Chapter Text
Элейна разбирала счета, когда услышала через открытое окно тихие струнные переборы. Дейерон, наверное, нашел нового певца, развлекавшего гостей в садах — зима уже заканчивалась и раскускались первые цветы. Мария обожала песни, поэтому король нанимал всех, кого мог зазвать ко двору, чтобы ее порадовать.
Элейна улыбнулась — хотя это было скорее упражнение для губ, чем для сердца. Любить так искренне и пылко... Она любила уравновешенность Роннела, находила удовольствие в работе и воспитании детей, но не могла представить, чтобы муж нанимал для нее певцов. Алин мог бы так поступить, но не поступил. Она даже не была уверена, что в те годы обрадовалась бы такому подарку. Возможно, с возрастом она становилась сентиментальнее.
Она поерзала, стараясь устроиться поудобнее. Она опять была беременна, и живот вырос настолько, что в любой позе сидеть было неудобно. Может, сейчас она родит Роннелу еще одного мальчика. Во всяком случае, этот ребенок казался таким же крупным, как Визерис.
Музыка продолжала звучать, и через некоторое время Элейна отложила перо, поразмыслив, встала и выглянула в окно. К ее вящему удивлению, она не увидела в саду ни Дейерона, ни Марию, ни детей, все больше времени проводивших на свежем воздухе по мере того, как дни становились длиннее. Вместо них в саду находился сир Майкл Манвуди, перебиравший струны арфы.
Элейна не знала, что он умел играть на музыкальных инструментах.
Мелькнула мысль, что вроде бы она кое-что слышала об этом, Элейна считала необходимым собирать сведения о важных людях. Будучи другом королевы Марии и принца Марона, сир Майкл имел некоторый вес при дворе. Элейна знала, что в детстве он учился в Цитадели, а Дейерон настаивал на включении его в Малый совет при первой возможности. У сира Манвуди был веселый взгляд, острая бородка — а по возрасту он подходил в мужья Джейн. Роннел думал обсудить с ним этот вопрос, поскольку дорнийцы относились к бастардам более благосклонно, чем жители других королевств.
"Он мог бы быть моим сыном", — подумала Элейна, наблюдая за игрой сира Манвуди.
Пристальный взгляд его смеющихся глаз неожиданно всколыхнул в Элейне давно забытое чувство.
Молодость была для нее темным временем — временем закрытых дверей, ранних смертей и безнадежности.
Но слушая сира Майкла, она могла притвориться, что это не так.
* * *
Элейна вышла из своих покоев и услышала смех и возгласы, потом увидела Джейн и Робина, вбежавших в комнату вслед за Лейной и Джоселин. Джой ползла за ними по полу.
— Что здесь происходит? — удивленно спросила она.
Три девочки развернулись к ней и сделали книксен.
— Добрый день, мама, — пропели они хором.
У Элейны по спине пробежал холодок. У детей блестели глаза, они были воплощением счастья и свободы, которых она в юности не знала. Она посмотрела на Джейн.
— Лейна и Джосс украли мой гребень, — ответила та, изобразив обиду. — Робин предложил свою помощь, но они убежали от нас.
Лейна и Джосс захихикали.
— Это правда? — Элейна обернулась к младшим.
— Нет, — сказала Джосс.
— Да. Простите, мама, — одновременно с ней произнесла Лейна.
Элейна ошеломленно покачала головой.
— Следите за Джой, — сказала она и вернулась к себе разбираться с бумагами Роннела.
Через несколько минут она опять услышала визг и смех. Она замерла, закрыв глаза, медленно вдохнула и попыталась вспомнить, играли ли они с Дейной и Рейной. Кажется, нет.
От этой мысли стало больно. Столько лет прошло с момента заточения в Девичьем Склепе, Элейна давно обрела свободу, но до сих пор всякие мелочи — угрозы Эйегона или смех девочек — словно возвращали ее в башню, причиняя боль. Все напоминало о детстве, о постоянном унижении. Она со злостью посмотрела в окно, будто Бейелор находился с другой стороны.
"Ты все это наворотил, — с горечью подумала она. — Это все твоя вина".
Но от этих размышлений почему-то не становилось легче.
Элейна посмотрела на перо. Девочки хотя бы знали, что такое свобода. Думая о юности, они будут вспоминать улыбки братьев и родителей, которые их любят; будут знать, что любовь не означает заточение в клетке.
* * *
— Любовь моя, — однажды начал Роннел, когда они готовились ко сну, задув свечи. Сквозняк колыхал занавеси на кровати. — Как думаешь, не пора ли выдать Джейн замуж?
Милая Джейн, самая старшая... В глубине души Элейна хотела, чтобы Джейн всегда оставалась маленькой девочкой, никогда не выходила замуж и делала все, что пожелает.
— С тобой кто-то об этом заговаривал? — тихо спросила она.
— Бенедикт, — ответил Роннел. Речь шла о его брате, отце Эйлинор. — Он считает, что может найти ей подходящую пару.
— Лучше, чем Эйерис для Эйлинор? — сухо уточнила Элейна. Бенедикт упорно сватал Эйлинор Эйерису, второму сыну Дейерона.
— Его жена — младшая дочь покойного лорда Аррена, — медленно сказал Роннел. «Мы женились по любви», — как-то отметил Бенедикт. Это было единственное сходство между ним и Роннелом. — Гвин надеется, что замужество Джейн за лордом из Долины усилит положение ее брата.
— Что она придумала? Сомневаюсь, что лорд Аррен разрешит сыну жениться на незаконнорожденной, даже если она... — Элейна замолчала. Это было странное чувство. Разговаривая о Бенедикте и Гвин, они совсем не вспоминали о Долине. Если лорд Аррен считал, что свадьба Эйериса и Эйлинор принесет ему выгоду, тогда зачем ему... Рейна служила септой в доме лорда Аррена. Не могла же она вложить ему эту мысль в голову. Рейна никогда не была амбициозной, тем более сейчас, когда она отказалась от имени и семьи ради клятв Семерым...
Когда Элейна представляла дочь и сестру в одной комнате, у нее разрывалось сердце. Джейн была пылкой девочкой, скорее похожей на Дейну, чем на Рейну, — но все-таки доброй. А Рейна никогда не видела детей Элейны.
— Бенедикт говорит, что постарается все устроить... Если мы замолвим словечко за Эйлинор.
Элейна закрыла глаза. Именно так ее продали Оссиферу, верно? Хотя она сомневалась, что Эйегон был настолько заботлив.
— Я постараюсь, — сказала она и отвернулась.
* * *
Стоя во внутреннем дворе замка, Элейна наблюдала за тем, как в ворота въезжали рыцари Долины, одетые в голубое. Они сопровождали сира Дениса Аррена в столицу — и к невесте. Она вглядывалась в лицо каждого, надеясь увидеть...
Чтобы не расплакаться, она заморгала. Рейна была одета в простую рясу и накидку. Она улыбнулась Элейне, когда заметила ее в толпе. Юный сир Денис спешился и поклонился. Назвавшись, он пообещал, что будет любить Джейн — у Элейны сильнее забилось сердце. Роннел заговорил с мальчиком о путешествии и без сучка и задоринки представил свою падчерицу — Элейна в жизни не была ему так благодарна за обходительность. Джейн нервно улыбалась, а сир Денис, казалось, был рад ее видеть.
— Принцесса. — Рейна поклонилась.
Элейна обняла сестру. В детстве она не обнимала Рейну так часто, как Дейну, но сейчас от сердечного объятия у нее защипало глаза.
«О боги, кажется, с возрастом я стала сентиментальной».
— Септа, — мягко ответила она, шагнув назад и смахнув слезы. — Ты счастлива?
Рейна просияла и коснулась ее щеки, потом посмотрела на скромно улыбавшегося сира Дениса. У него были добрые глаза.
«Сестра помогала его воспитывать, — подумала Элейна. — Он рад, что она здесь, со мной. Наверное, Рейна очень хотела меня увидеть».
Она взяла сестру за руку и шагнула к гостю.
— Добро пожаловать в Красный замок, сир Денис.
Они с Рейной проговорили весь вечер и полночи. Казалось, Элейна рассказала все, чем хотела поделиться с сестрой все эти годы: последние дни Дейны, обиды Дейемона, постоянно распалявший его недовольство Эйегор, Дейерон и его дети, ее счастливые девочки; как сильно она скучала по Визерису, что Джон вырос именно таким, каким его хотел бы видеть Алин.
Рейна слушала, повторяя, что это боги благословили Элейну таким счастьем. Ее лицо светилось любовью.
— Они бы не послали тебе такие великие страдания, если бы затем не даровали такое счастье.
Элейна в это не верила, но промолчала. Вместо этого она продолжила свой рассказ, а закончив, задала вопросы о Долине, Денисе Аррене и мире за пределами Королевской гавани.
— Он хороший человек, — сказала Рейна о Денисе.
— Надеюсь, ведь ты помогала его воспитывать.
— Я пыталась... вырастить человека, которого уважали бы и Дейна, и Бейелор.
Элейна едва не рассмеялась.
— Разве такой человек существует? — недоверчиво спросила она.
— Нет, — спокойно признала Рейна. — Я сказала, что пыталась, но не говорила, что преуспела.
— Кому бы он больше понравился — Дейне или Бейелору?
— Я думаю, — улыбнулась Рейна, — что тебе.
— Матери приятно слышать такие речи перед свадьбой дочери с этим мальчиком.
— Я говорю это не для того, чтобы порадовать тебя. Это истинная правда. Я искренне считаю, что тебе понравится Денис.
— Раз это говоришь ты, я верю.
* * *
Когда Джейн вышла замуж и уехала в Долину, Элейна обратила свое внимание на Джона.
— Разве ты не хочешь жениться?
Найти ему невесту будет сложнее, потому что у него нет своих земель. Может, она сумеет убедить Дейерона подарить Джону какой-нибудь замок, но это маловероятно. Нынче король постоянно оглядывался на Дейемона, который непременно оскорбится, если Джон получит столько же земель от короны, сколько он сам — несмотря на всю его привязанность к двоюродному брату.
— Честно говоря, я об этом не думал, — ответил Джон, нахмурившись. — Я... Я думал когда-нибудь вступить в Королевскую гвардию.
Элейна улыбнулась, гордясь амбициозностью сына, но ее радость померкла, когда он продолжил.
— Я никудышный воин. Меня даже еще не посвятили в рыцари.
Все та же битва, все то же чувство неполноценности.
— Все еще впереди, — мягко произнесла она.
— Дейемона посвятили в рыцари в двенадцать.
— Но ты не Дейемон.
«Слава богам».
Ужасно, если бы сын был хоть вполовину таким угрюмым, как Дейемон... Но сын был счастлив, по крайней мере, счастливее ее племянника.
Джон помолчал, потом начал рассматривать свои руки.
— Думаю, мне надо жениться. Но я хочу сам выбрать девушку. Если ее выберешь ты, это будет неправильно. — Элейна вздернула брови, поэтому он быстро добавил: — Это будет, как если бы ты попросила Роннела посвятить меня в рыцари. Я должен сам всего добиваться в жизни. Моего отца звали Дубовый кулак. Прозвище он получил за дело.
— Знаешь, ты такой же упрямый, — вздохнула Элейна.
Джон ухмыльнулся.
* * *
— Тетя Элейна, — позвал ее Бринден и поманил ближе.
Он был худым и очень бледным мальчиком. Его волосы были светлее, чем у нее, а родимое пятно казалось такой же особой меткой, как золотистая прядь Элейны.
— Да?
— Эйегор... — начал он, но она подняла руку.
— Я не собираюсь встревать в ваши споры. — Эйегор, друг Дейемона, порой бывал невыносимым. — Он твой брат. Помирись с ним сам.
— Я не об этом хотел поговорить, — ответил Бринден, пристально глядя на нее красными глазами. Элейна кивнула, и он продолжил: — Я... слышал, что он уговаривает Дейемона бороться за корону.
— Где слышал? — прошипела Элейна, напрягшись.
— Просто слышал. Ходят такие слухи.
— Я не могу пойти к королю со слухами.
— Это всего лишь слухи. Будь я на вашем месте, я бы не пошел с ними к королю. Пока.
— А что Дейемон?
— Вы его знаете лучше всех.
Элейна оглянулась. Коридор был пуст.
— Все должно остаться между нами, — приказала она.
— Конечно, — кивнул Дейемон.
— Ни слова даже Шире.
Бринден дернулся, Элейна закатила глаза. Оба одновременно произнесли:
— Она уже в курсе.
— Конечно, она все знает. Убедись, что она будет молчать.
— Она не проболтается.
— Хорошо бы.
Элейна ушла, не на шутку взволнованная впервые за долгое время.
* * *
Дейемон не ответил на письмо и не появлялся при дворе. Эйегор постоянно ездил к нему в замок вместе с Квентином Боллом. Если он знал, что Элейна писала племяннику, это никак не повлияло на его учтивость — в те редкие моменты, когда Болл с ней заговаривал. Оставалось только ждать.
Элейна ненавидела ожидание.
Она ничего не сказала Дейерону и наблюдала за Дейемоном как сокол, размышляя, скажет ли ей что-нибудь вкрадчивый Бринден, если что-нибудь узнает. Она не могла прийти к определенному мнению. Бринден играл с ее детьми, но понять его мысли не представлялось возможным. Она всегда понимала его хуже остальных родственников.
Она ждала, пытаясь отвлечься на любое радостное событие: Джон наконец получил шпоры, остальные дети были счастливы и здоровы; судя по письмам, Визерис прекрасно себя чувствовал на Западе — а она размышляла и надеялась, что ничего плохого не случится. Если бы она верила в богов, то непременно молилась бы им.
* * *
Новости пришли с письмом, написанным рукой Джейн.
Дорогая матушка, мне очень жаль, что приходится писать вам при таких обстоятельствах. Септа Рейна, ваша сестра, умерла. Она скончалась три дня назад после того, как подхватила простуду, спускаясь из Орлиного гнезда к Кровавым вратам на зимовку. Денис вне себя от горя, я тоже расстроена, потому что очень привязалась к тете, которая напоминала мне вас...
В письме было много других фраз. Она прочтет их позже. Элейна отложила послание, спустилась во внутренний двор и посмотрела на Девичий Склеп.
Наступит время, когда никто не вспомнит об этом строении. Дейна и Рейна уже умерли. Сестры Блэквуд, Мисси и другие дамы, которых присылал Бейелор, никогда не понимали, каково там жить. Нейерис тоже умерла, и Эйемон, и Эйегон. Остались Мария, она и Дейерон. Они тоже когда-нибудь умрут, и останется только башня.
Башня и Великая септа Бейелора.
«Потомки не вспомнят, как нам было больно. Даже Мария и Дейерон не понимают. Осталась только я. Даже Рейна умерла».
Элейна хотела закричать. Или заплакать. Но не сделала ни того, ни другого. Она смотрела на башню и хотела разнести ее по камешкам.
* * *
— Я хочу поехать с тобой, мама. — Элейна обернулась и увидела Джона, одетого в легкий доспех. Он выглядел очень серьезным.
— Со мной все будет в порядке. — Дорога к замку Дейемона была спокойной, а если слухи правдивы, то сыну грозит большая опасность, чем ей.
— Мама, пожалуйста. — Джон подошел ближе и заговорил тише. — Я знаю, что ничего не случится, но все равно буду переживать.
— Хорошо.
Он сел верхом на коня, которого привел, и они отправились в путь.
Дорога в замок Блэкфайр была приятной, щебетали птицы. Элейна вдруг вспомнила, что впервые в жизни выехала за пределы Королевской гавани.
«Весной воевать легче, чем зимой».
Она молилась, чтобы новости, которые услышал Роннел на последнем совете, оказались ложью.
— Ты думаешь, что сможешь его переубедить? — через некоторое время спросил Джон.
— Думаю, все зависит от его настроения. — Джон нахмурился. Он прекрасно знал Дейемона. — Скоро мы все узнаем.
— Кто идет? — спросил стражник со стены замка.
— Я тетя хозяина. А это мой сын, его двоюродный брат.
Они наблюдали за переговорами стражников, потом ворота опустились, и они въехали во внутренний двор.
— Тетя. — Дейемон говорил высоким мелодичным голосом — как и его отец. Эйегор стоял в дверях за его спиной с непроницаемым выражением лица. — Джон. — Дейемон кивнул своему другу. — Вы приехали меня поддержать?
— Я приехала пообедать, — сказала Элейна. — Я давно не видела тебя в Красном замке.
— Но вы приехали поддержать мои притязания, тетя? — переспросил Дейемон, не сдвинувшись с места.
— Значит, все это правда? — уточнила Элейна.
За ними наблюдали люди Блэкфайра. И Эйегор. Элейне это не нравилось. Она хотела, чтобы этот разговор происходил внутри, в покоях или хотя бы в конюшне, но они стояли во дворе замке, который Дейемону подарил Дейерон. Больше всего она хотела, чтобы здесь не было Эйегора.
— Отец хотел, чтобы я унаследовал престол вместо бастарда принца Эйемона, — спокойно сказал Дейемон. — Я это знаю. Ты знаешь. Даже моя мать хотела этого. Кто я такой, чтобы не исполнить волю родителей?
— Твой отец был нерадивым родителем, а мать умерла слишком рано, чтобы понимать, что лучше для королевства.
— Ты предпочитаешь не думать о том, что твоя сестра разочаровалась бы в тебе и людях, которых ты поддерживаешь.
Он попал по больному месту, но Элейна этого не показала. Он не был Бейелором или Эйегоном, чтобы оставлять за собой последнее слово. Он был мальчишкой. Она его воспитывала.
— Этого бы не произошло, — ответила она. — Уверяю тебя, сестра разочаровалась бы не во мне, а в тебе.
— Дейна Непокорная? Разочаровалась бы в собственном сыне, выступающем против короны, защищая правое дело? Я так не думаю, тетя. Более того, ты тоже так не думаешь. Тебе просто нравится все делать по-своему.
— Тебе тоже, — спокойно — насколько возможно — ответила она. Нельзя потерять перед ним лицо.
— Как я уже говорил, это не моя воля. Это воля короля.
— Король дал тебе эти земли. Он много трудился, чтобы обеспечить мир и процветание этой стране.
— Я ценю его усилия, направленные во благо моей короны. Из него выйдет прекрасный Десница. — Дейемон пожал плечами. — Но королевство принадлежит мне. Не отрицай очевидного, тетя.
— Отрицаю. И буду отрицать каждым вдохом.
Дейемон странно на нее посмотрел.
— Тогда нам нечего обсуждать.
— Дейемон...
Но он покачал головой.
— Мне больно, поверь. Ты же мне как мать.
— Тогда послушай меня, — взмолилась Элейна. Это же сын Дейны. Если он развяжет войну, то непременно умрет. — Я люблю тебя как собственного ребенка, Дейемон.
— Нет. — Он опять покачал головой. — Ты не моя мать, тетя Элейна. Я тебя очень люблю, но родственные чувства просыпаются, только когда я о них вспоминаю. Джон мне тоже не брат, хотя я о нем беспокоюсь, — добавил он.
Джон напрягся.
— Не делай этого, Дейемон.
Он развернулся и ушел в замок.
Элейна знала, направляясь к Джону и лошадям, что видит Дейемона в последний раз.
«Он же сын Дейны. Мой племянник...»
Нужно было либо принять выбор Дейемона, либо следовать собственному, а она поклялась много лет назад, что будет все делать по-своему.
Эпилог
Когда Элейна присоединилась к процессии, раздался печальный колокольный звон. Так звонили и по отцу, и по братьям, и по Эйегону. Так не звонили по Дейне, Алину, Оссиферу или Роннелу, когда тот умер. Так определенно не звонили по Дейемону после Краснотравного поля. Так звонили по Бейелору, наследнику Дейерона, после турнира в Эшфорде. А теперь звонили и по самому Дейерону.
Элейна упрямо шла вперед. У нее плохо сгибались колени, поэтому она опиралась на руку Майкла. Молодой муж шел рядом, а дети — позади. Они не сводили глаз с Эйлинор Пенроз, которая шла рядом с Эйерисом. Она стала королевой.
Элейна сделала глубокий вдох, посмотрела на городские улицы, отметив детей, свешивавшихся из окон, чтобы поглазеть на траурное шествие. Взрослые теснились вдоль мостовой, выказывая почтение Дейерону Доброму, пока гроб с его останками несли в Великую септу Бейелора.
«Осталась только я».
Дети были слишком юны, и Майкл тоже.
«Я пережила их всех».
Она чувствовала себя здоровой и размышляла, сколько лет ей осталось, сколько коронаций и похорон она еще увидит. Элейна гадала, оставит ли Эйерис Майкла в Совете в качестве мастера над монетой или заменит его — и тогда у нее не останется влияния в королевстве. Она с удивлением обнаружила, что ей все равно.
Около септы процессия обогнула статую Бейелора. Элейна намеренно не смотрела на нее. Во время службы она слушала речи септона о том, каким прекрасным королем был Дейерон, почти таким же добрым, как их любимый Бейелор.
«Дейерон был гораздо лучше, — с горечью подумала она. Когда зажгли погребальный костер, она не проронила ни слезинки. — Прощай, старый друг. Прощай, книжник и наперсник. Спасибо, что верил в меня».
В конце службы она опять оперлась на руку Майкла. Он поцеловал ее в щеку.
— Что дальше, любовь моя? — тихо спросил он.
— Уверена, боги найдут нам занятие, — пожала плечами Элейна. — Впрочем, как и всегда.