не скрипели, одинокая курильница на подставке блестела натертыми боками, а циновка, устилающая пол от стены до стены, приятно пахла бамбуком и была совсем свежей, словно по ней еще никто не ходил.
Вэй Ин растянулся на полу, подперев голову рукой, и болтал, болтал без умолку. Ванцзи не слышал его голоса полгода. Долгие, долгие месяцы, заполненные только письмами. Недостаточно.
К обеду Вэй Ина сморило. Он замолк на полуслове, оборвав свой рассказ про Дуаньу, который всегда с особым размахом справляли в Юньмэне («Ох, Лань Чжань, жаль, что тебе не попробовать цзунцзы, которые тетушка Бао готовит на праздник»), и Ванцзи вскинул голову: Вэй Ин уткнулся лбом в скрещенные ладони и, похоже, задремал незаметно для себя самого.
Сам себя уболтал, подумал Ванцзи и улыбнулся — опять против воли. С Вэй Ином все получалось как-то без согласия Ванцзи: Ванцзи не хотел с ним ни общаться, ни водить дружбы, но вот они уже друзья, Ванцзи сдался, прикипел к нему всей душой и страдает в разлуке, впервые пишет кому-то письма, голуби летают из Гусу в Юньмэнь и обратно так же часто, как луна появляется в небе. Вот уже вместо молчаливой, привычной темноты его сны наполнены голосом Вэй Ина, Ванцзи ходит на холодные источники каждое утро, потому что только они дарят покой и отрезвляют разум, вот уже на него понимающе смотрит брат, и Ванцзи испрашивает у дяди разрешения, чтобы покинуть Облачные Глубины на три дня.
Ванцзи вздохнул.
Вэй Ин проспал и визит девы Цзян, которая принесла им нарезанный арбуз, и гонг к ужину, и пробудился только когда солнце начало уходить за лес, подсвечивая верхушки деревьев теплым оранжевым светом.
Пробудился тоже в один миг: подскочил, окинул павильон ясным взглядом, и только ребристый след от циновки на правой щеке выдавал истину.
Прихватив блюдо с арбузом, они снова вернулись на пристань, где было уже не так оживленно как утром: почти все лавочки оказались закрыты, и у пирса болталась лишь пара лодок (одна с веслами, другая без) и джонка со спущенным парусом.
— Быстрее, Лань Чжань, быстрее! — поторопил его Вэй Ин. — А то все пропустим!
Когда Ванцзи ступил в лодку, Вэй Ин проворно развязал веревку и что было силы оттолкнулся от пристани. Их ощутимо качнуло; Вэй Ин вцепился в бортик, Ванцзи вцепился в Вэй Ина.
— Ну-ну, Лань Чжань, не стоит так пугаться, — Вэй Ин по-отечески потрепал его по руке. — Молодой господин Вэй не даст тебе упасть за борт и защитит от водных монстров. Со мной ты в безопасности.
Рядом с Вэй Ином Ванцзи часто узнавал о себе что-то новое, и сейчас тоже: никогда он еще испытывал одновременно и столь тяжкое смущение, и столь безысходный гнев. Уши запылали, тело словно окаменело, и Ванцзи всерьез захотел оказаться в Гусу. Правда, всего лишь на мгновение.
Вэй Ин рассмеялся, и смех его нежным, серебристым словно колокольный перелив звуком разнесся над непроницаемой гладью реки.
— Ах, Лань Чжань, полгода минуло, а ты такой же, как прежде, — сказал Вэй Ин, и в голосе его отчетливо слышались и ласка, и тепло, и нежность. — Я тоже по тебе скучал. Ну, садись.
Ванцзи послушно сел на дно лодки, укрытое сухой соломой, — и вовсе не от того, что его вдруг перестали держать ноги. Напротив опустился Вэй Ин, и их колени соприкоснулись. Темные одежды Вэй Ина, светлые Ванцзи в полумраке надвигающихся сумерек будто выцвели и казались серыми и одинаково бесцветными.
Река текла мерно, неторопливо, почти незаметно и как-то исподволь, и Ванцзи овладело обманчивое ощущение, что это они замерли на месте прямо посреди водной глади, а все вокруг пришло в движение. Мимо них с одной стороны степенно проплывал лес, в сердцевине которого то наливались силой, то стремительно опадали всполохи алого и бордового, точно там зрело неровное, непостоянное пламя; с другой стороны тянулась и тянулась бесконечная песчаная линия берега. Берег был усеян крошечными хижинами, крытыми тростником, и небольшими рыбацкими деревнями на одну улицу, и все это таяло в сгущающейся дымке, укутывалось недобрым вечерним туманом. Казалось, вот-вот туман поглотит их, а когда рассеется, то не останется ничего, кроме опустевших руин и обглоданных тел.
Сердце Ванцзи сжалось в недобром предчувствии. Все вокруг выглядело таким зловещим, — и лес, в глубине которого умирало солнце, и тревожное перешептывание листвы, хотя воздух стоял, не было ни дуновения ветра, и туман, расстилающийся по земле дальше и дальше, и конечно же, непроглядные, черные воды за бортами их лодки, смоляные, зыбкие даже на вид, таящие в себе опасность — что Ванцзи положил руку на меч.
Вэй Ин улыбнулся, и улыбка его рассекла тьму, словно острый клинок — плоть. Он наклонился к Ванцзи — близко, близко, волосы соскользнули с плеча вниз, защекотали Ванцзи ладонь — и прошептал:
— Подожди, Лань Чжань. Дай солнцу угаснуть.
И действительно, только последний луч стаял в чаще и она замерла слева мрачной, мертвой глыбой, все по правую сторону осветилось. Фонари вдоль берега вспыхивали один за другим, и эта живая цепь побежала вперед, дальше, повторяя изгиб реки и разгоняя туман. Береговая линия озарилась мягким, теплым сиянием. Река тоже будто засветилась изнутри, воды в один миг стали прозрачными, открытыми взору и больше не таили свое нутро. Ванцзи перегнулся через борт, взглянул вниз, в глубину, и увидел песчаное дно, поросшее редкими водорослями, снующий в беспокойстве туда-сюда косяк мелких рыбок.
Вновь проступили из дымки дома, хижины, лачуги, ворох лодок всех мастей вдоль берега, плотные заросли чилима и уже отцветающих лотосов.
Тревога рассеялась, как и не было, и Ванцзи почувствовал, что и его теперь изнутри заливает этим мягким светом.
Вэй Ин смотрел за спину Ванцзи, туда, где из мрака вынырнула оставленная позади Пристань Лотоса: огромная крылатая усадьба тоже купалась в сиянии бумажных фонарей, застывших в воздухе.
— Что за красота, Лань Чжань, — выдохнул он. Его глаза влажно блестели, а выражение лица было каким-то робким, застенчивым, будто он делился с Ванцзи тем, чем ни с кем никогда не делился. — Сколько смотрю, а все никак не могу привыкнуть.
Вэй Ин откинулся назад и обратил лицо к беззвездному небу, а Ванцзи все никак не мог оторвать от него взгляда. На кончике языка вертелись сотни, тысячи слов, сердце в груди трепетало.
Сейчас. Он должен сказать это сейчас! Дольше ждать уже невозможно. Кто знает, когда они свидятся вновь и что произойдет за время разлуки…
— Вэй Ин.
Вэй Ин повернулся на его голос, и настроение его враз переменилось: нега и безмятежность слетели с него, а по губам скользнула озорная, полная предвкушения усмешка.
Движение было почти неуловимым: Вэй Ин резко дернулся вправо, Ванцзи — влево, но на мгновение позже, чем следовало. Лодка перевернулась, и они оба ссыпались в реку, как перезревшие груши с дерева, и подняли тучу брызг.
Что за невыносимый, невозможный человек!
Ванцзи вынырнул почти сразу же: воды даже не успели сомкнуться над его головой. Мгновением позже рядом всплыл Вэй Ин, и он выглядел таким счастливым, что гнев Ванцзи в миг угас, и вместо него сердце омыла волна ошеломляющей нежности.
Сено, что устилало дно, сейчас торопливо уплывало вперед, влекомое течением. Одежды потяжелели, неприятно липли к телу и тянули вниз.
Ванцзи отвернулся, скрывая взгляд, в два гребка добрался до опрокинутой лодки, перевернул ее обратно и безмолвно забрался во внутрь. Талисман в рукаве был промокшим, но целым, и послушно вспыхнул в ладони. От него исходил слабый, почти незаметный свет, но главное, что он источал обволакивающий жар — будто Ванцзи сидел у костра, уютно хрустящего ветками.
— Лань Чжань, ты такой скучный! — воскликнул Вэй Ин. Он совсем не торопился вылезать из воды и вцепился в борт; влажные волосы облепили его шею, плечи, и в холодном лунном свете он казался прелестным водяным духом, который пленяет моряков своей красотой и после утаскивает на самое дно. — Мы даже не успели повеселиться! Я не успел ни обрызгать тебя, ни схватить за ногу, будто речной гуль, а ты снова сидишь в лодке и уже почти сухой!
— Хватит, — ответил Ванцзи. — Уже пора возвращаться.
— Ты иногда так похож на своего дядю, — горестно вздохнул Вэй Ин, но все же запрыгнул в лодку — одним слитным, отлаженным движением, так ловко, что она даже не покачнулась и ни капли не попало на одежды Ванцзи. — Ладно-ладно, поплыли обратно. Я помню, что тебе выходить на рассвете.
Они снова уселись друг напротив друга, между ними завис талисман, обдавая теплом, и судно споро заскользило против течения. Неозвученное кололо язык; Ванцзи не отрывал взгляда от темного, безмолвного леса по правую руку, не в силах смотреть на Вэй Ина, и знал, что ему приснится ночью.
Всю ночь Ванцзи снился лоснящийся теплым светом изгиб реки, прозрачные, распахнутые воды с ребристым песчаным дном и морской дух, прильнувший к бортику лодки, — неуловимый, смешливый дух, в которого Ванцзи не повезло влюбиться.