Work Text:
Jingle bells, jingle bells, jingle all the way;
Christmas in Australia on a scorching summer’s day…
В Сиднее сегодня теплый декабрьский день, а на заднем плане в доме семьи Бан негромко звучат рождественские песни.
Феликс Ли и его лучший друг, Хенджин Бан, находятся в гостиной, играя в какую-то настольную игру, которую они стащили из комнаты младшего брата Хенджина. В то же время отец семейства - сидит в своем кожаном кресле с откидной спинкой, читая газету, а его супруга – находится на кухне.
– Миссис Бан, мне нравятся рождественские украшения, которые Вы повесили в этом году, – делает Феликс комплимент матери Хенджина, когда она входит в гостиную и ставит две дымящиеся кружки горячего шоколада рядом с их настольной игрой.
– О, Феликс, ты такой милый, – отвечает она с нежной улыбкой. – Выпей немного какао, пока оно не остыло, хорошо?
Он отвечает ей теплой улыбкой, быстро возвращаясь к игре, прежде чем Хенджин снова начнет жаловаться на медлительность Феликса. Он нетерпеливо встряхивает кости в правой ладони, прежде чем бросить их на доску, мелодия Jingle Bells медленно затихает, сменяясь классической The Twelve Days Of Christmas, когда Феликс выбрасывает семерку.
– Я так рад, что семестр наконец-то закончился, – с облегчением замечает Хенджин, пока Феликс передвигает свою игровую фигуру по доске.
Феликс кивает в знак согласия.
– Согласен. Я так рад, что наконец-то наступило Рождество, – говорит он, возвращая кости Хенджину.
Феликсу нравится все, что связано с Рождеством: холодная погода, сезон свитеров, яркие украшения, выпечка и сюрпризы; это его любимый праздник. По мнению Феликса, лучшая часть этого декабрьского праздника, которая делает Рождество по-настоящему Рождественским – это количество времени, которое он может провести со своей семьей и друзьями.
– Какие у тебя планы на рождественские каникулы, Феликс? – вдруг ни с того ни с сего спрашивает мать Хенджина.
Феликс смущенно чешет затылок.
К сожалению, в этом году в планах семьи Ли на эти праздники произойдут некоторые изменения.
– Ну... – начинает он, – у Рейчел есть планы со своими друзьями, а мама и папа уезжают из города по делам и не вернутся до Нового года, так что я буду дома один с Оливией.
Хенджин и его родители в шоке распахивают глаза.
– Что? – смущенно спрашивает Феликс.
– Только ты и Оливия на все праздники? Ты уверен, что все в порядке, Феликс? – спрашивает Хенджин.
Феликс серьезно кивает.
– Ага, только мы вдвоем. Но мне кажется, Оливия сказала, что одна из ее подруг также пригласила ее на Рождество к их семье, так что я, вероятно, буду дома один, если моя сестра согласится.
В доме семьи Бан воцаряется тишина.
Феликс чувствует беспокойство в воздухе и прочищает горло, прежде чем продолжить.
– Но я клянусь, ничего страшного, все в порядке! Не волнуйтесь! – уточняет он. Для Феликса это был бы такой же выходной, как и любой другой: время, чтобы улучшить навыки готовки, не беспокоя других, или время, чтобы спать целый день. Или то, или другое.
Но Хенджин – вечная королева драмы, не согласен.
– И жить в реальной инсценировке «Один дома»? Неа, я так не думаю, – усмехается он. – Зная настоящего тебя, ты, вероятно, впустил бы незнакомца к себе домой и умер бы в мгновение ока.
Феликс ошеломлен этим комментарием.
– Я… что это вообще должно значить?!
Хенджин закатывает глаза.
– О, пожалуйста, как будто мы делаем вид, что инцидента с Pizza Hut никогда не было, – бормочет его лучший друг, и глаза Феликса немедленно распахиваются, когда он вспоминает, о чем говорил Хенджин.
Он до сих пор извиняется перед тем парнем по имени Чанг, или как там было написано на его бейдже. Бедный парень определенно не ожидал поцелуя в качестве чаевых, благодаря действию в игре «правда или действие».
– Серьезно, Феликс, – добавляет Хенджин, – оставаться одному дома на Рождество не кажется хорошей идеей. Это избавило бы многих парней и бедных доставщиков пиццы от травм…
Феликс собирался еще раз защититься от клеветы, но их прерывает громкий, пронзительный крик, который доносится сверху, мгновенно заставая всех врасплох.
Вот, когда младшая сестра Хенджина Ханна сбегает по лестнице, как по сигналу.
– Мам! Пап! – кричит она, прежде чем сделать паузу, чтобы перевести дыхание. – Вы не поверите!
Мистер Бан откладывает газету, чтобы посмотреть на свою дочь.
– Поспокойнее, Ханна, – предупреждает он, – в чем дело?
Ханна делает еще один глубокий вдох, прежде чем сообщить всем новость.
– Крис сказал, что приедет домой на Рождество!
Услышав, как Ханна говорит это, карандаш Хенджина падает, у мистера Бана выражение чистого шока, а миссис Бан, казалось, вот-вот заплачет.
Феликс же замирает.
– Крис… наш Крис? – спрашивает миссис Бан.
Ханна с энтузиазмом кивает.
Феликс теперь перешел из стадии оцепенения к откровенной панике.
– Я недавно писала ему, он так и сказал! Он уже купил билеты на самолет и все такое; Крис возвращается домой! – сияет она. – К тому же, на этот раз он обещал привезти что-то из Сеула!
– Разве у него нет работы, которую нужно делать вместо того, чтобы постоянно отвечать на твои сообщения со всякой ерундой? – спрашивает Хенджин.
Ханна лишь закатывает глаза на его замечание.
– Как будто ты тоже этого не делаешь! – возражает она, прежде чем ее телефон громко звенит очередным уведомлением. Феликс наблюдает, как Хенджин пожимает плечами в ответ; она была права.
– О, Крис только что снова написал! – радостно сообщает она, пока все издалека наблюдают, как Ханна разблокирует свой телефон, чтобы посмотреть новое сообщение своего брата, но только когда все замечают, что улыбка Ханны дрогнула, беспокойство усиливается.
– В чем дело, Ханна? – спрашивает миссис Бан голосом, полным тревоги.
Ханна застенчиво улыбается.
– О, э-э… Он просто сказал, что я не должна рассказывать вам, ребята, о его возвращении, так как это его рождественский подарок нам… особенно тебе, мам.
– Но мы уже знаем, Ханна, – невозмутимо говорит Хенджин.
– ...Ага, так и есть.
Остальные члены семьи обмениваются взглядами.
– Как думаете, если бы мы притворились удивленными, когда Крис вернется домой, чтобы он ничего не заподозрил? – спрашивает Хенджин.
Мистер Бан лишь мычит в ответ.
– Это было бы хорошей идеей, Хенджин, – остальные члены семьи кивают, но Ханна качает головой.
– Это было бы бессмысленно, так как я уже сказал Крису, что вы все знаете.
Все стонут.
– Ханна...
Феликс молчал с тех пор, как произошло это объявление. Вместо каких-либо реакций, он вновь и вновь повторял про себя: нет, нет, нет, только не он.
– Феликс, разве ты не говорил, что твои родители и сестры уедут на каникулы? – спрашивает мистер Бан, прерывая его мысли о том, что Кристофер Бан приедет домой на каникулы. Его мозг просто отказывается принять этот факт. Он моргает, услышав вопрос.
– Э-э... да? Но я в порядке, мистер Бан, не пере…
– Чепуха! Ты должен присоединиться к нам за рождественским ужином! – вмешивается миссис Бан. Остальные члены семьи Бан, похоже, согласны с этим, включая Хенджина, который, кажется, больше всех взволнован этой идеей.
– О, боже, да! В этом году мы принимаем гостей на Рождество, Ликси! Присоединяйся к нам; ты можешь даже остаться на ночь! – взволнованно добавляет его лучший друг.
Плохая идея.
– О, нет, нет, я правда не могу, – нервно отмахивается Феликс. – Поскольку Крис возвращается домой из Кореи, это как бы огромное событие для вашей семьи, в которое я не должен вмешиваться. Я в порядке, клянусь.
Хенджин не принимает это как ответ.
– Ну и что с того, что в этом году в нашем доме многое происходит, Феликс? Ты все равно должен присоединиться к нам на рождественские каникулы! – умоляет Хенджин своего лучшего друга. – В конце концов, ты тоже - семья!
Феликс бросает на него растерянный взгляд.
– Э-э, не совсем?
Хенджин смотрит на него, скрещивая руки на груди.
– Серьезно?
– ...Да? – говорит Феликс.
Хенджин на минуту задумывается, прежде чем заговорить.
– Хорошо, тогда назови момент, когда ты не приходил ко мне домой без предупреждения или в последнюю минуту.
Черт, он подловил Феликса.
– Э-э...
– Ты – часть нашей семьи, Феликс! – убежденно говорит миссис Бан. – И было бы ужасно, если бы ты провел Рождество дома совсем один.
Он качает головой.
– Нет, я не хочу быть обузой для вас, тем более в Рождество, и, как сказал Хенджин, вы – принимаете гостей, а это значит, что это уже будет достаточно беспокойно...
– Чепуха! – выдыхает мистер Бан, сдвигая очки на верхнюю часть переносицы. – Независимо от того, сколько людей находится в нашем доме, мы обязательно оставим двери широко открытыми для тебя, Феликс! Ты все равно должен прийти, будет весело!
Осознание, что почти все члены семьи Бан пытаются убедить его присоединиться к ним на это Рождество, не понимая, какие проблемы это может вызвать, Феликс не знает, что еще сказать. Быть лучшим другом Хенджина со времен их начальной школы имело как свои плюсы, так и минусы, особенно когда дело касалось семьи Бан в целом. Одна черта, которую, казалось, разделяли все члены семьи Бан – это их постоянная настойчивость и великодушие. (Ну, великодушие Хенджина зависело от того, хотел он этого или нет.)
– Я не знаю… – он нервничал, но семья Бан на этом не остановилась.
– Ну, тогда как насчет вот чего, Феликс: пообещай, что присоединишься к нам хотя бы на рождественский ужин. Я купил хорошее мясо у продавца в Брисбене, и у меня обязательно останутся излишки, если я не накормлю целую кучу народу, – говорит мистер Бан.
Желудок Феликса автоматически заурчал от этого. Мистер Бан был известен своими вкусными мясными деликатесами, и у самой семьи Бан всегда был пир, полный сладких и пикантных угощений.
Он колеблется. Но прежде чем его собственные мысли смогли предостеречь его еще раз, желудок Феликса принял решение за него.
– Думаю, я мог бы остаться на ужин...
Ли Феликс, ты абсолютный идиот.
– ...Я имею в виду, конечно, сначала я должен спросить своих родителей! – добавляет он дрожащим голосом. – Так что я еще не уверен!
Семья Бан воспринимает это как «да». Миссис Бан восторженно хлопает в ответ, в то время как мистер Бан улыбается, прежде чем вернуться к своей газете. Ханна улыбается от уха до уха, все еще сжимая свой телефон с продолжающейся перепиской между ней и ее старшим братом, в то время как Хенджин визжит.
– Ура, Ликси! Я знал, что ты согласишься! – кричит он, сжимая своего лучшего друга удушающе-крепких объятиях.
Феликс сглатывает.
Во что он себя втянул?
***
Кристофер Бан возвращается домой, пока ты проводишь Рождество с его семьей.
САМ Кристофер Бан возвращается домой, пока ты проводишь Рождество с его семьей.
О Боже, Кристофер Бан возвращается до…
– Феликс, ты что, не слушал, что я говорил последние пять минут?
Феликс пару раз моргает, прежде чем повернуться к человеку рядом с ним, своему другу Ким Сынмину.
Впервые он встретил модника Сынмина на уроке астрономии в прошлом году. Несмотря на то, что Феликс в конце концов возненавидел упомянутый урок астрономии, включая преподававшего его профессора, потому что он «убивал все удовольствие от обучения в целом», Феликс с тех пор дружит с этим прилежным парнем.
Просто бывают моменты, когда Феликс непреднамеренно отключает Сынмина; в основном это случается, когда в его личной жизни так много всего происходит, и, к сожалению, это один из таких случаев.
– Э-э... да? – говорит он ему.
Сынмин бросает на него взгляд.
– Ты серьезно? – спрашивает он, скрещивая руки на груди. – Если да, то, что я тогда сказал?
Феликс замирает.
– Э-э… – начинает он, пытаясь быстро придумать ответ, который, скорее всего, имел бы отношение к текущей проблеме Сынмина.
Сынмин закатывает глаза. Время вышло.
– Как я и думал, – бормочет он, – спасибо за помощь; не то, чтобы от этого решения зависела вся моя жизнь, и самое меньшее, что ты мог бы сделать, это попытаться хотя бы немного поддержать меня.
Феликс хмурится.
– Прости, Сынмин, – извиняется он, – просто у меня сейчас много чего на уме.
Раздраженное выражение лица Сынмина мгновенно смягчается после признания Феликса.
– Я сожалею об этом, Ликси, – говорит ему Сынмин. – Хочешь поговорить об этом? Ты не обязан, если не хочешь.
Феликс вздыхает, ущипнув себя за руку.
– Просто я переживаю, вот и все.
Сынмин приподнимает бровь, глядя на него.
– Переживаешь о чем? Экзамены и занятия на семестр закончены, Феликс. Больше не о чем беспокоиться, если только ты не я, который должен официально выбрать свою специальность в следующем семестре…
– Брат моего лучшего друга возвращается домой на следующей неделе, – непреднамеренно перебивает его Феликс, – и я не видел его много лет, что просто будет странно.
– ...В каком смысле странно? – спрашивает Сынмин.
Мысли о брате конкретного лучшего друга заставляют щеки Феликса покрываться пунцовым румянцем, и, увидев нервное выражение лица друга, он безмолвно отвечает на вопрос Сынмина.
– Я понял, – тянет его друг, – ты неравнодушен к нему.
Феликс фыркает от этого.
– Ч-что? Нет, не правда! – слабо протестует он, но Сынмин хмурит брови.
– Прекрасно, это была типа… небольшая влюбленность.
Сынмин бросает на него еще один взгляд.
– Ладно, большая влюбленность.. но что с того? Это было в прошлом!
– Феликс Ли.
– Хорошо, прекрасно! – Феликс раздраженно поднимает руки, сдаваясь. – Да, иногда я слежу за его Инстаграмом, даже если я не подписан на него, но каждый раз, когда я проверяю его аккаунт, там глухо; он почти ничего не публикует! А когда он это делает, на фотографии наложен уродливый черно-белый фильтр, и он никогда не показывает свое лицо! Это просто либо случайная эстетика ночной жизни, какой-то пейзаж, либо просто его мышцы! Его очень, очень красивые мышцы...
– Феликс, ты уходишь от темы, – предупреждает Сынмин.
Феликс вздыхает, переводя взгляд со своего полупустого стакана из-под мятного мокко на друга, прежде чем, наконец, снова обратить свой взгляд на Сынмина.
– Извини, – говорит он, – просто прошло много лет с тех пор, как я видел Криса лично, это было еще до того, как он уехал в Сеул учиться, а затем полноценно работать, я каждый раз нервничал рядом с ним. Почему? Потому что он был таким горячим, Сынмин, буквально в моем вкусе!
Сынмин фыркает.
– Ты сейчас говоришь как ребенок. Ты ни за что не смог бы настолько выставить себя идиотом, если бы он был рядом.
Феликс мгновенно стонет, воспроизводя в своем мозгу одно из самых неловких взаимодействий, которые у него были с Кристофером Баном. Он не хочет делиться этим, но момент как нельзя подходящий.
– Обещай мне, что ты не будешь смеяться, если я расскажу.
Сынмин кривится от этого.
– Никаких обещаний.
Феликс закатывает глаза.
– Ладно, я все равно собирался рассказать тебе, – говорит он, прежде чем сделать еще один глубокий вдох. – Еще в старшей школе я всегда возвращался домой с Хенджином после окончания наших занятий, и моя мама забирала меня из дома Банов.
– Ты все еще ходишь домой к Хенджину по сей день, за исключением того, что на этот раз у тебя есть машина. Как это по-взрослому с твоей стороны, за исключением того, что ты все еще плохой водитель, – замечает Сынмин.
– Заткнись, мы все это и так прекрасно знаем! Как я уже сказал, однажды после школы я учился кататься на роликах перед домом, и как раз в тот момент, когда я, казалось, освоился, Крис вернулся домой и заехал на подъездную дорожку, я стал таким неуклюжим, что врезался в него. Но вместо того, чтобы позволить мне упасть ничком, Крис подхватил меня на руки! Прямо как клише из ромкома! И вместо того, чтобы поблагодарить его, как сделал бы любой вежливый человек, я начал сыпать случайные факты о природе, что усугубило ситуацию, потому что, по-моему, я случайно плюнул ему в лицо! К счастью, Хенджин был дома, направляясь в ванную, когда это произошло, но все же, иногда мои злые демоны сонного паралича преследуют меня с этим воспоминанием по сей день, а особенно смущенный ответ Криса: «Эм, круто?», который чуть не уронил меня после этого!
Сынмин моргает, слушая рассказ Феликса.
– Феликс, ты такой гей.
– Я знаю! – скулит Феликс: – еще и неуклюжий, к тому же! Что я должен делать, зная, что он будет дома на праздниках?
Сынмин качает головой, делая глоток своего карамельного латте, прежде чем честно ответить ему.
– Ты действительно ничего не можешь с этим поделать, учитывая, что это его семья.
Феликс снова стонет, падая лицом в стол. Сынмин и глазом не моргнул от такой реакции.
– Я имею в виду, ты, вероятно, мог сделать хотя бы одну вещь.
Феликс поднимает глаза.
– И какую? – спрашивает он.
– Выжить.
Феликс бросает скомканную салфетку в лицо друга.
***
День до Сочельника.
Технически, канун Сочельника, но суть не в этом.
В любом случае, Феликс просто хочет умереть.
Кристофер Бан должен был скоро вернуться домой, всего через несколько часов, и Феликс в настоящее время сходил с ума и просто переживал без особой на то причины.
Он пытался убедить своих родителей и сестер позволить ему присоединиться к их планам, как бы скучно это ни звучало, но поскольку мистер и миссис Бан уже сообщили семье Ли о приглашении их единственного сына присоединиться к их праздничному веселью, его мама просто помешала бы ему сбежать от Рождества в кругу семьи Бан. Она и так сделала ему выговор за попытку избежать этого, сказав, что: «Баны – хорошие люди. Не отказывай им на Рождество!»
Она была права – это было грубо и некрасиво со стороны Феликса, если он так поступил с ними, особенно с Хенджином.
Все это привело его к настоящему моменту, когда он бесконечно пялится в потолок гостиной Банов, в то время как его лучший друг и остальные члены семьи бродят вокруг, нетерпеливо ожидая, когда их старший сын войдет через парадную дверь.
Феликс должен был быть сейчас у себя дома.
Почему он сейчас не у себя дома? У него не было необходимости находиться в доме семьи Бан до завтрашнего ужина в канун Рождества!
Но вот, где он сейчас, полулежа сидит на одном из кресел в гостиной, самым неподобающим образом, уставившись в потолок, не думая ни о чем, кроме мгновенной смерти.
– Пап, еще раз: когда Крис сказал, что приедет? – спрашивает Хенджин своего отца, который с ворчанием смотрит на часы.
– По телефону он сказал мне, что приземлится в Сиднее около полудня, так что примерно в это время, – ответил мистер Бан: – Но помни, Хенджин, дорога занимает время, будь т…
Раздается звонок в дверь.
– ...ерпелив, – заканчивает его отец со вздохом.
– Он здесь! – кричит Лукас, младший ребенок в семье Бан, мчась к входной двери с Ханной на буксире.
Феликс – единственный, кто остается на своем месте, он отказывается оторвать взгляд от потолка, когда слышит, как все остальные поспешно поднимаются, чтобы поприветствовать Криса, стучащего в дверь.
Наконец-то, Феликс слышит как открывается входная дверь, и следом звучит гомон громких аплодисментов и волнения. «Если я не буду думать или напрягаться по этому поводу, со мной все будет в порядке, пока я не покину дом Хенджина», – говорит он себе, закрывая глаза и медленно пытаясь устроиться поудобнее.
– Всем привет! – громко здоровается кто-то очень знакомый.
Глаза Феликса при этом широко распахиваются; его сердце стучит в нездорóво быстром темпе.
– Крис! – Феликс слышит, как Ханна кричит в ответ. – Старший братик, я так скучала по тебе!
Он слышит знакомый смех, которого не слышал годами, за которым следует негромкое «умфф», сопровождаемое звуками того, как кто-то (Ханна) врезается в кого-то: скорее всего, она обнимает своего брата.
– Привет, Ханна. Отличный способ испортить мой рождественский подарок и заставить меня на самом деле что-то покупать.
Смех всей семьи Бан наполняет воздух.
Феликса, сидящего в кожаном кресле, наконец осеняет осознание.
О боже, он действительно здесь.
Хенджин внезапно появляется из ниоткуда, нависая над Феликсом и загораживая, упомянутый вид потолка.
– Ликс, почему ты все еще сидишь здесь? Поднимайся! – скрипит он зубами. – Мой брат здесь!
О боже, Крис Бан действительно здесь.
Феликс медленно выбирается из кресла, все еще находясь в гостиной и не решаясь подойти ни на дюйм ближе к главному объекту внимания. Он видит, как Хенджин поднимает бровь и смотрит с подозрением на то, как его друг отказывается присоединиться к остальным.
– Давай переместимся в гостиную, сынок. Ты, должно быть, устал после перелета! – внезапно объявляет мистер Бан.
Вы, должно быть, издеваетесь надо мной!
Феликс паникует, чувствуя, как его ладони начинают потеть, он поспешно вытирает их о свои вельветовые джинсы.
– Почти нет, пап! Но ладно! – смеется Крис: – А еще, вау, мам, эти украшения удвит-ель-ные!
Крис Бан придумывает рождественские каламбуры. О, Боже.
Это должно быть незаконно. Это обязаны запретить на законодательном уровне.
Феликс намеренно отворачивается, рассматривая на несколько старых семейных фотографий Банов на стене, чтобы отвлечься.
Однако миссис Бан, кажется, сияет от комплимента.
– Ах, Крис, ты ничуть не изменился! – смеется она, обнимая старшего. Услышав искренний смех Криса где-то за спиной, щеки Феликса становятся еще более пунцовыми.
Когда все, кажется, наконец-то переместились в ужасающее пространство гостиной, Хенджин прочищает горло, резко хлопая Феликса по плечу, чтобы он обернулся.
Феликс сглатывает, прежде чем, наконец, перевести взгляд на человека, которого он боялся увидеть больше всего.
– Крис, ты помнишь моего друга Ф...
– Феликс, конечно, я помню, – заканчивает Крис за Хенджина, поворачиваясь к Феликсу с усмешкой. – Давненько не виделись, да?
О, Боже.
Он стал еще горячее.
Кристофер Бан был все таким же привлекательным, каким его помнил Феликс Ли, учитывая, что он практически рос с ним и Хенджином почти всю свою жизнь. Но, видя, как повзрослел и возмужал старший со временем, Феликс начинает задаваться вопросом, есть ли что-то в корейском водоснабжении, из-за чего он выглядит как человек, сошедший с обложки журнала или прямиком с модной фотосессии.
Одинок ли он вообще?
– И Феликс, ты же помнишь Криса?
В мозгу Феликса тут же происходит короткое замыкание.
– П-привет, – заикается он, – Дела твои как, Крис?
Прошло тридцать секунд, когда он осознал свою ошибку.
О Боже мой, Феликс, я знаю, что ты ОПРЕДЕЛЕННО НЕ сказал Кристоферу Бану: «ДЕЛА ТВОИ КАК?»!
Вся семья Бан смотрит на него в замешательстве, включая теперь еще и чрезвычайно красивого парня, в которого он был когда-то влюблен, кто, также, по невероятному совпадению является братом его лучшего друга, говорившим с ним всего пару минут назад.
Феликс пытается исправить ситуацию и справиться со смущением, он прочищает горло.
– Я имею в виду…как ты, бро?
Этой фразой ты хотел исправить ситуацию, Ли Феликс? Серьёзно? «Бро»?
И если бы гейские боги могли ненавидеть его еще больше… хотите знать, что Феликс сделал потом?
Джазовые ладошки[1].
Ли Феликс только что сделал джазовые ладошки и сказал самое гейское «бро» перед Кристофером Баном и остальной его семьей, размахивая трясущимися руками с нервным выражением лица.
Хенджин бросает на него полный отвращения взгляд из угла, где он стоит.
У остальных членов семьи весьма озадаченные выражения на лицах, скорее всего, они задаются вопросом, что, черт возьми, произошло за последние тридцать секунд их существования.
Тем временем Крис, по-видимому, единственный, кто остается невозмутимым.
– Хаха, – говорит Крис, – да все по старому, бро. Рад снова увидеться с тобой.
Он только что оставил Феликса в бро-зоне. Это уже – ад для геев.
Мы сегодня в пролете, дамы и господа.
И чтобы сделать ситуацию еще более неловкой, Кристофер Бан легонько дает пять по одной из дрожащих джазовых ладошек Феликса.
Ли Феликс признается в убийстве, ваша Честь. Пожалуйста, отправьте его прямиком на смертную казнь.
Какова причина? Кристофер Бан.
И,также, за то, что он использовал термин «бро». Хенджин никогда не позволит ему пережить это.
Шоу «Феликс выставляет себя дураком» в конце концов прерывается, к его большому облегчению, когда миссис Бан похлопывает своего старшего сына по плечу, и они встречаются взглядами.
– О, Крис, посмотри на себя, милый! Ты выглядишь устало.
Крис нервно отмахивается от этого.
– Не волнуйся, мам, я замечат-ель-но. Поняли?
Остальные члены семьи слегка посмеиваются над постоянным использованием каламбуров. Феликс же продолжает потеть.
– Хорошо, сынок, – посмеивается мистер Бан, искренне похлопывая сына по спине. – Хотя твои шутки забавны, в этом я должен согласиться с твоей мамой. Как насчет того, чтобы ты сейчас отдохнул? В конце концов, ты приехал прямо из аэропорта.
– Но, папа, я только что сказал, что я з...
– Замечат-ель-но, я понял. Но мы все сможем наверстать упущенное чуть позже, да?
Крис в конце концов сдается.
– Хорошо, пап. Но просто хочу, чтобы вы все знали, что это Рождество заставляет меня чувствовать себя особенно санта-ментально.
Громкий хор смеха снова наполняет комнату, и веснушчатое лицо Феликса теперь красное, как помидор.
Горячий брат Хенджина Кристофер Бан, придумывающий рождественские каламбуры на Рождество, где Феликсу придется выдержать рождественский ужин, пытаясь удержать себя в штанах, а также забыть, что он был сильно влюблен в старшего много лет назад – это не самый лучший способ закончить год бесконечной гей-паники. Не-а, Феликсу нужно просто сдаться.
***
– Я не знаю, почему ты думаешь, что это не сработает, – бормочет Феликс в динамик своего телефона в канун Рождества утром, продолжая рыться на кухне в поисках еще каких-нибудь оставшихся фруктов. – Я думаю, что все получится!
Человек на другом конце провода издает смешок.
– Независимо от того, получится это здорово или нет, я все равно думаю, что это не сработает, потому что, в первую очередь, ты – тот человек, который делает это. С таким же успехом ты мог бы просто перестать возиться с ингредиентами, зная, у тебя все равно в итоге ничего не получится.
Феликс морщится.
– Йаа, спасибо за постоянную поддержку, Сангмин, – ворчит он, открывая холодильник и доставая еще несколько ингредиентов.
– Это всегда доставляет мне удовольствие! – хихикает Сынмин: – но серьезно, думать, что тебе ничего не стоит испечь семье Бан красивую, великолепную Павлову и затем просто слиться, это не сработает.
– Все сработает! – кричит он, вращая десерт по кругу и продолжая покрывать его свежими взбитыми сливками.
Он чувствует, как Сынмин прямо сейчас закатывает глаза.
Возможно, Феликс в настоящее время вкладывал все свои кровь, пот и слезы в приготовление классического десерта для семьи Бан, чтобы позже сказать им, что ему придется вернуться домой как можно скорее, потому что в последнюю минуту планы изменились.
И что ему сделают за это?
Нет, он делал это не потому, что внутренне струсил из-за необходимости неловко взаимодействовать с Кристофером Баном, черт возьми, нет.
Это просто потому, что он хотел бы доказать ему и остальным членам семьи Бан, что нет, Феликс не изгой и что да, у него есть другие дела, которыми можно заняться в эти рождественские каникулы, кроме безответной новой любви к тому, в кого он был влюблен несколько лет назад. Упомянутые дела включают в себя: остаться дома, посмотреть типичные рождественские фильмы на Hallmark и прослушивание рождественских каламбуров от этих актеров, вместо одного конкретного старшего брата лучшего друга.
– Хорошо, Сынмин, я собираюсь прислать тебе фотографию, и мне нужно твое честное мнение, – заявляет Феликс, добавляя сверху несколько ягод черники в последнюю минуту, а затем еще две ягоды малины с обеих сторон.
– Конечно, я посмотрю на твое творение, но, как я уже говорил, Феликс, это не сработает, Баны просто подхватят тебя с распростертыми объятиями, полными праздничной радости, – осуждает друг. Феликс качает головой. Баны – достаточно понимающие, чтобы позволить ему уйти; он делает быстрый снимок и отправляет его Сынмину в течение нескольких секунд.
– Торт выглядит хорошо, – произносит Сынмин пару минут спустя.
– Спасибо, Сынмин. Теперь я собираюсь все это красиво и аккуратно упаковать, съездить к Банам домой, отдать им и сказать, что не могу остаться на ужин. Это же так просто, верно?
Сынмин фыркает.
– Ага, если бы ты не был Феликсом Ли.
Феликс игнорирует это замечание.
– Как бы то ни было, я должен уже идти собираться. Пожелаешь мне удачи?
– Ага, но ты все равно словишь гей-панику и пойдешь вместе с ней. Я люблю тебя и все такое, но прими свою судьбу, Ликси.
Феликс говорит ему, что тоже его любит, а также обещает сообщить ему о том, как все пройдет, прежде чем со вздохом повесить трубку. В зависимости от ситуации Феликс может намеренно просто никогда не уведомлять Сынмина о произошедшем.
Он пристально смотрит на десерт прямо перед ним.
– Ты – идеален, – хвалит он десерт. – И твоя красота позаботится о том, чтобы мне не пришлось присутствовать на этом рождественском ужине. От этого зависит твоя жизнь, – умоляет он. – А теперь, давай соберемся.
Через несколько минут после того, как Павлова была аккуратно упакована и помещена в красивую подставку для торта, Феликс надевает куртку и собирается взять ключи, когда мама окликает его сверху:
– Феликс, ты уже уходишь?
Феликс натягивает ботинки.
– Да, мам! Я собираюсь доехать до них, – кричит он.
– О, в этом нет необходимости! – говорит она, и через несколько секунд оба его родителя спускаются вниз с чемоданами позади них. – Мы с твоим отцом собирались ехать в аэропорт; что, если мы все просто высадим тебя у семьи дома Бан? Это сэкономит тебе пару галлонов бензина!
Феликс моргает.
Опять же, еще одна плохая идея.
– О, мам, я не хочу, чтобы вы, опаздывали...
– Чепуха! Мы все равно рано прибудем в аэропорт; это же праздник в конце концов; ты должен! Поехали!
Феликс чувствует, что это просто еще одно дежавю; пока он говорит кому-то, что ему необязательно идти, другие – в частности, его семья – говорит обратное.
Вот почему он сидит на заднем сиденье машины своих родителей, наблюдая через окно за чередой домов, движущихся вверх и вниз, за которыми следуют все более и более экстравагантные рождественские витрины и магазины, ведущие к резиденции семьи Бан.
К его большому разочарованию, когда они подъезжают, мистер и миссис Бан находятся снаружи, добавляя последние украшения к фасаду их дома, и оба сразу же поворачиваются с улыбкой, видя, как он выходит из машины.
Что ж, теперь пути назад нет.
– Феликс, ты рано! – объявляет мистер Бан, махая родителям Феликса, которые, уезжая, посылают много любви и пожеланий счастливых праздников.
Феликс застенчиво улыбается.
– Ага... Вот и я! Счастливого Рождества, мистер и миссис Бан, – приветствует он.
– Счастливого Рождества, Феликс! Что у тебя там? – спрашивает миссис Бан, указывая на поднос с тортом.
– О, это? – Феликс говорит: – Эм, это Павлова. Я испек его сегодня утром, но, наверное получилось не очень вкусно, учитывая, что я впервые его делал.
Миссис Бан засияла.
– Это так мило с твоей стороны, Феликс! Заходи внутрь и поставь торт на кухню! Как только мы закончим вешать еще несколько гирлянд, я помогу найти красивую тарелку для него, чтобы съесть твой великолепный десерт позже!
Феликс кивает, проходя мимо пары и направляясь к входной двери. Однако, прямо перед тем, как он успел позвонить в дверь, та немедленно распахнулась, и оттуда выскочил Хенджин.
В самом уродливом свитере, который Феликс когда-либо видел.
Ох, ничего не вижу с закрытыми глазами; он мог бы быть современной Медузой.
– Что, черт возьми, на тебе надето, Хенджин? – это первое, что спрашивает Феликс, но вместо этого Хенджин визжит.
– Ты сделал это! – кричит он в восторге, немедленно втягивая друга внутрь, к большому неудовольствию Феликса. – Счастливого Рождества, Феликс! У меня для тебя кое-что есть! – ликует Хенджин, вручая Феликсу подарок в очень яркой, мятой упаковке. Феликс старается не смотреть в глаза самому уродливому свитеру, который сейчас надет на Хенджине, чтобы сохранить свое здравомыслие.
Начнем с того, почему Хенджин вообще носит его, это действительно останется загадкой.
Свитер, который носит Хенджин... будет ли это вообще считаться уродливым праздничным свитером? Или это просто уродливый свитер в целом?
Это уродливый бледно-голубой цвет, который выглядит древним, он вероятно, нашел его на скидках в секонд-хэнде в самом низу кучи. Что еще хуже, на нем есть маленькие колокольчики, которые издают негромкий звон при каждом движении Хенджина, сопровождаемый несовершенной надписью «Jingle My Bells Baby!»
Он достал этот свитер из Ада, да ведь?
– Не стой столбом, Феликс, открой свой подарок! – подбадривает Хенджин, подталкивая пакет ближе.
Феликс бросает на друга странный взгляд, когда начинает снимать упаковку. Сорвав почти всю блестящую оберточную бумагу, он недоверчиво смотрит на своего лучшего друга, который все еще улыбается слишком широко.
– Хенджин, почему у тебя два одинаковых свитера?
– Потому что я достал их для нас, глупый! Надень его!
О, ни за что.
– Я это не надену, – невозмутимо заявляет Феликс.
Хенджин скулит.
– Но, Ликси, я достал их для нас!
О, Боже. Только не снова. Он, должно быть, шутит.
Феликсу кажется, что когда Хенджин решает подумать о других, им овладевает какой-то демон, который убеждает его копаться в куче мусора.
Но вдохновленный текущими событиями, происходящими прямо у него на глазах, Феликс предпочел бы этому свитеру что-нибудь из мусорных отходов.
– Ты был под чем-то, когда покупал это? – интересуется Феликс.
Ни за что на свете его не найдут мертвым в канун Рождества в этом.
К тому же, он уже хорошо оделся в свою уютную мягкую кофту из шерпы[2]и леггинсы! Он не собирался делать эту дерьмовую эстетику «лучших друзьяшек» с Хенджином, ни за что.
– О, да ладно тебе, Феликс! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста?
Феликс собирается сжечь это в духовке семьи Бан прямо сейчас. Кто в здравом уме стал бы это носить?
Кто?
***
На это Рождество Феликс Ли планирует подарить Хенджину Бану идею – навсегда прекратить их дружбу.
Его дурацкий свитер не перестает позвякивать при каждом его шаге, к тому же он ужасно чешется. Он почти уверен, что материал этого свитера, вероятно, был помечен Федеральным министерством здравоохранения и Центром по контролю и профилактике заболеваний как «ЗАРАЖЕННЫЙ».
– Почему я ношу это? – это риторический вопрос, поскольку начинают прибывать все новые и новые члены семьи Бан.
– Можешь ударить меня, но ты выглядишь в нем искряще.
Феликс резко оборачивается, чтобы найти источник голоса, широко распахивая глаза от понимания, что это не кто иной, как Кристофер Бан.
Который выглядит горячо.
Как обычно.
Но горячее.
Крис был одет в классический темно-бордовый свитер и черные джинсы, наряду с яркой шапкой Санты, которая, скорее всего, стала дополнением благодаря остальным родным. Свитер казался ему немного мал, но все еще хорошо сидел на нем; однако, при ближайшем рассмотрении, Феликс мог видеть, как несколько мышц старшего отчетливо напрягаются под одеждой, что не помогало его внутренней гейской панике.
– Классный свитер, – отмечает Крис. – Хенджин, я полагаю?
Феликс серьезно кивает.
– Я проиграл в камень-ножницы-бумага, так что теперь я выгляжу как один из отвергнутых эльфов Санты.
– Ну, ты определенно выглядишь в нем блестяще, – говорит старший с усмешкой. – Понял?
Если бы Кристофер Бан не был таким милым, Феликс бы вообще не смеялся над его жалкими каламбурами.
Но вот он здесь, светит улыбкой, слишком много хихикая.
– Ты забавный, Крис, – хрипит Феликс. – Ты когда-нибудь думал о том, чтобы заняться комедией?
Крис ухмыляется.
– Не совсем, но мне нравится хорошенько посмеяться разок-другой. Я думаю, это мой талант… хей! Кстати, о талантах, мама сказала, что ты принес торт. Не могу дождаться, чтобы попробовать его!
Феликс сияет от комплимента.
– Спасибо, знаешь, я ведь сам его испек, я... справился санто-стоятельно, – отвечает он, нервно пробуя использовать рождественский каламбур.
Крис молчит пару мгновений, прежде чем осознает, что только что сказал младший и расплывается в улыбке.
– Эй, неплохо! Ты прямо о-шар-ашил меня, Феликс, – смеется он.
– Нет, подожди, Крис, есть один нюанс.
Крис снова смеется.
– Ты уверен, что не хочешь попробовать себя в комедии, Ликс? У тебя это здорово получается!
Феликс собирается ответить, но не успевает, пока Хенджин громко не кричит:
– Ликс! Моя мама хочет нас сфотографировать!
– Похоже, твое присутствие – словно подарок для нас, – комментирует Крис. Феликс улыбается на это.
– Кажется, так и есть, – говорит он.
– Поскольку я собираюсь пойти поприветствовать остальных прибывающих членов нашей семьи, я полагаю, увидимся позже за ужином? – спрашивает Чан. – Я оставлю для тебя место, и ты сможешь рассказать мне больше своих ванлайнов[3], если захочешь.
О, Боже. Кристофер Бан хочет посидеть со мной за рождественским ужином.
О Боже мой, о Боже мой, о Боже мой
– Феликс, где ты? – пронзительно кричит Хенджин через весь зал.
Феликс пристально смотрит на Кристофера Бана и, ничего не сказав в ответ на его предложение сесть вместе, убегает в другом направлении.
Прежде чем побежать обратно в правильном направлении на голос Хенджина.
Как какой-то трус.
***
Ким Сынмин: Ты смог сбежать, как и обещал?
Феликс блокирует свой мобильный в тот момент, когда читает последнее текстовое сообщение Сынмина, засовывая смартфон обратно в задний карман джинсов.
Пару часов спустя после интересного рождественского ужина, состоявшего из того, что Феликс систематически пощипывал себя за руку, послушал, как несколько других членов семьи Бан вспоминают разные семейные моменты, о которых Феликс никогда не слышал, обменялся прикосновениями подушечек пальцев с Кристофером Баном, передавая несколько блюд по столу, и получил пинок от Хенджина под упомянутым столом, чтобы он пообщался с остальными членами семьи Бан; мероприятие в доме Банов в самом разгаре. Феликс также наелся вкусным ужином, и хотя ему и удалось сидеть рядом с тем, кто ему небезразличен, они едва ли обмолвились парой слов, кроме: «Передай картошку, пожалуйста» и ничего больше.
Феликс все еще носит этот уродливый свитер, не было времени его снять. Он почти уверен, что у него будет сыпь, когда он вернется домой, благодаря множественному зуду и нитям, впивающимся в его спину, как дешевое иглоукалывание. Многочисленные члены семьи Бан, к большому удовольствию Хенджина, похвалили их двоих за поддержание «празднично-веселого духа» с помощью этих адских свитеров. В то время как Феликс улыбается и машет руками, на самом деле Феликс просто хочет вернуться домой.
И он собирается сделать это прямо сейчас.
Как только он успешно проберется со своего нынешнего места, из угла гостиной, к входной двери, не привлекая внимания.
Однако с таким громким рождественским свитером, один конкретный член семьи Бан, предотвратил бы его побег любой ценой.
– Ликси-и! – Феликс слышит, как слишком хорошо знакомый голос громко, перекрикивая звуки музыки где-то позади себя, тянет. – Ликс-и, где тыы-ы?
Феликс хмурит брови, услышав голос своего лучшего друга.
– Я здесь, Джинни! Где ты? – спрашивает он вслух, поскольку, похоже, не может разглядеть своего лучшего друга в четырех стенах.
Именно тогда он чувствует, как что-то врезается в него сзади, быстро оборачивается, чтобы посмотреть, кто это, только для того, чтобы в шоке уставиться на своего шатающегося лучшего друга, хихикающего с чашкой в руке.
– Господи, Хенджин! – восклицает Феликс, когда другой пьяно врезается в него, от него разит алкоголем. – Что с тобой случилось?
Он не помнит, когда в последний раз видел Хенджина после того, как ужин завершился и все разошлись по разным комнатам дома Бан, но он может поклясться, что это было совсем недавно.
– ...Гоголь-моголь, – невнятно произносит Хенджин, протягивая свою чашку. – Тетя Кэти делает самый луч-ший.
Феликс вздрагивает, глядя в его стакан и темно-оранжевую жидкость, кружащуюся в нем.
Это был определенно неправильный способ приготовления гоголь-моголя с пряностями.
В тот момент, когда тетя Хенджина прибыла в дом Банов, она сразу же почувствовала себя свободно с винным шкафом отца Хенджина и с тех пор была пьяна. Он не удивлен, что Хенджин заполучила опасную смесь вроде его «гоголя-моголя», в приготовлении которого она, скорее всего, принимала участие. В то же время, Хенджин сидел рядом с ней. Поэтому, у него было достаточно моментов, чтобы случайно сделать глоток алкоголя, в моменты, когда он не нападал на Феликса под столом.
Феликс должен был повнимательнее присматривать за своим лучшим другом, как это сделал бы любой лучший друг, но, к сожалению, с Кристофером Баном, сидящим рядом с ним, он слишком нервничал, чтобы делать что-либо, кроме как пялиться на свою тарелку с едой.
Что приводит его к настоящему моменту, где он, одетый в самый уродливый свитер, который следовало бы сжечь с лица Земли, стоял со своим лучшим другом, находившимся в нетрезвом состоянии.
И он понятия не имеет, что делать.
Он быстро осматривается, надеясь, что ему кто-нибудь поможет, либо родители Хенджина, либо сама тетя Кэти (которая, даже будучи в ужасном и, пугающе пьяном состоянии, вероятно, могла бы дать пару полезных советов для перебравших людей).
Однако, к большому разочарованию друга, его спаситель приходит в темно-бордовом свитере и черных джинсах, с которыми Феликс непреднамеренно встречается взглядом через всю комнату.
Это не обернулось рождественским чудом.
Феликс только издалека наблюдает, как Крис, извинившись, прерывает диалог и присоединяется к Феликсу и Хенджину. При ближайшем рассмотрении текущего состояния своего младшего брата глаза Криса сразу же распахиваются и в них появляется выражение чистой паники.
– Срань господня! – восклицает Крис в шоке. – Хенджин набубенился. Но, если серьезно, что здесь произошло?
Феликс пытается проигнорировать его ужасный, не вовремя вставленный каламбур, но в то же время он никогда раньше не слышал, чтобы Крис ругался вслух. Он даже смело предположил, что старший едва ли знал, что такое ругательства.
– Криспи! – хихикает Хенджин, махая ему рукой. – Привет, Козинак.
Крис стонет, сжимая переносицу.
– Тетя Кэти снова приготовила тебе выпить, Хенджин? – пьяное тело нетерпеливо кивает своему брату, все еще хихикая и икая.
– Ну, это ахренеть как здорово, – проворчал он, прежде чем повернуться к Феликсу. – Ты не против помочь мне отвести его обратно в его комнату, чтобы избежать встречи с нашими родителями? Зная, что мама выпила слишком много вина, она взбесится, если увидит это.
Феликс соглашается.
– Ага, я помогу.
– Отлично, давай мне свою руку, – говорит ему Крис, протягивая правую ладонь.
В то время как в другой ситуации, он был бы заворожен тем фактом, что Кристофер протянул ему руку, но Феликс Ли напоминает , что его лучший друг в нескольких секундах от того, чтобы наблевать на его белые кроссовки, если они не переместят его сию же секунду.
Он грациозно берет Криса за руку, сразу же вставая на ноги благодаря сильному рывку старшего.
– Хорошо, ты берешь за одну сторону, а я возьму за другую? – предлагает Крис, и Феликс кивает, немедленно ныряя под левый бок Хенджина.
– Хех, щекотно, – хихикает Хенджин.
Господи, у Феликса нет на это сил. Гейские боги не благословили его сегодня. С другой стороны, Крис, кажется, с легкостью переносит своего брата, поскольку он продолжает указывать направление на не вызывающий подозрений маршрут наверх, в комнату Хенджина.
– Черт возьми, Джин, тебе повезло, что мама и папа сейчас выпившие, иначе ты был бы покойником, – ворчит Крис. – Я определенно собираюсь запомнить это, не меньше, чем до Рождества, – Феликс никогда не видел ни одного из родителей Банов расстроенными, но, судя по тону Криса, он уверен, что выглядит это не очень хорошо.
– Знаешь, – бормочет Хенджин, – из вас вышла бы милая пара.
И Феликс, и Крис замирают в тот момент, когда слова слетают с губ пьяного Хенджина.
– Хенджин, не говори такое, – предупреждает его Крис, – Феликс – твой лучший друг. Я твой брат. Мы с ним просто друзья.
Феликс чувствует себя глупо.
«Конечно же!» - кричит Феликс у себя в голове. «Крис не рассматривает меня в другом смысле! Какая глупая, бредовая идея с моей стороны думать, что я когда-нибудь понравлюсь ему романтически как Ли Феликс, а не как лучший друг Хенджина, Феликс!»
Однако пьяный Хенджин на этом не останавливается.
– Умоляю тебя, Криспи, – хрипит он, – даже когда ты был в Корее, ты всегда писал мне: «Кааа-аак там у Феликса дела? Вы двое все еще друуу-ууузья-я».
Феликс потрясен, услышав это, и быстро замечает выражение лица Криса, которое выглядит совершенно нечитаемым.
– Хенджин, ты пьян, – запинается он, прежде чем подтолкнуть Феликса, чтобы он шел в правую сторону, – Ну же, мы почти на месте.
– Ликси никогда не ведет себя так странно, когда тебя нет рядом, Криспи! – кричит Хенджин : – это значит, что ты ему нрави-ишься-я!
Теперь настала очередь Феликса осудить пьяное состояние Хенджина.
– Хенджин, потише! Ты привлекаешь внимание!
– Эм, теперь все в порядке, – вмешивается Крис, голос звучит гораздо серьезнее, чем обычно, – Мы уже на лестнице. Поможешь мне поднять его?
Феликс соглашается, молча поднимаясь вместе с ним по лестнице. Хенджин, кажется, наконец-то прекратил свой громкий поток мыслей, теперь бормоча бессвязные фразы и слова вместо того, чтобы смотреть, как эти двое неловко проталкиваются через спальню Хенджина и бросают его на матрас.
– Может, нам стоит его уложить? – спрашивает Феликс, когда Крис возвращается к двери.
Старший качает головой.
– Не, – заверил он, – это не первый раз, и мы с тобой оба знаем, что он обязательно снова начнет шевелиться через пару минут. И я не хочу находиться здесь, если его случайно вырвет тем, что он съел всего несколько часов назад.
Феликс съеживается от этого. Крис был прав, особенно когда дело доходило до студенческих вечеринок, на которые он и Хенджин ходили, заканчивающиеся в основном тем, что Хенджин утром выплачивал хозяину вечеринки компенсацию за чистку ковров.
– Идем, Феликс, давай присоединимся к вечеринке, – устало говорит Крис. Феликс в последний раз с тревогой смотрит на своего лучшего друга, прежде чем последовать за Крисом к двери.
Они вдвоем спускаются по лестнице в тишине, вечеринка и остальная семья Бан продолжают отмечать среди своей семьи и друзей. В тот момент, когда нога Феликса касается последней ступеньки, Кристофер Бан уже отошел от него и вернулся к разговору, в котором он принимал участие до инцидента с Хенджином, оставив Феликса наедине с его громким, звенящим свитером и его мыслями.
Все еще чувствуя себя сытым и одиноким больше, чем когда-либо, особенно после неловкого разговора, Феликс решает сесть на последние пару ступенек лестницы и в страдании слушать рождественскую музыку, витающую в воздухе.
Have a holly, jolly Christmas; it"s the best time of the year...
***
Феликс просыпается на следующий день, рождественским утром, в комнате, которая определенно не принадлежала Хенджину.
Но один взгляд на окружение, а также аккуратный набор разнообразных медалей по плаванию, которые, как знал Феликс, могли принадлежать только одному асу по плаванию, заставил его понять одну вещь...
«Я в комнате Кристофера Бана».
Он громко стонет, падая всем телом обратно на матрас. Прошлой ночью столько всего произошло, и из-за вихря событий, Феликсу сейчас еще больше хочется умереть, он все еще в колючем, звенящем, уродливом свитере.
– Счастливого мне Рождества, – ворчит он себе под нос, снова закрывая глаза.
Затем, резко садится, широко распахивая глаза вновь.
Осознание того, что он единственный находится в кровати Криса, осеняет его, когда он быстро крутит головой в разные стороны, чтобы найти старшего, обнаруживая, что никого в комнате больше нет, кроме пустого надувного матраса рядом с кроватью, находящегося в полном беспорядке.
«Отлично, пока я спал на его кровати, Кристофер Бан спал на надувном матрасе. Какой же я засранец!» Феликс пару раз хлопает себя по лбу, прежде чем встать с кровати и выскользнуть из комнаты. Рождественским утром в доме Банов до жути тихо, если не считать свиста чайника, доносящихся снизу.
Предполагая, что это, скорее всего, мистер или миссис Бан, Феликс решает проверить, как там дела, и поздороваться; его шаги легкие, осторожные, пока он не наступает на скрипучую ступеньку. Только колокольчики на его уродливом свитере нарушают безмятежную тишину, время от времени звеня, Феликс резко сжимает свой свитер в попытках заткнуть его.
Наконец добравшись до кухни, он потрясен, увидев Кристофера - единственного из всех людей, кто встал так рано; старший стоял и помешивал что-то в кастрюле, насвистывая знакомую рождественскую мелодию.
Однако, благодаря звенящему свитеру, Крису не требуется и нескольких секунд, чтобы поднять глаза и увидеть Феликса, стоящего в проходе кухонной двери и наблюдающего издалека, сразу же расплываясь в улыбке.
– О, утречка, Ликс, – приветствует Крис невыспавшегося парня, указывая на большую кастрюлю перед ним. – Не хочешь горячего какао?
На несколько минут в воздухе повисает затяжная тишина, но затем Феликс кивает с легкой улыбкой.
– Да, пожалуйста, – отвечает он, и Крис ухмыляется.
– Круто, молоко должно быть идеальной температуры через две минуты или меньше, так что ты можешь посидеть здесь, пока оно не будет готово, – объясняет он, прежде чем вернуться к горячей плите.
Феликс понимает, что садится за круглый стол, позвякивая своим свитером при каждом движении, и смотрит прямо на замысловатый оранжево-белый круглый узор в центре этого самого стола. Он довольно быстро устраивается поудобнее.
– Спасибо, Крис, – бормочет Феликс.
– Не за что, Ликс, – отвечает старший.
Он не знает, что еще сказать. На кухне снова воцаряется тишина, если не считать звуков деревянной ложки, мягко помешивающей жидкость, и бульканья молока на огне.
Позже Крис снова первым начинает разговор.
– Ты встал довольно рано.
Феликс хихикает.
– Я мог бы сказать то же самое о тебе, – указывает он, – я знаю, что прошло всего пару дней с тех пор, как ты прилетел в Сидней, но ты не чувствуешь себя немного уставшим от смены часовых поясов?
Крис слегка смеется, садясь напротив Феликса за маленький кухонный стол и ставя перед ним дымящуюся кружку с теплым напитком.
– Хотел бы я, – отвечает он, – если бы не моя проблема с бессонницей, я уверен, что сейчас был бы более сонным и крепко спал в своей детской спальне. И, вот, держи, побалуй себя.
Только в такое время Кристофер Бан мог продолжать свои рождественские каламбуры. Однако, когда Крис заканчивает свое предложение, яркая улыбка собеседника исчезает, когда он видит, что Феликс хмурится в ответ на него.
– Извини, – нервно говорит он, – я не хотел рассказывать тебе подобное так рано утром. Тем более, что сейчас каникулы, ну, знаешь.
Феликс качает головой.
– Нет, нет, все в порядке. Мне жаль, что тебе приходится проходить через все это. Ты вообще не заслуживаешь подобного. Бессонница – отстой, – неожиданно для себя говорит младший, но когда он поднимает взгляд на Криса, чтобы посмотреть, не задели ли его слова случайно за живое, старший вместо этого мягко улыбается ему в ответ.
– Спасибо, Феликс. Я ценю это, – говорит он.
– Ага, без проблем, – отмахивается он. – Я рад помочь. Прости, если я ненамеренно испортил тебе сон прошлой ночью, учитывая, что я проснулся в твоей комнате...
Крис также отмахивается от него.
– Не беспокойся об этом! Прошлой ночью ты вроде как мне помог. Правда.
Феликс широко распахивает глаза.
– Ты уверен? Наверное, я доставляю много неприятностей, с момента как ты вернулся домой!
– О боже, нет, Феликс! Конечно, нет! – говорит Крис: – Серьезно, ты всегда знаешь, что сказать, и именно поэтому я всегда… я не знаю, нахожу, что с тобой так легко разговаривать?
Феликс чувствует, как краснеют кончики его ушей. Он действительно не может справиться с тем, что человек, который ему нравится, делает комплименты так рано утром, а также говорит, что с ним легко разговаривать? С ним, с Феликсом Ли ?
– Да ладно, Крис, – начинает он, позволив этому комплименту осесть в его мозгу. – Я чувствую то же самое, я...
– Я действительно рад, что ты лучший друг Хенджина.
Упоминание имени его друга мгновенно заставляет кухню и ее обитателей замолчать, поскольку в голове Феликса прокручиваются воспоминания о событиях прошлой ночи и проделках Хенджина.
Феликсу не нравится смотреть правде в глаза, но это мучительная правда: в какой-то момент им приходится обратиться я к огромному слону в комнате.
Пьяные комментарии Хенджина были чем-то особенным, и Феликс слишком нервничает, поднимая этот вопрос, и недостаточно храбр, чтобы рискнуть разрушить любые «отношения», которые были на кухне у Банов в пять часов утра.
Феликс вздыхает, делая еще один глоток какао, прежде чем заговорить.
– Крис, насчет Хенджина...
– Эй, смотри, солнце, кажется, встает! – Крис прерывает его, указывая на открытое кухонное окно. – На улице не так уж холодно. Хочешь полюбоваться закатом со мной на заднем дворе?
Феликс хмурится.
– Э-эм, конечно?
Крис улыбается.
– Отлично, тогда пошли. Я думаю, мои родители случайно оставили дверь во внутренний дворик открытой, так что попасть туда должно быть легче, чем обычно, – говорит он, вставая и, даже не спрашивая, берет кружку Феликса с какао вместе со своей.
Есть причина, по которой Феликс в прошлом влюблялся в Кристофера Бана, а именно то, что он красив как внешне, так и внутренне. Он всегда заботится о других и заботится обо всех, кого встречает, включая Феликса Ли, чье сердце будет продолжать гореть, если Крис прямо не скажет ему избавиться от этих глупых чувств, которые он испытывает к нему!
Довольно скоро они оказываются снаружи. Смотрят на солнце, поднимающееся над широким задним двором.
Крис берет инициативу в свои руки, первым садясь на один из многих стульев, оставшихся со вчерашнего праздника, похлопывая по стулу слева от себя, чтобы Феликс сел.
Жаль, что нервы Феликса не позволяют ему подойти ближе. Крис оборачивается, сразу же замечая нерешительное выражение на лице Феликса.
– Ты собираешься присесть, или...?
Определенно или. Феликс собирается перепрыгнуть через забор на своих коротких ножках.
Феликс осторожно медленно подходит к двум стульям, прежде чем, наконец, остановиться у одного свободного, и сделав глубокий вдох, он поудобнее устраивается на сидении.
Крис молча возвращает ему кружку с горячим шоколадом, и они вдвоем сидят рядом, глядя на небо и потягивая свои напитки в тишине.
Небо окрашивается в цвет светлого-индиго, и Феликс начинает наблюдать, как маленькие голубые пики начинают растворяться в пейзаже, когда Крис внезапно издает громкий вздох.
– Феликс, - наконец тихо произносит Крис, – я должен тебе кое-что сказать.
Феликс поворачивается, чтобы встретиться взглядом со старшим.
– О том, что произошло прошлой ночью в канун Рождества, я сожалею... особенно от имени моего брата, я сожалею. Я не должен был этого делать: я был большим придурком, оставив тебя совсем одного на остаток ночи, – медленно извиняется он. – Ты этого не заслужил.
Ты прав; у меня не было желания в одиночестве осознавать, что никог да не будет никаких «нас», п ока Х енджин что-то случайно не ляпнет, спасибо.
Крис выбирает момент, чтобы немного потянуться, прежде чем продолжить. Феликс изо всех сил старается не показывать своего смущения, наблюдая, как его руки снова сгибаются.
– Я думаю, мне следует объясниться, хм? – спрашивает он. Феликс не отвечает ему словесно, но слегка кивает, побуждая продолжать. – Окей... то, что Хенджин сказал прошлой ночью, было правдой. Я склонен упоминать тебя каждый раз, когда разговариваю с ним.
Феликс удивленно округляет глаза.
Крис вздыхает.
– Я знаю, это звучит странно, и я не собираюсь лгать; с тех пор, как я решил продолжить свою работу в Корее после учебы там, я всегда стремился к тому, чтобы... Я не знаю, проверить, как ты? Вот почему я всегда спрашиваю Хенджина о тебе каждый раз, когда он говорит со мной. Что вообще-то часто.
Феликс чувствует, что прямо сейчас у него начинается головная боль. Почему Хенджин никогда не говорил ему, что Крис всегда спрашивает общаются ли они до сих пор?
Крис, кажется, прямо сейчас читает мысли Феликса.
– Я заставил Хенджина пообещать не упоминать об этом тебе, думая, что это было бы странно. Если тебе от этого станет легче, он также подумал, что странно, что я продолжал спрашивать о тебе. Больше, чем о нем и остальных членах моей семьи, честно говоря.
Он делает паузу, чтобы выпустить пар, прежде чем сделать еще один глоток горячего шоколада.
– Феликс, я знаю, что я брат твоего лучшего друга, и то, что я собираюсь сказать дальше, может быть немного сложно воспринять…
«Это оно . Он собирается сказать мне, чтобы я перестал заниматься тем, чем я занимался последние пару лет».
– Но я просто хочу сказать, что ты никогда не выходил у меня из головы с тех пор, как я впервые встретил тебя, – признается он. – На самом деле, в тот момент, когда Ханна сообщила мне по смс, что мои родители пригласили тебя на наш семейный ужин, я не знал, как реагировать. Я чуть не отменил свои планы из-за этого.
Феликс сразу же начинает беспокоиться.
– Крис, я специально сказал им, чтобы они не приглашали меня, поверь мне! Я знаю, что это семейный праздник, и ты, вероятно, хотел, чтобы это было конфиденциально и все такое... – спешит объясниться он, но Крис отмахивается от всех его переживаний быстрым взмахом руки.
– Поверь мне, Феликс, все в порядке, клянусь, – мягко успокаивает старший, – я просто... Я не знаю... просто нервничаю из-за встречи с тобой? Годы, когда я скучал по тому, чтобы видеть тебя у себя дома каждый день, оказывают большое влияние, знаешь ли, – он нервно хихикает в конце, почесывая затылок.
Кристофер Бан.. нервничает?
О встрече с ним, с Феликсом Ли?
Когда на небе начинают медленно проступать оттенки розового и фиолетового, за которыми следует смесь теплых оранжевых и желтых тонов, Крис делает еще один глубокий вдох и произносит еще одно захватывающее заявление, которое полностью застает Феликса врасплох.
– Ликс... Феликс... я пытаюсь сказать, что ты мне нравишься. Черт, ты мне уже давно нравишься.
Феликс потерял дар речи.
Он нравится Кристоферу Бану.
Кристоферу Бану – старшему брату Хенджина Бана, нравится он.
Он нравится брату Хенджина.
Он - Феликс Ли, нравится брату его лучшего друга.
Феликс собирается ответить, однако случайно задевает локтем почти опустевшую кружку с горячим шоколадом, которая когда-то стояла слева от него.
Ни один из них не успевает спасти кружку, когда она с громким звоном ударяется о бетонное покрытие!
Сразу же разлетаются осколки белой керамики, за которыми следует лужа темной жидкости.
– О боже мой, Крис, я...
– Нет, нет, все в порядке! Это была всего лишь дешевая кружка за пять луни[4] от Woolies! Ты не поранился? – говорит Крис, осматривая младшего в поисках порезов или царапин.
Феликс качает головой.
– Окей, отлично. Мы должны убрать это, пока не стало еще хуже, – говорит Крис, вскакивая со стула.
Однако, когда Крис собирается вернуться внутрь, Феликс, как обычно, опаздывающий, кажется, наконец-то полностью переваривает признание Криса.
– Подожди, Крис!
Старший в замешательстве оборачивается. Феликс тоже быстро вскакивает со своего места, стараясь не наступить на осколки, прежде чем остановиться прямо перед Крисом.
Он бросает на него озадаченный взгляд.
– В чем дело, Ликс?
– Я... Ты мне тоже нравишься, – выпаливает он вслух.
Феликс больше не может держать это в себе, и поскольку Кристофер Бан чувствует то же самое, что и он, это не что иное, как настоящее рождественское чудо, благословленное ему гейскими богами свыше.
Крис сначала удивлен внезапным признанием, но позже расплывается в своей обычной ухмылке.
– Феликс, это отличная новость, – говорит он, – я...
Феликс начинает выпаливать остатки своей сдерживаемой влюбленности.
– Ты мне нравился уже какое-то время, Крис, очень, очень давно, особенно в старших классах и средней школе! И я знаю, что я, вероятно, был самым занудным парнем, которого ты когда-либо видел у вас дома…
– Не, я подумал, что это было довольно мило...
Феликс снова перебивает его.
– Но да, ты мне нравился долгое время! Очевидно, я немного успокоился, когда ты не собирался возвращаться в Австралию после того, как получил хорошее предложение о работе в Сеуле, но когда на прошлой неделе твоя сестра сказала нам, что ты приедешь, вот тогда все эти... воспоминания начали возвращаться ко мне, и я... я.. я, очевидно, запаниковал, типа, посмотри на меня! Но сейчас я такой: «боже мой, я ему нравлюсь!», но в то же время: «боже мой, он же брат моего лучшего друга, что за клише», о боже, о боже...
– Ладно, Феликс, я понял-понял! – прерывает его Крис: – просто подыши пару мгновений!
Феликс кивает, тяжело дыша.
Как только Феликс, кажется, успокоился и снова начал нормально дышать, Крис пользуется этим моментом, чтобы поднять подбородок младшего и посмотреть на него.
– Феликс, послушай, – начинает старший, – я знаю, это может показаться странным, учитывая, что ты лучший друг Хенджина, а я улетаю обратно в Сеул после Нового года, но эй, мы оба взрослые люди, и у нас все получится, верно?
Он кивает.
Крис улыбается.
– Отлично.
Незаметно для них солнечный свет начинает отражаться на всем доме Банов, быстро вспыхивая лучом оранжевой яркости сбоку от их глаз. Крис быстро поворачивается, чтобы посмотреть на небо.
– Ха, ты посмотри-ка на это, – комментирует он. – Великолепный вид.
– Это точно, – отвечает Феликс, за исключением того, что прямо сейчас он смотрел совсем не на небо.
Крису требуется пара минут, прежде чем он поворачивается и снова встречается взглядом с Феликсом, понимая, что все это время младший просто смотрел на него.
Однако внимание Феликса к Крису обрывается, когда он видит красное украшение позади старшего.
– О, смотри, Крис, омела! – весело указывает он.
Крис поднимает бровь, прежде чем повернуться, чтобы посмотреть на то, на что указывал Феликс.
– О, ты имеешь в виду поделку Ханны. Да, я думаю, в какой-то степени это омела.
В тот момент, когда слова слетают с губ Криса, они снова встречаются взглядами. В воздухе витает другая аура, и, кажется, Феликс не может не испытывать влечения к Кристоферу Бану еще сильнее.
– Феликс, – начинает Крис голосом тише, чем обычно.
– Да, Крис? – отвечает он.
– Могу я?
Феликс мычит в ответ.
– Можешь.
С его согласия Крис медленно подтягивает младшего ближе к себе. Феликс опирается на плечи Криса, в то время как старший перемещает руки с талии Феликса к его подбородку.
Обхватив его очень нежно, Крис наклоняется для поцелуя.
И Феликс тоже.
В тот момент, когда он чувствует прикосновение мягких губ к своим, Феликс не может чувствовать ничего, кроме радостного счастливого чувства, разливающегося по всему его телу. В каждом мгновении он может распробовать вкус горького горячего шоколада, за которым следует что-то мятное, скорее всего зубная паста.
Он нравится Кристоферу Бану.
А Крис Бан нравится ему.
И хотя они не говорили о своей любви друг к другу напрямую, Феликс может ощутить всю привязанность и обожание старшего к нему через поцелуи. В конце концов, он действительно любил его всего целиком и полностью.
Солнце продолжает светить позади них, пока они купались в тепле и ауре друг друга, и в конце концов Крис становится тем, кто первым отстраняется, но у обоих все еще одинаковые улыбки на лицах.
– Счастливого Рождества, Феликс Ли.
Феликс хихикает.
– Счастливого Рождества, Кристофер Бан.
Крис усмехается, прежде чем жестом указать внутрь.
– А теперь, серьезно, пока мой отец не взбесился из-за пятна на заднем дворике, давай уберем этот беспорядок, хорошо? После, я обещаю тебе свежую кружку горячего какао... и, возможно, свитер потише.
Феликс только краснеет от джентльменского гостеприимства своего нового бойфренда (?).
– Как скажешь.
Крис протягивает руку младшему, немедленно возвращая Феликса к событиям прошлой ночи.
– Должны ли мы? – спрашивает он.
Он снова хихикает. Крис улыбается в ответ.
– Должны.
Хотя изначально в планы Феликса не входило оставаться в доме семьи Бан после рождественского ужина, он быстро узнал, что у него и брата его лучшего друга намного более поразит-ель-ная химия в прошлом, настоящем и будущем, чем он изначально думал.
Хенджин, несмотря на то, что у него все еще было похмелье после вчерашнего праздника, искренне порадовался за новую пару.
Это было самое чудесное время года, и Феликс не мог быть еще счастливее, проводя его с людьми, которых он любил – как с близкими, так и с не очень.