Actions

Work Header

Rating:
Archive Warning:
Category:
Fandom:
Relationship:
Additional Tags:
Language:
Русский
Collections:
Неделька споконов
Stats:
Published:
2024-05-19
Words:
2,139
Chapters:
1/1
Comments:
7
Kudos:
10
Hits:
84

Опоздание и инерция

Notes:

написано на недельку споконов на One Week Fest.
день 3: ангст, драма

По ключу, который стал названием, такое вот воображение у автора. Дабкона здесь по минимуму)

Work Text:

Еще пару недель Тацуя носит в голове его взгляд — взгляд человека, который доверяет, не может поверить в случившееся и злится. В Эл-Эй очень жарко, даже ранним утром, даже в длинной тени антикварного магазина за стадионом, где они в детстве часто зависали. Он наматывает на палец потускневшую цепочку, снимает, держит в кулаке кольцо, пока совсем не перестает чувствовать, стоя на пирсе, хочет размахнуться и выкинуть, но это нечестно и, кажется, он видел это в каком-то фильме, по-идиотски будет. Алекс притворяется, что не грустит из-за его возвращения в Японию, но жалуется, что там способности Тайги могут пропасть, не проявиться полностью.

Способности. Тацуя повторяет слово, пробует на вкус, облизывая соленые губы. Оно неправильное. Лгунья. «Дар» подходит гораздо больше. Тацуя не из тех, кто верит, что талант важнее всего, но на свою голову знаком с Тайгой. Привел его в баскетбол.

Он приходит к нему в день отъезда, шестое чувство. Их родители знакомы, даже ходили вместе на ужин, но никто не сообщил Тацуе о дате, это сродни удару под дых. Какие-то люди перетаскивают чемоданы и тяжеленные коробки в небольшой грузовик. Тайга трется у старого опустошенного бассейна — поставив ногу на пластмассовый лежак, мотает вокруг щиколотки эластичный бинт. Зачем-то Тацуя представляет, как подкрадывается сзади, толкает в спину, и этот человек, нелепо загребая руками, падает на грязное дно, и все трещит. Все трещит по швам.

— Ты чего здесь? — напряженно спрашивает Тайга, выпрямляясь. Тацуя смотрит на его ногу.
— Растянул?
— Связки просто, перетренировался, — Тайга смешно морщит брови, приоткрывает рот, походя на себя-младшеклассника, но сразу ожесточается и поспешно смотрит мимо. — Как узнал?..
— Никак, мимо шел. Дай наложу нормально.

Секунды две Тайга борется с собой. Тацуе плевать, он готов, что его оттолкнут, что они даже подерутся, вот и прикосновение к немного влажной коже обжигает— едва не отдергивается инстинктивно. По виску скатывается капля пота. Тайга пахнет металлом, пылью, тревогой и ожиданием, и Тацуя почти слышит грохот его сердца, чувствует, как дрожит от напряжения его рука. «Ненавижу тебя», — думает он, и это хорошо и правильно. Правильное слово.

— У тебя запястье зажило, — бурчит Тайга и малость отшатывается, когда Тацуя резко вскидывает глаза. — Что?!
— Готово, — сухо говорит он, встав с корточек, и добавляет ненужное: — Береги ноги.

«Тайга», — зовут от ворот. Тацуя жмурится: вот бы колотящееся сердце перестало, а зубы разжались наконец. Хочется вдохнуть полной грудью. Хочется никогда не встречать Тайгу. Чтобы этого всего не было с ним.

— Мы же сыграем... еще? — с трудом и какой-то неохотой спрашивает Тайга. Долговязый, нелепый с этим бинтом, слишком загоревший, с неравномерно выцветшими лохмами на башке. Тацуя правда не понимает, почему он смотрит с такой обидой, растерянностью и доверием. Типа — им же не по десять уже. Тацуя улыбается, пусть верит во что хочет. Пафосный придурок внутри, смотревший аниме и читавший книжки про настоящую дружбу, думает — конечно, сыграют. — Тацуя, напиши мне!..

Тацуя очень плохой брат. Он носит его взгляд внутри себя, как дурацкое обещание, как дурацкое дешевое кольцо из фальшивого серебра — на шее. Япония существует, она реальна где-то за Тихим океаном и по детским воспоминаниям. Он знает, что Тайга поступил в выпускной класс среднего звена. Тацуя случайно знакомится с ровесником, который случайно играет в баскетбол тоже и переехал из Токио. Шузо рассказывает что-то важное, что-то личное про себя однажды, но Тацуя не может ответить тем же: да, у меня тоже есть важное. Было. Он может только двигаться вперед. Алекс теперь в его распоряжении, но временами он почти ненавидит ее, хотя все еще очень любит. Особенно после того, как она говорит «да встретитесь еще, не грузи себе мозг». Она умная, но до нее вообще не доходит. Он понимает и вздохи, которые Алекс даже не пытается скрыть: к настолько яркому таланту хочется приблизиться, всегда, это вроде наркотика — ну, или мощного выброса адреналина. Сам такой.

«Он не друг мне, Алекс, он мой младший брат. Мы стали врагами», — отрезает Тацуя, и Алекс пожимает плечом, с которого сползает лямка, косится расстроенно и ласково.

Спустя год Тацуя пялится в брошюру старшей школы Йосен, которую присылают вместе с положительным ответом о зачислении и оригиналом договора. Как это произошло вообще. Родители сказали, что вернутся в Токио, и даже не были против того, чтобы он остался — Тацуя хорошо учится, занят своим «хобби», водит в гости только хороших мальчиков и девочек и помогает детям в спортцентре, а родственников и знакомых тут хватает. Он сдает экзамены и занимается другими формальностями, словно играя, в шутку над собой. Это смешно, пока ответ от Йосен не падает на и-мейл. Пришедшая почтой яркая брошюра пахнет бумагой и краской: католическая школа, баскетбольный клуб, фестивали Хоккайдо, волонтерские акции, вкусная еда, большой новый кампус, много снега. Тацуя начинает в соседнем окне нового письма «Тайга, знаешь», но передумывает.

Все еще не хочется об этом думать.

***
Последний синкансен отправляется с платформы. Тацуя останавливается у электронного табло, даже не очень расстроившись: первый день каникул, опоздать на вокзал и незапланированно остаться в Токио на целую ночь — это смахивает на приключение.

«следующий поезд утром? ну давай ко мне, отец в командировке»

Много воды утекло с того четвертьфинала, но Тацуе до сих пор непривычно — вот так. Он покупает какой-то еды, идет выученной дорогой к дому Тайги. Его квартира открыта для всех, кому не хочется ехать домой, это место, чтобы провести чей-нибудь день рождения или как следует проработать стратегию перед игрой. Для всех, кто его команда — или, хотя бы, поколение чудес. Тацуя ни то, ни другое. Но Тайга ждет его: входная дверь приоткрыта, с кухни долетают знакомый шум и запахи мяса, жарящегося с овощами на сковороде. Ужасно, но какая-то часть души сворачивается обласканным котом, словно Тацуя нуждается в уюте между ними.

Ацуши как-то сказал: «У него лицо тупеет, когда видит тебя». Это уже давно неправда. Что-то важное осталось там, в Калифорнии, и что-то появилось здесь, в ту самую зиму. Тайга выделывается с рецептом, с готовкой, чтобы не уступить ему, и мясо выходит замечательным, почти идеальным. Тацуя со смехом признает, что он лучший.

Они говорят о чем-то: об интерхае, об Алекс, которая вернулась в Штаты.
По телевизору крутят шоу юных талантов. Тайга, кажется, измотан, но не подает виду, и, когда отворачивается, в его широко распахнутых глазах дергаются и бегут блики от софитов на экране.

Интересно, что на самом деле его волнует. Тацуя кладет палочки на поднос.

— Хорошо, что я живу не в Токио, — он берет с полки фотографию в рамке: это Сейрин во всей красе, в полном золотом составе — оттиск победителей Зимнего кубка, дико уставших, но настолько счастливых, что фото буквально светится.
— Почему это?
— Высокая конкуренция команд, — отшучивается он. Тайга смотрит дольше положенного, но ничего не говорит.

Раньше Тацуя не был у него дома один. Это напоминает ситуацию, когда приходишь к человеку, с которым вообще все непонятно: каждое движение становится неповоротливым, некуда деть руки, внутри тяжко ноет. Но еще острее и еще более странно.
Тацуя наблюдает за ним. Пялиться открыто и прямо, обводить взглядом тело — это что-то вроде самоистязания, но ему нравится.

Еще Ацуши говорил: «Если появляется кто-то, кто мне угрожает, я... такое чувство, что я хочу его сожрать». Сожрать. Тацуя смеется про себя. Сожрать, сделать своим, присвоить всю силу. Какие-то архаические отсылки. Как в их с Тайгой именах. Может, они живут внутри сёнена, но не догадываются об этом.

Хочет трахнуть брата — с каких пор это с Тацуей?.. Он не подтирал ему сопли, конечно, Тайга слишком гордый, даже мелкий таким был, но бинтовал колени и ладони, пытался следить за его рационом и беспокоился об учебе. Заботливый старший братик. После той игры, которая окончательно все разрушила, он вернулся домой и пятнадцать минут бил стену кулаками, воображая на том месте лицо. В стране, откуда он родом, братские узы считаются чем-то неприкосновенным, очень важным. В стране, где он вырос, такая зацикленность скорее повод для пошлых шуток.

Теперь он соперник для Тайги — но не настолько, как пять гениев из поколения чудес.
Он близкий человек, знающий больше обычного приятеля — но не настолько, как его партнер-тень.

Он его брат. Они оба не знают, что такое кровные братья, это единственное, что они придумали, будучи детьми в чужой стране, но слегка заигрались. Раньше Тацуя ненавидел эту связь, и свою память, и дешевое кольцо на цепочке. Он не понимает себя.
И это просто нечестно.

— Я тебя люблю, — задумчиво говорит он. Тайга ведет плечами, быстро сглатывает. В комнате подскакивает температура.
— Ага... ну, — пытается он. Тацуя смеется, довольный собой.
— Очень вкусно.
— Спасибо.
— Просто я не говорил этого раньше, но это так. Ты правда мой брат.

Тайга заметно расслабляется, будто становится больше и шире, по-кошачьи развалившись, тихо фыркает «придурок», Тацуя тянет его за майку. Немножко шумит в голове.

— Ты доверяешь мне?
— Ага.
— Не дергайся, — велит Тацуя, подползая ближе. Руки делают все сами: расстегивают выбеленные пятнистые джинсы, прикасаются к голой коже, тянут резинку трусов, сжимают бедра. Держат упрямо, когда Тайга отстраняется на рефлексах, не позволяют оттолкнуть.
— Тацуя!..

Тацуя отстраненно думает, что он похож на раненое животное. Он упирается ему в грудь, одна рука ставит блок. Тайга в полной растерянности. Скинул бы Тацую, если бы захотел. Тацуя смотрит, чуть улыбаясь, перехватывает горячую злую ладонь и с усилием прижимает к своей щеке.

— Дыши ровно, — говорит он. — Все нормально. Я тебе отсосу.
— Ты охренел, Тацуя, — выпаливает Тайга. Ему ужасно неловко. Это видно. — Я не... — «хочу тебя», заканчивает Тацуя мысленно и улыбается еще шире. В горле горько дрожит. Член давит ему на ширинку.

— Знаешь, что такое инерция ощущений, Тайга? — слышит он свой глубокий мягкий голос. Черт. Он что, демон какой-то. — У всех ощущений есть латентный период. Например, когда тебя трогают, ты чувствуешь это через сто тридцать миллисекунд после воздействия. Когда делают больно — аж через триста семьдесят. За это огромное время может сдохнуть целый микромир, но так работает наш мозг. И, очевидно, раз ощущение не возникает вместе с началом действия раздражителя, то и не уходит сразу после прекращения действия. Если я положу руку на горячую плиту, а потом уберу, мне будет больно, как в первый миг. Это и есть инерция ощущений. Когда я закрываю глаза, я все равно продолжаю видеть свет.

Тайга внимает, приоткрыв рот — он всегда так слушает Тацую, а в этот раз особенно: точно звуки голоса вползают в него через поры, через глаза и уши, заполняя изнутри. В его глазах что-то мечется. Тацуя убеждает себя в том, что это сочувствие. Он хочет ненавидеть.
Чтобы его инерция прекратилась.

— Ни хрена не понял, — огрызается Тайга. — Это неправильно.
— Ты меня не слушал.
— Нет. Ты неправильно говоришь. Вообще, иди ты.
— Уйду, — обещает Тацуя и, пригладив мешающую прядь, опускает голову. Правильно или нет, но Тайга уже немного возбужден. Не дав себе ни секунды, Тацуя берет в рот и решительно скользит губами ниже. Почти сразу головка упирается в горло, Тайга съезжает по краю кровати, коротко выдыхает и берет его за волосы. Тацуя недовольно морщится, но его ужасно все возбуждает: во рту пряно щекочет, по губе, растянутой толстым стволом, скользко стекает слюна. Втягивает щеки, язык немеет — ему тепло и влажно, вязко от смазки, ощущается слабая пульсация. Глаза режет. Тацуя выпускает туго обвитый венками, мокрый член, лизнув упругую головку, обхватывает губами, посасывает ее, слышит слабое мычание и продолжает, пока не начинает сильно печь. Хочет запихнуть как можно глубже. Потом горло больно и неприятно стискивает, но он жмурится, пережидает, и, чуть переместившись и поменяв позу — плечи, шея и руки затекли, хотя ничего такого он не делает, — начинает сосать так, как самому нравится. Слышит, как его полузадушенно зовут по имени.

Тайга кончает, успев вынуть. Тацуя смотрит, быстро дыша обожженным ртом, с любопытством оценивает это новое ощущение: делать что-то в этом роде, быть кем-то в этом роде.

— Вроде неплохо справился, — шепчет он и не уворачивается, когда натянувший джинсы Тайга бьет его по морде.
Наверное, даже справедливо, но у него такой вид, словно он бьет себя самого.
Наверное, именно поэтому Тайга хватает его за футболку, подтаскивает ближе и утыкается горящим лицом ему в живот. Его трясет от злости, от возбуждения. Тацуя медленно трогает взъерошенный затылок. Кровь из разбитой, уже надувающейся после удара губы хлещет в его вторую ладонь, и от боли трахаться хочется чуть меньше. Тацуя начинает ржать.

— Прости, я не знаю, как успокаивать настолько больших детей.

Тайга хмуро отпускает его: щеки болезненно горят, но у него угрюмый вид.

— Лед на кухне.

Может и не похоже, но у Тацуи есть план. Недавно родился.

Когда Тацуя возвращается, прижимая к себе пакет с порционным льдом, Тайга лежит на кровати и таращится в потолок. Слишком открытая поза, это укалывает болезненным теплом: Тайга делал так в детстве, когда запутывался, или встречал сильного противника, или начинал тосковать по Японии. Двигаясь как зомби Тацуя подбирает наушники, выпавшие из сумки, а потом хватается за нее саму.

— Ты же не собираешься свалить, — раздраженно спрашивает Тайга. — Тацуя, серьезно, ты вообще отбитый. Ты же не возвращаешься в Эл-Эй?
— С чего ты взял?..
— Инерция ощущений, черт возьми.
— Не возвращаюсь, — Тацуя садится рядом, тянется, ожидая, что Тайга снова отпрянет, но этого не происходит, и он удивленно обхватывает его твердые плечи. Тайга выглядит человеком, который бросится, если он сделает хоть одно неверное движение. Но вроде его движения все верные, правильные. Тайга пытается обнять в ответ, и это снова непереносимо жарко. Тацуя вспоминает свой план, конечной целью которого является ерунда в духе «освободиться от него навсегда», «забыть как страшный сон». Тот рушится на глазах.

— Что нам делать? — бормочет Тайга, ища его взгляд. Тацуя ведет пальцами по горячему лицу, и Тайга позволяет.
Тацуя и сам не знает. Он просто смеется.